вот, теперь можно и подзакусить по-человечески, - потирая  руки  и
плотоядно разглядывая стол, сообщил Вадим. - До сих пор не  могу  забыть
пищу из солдатского котла. Давай начнем хотя бы вот с этих салатиков.
   Но, несмотря на то, что Вадим старательно изображал из себя  гостя  в
триклинии у Лукулла, ел он мало и без видимого аппетита. Гораздо  больше
его интересовано то, что ему говорила Елена. Это ей было очевидно.
   Она рассказала ему все, за исключением собственных  мыслей  и  планов
насчет него.
   - Да, наверное, мы с тобой крепко связаны, - задумчиво сказал  Вадим,
наконец закуривая. - Нормальные люди как расплевались -  так  и  все.  У
каждого своя жизнь. А нас будто какой  силой  притягивает.  Ни  в  одной
прессе я про себя ничего не читал, а ты аж в Байресе, да еще в тунисском
журнале. Не смешно ли?
   Ребятки эти, старички в смысле, тоже тебя быстренько исчислили по той
же самой причине. И в лес этот на прогулки кто из  нас  первый  придумал
приехать,  чтобы  здесь  же  и  встретиться?  Это  нормально,   я   тебя
спрашиваю?!
   - Ненормально, наверное,  но  ведь  случилось,  -  смиренно  ответила
Елена.
   - Вот за что я тебя люблю... - сказал Вадим и осекся.
   Нормальная идиома  прозвучала  сейчас  ощутимо  двусмысленно.  Или  -
просто неуместно.
   - Не боишься так говорить? - Тут Елена  не  сдержалась.  Хотелось  ей
определенности, или просто потребовалось задеть  бывшего  друга,  она  и
сама не знала. Забыв заодно, что первый-то шаг к  разрыву  сделала  она,
отнюдь не он.
   - Мне чего бояться, я человек неженатый.
   - А та девушка, с которой ты на улице... - Елена хотела бы  прикусить
язык, но это тоже идиома, и пользы от запоздалого действия никто еще  не
видел. Слово не воробей.
   Вадим посмотрел на  нее  внимательно.  Даже  очень  внимательно.  Но,
скорее всего, ничего для себя угрожающего не увидел и спросил легко:
   - Случайно увидела или специально следила?
   - Случайно. Откуда б я вообще знала, что за тобой можно следить,  что
ты вдруг чудом оказался здесь, если я  только  сегодня  утром  приехала?
Абсолютно импульсивное решение. Проголодалась, зашла в трактир поесть  и
из окна увидела. Когда ты с ней прощался и о чем-то спорил.
   - Верю. Не с твоими способностями... Тем более,  я  об  этой  поездке
тоже никому не говорить.
   - Что - не с моими? - попыталась обидеться Елена.
   - Следить профессионально - не с твоими. И уж если бы и следила, ни в
коем разе окликать не стала. Скорее бы фотографировала телеоптикой.
   - Ты все время пытаешься изучать меня с точки зрения своего врага.
   - Тебя - не пытаюсь. А что касается врага - меня  послушай,  потом  и
скажешь.
   Теперь уже Елена со жгучим интересом слушала его  историю,  не  менее
интересную.
   Оставалось только совместить все, с ним случившееся, понять, откуда у
чего ноги растут, и выработать общую линию.
   Чем  они  и  занимались  еще  почти  час,   при   свете,   с   легким
потрескиванием догорающих  свечей,  освежая  быстро  сохнущие  голосовые
связки  по  преимуществу  шампанским,   которого   официанты   притащили
многовато.
   Возможно, ориентируясь на вкусы совсем других клиентов.
   Пришли  к  выводу,  что  коллекционер  дон  Херардо,  может  быть,  и
действительно коллекционер, только в данном случае работает не на  себя,
а на совсем других людей.  А  вот  его  московские  контрагенты,  скорее
всего, уже принадлежат к клану специалистов нужного профиля.
   - Так, а что дальше будем делать? - спросила Елена. - У меня пистолет
есть, - и продемонстрировала Вадиму свой "парабеллум".
   - Солидно. Значит, сегодняшнюю ночь мы  точно  переживем.  Утром  нас
никто тронуть не рискнет, а вернемся в Москву,  еще  соображать  станем.
Терпеть не могу загадывать наперед. Вспоминать прошлое гораздо приятнее.
Ты как считаешь?
   Вот  и  подошло  к  тому,  о  чем  Елена  то  мечтала,  то  думала  с
определенным страхом. Хотелось бы ей только  какой-то  уверенности,  что
эта ночь, если все произойдет,  не  будет  случайным  эпизодом  в  жизни
Вадима, воспользовавшегося минутной слабостью женщины, а станет  как  бы
началом новых отношений.  Но  знала,  что  все  равно  ему  не  откажет.
Поскольку слишком давно этого хотела.
   - Я не знаю. Стоит ли возвращаться? Что было, то и было. Зачем?  Тебе
это зачем? Неужели другие девушки...
   - Да при чем тут другие? - неожиданно резко повысил  голос  Ляхов.  -
Если б в этом дело! Мне отчего-то кажется,  что  не  саблю  ты  сюда  из
Байреса ехала искать. А сколько, кстати, он тебе за нее предлагал?
   Вопрос был слишком неожидан. Елена ждала совершенно другого.  А  ведь
правда, сколько? Суммы впрямую дон Херардо не называл,  и  его  партнеры
тоже.
   Если посчитать по косвенным признакам, то выходит тысяч сто примерно.
   - А может, мы ее с тобой напрямик продадим,  минуя  посредников,  ну,
миллион получим и закатимся куда-нибудь, где вправду  кокосы  на  голову
падают? На острова Тонго, к примеру. Там населения по пятьсот человек на
атолле, если враги приедут, мы их сразу вычислим и шлепнем...
   Нет, ну почему так получилось, подумала Елена.  Прожила  пять  лет  с
абсолютно неинтересным ей человеком, а могла бы - с этим.
   Веселым, остроумным, всегда  ее  понимавшим,  снисходительным,  когда
нужно.
   А ведь виновата во всем была не она сама. Смешно, если задуматься,  а
тем не менее.
   Женька Симонова, однокурсница. Если начать просчитывать  каждый  свой
шаг и его последствия, то все в Женьку и  упирается.  Не  послушайся  ее
тогда Елена, ничего бы и не было. Ни тогда, ни потом.
   В смысле - вышла бы она рано или поздно за Вадима, и жили  бы  сейчас
спокойно, а возможно,  и  счастливо.  Детей  имели  и  не  прятались  за
ставнями чужого дома от неведомых врагов.
   Как один шаг человека в сторону меняет всю его жизнь!

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ

   На неделе Ляхов дважды встречался с  Майей,  но,  как  говорится,  на
нейтральной территории. Один раз  они  сходили  в  Вахтанговский  театр,
второй - в варьете. Ужинали в ресторане, гуляли  по  вечерним  улицам  и
благопристойно прощались у ее парадного,  словно  бы  ничего  серьезного
между ними еще не было.
   Это  Вадима  скорее  забавляло,  хотя  и  заставляло  задумываться  -
действительно ли у нее просто такая взбалмошная натура  или  же  следует
предположить какую-то сложную интригу с ее  стороны?  Только  вот  какую
именно?
   Элементарная охота на  перспективного  жениха  или  же  нечто  совсем
другое?
   Поэтому, когда  она  вдруг  позвонила  ему  в  пятницу  и  предложила
провести  выходные  у  нее  на  даче,  покататься  на  лыжах,  возможно,
последний раз в этом году, поскольку весна на пороге и снег может  сойти
в любой момент, Вадим охотно согласился.  И  просто  потому,  что  любил
зимний лес, а главное  -  двое  суток  наедине  с  красивой  девушкой  в
подходящей обстановке могли значительно прояснить ситуацию.
   Испытывал он в ее адрес определенные подозрения и сразу,  и  особенно
после того, как утром, в трезвом виде, Салтыков старательно уклонился от
откровенного разговора по поводу Майи.
   Мол, чего не наболтаешь в состоянии куража. Да, немного он ее  знает,
но и не более. Отец у нее довольно крупный  прокурорский  чин  и  вообще
весьма богатый человек. Девушка же ведет, как он выразился,  "рассеянный
образ  жизни",  славится  эксцентрическим  характером  и  еще  тем,  что
счастливчик, сумеющий ее укротить, может рассчитывать на многомиллионное
приданое.
   Вообще Салтыков старался изобразить дело так, что будто бы и он  сам,
и многие другие старались добиться расположения мадемуазель Бельской, но
безуспешно.  Более  того,  с  теми,  кто  пытался  делать  это  особенно
настойчиво, случались какие-то неприятности.  Именно  поэтому  он  и  не
хочет более на эту тему распространяться.
   - Так она ведьма, что ли? - пошутил Вадим.
   -  Знаешь,  давай  лучше  не  продолжать...  А  тебе   советую   быть
поосторожнее, если что-то такое вообразил.
   Разумеется, интереса к девушке это только прибавило,  хотя  Салтыкову
он не поверил. Что-то здесь другое, отнюдь не банальная мистика.
   И вот поди ж ты, вчерашнее происшествие и тут же - ее звонок.
   Совпадение, скорее всего, а возможно, что и нет.
   Отправляясь на встречу.  Ляхов  дал  себе  слово  действительно  быть
поаккуратнее.
   Теперь уже не "Хорьх", а джип-вездеход довез их  до  поселка  Сходня,
расположенного всего в сорока километрах от Москвы, но выглядевшего так,
будто он затерян в самой глуши среднерусских лесов.
   Бревенчатые, стилизованные под избы богатых крестьян дачи,  просторно
стоящие среди вековых мачтовых сосен, двухметровые сугробы  по  сторонам
широких,  тщательно  очищенных  от  снега  улиц   и   узких   переулков.
Густо-синее небо, к которому дружно поднимались столбы  дыма  из  печных
труб.
   И великолепные  окрестности,  будто  специально  приспособленные  для
зимних  забав  -  лыжных  прогулок,  катания  с  гор  на  санках  и   по
многочисленным,  уходящим  в  бесконечность  просекам  -  на  тройках  с
бубенцами.
   К удивлению Вадима, и здесь Майя продолжала вести себя как  примерная
девочка, действительно не помышляющая ни о чем,  кроме  того,  что  было
заранее оговорено. Глазок не строила, в  машине  бедром  и  локотком  не
прижималась.
   Дача у Майи, а скорее, у ее отца, поскольку мужское присутствие здесь
было гораздо заметнее, была приличная, но отнюдь не вызывающая, на  фоне
прочих не выделялась. Ляхову  досталась  комната  в  мансарде,  с  косым
потолком и выходящими на одну из  центральных  улиц  поселка  окнами,  а
девушка разместилась на первом.
   После необременительного завтрака отправились в лес.
   Лыжницей Майя оказалась великолепной,  Вадиму  до  нее  было  далеко.
После окончания университета он и становился-то на лыжи едва ли  десяток
раз за все время.
   А девушка скатывалась, стремительно маневрируя между стволами  сосен,
с таких круч, что Ляхову  даже  издали  смотреть  было  страшновато.  Он
предпочитал горки пологие, с прямой, хорошо накатанной  лыжней.  У  Майи
хватало такта не смеяться над ним и ума не провоцировать  на  повторение
собственных головоломных трюков.
   Когда   Вадим   окончательно   вымотался   и   взмок,   невзирая   на
пятнадцатиградусный морозец, она повела его  "в  трактир  "Берендеевка",
разместившийся в громадном рубленом тереме, окруженном  широкой,  крытой
щепой террасой.
   Одетые в древнерусские костюмы половые подавали соответствующие блюда
в расписной хохломской посуде. Ели деревянными ложками, пили  ставленные
меды и травные настойки из глиняных чарок.
   Огромная, выложенная зелеными с золотом изразцами печь распространяла
сухое ровное тепло. На выскобленном  добела  полу  лежали  продолговатые
солнечные блики.
   Вадим был искренне благодарен Майе за то, что вытащила его из города,
приобщила к жизни, о которой он уже начал забывать.
   Они разговаривали о всяких  приличествующих  случаю  пустяках,  много
шутили и смеялись. Она - над его гротесками из армейской жизни, он - над
великосветскими анекдотами, часто малопристойными.
   Трапезная была заполнена по преимуществу такими же, как они, молодыми
парами, но мужчины все равно, украдкой от своих подруг, бросали на  Майю
восхищенные взгляды. Даже без косметики, с раскрасневшимся от  мороза  и
ветра лицом, она была необыкновенно хороша. Вадиму  это  льстило,  и  он
всерьез начинал подумывать  о  том,  чтобы  перевести  их  знакомство  в
какую-то устойчивую плоскость.
   На ее дачу вернулись уже  под  вечер.  Мышцы  и  связки  у  Ляхова  с
непривычки ныли. Хотелось принять горячую ванну и завалиться в  постель.
Но  Майя  предложила  кое-что  получше.  Оказывается,   их   уже   ждала
заблаговременно истопленная не то сторожем, не то дворецким баня.
   - Ты не страдаешь предрассудками? - осведомилась девушка.
   - В смысле?
   - Ну, не против, если мы будем париться вместе?
   Вопрос  его  несколько  удивил.  И  вновь   заставил   насторожиться.
Непонятная все-таки девушка. Или она на  самом  деле  решила  начать  их
отношения с чистого листа, давая таким образом  понять,  что  совершенно
ничего у них в прошлом не было, а  если  Ляхов  думает  иначе,  так  это
просто у него конфабуляция, сиречь - ложные воспоминания,  разновидность
парамнезии.
   Хорошо,  если  таким  образом  она  просто  решила   исправить   свою
тактическую ошибку.
   То есть, подчиняясь минутному капризу, отдалась малознакомому мужчине
при первой же встрече, не  собираясь  продолжать  знакомство,  а  теперь
воспылала чувствами и решила срочно переделывать оказавшийся не  слишком
выгодным имидж.
   - Да я-то что, - подыграл ей Вадим, - лишь бы тебя это не смущало.
   - По старорусскому обычаю мужчины и женщины мылись в бане вместе,  но
это совершенно ничего не означало.
   Баню строил явно знаток и любитель этого  дела.  Только  снаружи  она
выглядела  примитивным  деревенским  сооружением,   кое-как   срубленным
топором  из  некондиционных  бревен,  внутри   же   использовались   все
достижения передовой банной мысли.
   Стены обшиты шлифованной липовой  вагонкой,  сантехника  из  голубого
фаянса и начищенной бронзы, просторный  бассейн  оснащен  ионизатором  и
гидромассажем.
   Но топилась баня не электричеством, а  настоящей  дровяной  каменкой,
чтобы пар был должной кондиции.
   В силу естественной девичьей стыдливости, разделась Майя в  отдельной
комнатке предбанника и появилась в парилке,  целомудренно  подпоясавшись
полотенцем. Увидев это, Вадим сделал то же самое.
   Ему помогала сейчас профессиональная привычка - уметь  на  работе  не
видеть женщину в пациентке, сколь  бы  очаровательной  она  ни  была  за
пределами врачебного кабинета.
   Даже когда, ложась на  полок,  чтобы  подвергнуться  избиению  пышным
дубовым  веником,   Майя   сбросила   полотенце,   явив   взору   Ляхова
соблазнительные тугие ягодицы, он сохранил выдержку и присутствие духа.
   Это, похоже, девушку несколько разочаровало.
   -  Как  тебе  это  удается?  -  поинтересовалась  Майя,  когда   они,
распарившись до изнеможения, бросились в ледяную воду бассейна.
   - Что именно? - сделал вид,  что  не  понял.  Ляхов.  -  Вот  это,  -
показала она глазами, выбираясь на бортик. - Я,  откровенно  говоря,  не
думала, что на меня можно смотреть,  как  на  мраморную  статую.  Обычно
мужики теряют голову, если словчатся заглянуть в вырез платья  или  юбка
невзначай вздернется.
   Вадим усмехнулся.
   - Может, ты на лыжах перекатался? Как те монахи,  что  смиряют  плоть
непосильной работой?
   Майя вскочила, выпрямилась, подбоченилась,  изогнув  талию  и  отводя
назад плечи, плавно повела бедрами.
   Ляхову  пришлось  изрядно  поднапрячься,  чтобы  не  среагировать  на
провокацию.
   - Есть такое слово - "надо", - с улыбкой сказал он, подняв  голову  и
глядя ей в глаза.
   - Что - надо? - не поняла Майя. Она первая  отвела  взгляд,  села  на
лавку с ногами, обхватила руками колени.
   - Надо уметь оставаться джентльменом в любых ситуациях. Хорош  я  был
бы рейнджер, если бы вид голой красотки тут же срывал  меня  с  катушек.
Вот однажды пришлось вломиться прямо в гарем одного шейха. Визгу было! А
бабоньки там все на подбор пышные, дебелые, не тебе чета. И без всего.
   Причем, что примечательно, бреют не только ноги и подмышки...
   - Да ну  тебя!  -  Майя  брезгливо  сморщила  носик.  -  И  чем  дело
кончилось?
   - Согласно заданию. Взяли мы означенного шейха под  жирные  ручки,  и
через два часа он уже давал показания за полтыщи  километров  от  своего
оазиса.
   - Интересно люди живут, - с завистью промолвила девушка.
   - Ну, пойдем еще погреемся.
   Полотенцем она больше не перепоясывалась, и  следующие  полтора  часа
прошли без эксцессов и сексуальной агрессии.
   После бани они совсем немного выпили,  и  Вадим,  наконец,  улегся  в
отведенную ему постель.
   Сон не шел, вопреки ожиданиям. Вадим дважды  вставал  и  курил  перед
открытой форточкой, надеясь, что, как  следует  замерзнув,  легче  будет
уснуть под теплым одеялом.
   А потом тихонько скрипнула дверь. На пороге стояла Майя. подсвеченная
сзади коридорными  плафонами.  На  ней  была  длинная,  отчего-то  вдруг
непрозрачная, ночная рубашка. А  он  воображал,  что  она  появится,  по
обычаю, в туалете более обнажающем, чем скрывающем. Впрочем, после  бани
смысла в этом не было.
   - Не спишь?
   - Нет пока.
   - Я войду?
   - О чем речь. Здесь ты хозяйка.
   Девушка присела на край постели. Он подвинулся. Майя легла рядом,  но
поверх одеяла.
   - Дай мне тоже сигарету.
   Вадим подал ей  сигарету  и  пепельницу,  щелкнул  зажигалкой.  Пламя
отразилось в больших, как  ему  показалось  -  загадочно  поблескивающих
глазах.
   - Не думай, я не навязываюсь, - тихо сказала она после долгой  паузы.
- Мне просто непонятно. Что-нибудь случилось? Я тебя обидела? Или хочешь
мне отомстить за те слова, за мое тогдашнее поведение?
   - О чем ты. Майя? Вот имя у тебя неудобное для подобных  случаев.  Не
Маечкой же тебя называть.
   -  Наверное,  соответствует  натуре,  -  с  оттенком  иронии  сказала
девушка.
   - Похоже, так. Дело тут совершенно не в тебе...
   - В чем же?
   - Ты мне нравишься, честно. Поэтому скажу... Давай пока обождем.
   - Нет, ну совсем не понимаю. Я тебе  нравлюсь,  ты  мне  -  тоже.  Не
думай, я не шлюха. Просто стиль  себе  придумала  такой.  Меня  чуть  не
десяток раз в месяц пытаются "соблазнить", и не самые последние  люди  в
этом городе, поверь. И  если  ты  найдешь  хоть  одного,  кто  осмелится
сказать, что спал с Бельской, спокойно плюнь ему в глаза, как  советовал
Козьма Прутков.
   И уж если я... Значит, все не просто так.
   - Аналогично. У меня тоже стиль. И нечто вроде принципов.  Поэтому  и
предлагаю подождать.
   - У тебя есть жена? - догадалась Майя.
   - Не обзавелся. И  любовницы  тоже  нет.  Давно.  А  с  тобой...  Ну,
представь, что, пока я не разобрался, просто не хочу  себя  связывать...
моральными обязательствами, если угодно.
   - Впервые такое слышу, - фыркнула Майя. - От пришибленных воспитанием
девственниц слыхала, но от боевого офицера - никогда. Тем более, я ни на
что не претендую.  Будем  вместе,  пока  нам  хорошо,  а  дальше  -  как
получится.
   Похоже,  милый,  у  тебя  в  прошлом  какая-то   печальная   история.
Психическая контузия?
   - Совсем не то, что ты вообразила. Просто ты в силу  пока  еще  юного
возраста пребываешь  в  плену  стереотипов,  свойственных  кругу  твоего
общения, - получилось как-то слишком занудливо, но так уж  выговорилось.
- А я слегка другой. Ну, не получается у меня по-вашему, ты  уж  прости.
Давай еще хоть пару недель побудем просто хорошими друзьями.
   - А потом ты оденешься в парадный мундир и явишься к  моим  родителям
просить руки и сердца? Так имей в виду, я замуж пока не  собираюсь.  Тем
более, за такого напыщенного болвана, у которого не голова, а котелок  с
возвышенными мыслями. - После этих слов Майя своим мелодичным  и  ровным
голосом выдала такую сложную матерную  конструкцию,  что  впору  боцману
парусного флота. По слухам,  именно  у  них  данное  искусство  достигло
наивысшего расцвета.
   - Браво! Где ж ты такому обучилась?
   Девушка не ответила, выдернула из-под  себя  одеяло,  легла  рядом  с
Вадимом, укрылась, повернувшись к нему спиной.
   - Раз вы столь хорошо воспитаны, полковник,  я  надеюсь,  моей  чести
ничто не угрожает. А спать одной мне страшно и холодно. Спокойной  ночи,
пусть вам приснится что-нибудь попротивнее...
   Он из вредности хотел было напомнить ее же  принцип:  "Я  никогда  не
сплю с мужчинами", но сообразил, что тут можно и  настольной  лампой  по
голове получить.

***

   Вадим, пару раз просыпаясь, чтобы  выпить  глоток  минеральной  воды,
слышал, как Майя, беспокойно ворочаясь, бормочет нечто неразборчивое.
   Похоже, с подкоркой у нее не все в порядке, и сны как раз  ей  снятся
тревожные и