ая.
Здания те  же,  а электричество в них  не  поступает. По той же причине, что
радиоволны не проходят?
     Заходить  внутрь домика, где должен был сидеть сейчас дежурный инженер,
наблюдающий с той стороны за работой генератора, было  не  велено.  Но очень
хотелось.
     Там ведь все маштаковские документы, расчеты, графики экспериментов.
     Одним бы глазом в них заглянуть, казалось Максиму, и все станет ясно.
     Входная дверь заперта, но проникнуть в дом, в общем, не проблема.
     А что он скажет Чекменеву, если станет известно о нарушении им приказа?
     Придумаем что-нибудь, какой-то совершенно непробиваемый довод.
     Сейчас доктор  оказался один в  один в ситуации мифологической  Пандоры
или  жены Синей Бороды. Запрещено  входить в запертую  комнату, но уж  очень
хочется!
     Оттягивая  момент  принятия  рокового  решения,  он  обошел  почти  всю
территорию базы. Прислушивался, заглядывал в окна.
     Наконец вернулся  к  притягивавшему его крыльцу.  Присел  на ступеньки,
продолжая размышлять. Похоже, постепенно выкристаллизовывается новая теория.
     Никакое  это  не боковое время. Не  сбоку от собственной  реальности мы
оказались,  а сзади.  На те же самые  пять-десять  минут. Тогда все  отлично
складывается. И объясняется.
     Никаких  проблем. Ты приходишь в театр через пять минут после того, как
из него ушел последний актер и служитель.
     Погасили  фонари  и  свечи. Буфетчик  убрал  недоеденные  бутерброды  в
ледник.  Остались на  крючках гардероба  невостребованные  пальто  и шубы. И
декорации к "Сретенским воротам" не  разобраны рабочими сцены,  оставлены до
завтрашнего спектакля.
     Вот и гуляй в этом придуманном кем-то мире, только что, совсем недавно,
бывшим  не в  пример интереснее,  чем  настоящий. Никто  же не платит десять
рублей, чтобы посмотреть из  третьего ряда партера,  как реальный сосед бьет
морду жене или другому соседу. А здесь смотрим,  затаив дыхание, аплодируем,
бросаем цветы на сцену.
     Вот  и  он сейчас  гуляет по  фойе и за кулисами,  будто  всего-навсего
заснул после второго антракта в укромном
     уголке,  приняв  лишнего  в  буфете, а  сейчас  проснулся и  бродит  по
опустевшему зданию, тупо соображая, что и как с ним случилось.
     Придуманное сравнение Максиму понравилось.
     Он потянулся в карман за...
     Чем бы  лучше подхлестнуть  пошедший творческий процесс  -  глотком  из
обтянутой кожей фляжки виски или сначала сигаретой?
     Но очень  ему вдруг  не понравилось странное  движение  темных, гораздо
более  темных,  чем окружающая  темнота,  сгустков  пространства,  размерами
сообразных человеческим фигурам.
     Глаза у Максима привыкли к безлунной ночи, и  данный  феномен он отнюдь
не счел галлюцинацией.
     Психиатр   знает,   что    подобные    ошибки   в   оценке   окружающей
действительности  плохо   кончаются.   Причем   галлюцинация,   похожая   на
реальность, обычно безвреднее, чем наоборот. Но тоже не наверняка.
     Что никого, кроме их группы и Ляхова с товарищами, в этом мире быть  не
может, он знал теоретически и успел  убедиться на практике.  Однако  же, чем
черт не шутит?
     Если это просто природный феномен, своеобразная иллюзия  - одно, а если
нечто материальное?
     Кстати, такие же сгустки тьмы, только с коричневыми огоньками по краям,
описывал один фантаст в повести про планету железной звезды.
     - Стой, кто идет! - по-уставному крикнул он. - Стой, стрелять буду!
     Ответа из темноты он  не  получил, но артефакты* - тенями их назвать не
получалось  из-за  ощутимой  даже   на  расстоянии   плотности  -  несколько
приблизились. Отчетливо различались четыре, двигающиеся бесшумно,  медленно,
но упорно, а в отдалении, кажется, мельтешили и еще.
     *  Артефакт  -  объект  искусственного происхождения,  но  неизвестного
назначения (лат.).
     Внезапно Максим ощутил  какой-то даже  нечеловеческий  ужас.  Поскольку
совершенно  иррациональный.   Нечто   похожее  случается   с   новобранцами,
заступающими на свой  первый боевой  пост ночью и на отшибе от  товарищей. И
мерещится черт знает что, и по неожиданно вздохнувшей в кустах заблудившейся
корове открывают истерическую стрельбу.
     Только у Бубнова основания были куда более реальные.  А вернее сказать,
не "реальные", а очевидные.
     Как  лежал автомат у  него на  коленях, так он из него и ударил  веером
перед собой. Сначала очередью патронов на двадцать, потом добавил еще две по
пять, почти прицельно, и рванул длинной перебежкой до самой ограды.

     ...  Вот   сейчас  кто-нибудь  наверняка   скажет,  что  автор  то   ли
идеализирует  огнестрельное оружие, как универсальный способ решения всех  и
всяческих проблем,  нравственных,  мировоззренческих и  мистических,  то  ли
воображает,  что  без  его постоянного  и повсеместного  использования сюжет
много проигрывает. А ведь нет.
     Все это - лишь горькое понимание текущей  реальности. Если не ошибаюсь,
последние шестьсот лет  иным способом кардинальные  человеческие проблемы на
самом деле отчего-то  не решаются.  Аль Капоне, кажется, сказал,  что добрым
словом можно сделать меньше, чем добрым словом и пистолетом...

     По крайней мере, указанные артефакты под веером пуль  (мельхиоровых  со
стальным  сердечником) как-то растерялись.  Не исчезли  совсем, но несколько
потеряли  конкретность и компактность.  И,  кажется,  остановились. Впрочем,
судить  уверенно  об этом Максим  не  мог:  от ярких  оранжевых  сполохов  у
переднего среза ствольного кожуха он почти ослеп на несколько секунд.
     "И расточатся враги его!" - вспомнил неожиданно неверующий Максим слова
молитвы. Зажмурился, пальнул еще несколько раз наугад и побежал, спотыкаясь,
к лагерю, выставив перед собой автомат. Там он, по крайности, будет не один.

     Глава двадцатая
     - Стой, кто идет? - теми же словами встретил Максима Колосов из темноты
леса.
     Лязга  затвора,  обычно  сопровождавшего этот, часто  риторический,  но
смертельно  опасный  вопрос,  он не услышал. Подпоручик  успел  сделать  это
раньше и бесшумно.
     Имея    в    виду   стрелковую   подготовку   штурмгвардейцев,   доктор
заблаговременно перешел на шаг, приближаясь к лагерю.
     - Здесь Бубнов! Пароля не  знаю, - попытался сострить он, чувствуя, что
нервы приходят в норму.
     - Кто стрелял?
     - Я. Не знаю в кого, но оно мне показалось того заслуживающим.
     Он как можно короче рассказал об инциденте.
     - Василий, брось мне новый диск, он где-то там, к ранцу приторочен... -
попросил Максим оператора, нашаривая  в кармане сигареты. Там  он так  и  не
успел закурить. А сейчас очень хотелось.
     - Тени, говорите? -  на  полном  серьезе, отнюдь  не посчитав  слова  и
поступки командира плодами некомпетентности и испуга, переспросил Колосов. -
И после ваших выстрелов - ни звука? И никто не упал? И не ответил?
     - Пока  стрелял, звуков не слышал. Упал  или нет - не  разобрал, своими
вспышками  ослепило.  Но что  вслед  не  стреляли  -  точно. И,  кажется, не
гнались...
     - Ладно, проверим. Не зря же генерал приказал полный боекомплект брать.
Знал  или  догадывался?  -  Подпоручик,  собранный и бесшумный, как давешние
"объекты",  скользнул к  палатке, где  у  порога была  сложена  амуниция.  В
строгом, раз  навсегда усвоенном порядке, чтобы любую вещь найти мгновенно и
на ощупь.
     - Вы,  господин  полковник,  вот тут прилягте, за пеньком, ствол  вдоль
тропки  направьте.   А  я  прогуляюсь,  недалеко.  Возвращаться  буду  -  не
подстрелите. Фрязинов,  - обратился  он к оператору,  подошедшему с запасным
диском, - ты машинку-то свою переставь,  за дерево или в ямку. Вон там,  под
корнями, - Колосов указал  на комель вывернутого давней бурей трехобхватного
бука. - Не ровен час, шальной пулей заденет...
     "Только  вот начались  события,  и  младший  по  званию  небрежно,  без
обсуждений  и  согласований,  принял на себя командование группой, - подумал
Максим. -  Да и правильно, наверное. Дело темное, в  буквальном и переносном
смыслах, специалист ориентируется в подобных ситуациях на уровне инстинктов,
а  мне  каждый  раз подумать  надо,  и  нет  гарантии,  что  думать  я  буду
безошибочно".
     Но  все же  положение штаб-офицера  и  начальника  требовало  соблюдать
субординацию.
     Максим сначала вщелкнул  на  место приятно  тяжелый диск, оттянул ручку
затвора, только после этого спросил:
     - Что делать собрался?
     - Да ничего такого. Пройду вперед, не далеко, до опушки. Если все тихо,
пару  растяжек поставлю. И будем посмотреть, как говорят в Одессе. Живое там
что копошится или привиделось вам...
     -  Я пока еще  за  себя  отвечаю,  -  ужесточив  тон,  ответил  Максим,
сообразив, что  подпоручик  имеет  в виду  то, что он и сам  думал несколько
минут назад.
     -   Не  в   этом  смысле,  господин   полковник.  Может  быть,  явление
какое-нибудь физическое.  Вроде огней  святого Эльма  или  призраков острова
Пасхи.
     - А что, были и такие?
     - Могли быть, - убежденно ответил Колосов.
     - Тогда действуй, поручик, родина тебя не забудет...
     Тот ушел легким индейским шагом, сразу забирая в сторону от тропы.
     Максим рукой показал оператору, что следует вернуться в расположение.
     - Колосов правильно сказал, отнеси аппаратуру  в укрытие.  Не дай  Бог,
прямо здесь стрельба начнется. Канал держится стабильно?
     -  Что ему  сделается.  Лампочка мигает,  как сказано, параметры тоже в
норме. А что, думаете, пора сматываться?
     Оно бы лучше всего, хотел ответить доктор, да разве можно? Ребята пошли
в рейд, Половцев с Неверовым  не обнаружены, а им спасаться? Однако в случае
острой   необходимости  он  ведь  имеет  право  выйти  на   связь,  доложить
обстановку, попросить помощи или хотя бы новых инструкций.
     - Бой покажет. Что у нас есть?
     -  Мой  автомат, ваш, патронов  некоторое количество. Диск я  вам отдал
предпоследний. Значит, на сто  сорок выстрелов можете рассчитывать, - и этот
счел  нужным поучить командира.  - Гранаты.  Все. Ах, еще  пистолеты. Теперь
точно все. Может, окопчики отрыть?
     - Не спеши...
     Вдалеке  треснуло  несколько  совсем коротких очередей,  на  три-четыре
патрона  каждая. Грамотная  стрельба, но  если  она  все-таки  имеет  место,
значит, Максиму не померещилось.
     - Не совсем в пустое место мы попали, Максим Николаевич...
     - Да уж. А ты чего хотел? Пустых мест, наверное, вообще не бывает.
     Раздался  тихий свист, потом  голос Колосова, совсем не оттуда, куда он
уходил.
     - Мужики, порядок, это я. Присядем, подождем...
     Подпоручик возник из-за кустов, не слишком отличаясь от тех образований
тьмы, которые напутали Бубнова.
     - Ты прав, командир, - заговорил Колосов, не замечая, что обращается на
"ты"  к штаб-офицеру. Видать, в  реальной боевой  обстановке  штурмгвардейцы
таким  пустякам  значения  не  придают.  -  Совсем не  иллюзия.  Натуральные
объекты. У  меня  тут  был с  собой заветный  магазинчик,  всеми конвенциями
запрещенные пули "дум-дум". -  Одновременно он  глубоко и резко затягивался,
пряча сигарету в кулак левой руки.
     -  Я   тоже  на  территорию  проник.  Там  виднее  все-таки.  Дождался,
рассмотрел.  Люди это.  Только  ходят  вроде  как в скафандрах.  Медленно  и
вразвалку. Может -  роботы? - спросил  он  сам себя. - Так их не бывает. Шли
они следом за вами,  командир, - слегка освежив  мозги, подпоручик вспомнил,
кто есть кто. - Причем, что интересно, не по дорожке шли, по азимуту. Словно
в темноте видят или по-собачьему, верховым чутьем...
     Первому я  вмазал.  Когда не  знаешь,  кто  перед  тобой,  лучше  всего
стрелять в грудь.
     - Я врач, мне объяснять не надо, - перебил Максим.
     - И я  о  том же. Дал я ему хорошо. Чуть в  заднее сальто он не ушел. И
еще   одного  подвалил.  Больше  рисковать  не  стал.  Патронов  мало.  Если
испугались - хорошо. Если нет - подождем минуток пять.
     - Ты говоришь - видят  в темноте  или  чуют, - отметил несообразность в
словах Колосова Максим, - а  что ж тогда тебя не увидели, прямо под выстрелы
подставились?
     -  А и  верно,  - тоже  удивился подпоручик. -  Более того - метров  за
пятьдесят "оно" направление изменило, в мою сторону двинуло...
     -  Значит, не человек, механизм какой-то, - решил  Бубнов. - Тепло, или
масса, или запах его привлекает, на стрельбу не реагирует...
     -  Господин  полковник,  - напомнил  Фрязинов, - сейчас первая связь со
Щитниковым.
     - Давай.
     Доклад поручика был предельно кратким. Идем по маршруту, все по  плану.
Привал пятнадцать минут. Все. Следующая связь по схеме.
     - Володя, не все. У нас  проблемы.  Нас  окружают неизвестные существа.
Выглядят  черными фигурами размером между человеком и медведем. Движутся  не
очень   быстро.  Имели  огневой  контакт.  Пока  успешный.  Лучше   всего  -
остановись. Найди удобную позицию и жди до света. Мы пока разберемся...
     - Держитесь, - даже сквозь  потрескивание эфира Максиму показалось, что
всерьез  он  к  его  словам  не отнесся. Дескать,  что  взять с  кабинетного
офицера. - У  меня ничего подобного. Луна  светит, поля  просторные.  Дождик
чуть брызгает, но это нормально. Думаю сделать еще бросок на столько же.
     Что ему скажешь?  Своих эмоций не передашь, да и на самом деле! Человек
ведет группу, ему это нравится, уверен он в себе, как молодой жеребец.
     -  Смотри,  поручик.  Если так  - рекомендую  идти,  имея по флангам по
полсотни метров  открытой  местности.  Оружие  "на товсь".  Если  попадутся,
стреляйте,  продолжайте  движение  в  максимальном  темпе.   Интервал  связи
сократим до часа.
     - Понял, выполняем.
     Связь прекратилась.
     -  Что делать  будем?  - спросил  Максим подпоручика,  вспомнив  вопрос
Фрязинова и  свои мысли.  - Может,  и вправду - обратно выскочить? Доложить,
подкрепление вызвать?
     -  Вы командир,  -  дипломатически ответил Колосов. По  его  лицу  было
видно, что сам он  готов принять  любое решение,  однако больше его занимает
результат собственного поиска.
     А чего  ждать от двадцатитрехлетнего офицера, которому наконец довелось
применить свои полученные в изнурительных тренировках навыки на практике?
     Метрах в трехстах звучно рвануло.
     - Моя,  -  удовлетворенно  сказал Колосов,  как раз  успевший  докурить
сигаретку. - Первая.  Сразу за  воротами.  Еще  одну я выставил, где колючие
кусты, с  тропинки не  свернешь... Третью еще похитрее. Пойдут, нет? - в его
голосе  звучал  искренний  интерес.  Подпоручик напрягся,  подобно  молодому
сеттеру, которого хозяин выводит на перепелиную охоту.
     - Я схожу, взгляну?
     На ремне справа и слева у него висели шесть полных магазинов, десантный
тесак у бедра,  гранатная сумка,  наполовину опустошенная, сдвинута назад  к
позвоночнику.
     Такого только пусти, он там устроит "хрустальную ночь длинных ножей".
     А все  ж таки молодец! В его возрасте азартностью Максим мало отличался
от Колосова,  только подготовка, увы, была не та. Надо же, только десять лет
разницы, а  он себя чувствует уже старым, отяжелевшим, почти  неспособным на
лихие, но и профессионально грамотные поступки.
     - Вместе пойдем. Фонарь есть?
     Колосов  молча   показал  длинный,  похожий  на   полицейскую   дубинку
электретный фонарь, способный без подзарядки светить почти сутки.
     - Пошли.
     Гораздо ближе бахнул еще один взрыв.
     -  Ты гляди,  бесстрашные. Или  -  непуганые,  -  сквозь  зубы процедил
Колосов. И третий раз грохнуло.
     - Все. Мои  рубежи кончились. А ловушки были мощные. Не человека,  быка
порвали бы. Теперь что?
     -  Гранат  сколько  имеешь?  -  Теперь  уже  Максим  испытывал  желание
повоевать, хотя бы и до решительного конца.
     - Четыре. Из них две противотанковые.
     - Василий, приготовься к  отходу. Похоже,  придется. Но мы таки  сходим
посмотреть. Если возникнет бой, а потом стрельба вдруг прекратится близко от
тебя - срывайся. Только не паникуй. Пару минут выжди.
     -  Дело ваше,  командир, а  лучше бы вместе отойти и утром  вернуться с
батальоном. Танковым... - В голосе Фрязинова прозвучали мечтательные нотки.
     - Вернемся,  Вася, нужно будет  - с дивизией. А пока - не мандражь... -
это уже Колосов сказал, начиная движение.
     Мысль о том, что можно  поставить вокруг  поляны еще несколько растяжек
и, забравшись, скажем, на деревья, дождаться утра, ни одному из них странным
образом не пришла в голову.
     Да ведь если бы  всем и всегда вовремя приходили в голову оптимальные и
гомеостатически* безупречные решения, и Древний Египет существовал бы по сей
день, и Карфаген, и Рим, соответственно.
     *  Гомеостатический  -  направленный  на  устранение  или  максимальное
ограничение вредных воздействий окружающей среды (греч.).
     Вот и пошли -  Колосов впереди, подсвечивая фонарем  по сторонам  и под
ноги, Бубнов на  десять  шагов  сзади, поводя стволом  по  жутко  темнеющему
справа и слева лесу. Вот как выскочит оттуда это самое...
     - Стой, командир, -  поднял руку Колосов.  -  До  последней  растяжки -
двадцать метров. А ну, давай! -  Упал  на  колено  и первым  начал стрелять.
Прямо перед  собой и по бокам,  в метре над землей. Максим поддержал,  благо
патронов у него в диске было аж семьдесят два.
     Так же резко подпоручик прекратил огонь.
     Никакого  в лесу  шевеления  их шквальная  стрельба не  вызвала. Только
долго шуршали, осыпаясь на землю, срубленные пулями сучья и ветки.
     Еще бросок вперед. И через секунды - сдавленный вскрик Колосова:
     - Ну, бля! Командир, сюда! Вы же врач? Ну, смотрите!
     И отступил вбок, удерживая пятно света на том, что так его удивило.
     Бубнов  подошел, перекинул  автомат в левую руку, опустил вниз стволом.
Взял из рук подпоручика фонарь, и  тот с готовностью его отдал, сам шагнув в
темноту.
     Да,  интересная картинка. Неудивительно, что простодушный юный офицерик
давится за кустом, сдерживая рвотные спазмы.
     Выбитая  взрывом  связанных  вместе  наступательной  и  противотанковой
гранат воронка рядом с тропинкой. Обожженные тротиловым огнем листья.
     И без всякой хирургической и даже мясницкой  культуры разделанный труп.
Ноги, перебитые не по  суставам,  а где придется. Почти наизнанку вывернутый
торс. Грудная клетка раскрыта, как книжка. Багрово-черные кишки,  спутанные,
будто в чану на колбасной фабрике. Что-то вроде головы валяется поблизости.
     Как  почти  всегда  бывает   с  жертвами  близких  взрывов,  одежды  на
фрагментах трупа практически не осталось.
     Вообще  -  ничего  особенного. Разве  что  с  размерами  заряда Колосов
перестарался. Если бы он тиранозавра здесь ждал...
     А так, типичная минно-взрывная травма. Малосовместимая с жизнью.
     За небольшим исключением.
     Жизнью тут и не пахло.
     Вернее  -  не  пахло  свежей  смертью.  То,  что  рассматривал  Максим,
представляло собой предмет  интереса даже не нормального патологоанатома,  а
лишь судмедэксперта, привыкшего к эксгумациям.
     Покойнику была  минимум неделя. В буквальном  смысле. Он  в таких вещах
разбирался.  Непонятнее  и страшнее того  было,  что процесс распада  тканей
продолжался  на  глазах. В  сугубо ускоренном  темпе. Как на кинопленке  при
съемке "рапид".
     - Ты, Колосов, сюда не смотри. Лучше наблюдай за местностью...
     Когда фрагменты трупа превратились  в кости, покрытые мумифицирующимися
лохмотьями мышц и лоскутами кожи, Максим отвернулся.
     Еще более странным, чем этот  процесс  ураганного гниения,  было  почти
полное отсутствие соответствующего запаха.
     В  норме тут  сейчас стояло  бы такое амбре... Но,  очевидно,  молекулы
кадаверина,  путресцина,  индола и скатола улетучивались  с  соответствующей
процессу  скоростью  и  рассеивались  в  окружающей  атмосфере,  не  успевая
оставить свой мерзкий след на обонятельных клетках Бубнова.
     Хоть какая-то польза...
     - Возьми,  Саша,