ы  идти  за  нами,  свернули  бы  на
другую улицу... Подошли бы поближе. А такой  постоянный  разрыв  между
нами не сулит ничего хорошего.
   - Что же делать? - спросил он.
   - Придется идти в первую же таверну. Если они задумали злое, то  не
посмеют осуществить свои намерения на глазах свидетелей.
   - На это трудно рассчитывать. А  может  быть,  Пог  слетает?  Пусть
посмотрит, прежде чем мы начнем делать выводы, - предложил Джон-Том. -
Во всяком случае, он их сосчитает и выяснит, чем они вооружены.
   Талея с одобрением поглядела на него.
   - Вот это уже лучше. Чем подозрительнее ты станешь,  Джон-Том,  тем
дольше проживешь на свете. - Пог!  Пог?!  -  Остальные,  любопытствуя,
повернулись к Талее.
   - Пог! Ах ты,  никчемный  паразит,  летучий  кусок  дерьма,  какого
черта...
   - Потише, сестричка! - Мыш затрепетал крылышками перед  ними.  -  У
меня для дебя есть плохие новости.
   - Знаю уже, - бросила Талея.
   С озадаченным видом он висел футах в двух над ними.
   - Уже знаешь? Но откуда? Я же залетал  вперед,  подому  чдо  скучно
стало, а од сюда еще не видно...
   - Секундочку... секундочку, - пробормотал Джон-Том.  -  Вперед?  Но
мы-то имели в виду тех, кто увязался за нами... - И он  ткнул  пальцем
назад.
   - Эти еще далеко! - объявил странный голос.
   - Ух... Щас гляну. - Пог ракетой взлетел вверх,  исчезнув  во  тьме
среди карнизов и башенок.
   Джон-Том поспешно  оглядел  улицу.  Ближайшая  открытая  дверь,  из
которой доносились музыка  и  смех,  была  не  менее  чем  в  половине
квартала от них. По бокам виднелось лишь два входа  -  за  одним  было
нагромождение  лестницы,  другой  был  заложен  железными  засовами  и
заперт.
   Более никого на улице не было -  ни  единого  гуляки...  Тем  более
городской полиции.
   Впереди их ожидало с дюжину  тяжеловооруженных  людей,  по  большей
части наделенных длинными жидкими волосами и  тощими  физиономиями.  В
руках у них были дубинки, булавы,  шестоперы  и  болас  -  в  довольно
впечатляющем разнообразии. Джон-Тому даже и в голову  не  пришло,  что
ничего действительно убийственного - ножей, копий или мечей - при  них
не было.
   Люди полукругом перекрыли дорогу. Джон-Том  еще  раз  изучил  узкий
вход, который скорее походил на ловушку, чем на путь к спасению.
   Две трети нападающих были мужского пола, остальные  принадлежали  к
числу дам. Ни одной приятной физиономии  или  хотя  бы  хорошо  одетой
фигуры. Ростом все были примерно с Талею. Даже Каз был повыше  многих.
Все внимание свое ночные тати  обращали  на  Джон-Тома  и  Флор  -  их
рассматривали с нескрываемым интересом.
   - Мы бы хотели, чтобы вы пошли с нами,  -  объявил  рослый  крепкий
блондин, державшийся посередине. Борода его, сливаясь с вислыми усами,
словно врастала  в  грудь.  Волос  было  столько,  что  Джон-Том  даже
усомнился - человек перед ним или кто-либо из мохнатых.
   И тут необычная однородность группы дошла до его сознания.  До  сих
пор в любой компании он обнаруживал  смесь  разных  типов  -  будь  то
купцы, сотрапезники, моряки или прохожие.
   Он   оглянулся   назад.    Увязавшаяся    следом    группа    также
рассредоточилась, перекрывая  пути  к  отступлению,  и  все  они  были
людьми. Аналогичным было и вооружение.
   - Очень приятно, - ответил на приглашение Каз, - однако у нас  есть
собственные планы. - Говорил он от лица всех своих спутников. Джон-Том
небрежно перебросил дуару за спину и взял в руки посох.
   - Прошу прощения, но мы настаиваем.
   - Не сомневаюсь, - усмехнулась Флор. - Настаиваете и гоните  всякую
дрянь, набрались небось.
   Тонкая игра слов явно не дошла до ее собеседника, лишь заморгавшего
в ответ. Обе группы начали окружать путешественников,  обступая  их  с
обеих сторон.
   С легким лязгом в руке Талеи объявился клинок.
   - Любой хорек, который посмеет прикоснуться ко мне,  может  считать
себя покойником.
   В  неярком  свете  масляных  фонарей   она   показалась   Джон-Тому
очаровательнее, чем когда-либо. Но и Флорес Кинтера тоже.
   Она застыла в позе амазонки, выставив  вперед  кистень  и  короткий
меч. На зубчатом стальном лезвии поигрывал свет.
   - Ovejas у putas(*31)! Подходите и берите нас, если сумеете.
   -  Дамы,  дамы!  -  укоризненно  запротестовал  Каз,  обнаружив  за
собственной спиной помеху дипломатическим  усилиям.  -  Для  всех  нас
будет лучше, сэр, если... Простите.
   Он поглядел на Талею и Флор, не потеряв  при  этом  из  виду  своих
противников. Один из них прыгнул вперед и попытался  оглушить  кролика
короткой дубинкой. С громкими извинениями Каз отпрыгнул  в  сторону  и
выставил вперед ногу сорок четвертого размера. Обидчик упал.
   - Кошмарная  неловкость,  -  пробормотал  Каз.  Впрочем,  извинения
потонули  в  грохоте,  с  которым   путешественников   атаковали   обе
обступившие их группы.
   Узкая  улица  облегчала  оборону.  Подвергшиеся  нападению  сошлись
кружком - спина  к  спине  -  и  отбивались  от  супостатов,  отчаянно
бросавшихся  на  мечи  и  ножи.  Вокруг  Джон-Тома  мелькало   оружие,
слышались  крики,  начинало  припахивать  потом.  Каждый  раз,   когда
посох-дубинка находил одним концом ногу или  незащищенную  физиономию,
дуара подскакивала и хлопала его по спине.
   Он подумал, что мог бы отпугнуть нападающих небольшим  волшебством,
и выругал себя за то, что не подумал об этом сразу. Но теперь было уже
не до песен; нападавшие не  давали  ему  возможности  даже  перекинуть
дуару на живот.
   Трое из них без всякого успеха пытались пробить оборону  Джон-Тома.
Он отгонял их  своей  дубинкой.  Скользнув  под  посох,  один  из  них
замахнулся булавой. Джон-Том, как его учили, нажал на середину  посоха
и описал концом его короткую дугу. Подпружиненный наконечник  черканул
по бедрам личности с булавой. Ухватившись за  ноги,  человек  взвыл  и
рухнул.
   Вдруг в глазах Джон-Тома потемнело - он получил удар сзади и снизу.
Лихорадочно отмахнулся посохом и повернулся. Удар посоха  пришелся  по
чему-то мягкому, податливому.
   Тут зрение его, да и чувства вообще охватил какой-то туман. А потом
все смешалось, в том числе и звуки борьбы. Мысли  ползли,  как  сквозь
желе. Джон-Том еще слышал крики и  визг,  но  шум  схватки  уже  успел
отодвинуться далеко.
   Тонкий голосишко Талеи все еще выкрикивал оскорбления, подначивал и
ругался Мадж. Флор  извергала  боевые  кличи  на  занимательной  смеси
английского и  испанского.  Последним,  что  он  увидел  из-под  этого
темного покрывала, было звездное небо с  редкими  дождевыми  облаками,
голубой серпик месяца меж острых крыш, поднимавшихся к небу сложенными
ладонями. Он понадеялся, что молятся они за него.
   А потом все исчезло вместе с остатками сознания...


Глава 20

   Сперва он подумал, что в голову  каким-то  путем  пробралась  муха,
забилась под череп и пытается выбраться. А потом понял,  что  жужжание
доносится  откуда-то  снаружи,  и  попытался  определить  расположение
источника.
   На грубо сколоченном деревянном столе горела масляная лампа. Кто-то
невидимый проговорил:
   - Он очнулся!
   Немедленно затопали многочисленные ноги.  Джон-Том  с  трудом  сел.
Сила тяжести или что-то другое тянуло затылок книзу. Он  сморщился  от
боли,  которая  словно  бы  стекала  к  основанию  шеи  и  ниже  -  по
позвоночнику.
   Джон-Том обнаружил, что сидит на топчане.  Тусклые  лампы  освещали
знакомые очертания посоха и дуары прислоненных к дальней стене.
   Пожитки его охраняли двое людей из тех, что дрались с ним. У одного
лоб и ухо закрывала повязка. Глаз другого затянула пурпурная  опухоль,
рот также обнаруживал следы удара.
   Обычно  человек  крайне  миролюбивый,  Джон-Том  испытал  абсолютно
несвойственное ему, но тем не менее неподдельное удовольствие при виде
повреждений, причиненных им с друзьями нападавшей шайке. Он уже  решил
было броситься к дубинке, когда слева открылась дверь и внутрь вошло с
полдюжины человек.
   Наклонившись вперед, юноша, к собственному разочарованию, ничего не
увидел за дверью - только неярко освещенный коридор.  Впрочем,  издали
слышался разговор.
   Новоприбывшие расположились в комнате, трое - перед дверью.  Зажгли
новые лампы. На лицах пленивших  Джон-Тома  написана  была  решимость.
Другое трио уселось за стол. Принесли грубой работы кубки, пару  блюд,
на которых  дымились  груды  мяса  и  какого-то  вареного  корнеплода,
родственного картофелю. Пленник и похитители с интересом  разглядывали
друг друга.
   А потом один из трех сидевших обратился к нему,  и  Джон-Том  узнал
блондина, распоряжавшегося на улице.
   - Ты  голоден?  -  Джон-Том  покачал  головой.  -  Пить  хочешь?  -
Отрицательному  движению  на   этот   раз   сопутствовали   улыбка   и
непристойный жест. Джон-Том мыслил  сейчас  не  как  будущий  адвокат.
Голова его кружилась, и он был, пожалуй, чуточку не в себе.
   Его жесты и молчание ни в коей мере не  расстроили  допрашивающего.
Тот пожал плечами и проговорил:
   - Бери. Смотри, как надо.
   Взяв псевдокартофелину, он помазал ее  сверху  какой-то  прозрачной
глазурью, зачерпнув ложкой из небольшого  горшочка.  Откусил  и  шумно
зачавкал. По подбородку на грудь потек жир.
   Прикончив с половину клубня, он вновь поглядел на Джон-Тома  и  без
стеснения спросил:
   - Голова не болит?
   - Сам знаешь, черт, как болит, -  отверз  уста  Джон-Том,  чувствуя
вздувающуюся на затылке шишку.
   - Нам жаль, что так получилось.  -  К  удивлению  Джон-Тома,  голос
человека звучал вполне искренне.  -  Но  ты  не  пошел  бы  к  нам  по
собственной воле, а времени на переговоры уже не  оставалось.  Вот-вот
мог нагрянуть патруль.
   - Ну а ты сам-то пошел бы с дюжиной головорезов, преградивших  тебе
путь на незнакомой улице?
   Блондин сухо улыбнулся.
   - Наверно, нет. Согласен, особого  такта  мы  не  проявили.  Но  ты
должен был пойти с нами, тебя следовало отделить от животных.
   При этих словах Джон-Том беспокойно оглядел  комнату.  Вопросов  не
осталось - он был единственным пленником.
   - А где остальные? Где мои друзья?
   - Там, где мы их оставили, - в переулках Вольной Четверти. Нет,  их
не увечили, - добавил он, заметив,  что  Джон-Том  готов  подняться  с
топчана. - Наши в худшем состоянии. Мы просто увели тебя в сторону  от
свалки, когда удалось тебя усыпить.
   - Почему именно меня? - Джон-Том припал спиной к каменной стенке. -
Что во мне такого особенного?
   Крепкий главарь в упор поглядел на него.
   - Говорят, что ты - волшебник, чаропевец  из  другого  мира.  -  Он
казался скептически настроенным и  одновременно  стремился  поделиться
своими сомнениями.
   - Да... да, совершенно верно.  -  Джон-Том  потянулся  и  пошевелил
пальцами. - Если вы через десять  секунд  не  выпустите  меня  отсюда,
придется всех превратить в грибы.
   Главарь покачал головой, поглядел на пол и, подняв глаза, улыбнулся
Джон-Тому. Сложив руки перед собой, он заявил:
   - Чаропевцу для колдовства нужен музыкальный  инструмент.  -  И  он
кивнул в сторону бдительно охраняемой дуары. -  Не  грози  попусту.  Я
слыхал, что ты сумел заставить покориться речного дракона... Совместно
с признанием этот факт в достаточной мере рекомендует тебя.
   - А откуда тебе известно, что именно я заставил дракона покориться?
Может  быть,  скажешь  еще,  что  я  просто  пытаюсь  тебя   запугать?
Маг-черепаха  Клотагорб  ждет  нас  в  казарме,  а   он   куда   более
могущественный чародей, чем я. Может быть, это он повелевает  драконом
и как раз в это время  произносит  жуткое  заклинание,  чтобы  все  вы
растворились, как кусок рафинада.
   - Мы знаем о твердопанцирном бездельнике, который сопутствует тебе.
Известно нам и то, что он в  настоящий  момент  обсуждает  с  огромным
драконом всякую чушь в казармах у пристани. Мы узнали  об  этом  не  с
помощью  магии,  а  воспользовавшись  целой  сетью  организованных   и
преданных наблюдателей и шпионов. - Последовала  еще  одна  улыбка.  -
Иногда от нее больше прока, чем от магии.
   Сеть, подумал  Джон-Том.  Зачем  этот  разговор  об  осведомителях?
Что-то  в  этой  комнате  -  может  быть,  позы  людей,  может   быть,
примененное ими оружие, лишающее сознания, но не  жизни,  -  говорило,
что перед ним не дешевые налетчики.
   - На кого же вы шпионите?  Или  вы  не  жители  города...  Графства
Поластринду?
   - От рождения, - согласился мужчина, по комнате пробежал  согласный
ропот, - но не по склонности или верованиям.
   - Ты меня разочаровываешь.
   - Мы не хотим этого, - сказал человек, расцепив руки. -  Мы  хотим,
чтобы ты примкнул к нам.
   - Примкнул? К вам? Зачем? У меня нет времени ни для чего. Мы и  так
заняты чрезвычайно важным делом для всего вашего мира. - И юноша начал
цитировать предупреждения Клотагорба о грядущих бедствиях.
   - Броненосный народ подготовил самое жуткое вторжение в эти края за
всю историю, и мы...
   - Мы знаем об этом, - неторопливо перебил его один из охранников.
   Джон-Том, открыв рот, глядел на женщину, сказавшую эти  слова.  Она
была из числа тех троих, что перекрывали выход.
   - Как, вы знаете? - Остальные согласно закивали.
   - Но я думал... Клотагорб говорил, что, кроме него, никто не  может
знать. А как вы узнали?
   -  Терпение,  -  осадил  его  блондин.  -  Все  в  свое  время.  Ты
интересовался, граждане ли мы этого города и почему нуждаемся в  тебе.
Да, мы граждане его, но не только. Мы представляем и нечто  высшее.  А
что касается того, к кому тебе предлагают примкнуть, повторяю - к нам.
Мы хотим, чтобы ты присоединился к нам.
   - Какого черта, что значит "к нам"? Это  какая-нибудь  политическая
организация?
   Человек покачал головой.
   - Не совсем. К нам - значит к людям. - Он говорил терпеливо, словно
обращаясь к ребенку.
   - Я все же не понимаю тебя.
   Говоривший взволнованно оглядел своих компаньонов и вновь обернулся
к Джон-Тому.
   - Слушай меня внимательно,  чаропевец.  Унизив  себя,  человечество
десятки тысячелетий обречено было сосуществовать с животными, словно с
ровней. С ордами вонючих грязных мохнатых тварей, низших  созданий.  -
Слова эти явно не относились к собственной густой сальной шевелюре.  -
С этими скотами,  ничуть  не  возвышающимися  над  крысами  и  мышами,
которых они охотно унижают.
   Джон-Том не отвечал. Человек уже почти молил.
   -   Но   ты   ведь,   конечно,   ощущал    уже    несправедливость,
неестественность подобной ситуации? -  Он  заходил  перед  Джон-Томом,
время от времени тыкая в его сторону сжатым кулаком.
   -  Мы  ведь  лучше  животных,  разве  не  так?   Конечно,   природа
предназначала нас для высшей роли, однако какие-то  сверхъестественные
силы и обстоятельства  помешали  нам  воспользоваться  дарованными  от
рождения  правами.  Наступает  время   перемен.   Скоро   человечество
унаследует этот мир, как и было намечено природой.
   - Так ты объявишь остальным расовую войну?  -  медленно  проговорил
Джон-Том.
   - Нет! - Коренастый главарь повернулся к нему. - Это будет война за
право  человечества   занимать   ведущую   позицию,   возглавляя   всю
цивилизацию. - Он склонился пониже, пытливо глядя в лицо Джон-Тому.  -
Скажи мне тогда, чаропевец: в твоем мире люди тоже равны животным?
   Боже! Мысли Джон-Тома в панике заметались. Что  сказать?  Насколько
они проницательны? Или они способны обнаружить ложь - с помощью  магии
или других средств? А  если  докопаются  до  истины,  то  способны  ли
воспользоваться  ею  для  подтверждения   своих   собственных   подлых
претензий?
   Но  почему  они  подлые?  Тебе  ненавистны  слова  этого  человека,
Джон-Том, или мысль о том, что ты способен с ним согласиться?
   - Ну? - повторил главарь.
   Оставить вопрос без ответа было еще хуже, чем сказать правду.
   - Люди, которых я встречал у себя,  ничем  не  превосходят  здешних
животных по разуму  и  величине.  Некоторые,  по-моему,  даже  глупее.
Почему вы тут считаете себя высшими?
   - Мы верим в это, чувствуем нутром, - раздался мгновенный ответ.  -
Природа не могла замыслить мир подобным образом. Что-то пошло здесь не
так. Но ты все-таки не  ответил  мне  об  отношениях  между  людьми  и
животными в твоем мире.
   - Все мы животные. Определяющую роль играет разум, и  те  личности,
которых я здесь встречал, ничуть не ниже нас по уму.
   - Это... те, которых ты встречал здесь. А как  насчет  животных  из
твоего собственного мира?
   Джон-Том в раздражении повысил голос.
   - Да, черт тебя побери, рост и величина с этим никак не связаны.
   - Так нам говорили и сновидцы, - пробормотал кто-то в задней  части
комнаты. Раздался  неразборчивый  шепот,  в  котором  слышалось  явное
самодовольство. Джон-Тому это не понравилось.
   - В любом случае, я к вам не присоединюсь. - Он сложил руки. - И не
сомневаюсь, что моему примеру последуют многие. Я  знаю  много  людей,
способных,  не  задумываясь,  понять   разницу   между   культурой   и
бескультурьем, между цивилизацией и невежеством... И вот что: разум не
имеет ничего общего с тем, пахнет от тебя или  не  пахнет.  Верьте  на
здоровье своему нутру. Подобными беспочвенными надуманными  фантазиями
диктаторы всегда пользовались, чтобы разъединить людей, и я не имею  с
этой чушью ничего общего. К тому  же  люди  здесь  являются  одним  из
меньшинств среди прочих млекопитающих. Но если все  ваше  человечество
свихнется и примкнет к вам, численность людей  не  позволит  вам  даже
мечтать об успехе геноцида, который вы замыслили.
   - Ты прав во всем, за исключением одного, - согласился вожак.
   - Едва ли я мог что-либо упустить.
   - Может быть, лучше я попробую объяснить.
   Голос был сиплым, как при тяжелой простуде или ларингите.  Человек,
произнесший эти слова, шагнул на свет. Он был столь же плотен,  как  и
главарь,  и,  пожалуй,  еще  более  волосат.  Длинные  черные   волосы
ниспадали на плечи, густая борода  скрывала  лицо.  Тело  его,  словно
плащ-палаткой, было прикрыто бурой и коричневой  кожей.  Джон-Том  уже
потерял голову от гнева.
   - А ты кто такой, олух?
   Ему представились Мадж и  Клотагорб,  дружелюбный  аристократ  Каз,
въедливый Пог. Пестрая  толпа  этих  полуварваров  явно  считала  себя
вправе властвовать над его новообретенными мохнатыми  друзьями.  Мысль
эта не укладывалась в голове.
   - Кто я, проще показать, чем объяснить, -  проговорил  черноволосый
тип, протянул руки к голове и снял ее.
   Открывшийся череп оказался меньше человеческого, но из-за  выпуклых
зеленых  сложных  глаз  занимал  едва  ли  не  тот  же  самый   объем.
Ярко-голубой хитин  покрыт  был  желтыми  пятнами.  На  жвалах  лежала
багровая полоска. Усики  обратились  к  Джон-Тому.  Они  шевельнулись,
словно руки пловца.
   Существо заговорило  прежним  хриплым  скрипучим  голосом.  Рот  не
двигался. Джон-Том  понял,  что  насекомое  имитирует  речь,  выпуская
воздух через дыхала.
   - Я - Ханниуз, - проскрипело создание. - Этот костюм я ношу,  чтобы
местные жители не убили меня на  месте.  Они  испытывают  безрассудную
ярость к моему народу и преследовали его целые тысячелетия.
   Джон-Том успел уже оправиться от внезапного потрясения.
   - Судя по тому, что слыхал я, именно ваш народ повинен  во  вражде;
тысячелетия вы приходите сюда, чтобы поработить местных жителей.
   - Не  стану  отрицать,  мы  добиваемся  власти  над  ними,  но  эти
завоевания нам  не  нужны.  Мы  всего  лишь  заботимся  о  собственной
безопасности. Жители  Теплоземелья  становятся  все  сильнее.  Однажды
ненависть перевесит их летаргию, и всей своей мощью они  навалятся  на
Броненосный народ, чтобы истребить его.  Разве  нет  у  нас  права  на
самозащиту?
   Боже, подумал Джон-Том: вот тебе и исторический подход к оправданию
агрессии. Он вдруг почувствовал себя дома.
   - Не пытайся задурить мне голову. Когда страна объявляет, что хочет
получить безопасную границу с другой, это всегда  означает  требование
территориальных уступок. Приграничные территории поглощаются, и  н