думал. -  Клотагорб  подпер  подбородок
короткими пальцами. - Заговоры на драконов не менее сложны,  чем  сами
чудища. Чтобы все  получилось,  нужны  правильные  ингредиенты.  Я  не
знаю...
   - Но надо же что-то сделать! - Она  поглядела  на  слепящее  пламя.
Потом на Джон-Тома... Как и все остальные.
   - Ну, будь хорошим добрым мальчиком, - проговорил Мадж и остерег: -
Тока без глупостей. Так, приятель? -  Выдра  раздирал  конфликт  между
здравым смыслом и желанием спасти собственную горючую шубу.
   Но дуара уже была на животе Джон-Тома, он пытался  сообразить,  что
следует петь. Про дождь он  еще  мог  придумать  несколько  песен,  но
ливень, залив пожар, только разъярил бы дракона, но не решил проблемы.
Тогда Фаламеезар, возможно, и не испепелит Поластринду,  однако,  судя
по грохоту, доносящемуся из-за огня, дракон вполне способен уничтожить
город и по-другому.
   И  Джон-Том   отправился   к   казарме.   Единственное   возражение
последовало со стороны Флор. Прочие даже не пробовали переубедить его.
У них не было права на это, а он обязан был попытаться.
   Ближайшая стена вдруг рухнула, рассыпая водопад горящих обломков  и
искр. Джон-Том заслонился  дуарой  и  зеленым  плащом.  Из-за  пламени
послышался рев, огненный язык пробил еще стоявшую часть стены.
   - Ты! Уклонист! Контрреволюционер! - сыпались из-за огня обвинения,
впрочем,  пока  без  сопровождения  огня.  Выглянув  из-под  капюшона,
Джон-Том  обнаружил  прямо  перед  собой,  ярдах  в   двух,   огненную
физиономию Фаламеезара. Огненный зрачок жег, клинки зубов  отсвечивали
кровью, драконья голова склонилась к Джон-Тому.


Глава 21

   - Ложь, ложь и ложь! Ты обманул меня.  -  Огромная  когтистая  лапа
махнула в сторону города. - Это не коммуна. Тут нет ничего похожего  -
здесь свили свое гнездо ядовитые капиталистические пороки. Какие здесь
могут быть преобразования? Здесь нечего  реформировать!  Испепелить  и
истребить, чтобы...
   - Подожди минуточку, Фаламеезар. - Джон-Том  постарался  изобразить
праведное негодование. - Кто дает тебе право решать судьбу  всех  этих
рабочих?
   - Рабочие... Тьфу! - Пламя лизнуло мостовую справа от Джон-Тома.  -
Они трудятся, как рабочие, но мыслят - как империалисты! Что  до  моих
прав - я как философ чист и устремлен к цели. Либо  общество  способно
принять  более  благородный  облик,  либо   никакое   искупление   уже
невозможно! К тому же,  -  дракон  плюнул  огнем  в  ближайший  ларек,
немедленно вспыхнувший ярким пламенем, - ты лгал мне.
   Нерешительность  была  чревата  мгновенной  кремацией,  и  Джон-Том
ответил немедленно:
   - Я не лгал тебе, Фаламеезар. Это  еще  складывающаяся  коммуна,  и
население города в основном составляют рабочие.
   - Это ничего не значит, если они охотно подчиняются эксплуатирующей
их системе.
   - Товарищ, ну какой может быть выбор у угнетенного рабочего?  Легко
говорить о революции тому, кто в двадцать раз  крупнее  любого,  может
изрыгать огонь и сеять разрушения. Ты, Фаламеезар, многого  хочешь  от
бедного труженика, которому приходится заботиться о семье. Тебе же  не
надо этого делать, так ведь?
   - Так, но...
   - Легко ругать бедолагу за заботу о семьях. Или  ты  хочешь,  чтобы
они пожертвовали щенками и младенцами? К тому  же  у  них  нет  твоего
образования. Почему бы тебе не попробовать сперва просветить их? А вот
если они отвергнут истинный путь и будут усердно  предаваться  порокам
капитализма - тогда и настанет время истребления и очищения.
   "К этому  времени,  -  думал  он,  -  я  уже  благополучно  окажусь
далеко-далеко от Поластринду".
   - Но ведь они только изображают антибуржуазные наклонности, - уже с
меньшей уверенностью проговорил Фаламеезар.
   Тем временем Джон-Том все еще старался вспомнить песню,  помогающую
от драконов. Таковых он не знал.
   "Стань дымом, чародей-дракон"  -  приятная  песня,  но  неуместная.
Думай, Джон-Том, думай!
   Но времени на размышления  не  было,  Джон-Том  с  трудом  увязывал
рассказ дракона в семантические узлы.
   - Но не будет ли справедливо заранее предупредить всех, кого  может
коснуться твой гнев?
   Голова Фаламеезара вознеслась в огненную мглу.
   - Именно.  Предупредить.  А  потом  выжечь  прежние  пороки,  чтобы
установить новый порядок. Долой эксплуатацию, долой  капиталистический
труд на фабриках  и  заводах!  Построим  новую  коммуну  под  знаменем
истинного социализма.
   - Разве ты не слышал мои слова? - Джон-Том отступил в тревоге. -  И
ты разрушишь дома невиновных невежественных рабочих?
   - Это послужит им во благо,  -  твердо  отвечал  Фаламеезар.  -  Им
придется заново, совместно, собственными руками построить  свои  дома.
Зачем обогащать домовладельцев и  лендлордов?  Да.  Эти  люди  получат
возможность начать все заново. - И он задумчиво поглядел на  ближайшую
многоэтажку,   раздумывая,   каким   наиболее   эффективным   способом
"очистить" ее.
   - Но ведь они уже  ненавидят  хозяев.  -  Джон-Том  бежал  рядом  с
шествующим драконом. - Зачем выставлять  их  на  холод  и  под  дождь?
Сейчас требуется не насилие, но революционная диалектика.
   Когти  Фаламеезара  царапнули  мостовую  подобно  колесам  огромной
машины.
   - Ты забыл про рабочих! - Джон-Том погрозил  кулаком  невозмутимому
дракону. - Не забудь об их невежестве и предрассудках. - И тут  пальцы
его без раздумий легли на дуару, нужные слова сами собой  сорвались  с
губ:

                  Вставай, проклятьем заклейменный,
                  Весь мир голодных и рабов!
                  Кипит наш разум возмущенный
                  И в смертный бой вести готов.
                  Весь мир насилья мы разрушим...

   При первых же волнующих словах  "Интернационала"  Фаламеезар  замер
как вкопанный.  Голова  его  медленно  повернулась  и,   раскачиваясь,
обратилась к Джон-Тому.
   -  Смотри  за  ним,  смотри,  друг!  -   издалека   завопил   Мадж.
Аналогичными предупреждениями разразились Каз и Флор, Талея и Пог.
   Но дракон был  полностью  заворожен.  Наставив  крылышки  ушей,  он
слушал то возвышающийся, то притихавший голос певца.
   Наконец гимн кончился. Пальцы Джон-Тома в последний раз  скользнули
по струнам  дуары,  Фаламеезар  медленно   вышел   из   оцепенения   и
неторопливо кивнул.
   - Да, ты прав, товарищ. Я сделаю, как ты сказал. На миг я забыл  об
истинно  важных  вещах.  В  своем  стремлении  установить   правильные
воззрения среди пролетариев я забыл о сочувствии.  В  своем  гневе  на
пустяковую несправедливость я забыл о более важном деле. - Голова  его
низко склонилась. - Я  забылся  и  приношу  извинения  за  принесенный
ущерб.
   Джон-Том повернулся и отчаянно замахал руками, давая знать, что все
в порядке. Фургоны пожарной команды  Поластринду  немедленно  покатили
вперед, шланги червями ползли следом. Руки и  лапы  легли  на  рукояти
насосов, и скоро струи воды хлынули на пылающие казармы. Пламя  сбили,
зашипели горячие угли, и к небу повалили бурые клубы дыма.
   - Подобное не повторится,  -  сказал  приунывший  дракон.  -  Я  не
забуду. - А потом огромный, обтянутый кожей череп склонился  набок,  и
алый  глаз  обратился  к  Джон-Тому.  -  Но   скоро   здесь   начнется
революционный прогресс и хозяева будут изгнаны.
   Джон-Том торопливо кивнул.
   - Конечно. Но не забудь, что сперва  нам  придется  победить  самых
жестоких, самых коварных из всех угнетателей.
   -  Помню.  -  Фаламеезар  вздохнул   и   пыхнул   дымом.   Джон-Том
инстинктивно отшатнулся, но пламени не последовало. - Мы нанесем удар,
чтобы защитить всех рабочих. - Свернувшись огромным котом, он  положил
голову на переднюю ногу. - Я очень устал. Оставляю сегодняшние дела на
тебя, товарищ. - Дракон закрыл глаза и, не обращая внимания на  суету,
дым и крики вокруг, безмятежно отошел ко сну.
   - Спасибо тебе, товарищ Фаламеезар. - Джон-Том отвернулся. Когда он
вспомнил жар на своем лице и  слепую  ярость  в  глазах  дракона,  его
затрясло.
   Друзья с опаской  приближались  к  нему.  Лица  их  выражали  смесь
облегчения и трепета.
   - Какую чертовщину ты пел?.. Что это было за странное заклинание?..
Как это тебе удалось? - Таковы были их комментарии.
   -  Не  знаю,  не  знаю,  не  уверен.  Слова  сами  пришли  ко  мне.
Запомнились во время прежних занятий, - пробормотал он, направляясь со
всеми к городским воротам.
   Ожидавший там Клотагорб поздравил его. Старый маг-чародей  протянул
руку молодому человеку.
   -  Деяние  истинного  чародея,  мой  мальчик,  считаешь   ты   себя
волшебником или нет. Я салютую тебе. Ты спас все наше предприятие.
   - Боюсь, что мною двигало прежде всего желание спасти себя  самого.
- Он не мог глядеть в глаза волшебнику.
   - Что мотивы... Существенны свершение и результат. Приветствую тебя
- нового члена братства волшебников.
   Джон-Том обнаружил, что  прохладные  пальцы  старого  волшебника  с
пылом сжали его руку.
   - Наверно, было бы неплохо, если бы ты научил меня этим словам,  на
случай, если с тобой вдруг что-нибудь стрясется. Голос мой не  слишком
мелодичен, но я, по крайней мере, буду  помнить  очень  могущественное
заклинание; оно  наверняка  не  раз  пригодится,  чтобы  справиться  с
чудищем.
   - Это заклинание годится для сдерживания чудищ разного рода.
   Остальные слушали  тоже,  но  слова  не  оказали  на  них  никакого
воздействия.  Напротив  тушили   последние   пожары.   Излив   ярость,
Фаламеезар беззаботно похрапывал, восстановив внутреннее спокойствие.
   На следующий день после Фаламеезаровой ночи последовало приглашение
на Совет. Весьма сникший бобер сообщил, что все  нужные  представители
собрались и ждут.
   Джон-Том провел большую часть предшествующей ночи, наставляя Каза в
социалистической фразеологии, поскольку на Клотагорба  еще  раз  лучше
было не полагаться. То, что  кролик  решил  остаться  и  последить  за
спящим Драконом, порадовало Джон-Тома.
   Казу вызвались помочь  Талея  и  Флор,  это,  напротив,  расстроило
молодого человека. И посему, приближаясь к зданию магистрата, он  впал
в мрачное расположение духа.
   - Мальчик мой, - проговорил Клотагорб, - когда ты доживешь хотя  бы
до половины моего возраста, то поймешь, что любовь длится,  но  похоть
скоротечна. Ты успел уже разобраться в том, в какую сторону направлены
твои чувства, и в силе их? Если ты погружен в первую стихию - от  всей
души поддерживаю  тебя.  Если  же  во  вторую  -  могу  лишь  выразить
сочувствие в связи с подверженностью детским болезням, возникающим  по
чисто физиологическим причинам.
   - Но что делать. - Джон-Том с каждым шагом сердито тыкал в мостовую
концом посоха. - Да, физиологически -  для  меня.  Но  как  вы  можете
судить об этом? Я слыхал, что черепахам в таких вопросах не  свойствен
особый пыл.
   - И да, и нет. Главное - умственная реакция, потому что  только  ум
способен отличить похоть от любви, но уж никак не тело. Если  ты,  мой
мальчик, позволишь своим гонадам думать за тебя -  ты  ящерица,  а  не
человек.
   -  Вам  легко  говорить.  Наверное,  за  две  с  лишним  сотни  лет
внутренние огни улеглись.
   - Сейчас мы говорим о тебе, а не обо мне.
   - Ну хорошо, я постараюсь сдерживать себя.
   - Ну, и будь хорошим мальчиком.  И  еще  -  перестань  выжимать  из
камней воду.
   Джон-Том прекратил налегать на посох.
   Мадж вышагивал возле молодого человека.  Он  купался  во  внимании,
уделяемом ему пешеходами, останавливающимися, чтобы поглядеть на  них,
в любопытных  взглядах  из  окон.  Пог  то   трепетал   крыльями,   то
величественно взмывал вверх,  с  безразличием  проплывая  в  воздушных
просторах  мимо  пернатых  местных  жителей.  Хотя  Клотагорб  уже  не
опасался подвоха, он все-таки настоял, чтобы  мыш  держался  на  полет
стрелы от земли. Пог мог отнести весть грозному  дракону,  по-прежнему
безмятежно спавшему возле ворот у пристани.
   - Все, присли, сэры. - Бобер остановился и пропустил их вперед.
   Они поднялись по каменным ступеням. Вход под аркой с  обеих  сторон
охраняли вооруженные стражники. Они взяли на караул, парадные  панцири
блестели на солнце, свидетельствуя о потраченном на полировку  времени
Вмятины на металле говорили о деятельности иного рода.
   На  небольшой  площади  возле   фонтана   жизнь   перед   городским
Магистратом мгновенно вернулась к обычному течению. Джон-Том помедлил,
изучая мирные сценки.
   Молодая  волчица  нянчила  двоих  щенят.  Подрастающие  зайчата   и
мускусные крысы заняты были игрой, напоминающей хоккей на  траве:  они
гоняли   палками   потрепанный   череп   недавно    гильотинированного
преступника. Пара  седых  старцев  неторопливо  обсуждала  политику  и
погоду: пожилой опоссум  свисал  с  дубовой  ветви,  а  его  упитанный
собеседник, полный лис в толстом пальто, сидел подле него на скамейке.
Разговор шел, невзирая на  противоположное  положение  собеседников  в
пространстве.
   Часовщик и свечных дел  мастер,  стоя  у  дверей,  обсуждали  дела,
наслаждаясь неожиданно выпавшим среди зимы теплым деньком.  В  часовую
лавку вошел покупатель, и владелец, облаченный в фартук  гиббон,  чуть
помедлив, последовал за ним, чтобы вернуться к торговле.
   Может быть, этот теплый день несет добрый знак,  подумал  Джон-Том,
отворачиваясь от мирной картины. Трудно было представить, что все, кто
сейчас развлекался и судачил на площади, скоро умрут  или  окажутся  в
рабстве.
   Все выглядело просто до невозможности нормально.  Казалось,  только
моргни  -  и  увидишь  беседующих  стариков,  резвящихся  мальчишек  и
девчонок. Да они и были стариками, девчонками и мальчишками  -  только
физиономии покрыты мехом. Главное,  что  в  жилах  всех  текла  теплая
кровь. А все прочее - от лукавого.
   Он поглядел вперед -  в  открывшийся  перед  ним  зал.  Сейчас  они
окажутся перед  враждебно  настроенным,  склонным  к  подозрительности
Советом, его придется убеждать  в  существовании  грозящей  опасности.
Надо бы все-таки овладеть магией, заключенной в его собственном голосе
и дуаре. Перед ним  сейчас  окажутся  не  преподаватели,  нужно  будет
говорить  не  о  содержании  курсовой   на   какие-то   там   ненужные
исторические темы. Речь пойдет о миллионах жизней. О будущем их мира и
его собственного тоже.
   Впрочем...  Сейчас  это  и  его  мир.  Мрачное  будущее,  увиденное
Клотагорбом, грозит и ему самому. Рядом были друзья, готовые помочь  и
ободрить. Никогда еще Флор Кинтера не казалась ему  такой  прекрасной,
как во время боя, с ругательствами на устах. Придется говорить  громко
и втихую надеяться.
   - Идем, и пусть наши предки силой  своей  помогут  нам,  -  объявил
Клотагорб, одолев последние несколько ступеней.
   Джон-Том  мог  лишь  согласиться,  однако,   минуя   ряды   солдат,
выстроившихся по обе стороны коридора, ему вдруг захотелось травки - и
совсем не той, что росла на газоне у входа.


   (*1) Кампус - территория университета.

   (*2) Эпифиты - растения, селящиеся на ветвях и стволах деревьев.

   (*3) Стриптизерка. От ecdysias - линька (лат.).

   (*4) Валлаби - мелкие кенгуру.

   (*5) Гофер - американская мешетчатая крыса.

   (*6) Поморник - чайка.

   (*7) Обезьяна носач, или ревун, обладающая длинным носом.

   (*8) Лимб (собств., край, окраина), где пребывают в ожидании  души,
помещается, по Данте, в первом круге ада.

   (*9) Кровь Христова (исп.).

   (*10) Понимаешь, черепаха (исп.).

   (*11) Пекло (исп.).

   (*12) Матерь Божья (исп.).

   (*13) Предместья (исп.).

   (*14) Хорошо (исп.).

   (*15) Благодетель мой (исп.)

   (*16)  Битва  сил  добра  и  зла  перед  Страшным  судом,   которая
произойдет на горе близ города Меггидо, отсюда название.

   (*17) Как здорово (исп.).

   (*18) Мозги (исп.).

   (*19) Сиськи (исп.).

   (*20) Такова жизнь (исп.).

   (*21) Да, это так (исп.)

   (*22) Обозначение галактики  по  "Новому  галактическому  каталогу"
Дрейера.

   (*23) Очень хорошо (исп.).

   (*24) Пироги с сыром (исп.)

   (*25) Поняла (исп.).

   (*26) Заяц (лат.).

   (*27) Дерьмо (исп.).

   (*28) Капля крови (исп.).

   (*29) Или не так? (исп.).

   (*30) Товарища (исп.).

   (*31) Бараны и суки (исп.).



   Алан Дин Фостер.
   Час ворот


 OCR, spellechecking by Wesha the Leopard


                        (The hour of the gate)


                                          Посвящается трио, которое не
                                       сложилось, хотя и обязано  было
                                       существовать.
                                                 Дженис, Арете, Билли.
                                         Дамы, благослови вас Господь.


Глава 1

   На самом  верху  лестницы  Джон-Том  пошатнулся.  Все  неправильно,
подумал он. Не то место и не то время. И не он стоит  перед  входом  в
странное здание Совета в городе под названием Поластринду. И нет выдра
ростом в пять футов в  высокой  зеленой  шапке  и  яркой  одежде,  что
внимательно  разглядывает  его,  ожидая  очередного  обморока.  И  нет
двуногой  черепахи  в  очках,  с  кислым  выражением  ожидающей,  пока
Джон-Том придет в себя, чтобы продолжить труды по спасению  мира.  Нет
рядом огромного, до чрезвычайности уродливого летучего мыша, бурчащего
себе под нос что-то  о  грязных  горшках,  сковородках,  о  чрезмерных
трудах и о том, как тяжело в одиночку выполнять обязанности фамулуса.
   К прискорбию Джон-Тома, реальность от его отрицаний не изменилась.
   - Че ты, приятель, - поинтересовался выдр по имени  Мадж.  -  Опять
собрался заблевать нас с ног до головы?
   - Прошу прощения, - извиняющимся тоном  проговорил  Джонатан  Томас
Меривезер. - Перед устным экзаменом у меня всегда голова кружится.
   - Приободрись, мой молодой  друг,  -  сказал  чародей  Клотагорб  и
похлопал  себя  по  панцирю.  -  Все  переговоры  буду  вести  я.   Ты
подтвердишь мою правоту своим присутствием, а не словами. Пошли. Время
теряется понапрасну, а мир близится к драме. - И маг вперевалку  вошел
в здание. Уже который раз за время, проведенное в этих краях, Джон-Том
испытал  прилив  надежды  -  быть  может,  после  разрешения   кризиса
волшебник все-таки сумеет переправить его обратно.
   Оказавшись  внутри,  они  миновали   писцов,   клерков   и   прочих
чиновников, оборачивающихся им вслед. Сам зал был сложен  из  камня  и
облицован деревом, ошкуренным  и  отполированным  до  блеска.  Красную
древесину усеивали канареечно-желтые  пятна  сучков,  так  что  бревна
смотрелись как мраморные колонны.
   Вошедшим встретились две занятые спором группы. С  приближением  их
перепалка  прекратилась  по  вполне  понятным  причинам:  все   жители
Поластринду теперь знали о них... Во всяком случае, слышали о хозяевах
дракона, едва не спалившего вчера город.
   Пришлось подняться на пару  лестничных  маршей.  Клотагорб  усердно
пыхтел, стараясь не отставать. Потом перед ними  оказались  прекрасные
черно-желтые двери из конского каштана с каповыми наплывами, ведущие в
небольшой зал.
   Там, на возвышении, стоял  длинный  стол,  концы  которого  бычьими
рогами загибались вперед. За отдельным столиком справа сидел небольшой
оцелот в очках. Гусиное перо, которое он держал в  лапах,  деревянными
планками было соединено с шестью другими перьями, располагавшимися над
более просторным  столом  с  шестью  свитками.  Хитроумное  устройство
позволяло писцу, кроме оригинала,  делать  сразу  шесть  копий.  Рядом
стоял помощник-волчонок. В его обязанности входило менять  свитки  или
же поправлять перья по мере необходимости.
   За столом на возвышении восседал Главный Совет города,  графства  и
провинции  Великое  Поластринду  -  самого  крупного  и   влиятельного
государства в Теплых землях.
   Джон-Том внимательно  посмотрел  на  советников.  Крайний  слева  -
франтоватый хомяк, облаченный в шелк, кряква...  с  цепями  на  шее  и
золотым колечком в ухе. Следующей была упитанная гоферша, облаченн