сть,  престиж,  и  все
такое...
     - Хорошо, давай и  машину.  Для  пользы  дела.  Будем  считать  -  по
ленд-лизу. Подбери что-нибудь неброское, но помощнее. "БМВ",  допустим,  в
специсполнении, дизелек чтоб сил на двести. Цвет не слишком вызывающий,  и
с номерами, какие под любой знак  пропускают,  и  по  резервной  полосе...
Терпеть не могу с гаишниками объясняться.



                                    2

     Воронцов  медленно  вел  машину  по  ночным,  почтя  пустым  в   этот
заполуночный час улицам, привыкая к новой для себя технике, и одновременно
жадно смотрел по сторонам. Он всматривался в облик улиц  и  пытался  найти
следы и признаки нового - не те, что могли появиться естественным путем, а
совсем другие. Ему казалось, что после того необыкновенного, пришедшего  в
мир - с инопланетными агентами, орудующими в Москве, с  временем,  которое
утратило  свое   постоянство   и   необратимость,   с   его   собственными
приключениями, после которых тоже ведь должно было  поменяться  что-то  на
Земле - после всего этого мир не маг остаться прежним.
     Умом понимал, что вряд ли сможет заметить нечто существенное из  окна
скользящей по засыпающему городу машины, и все же искал, то в афишах  кино
и театров, то в лозунгах и призывах,  начертанных  белой  нитрокраской  по
кумачу и алым неоном по черному небу.
     Еще - Дмитрию было страшновато.  Всю  жизнь  он  проводил  на  глазах
десятков и сотен  людей:  в  училище,  на  палубе  тральщика,  на  мостике
балкера, и всегда  был  обязан  не  только  не  давать  волю  естественным
эмоциям, а напротив -  демонстрировать  спокойствие,  выдержку,  небрежное
мужество. И много иронии. Зачастую - довольно злой. А ему ведь тоже бывало
не по себе. И тошно, и тоскливо. Например - в ночь перед выходом на первое
боевое траление. И вот сейчас. Когда он один,  вокруг  -  огромный  город,
впервые не родной и желанный, а настороженный, скрывающий в себе неведомую
и жуткую опасность, как мина неизвестной системы с включенным таймером.
     Если Антон не врет и пришельцы-аггры действительно беспредельно хитры
и жестоки, то перспективы перед ним далеко не вдохновляющие.
     Но в то же время - и это еще одна  странность  -  Воронцов  испытывал
состояние удивительной, полной внутренней свободы.
     Пожалуй, впервые в жизни он не считал себя обязанным никому и ничему,
кроме своего  нравственного  чувства.  После  всего  уже  пережитого  и  в
предощущении того, что должно произойти, абсолютно незначительным казалось
все,  что  раньше  представлялось  естественным  и  необходимым.  Его   не
волновало ни мнение начальства, ни служебные заботы, от которых раньше  не
удавалось отвлечься и в отпуске, ни  даже  чисто  материальные  и  бытовые
проблемы. Что может волновать человека, побывавшего у  Антона  в  Замке  и
знающего, что в любой момент он  может  туда  вернуться?  А  о  финансовой
независимости  здесь,  в  мире  людей,  Антон  тоже  побеспокоился   -   в
перчаточном  ящике  ("бардачок"  в  просторечии)  Воронцов  уже  в  Москве
обнаружил прощальный подарок, толстую,  сантиметров  в  пятнадцать,  пачку
умеренно потрепанных двадцатипятирублевок. Слегка возмутился  поначалу,  а
потом подумал - может, это просто командировочные? И успокоился.  Что  его
ждет здесь, кто знает? Деньги же, как известно, тоже  оружие,  особенно  в
мирные времена.
     Перед  лобовым  стеклом  распахнулась  Колхозная   площадь.   Значит,
нервничать, вибрировать, тешить себя иллюзией выбора можно еще минут пять,
не больше. Ехать ли прямо, к Олегу на Преображенку, или сворачивать влево,
туда, где живет Наталия?
     У нее можно было бы дать себе хоть сутки передышки, заняться  личными
проблемами, еще раз, возможно  -  последний,  почувствовать  себя  частным
лицом, а не суперменом галактического ранга, призванным воевать неизвестно
с кем и неизвестно за что.
     При условии, правда, что  Натали  захочет  его  узнать  и  впустит  в
квартиру в два часа ночи. Как-то даже глуповато - переминаться с  ноги  на
ногу на площадке и пытаться объяснить заспанной женщине в пеньюаре, кто ты
и чего тебе надо. Через цепочку в лучшем случае, а то  и  сквозь  запертую
дверь.
     Тем более, что там будет  совсем  другая  женщина,  живая,  наверное,
ничуть не похожая на электронный фантом в Замке.
     Воронцов повернул руль, скатился под гору к  площади  трех  вокзалов.
Увидел слева, у  въезда  на  Каланчевскую  улицу,  патрульную  милицейскую
машину и сержанта возле нее, как-то очень внимательно  всматривающегося  в
неожиданно для этого места и времени  движущийся  "БМВ",  сказал  негромко
вслух:
     - Вот и знак судьбы. И на том спасибо.
     Прибавил газу и, больше не  терзая  себя  расслабляющими  сомнениями,
поехал прямо. К Левашову.


     ...Левашов сам  не  знал,  отчего  его  так  потянуло  домой,  но  он
отчетливо чувствовал, что ему не хочется оставаться у Новикова, а  хочется
оказаться одному в своей квартире где не  нужно  будет  больше  ни  с  кем
разговаривать, снова и снова переживая перипетии победоносного сражения  и
натужно празднуя викторию.
     Да и, к слову сказать, ночевать в чужом, даже  и  дружеском  доме  он
никогда не любил.
     Олег поднялся на свою площадку и увидел человека, сидящего на большом
белом чемодане перед дверью квартиры. Хотя лицо его прикрывала  надвинутая
на глаза шикарно измятая капитанская фуражка, а точнее - именно поэтому он
его сразу узнал. И обрадовался. Они давно уже не виделись с Воронцовым,  с
которым отплавали подряд несколько лет и сдружились на  почве...  Впрочем,
почву эту определить каким-либо конкретным термином было бы очень  трудно.
Наиболее точно будет - на  почве  одинакового  способа  восприятия  жизни.
Именно - способа, потому что взгляды на жизнь  у  них  подчас  различались
очень сильно. Приходилось им по нескольку месяцев жить в  одной  каюте,  а
это - серьезное испытание на психологическую совместимость, попадали они и
в ситуации, которые могли стоить им навсегда закрытой визы. Правда, с  тех
пор, как Левашов перешел на Черное море, а Воронцов  остался  на  Балтике,
они еще не встречались.
     Потому и обрадовался так Олег, увидев  друга,  что  Дмитрий  появился
удивительно ко времени. В нынешней ситуации именно Воронцов был более  чем
кстати.  И  еще  Левашов   поразился   своему   внезапному   предчувствию,
заставившему его без всякого видимого повода ехать домой через пол-Москвы,
когда "метро закрыто, в такси не содют".
     По мнению Левашова, и не только  его,  Воронцов  принадлежал  к  тому
редкому у  нас  типу  людей,  с  которыми  случаются  только  неординарные
происшествия. Доказательств тому имелась масса. И выкручивался он  из  них
тоже какими-то неожиданными, не до конца ясными способами. Вот этот  самый
человек сидел и дремал  сейчас  на  лестничной  площадке  многоквартирного
дома, нимало не заботясь, прилично ли выглядит со стороны.
     Левашов легонько постучал ногтем по козырьку роскошной, не иначе  как
в Лондоне шитой фуражки.
     - Вам кого? - отозвался Воронцов, поднял голову и с  интересом  снизу
вверх посмотрел на Олега. Потом перевел взгляд на часы.
     - Все ясно, - печально сказал он. - Парень отвязался. Пора  женить...
- И только после этого пружинисто выпрямился, приобнял Олега, похлопал  по
спине. - Как, все в порядке?
     - Пока так. А ты откуда?
     - Непосредственно из Сухуми. Наотдыхался -  во!  -  Воронцов  черкнул
большим пальцем по горлу и как-то непонятно для Левашова усмехнулся.
     - Ну ладно, чего это мы тут, давай зайдем... - Олег повернул  ключ  и
вдруг с легким замиранием сердца подумал: "Что  если  за  дверью  -  снова
пришельцы?" Но тут Же устыдился своего испуга, словно бы проявил  слабость
на глазах  товарища.  В  присутствии  Воронцова  мысль  об  инопланетянах,
возможно, притаившихся в темной прихожей, показалась не такой уж страшной.
Что значит авторитет...
     Дмитрий разделся по пояс, наскоро  сполоснулся  под  струей  холодной
воды, причесал мокрые волосы и  явился  перед  Левашовым  свежим,  бодрым,
покрытым океанским загаром, к которому курортное море вряд  ли  что-нибудь
прибавило. Раскрыл чемодан и выставил на стол  дары  юга  в  виде  свежего
лаваша,  сыра  сулугуни,  умопомрачительно   пахнущей   аджики   домашнего
приготовления, бастурмы и бутыли сине-фиолетового вина.
     - Садись,  рассказывай,  -  приказал  Левашову  несгибаемый  старпом,
которому  кто-то  когда-то  привесил  эпитет  "вечный",  по   аналогии   с
Агасфером.
     - О чем я могу рассказывать? -  покривил  душой  Олег.  -  На  флотах
спокойно, в море штиль,  а  отпуск  как  отпуск...  Кино,  театры,  карты,
девочки...
     Он просто  не  готов  был  так  сразу  делиться  с  Воронцовым  своей
историей. Чего-чего, а беспочвенного фантазирования Дмитрий  не  любил.  В
принципе. Доказывать же свою правоту у Олега сегодня не было сил.
     - Олежек, ты же давно и отчетливо знаешь, что  я  умнее  и  настырнее
тебя, все вишу насквозь, так и так заставлю расколоться. Зачем же мы будем
играть в доктора Ватсона, задавать наивные  вопросы  и  восхищаться  ходом
моей проницательной мысли? Ну, если хочешь, изволь! Ты являешься  домой  в
третьем  часу  ночи,  ты  взволнован  и  нервничаешь,  хоть  и   пытаешься
изобразить безмятежную радость от встречи со мной, от тебя  совсем  слегка
припахивает коньяком, но  ты  практически  трезв,  что  неестественно  для
нормального человека в данной ситуации, а главное - когда я пришел,  дверь
была приоткрыта, внутри никого не просматривалось, но вешалка была сорвана
и вообще отмечался некоторый  беспорядок,  свойственный  предшествовавшему
мордобою.  Я  позвонил  в  ваше  отделение   милиции   и   очень   вежливо
поинтересовался: не попадал ли к ним в том  или  ином  качестве  гражданин
имярек? Мне не слишком любезно ответили,  что  оного  гражданина  пока  не
имеют чести знать, а  в  чем  дело  и  кто  есть  я  сам?  Попрощавшись  с
сотрудником, я позвонил еще в скорую и в морг. Так, из  любопытства,  чтоб
не оставлять  неиспользованных  возможностей.  Там  о  тебе  тоже  еще  не
слышали. Я успокоился и стал ждать. Конечно, внутри, а не снаружи. Услышал
лязг дверей вашего древнего лифта, предположил, что явился  именно  ты,  и
вышел на площадку разыграть тебе мизансцену и захватить  врасплох.  Что  и
достигнуто. Как, четкая работа?
     - Да уж, кто может сравниться с Матильдой  моей!  Лихая  работа...  -
искренне восхитился Левашов, и снова подумал, что именно Воронцова им и не
хватало. Теперь все будет проще. - Тебе бы в цирке выступать...
     - Ага, - кивнул Воронцов. - Впервые на арене.  Укротитель  с  группой
плохо дрессированных нарушителей трудовой дисциплины.  Смертельный  номер:
развод на работы в день прихода в родной порт. Не приходилось видеть?
     - Приходилось. Незабываемое зрелище. Дамы падают в обморок...
     - Вот то-то. В общем, давай, рассказывай.
     И Левашов сел и за полчаса рассказал все. Про своего школьного  друга
Андрея Новикова и его давнюю подружку  Ирку,  которая  внезапно  оказалась
шпионкой из другой Вселенной (!). О том, как еще один их знакомый, Алексей
Берестин, художник, ходил по Иркиному поручению в шестьдесят шестой год  и
что с ним там случилось. О том, как Олег с  Андреем  его  спасали,  а  еще
потом появились два жлоба  типа  межзвездных  гестаповцев,  чтобы  забрать
Ирину  с  собой,  и  пришлось  спасать  и  ее  тоже.  ("Ну  какая  из  нее
инопланетянка, ты б посмотрел, нормальная девчонка, десять лет ее знаю,  а
вот те мордовороты - это да!") Про хитрый, придуманный  Новиковым  план  и
про установку совмещения пространства - времени, которую он сам,  Левашов,
изобрел и собрал, и с  помощью  которой  чужаков  выбросили  на  неведомую
планету, найденную наобум,  будто  радиостанцию  при  вращении  вариометра
приемника. Вся эта кутерьма началась прошлой осенью, а закончилась сегодня
вечером. Сделали дело, хотели  отпраздновать  победу,  да  не  получилось.
Устали все насмерть. Так, посидели часик, как на поминках, и разошлись...
     Во время рассказа у Левашова вдруг прорезался аппетит, и  он  даже  с
некоторой жадностью навалился на гостинцы, отчего не все его слова звучали
внятно.
     Воронцов выслушал его спокойно, с  непроницаемым  выражением,  только
время от времени уголки его  рта  подергивались,  то  ли  от  сдерживаемой
улыбки, то ли, напротив, от нервности. В основном слова Олега совпадали  с
тем, что говорил Антон, но было и кое-что новенькое.
     Замолчав, Олег с нетерпением ждал, что  же  на  все  это  скажет  его
трезвомыслящий друг.
     А тот словно и не усмотрел во всем рассказанном ничего удивительного.
     - Ну, пожалуй,  действовали  вы  довольно  грамотно.  Молодцы,  можно
сказать. Однако и дураки в то же время. Твой Новиков,  видать,  остроумный
парень. Интересно будет познакомиться. Время у меня  есть,  так  что  -  к
вашим услугам...
     Левашов рад был это слышать, но одновременно испытал нечто похожее на
разочарование: слишком нейтрально  отнесся  к  их  приключениям  Воронцов.
Будто ему рассказали  о  вполне  рядовой,  пусть  и  рискованной  проделке
скучающих лоботрясов по типу курсантского прошлого.
     Зато ему показалась забавной ситуация, которая  неизбежно  возникнет,
когда в их компании окажутся сразу два лидера, Новиков и Воронцов. Левашов
об этом и сказал.
     "Есть рыцари без страха, но  с  упреком",  -  многозначительно  изрек
Воронцов. - А вообще все это ерунда. Я в  вашей  компании  человек  новый,
почти посторонний, куда мне в лидеры? На службе  надоело.  Заведомо  готов
подчиняться. Разве если советом помочь или там грубой силой. - И улыбнулся
простодушно, закинув руки за голову,  вытянув  длинные  ноги  на  середину
кухни, пуская дым в потолок, и кто угодно, кроме Олега,  свободна  поверил
бы в его простодушие и искренность. Да нет, не кто угодно, а лишь тот, кто
не сходил с Воронцовым Дмитрием Сергеевичем хотя бы в один рейс за пределы
Маркизовой лужи.
     - Оставим, Олег, эту тему. Чего  загадывать?  Сначала  хоть  до  утра
дожить надо. А тебе, кстати, и спать пора. Ты в зеркало давно не смотрел?
     - А чтоб - удивился Левашов.
     - Нет, просто к слову. И не смотри, не надо. Потому как  вид  у  тебя
сейчас... Вторую ночь не спишь? Ну и хватит. Еще бокал данного нектара - и
в койку. Черт знает что, то бабы мужику спать не дают, то пришельцы...
     - Какие бабы? - не понял Олег, чувствуя, что глаза у него  и  вправду
закрываются сами собой.
     - Откуда я знаю? Обыкновенные... А что, нет баб? - вдруг встревожился
Воронцов. - Тогда плохо. Для организма вредно. Будем лечить... - И  вид  у
него действительно стал озабоченный, как у судового доктора, обнаружившего
на горизонте кандидата в пациенты. Только глаза оставались хитро-веселыми.
     - Все-таки здорово, Димка, что ты приехал, - сказал Левашов  и  пошел
готовить постели.
     - Ты ложись, Олег, - крикнул ему  вслед  Воронцов.  -  А  я  еще  тут
посижу, чайку изготовлю, обмыслю кой-чего. Я-то на месяц вперед отоспался.
И ехал не спеша...
     "Странно, - подумал Левашов, стремительно засыпая. - Ехал не спеша, а
лаваш совсем свежий. Впрочем, он его мог и в "Арагви" взять..."



                                    3

     Утром Воронцов сказал Левашову, что у него есть некоторые  неотложные
дела в Москве, что появится он, скорее всего, ближе к вечеру, а если  нет,
то позвонит, и если Олег не передумал и готов ввести его в игру, то  может
пригласить своих друзей сюда или в любое другое место по их усмотрению.
     - А главное, советую тебе соблюдать  сугубую  осторожность.  Судя  по
всему, от ваших клиентов  можно  ожидать  любой  гадости.  Обидели  вы  их
крепко...
     Олег долго дозванивался до Новикова.  Наконец  трубку  взял  Шульгин.
Сонным голосом он сообщил, что Андрей, по всем признакам,  должен  быть  у
Ирины, поскольку больше ему податься некуда, но тревожить  его  не  стоит,
когда нужно - сам объявится. Он же, Шульгин, собирается соснуть еще часика
три, после чего будет готов на любое применение.
     В конце концов  все  устроилось,  нашелся  и  Новиков,  и  остальные,
встретиться договорились у Берестина в  мастерской  -  близко  от  центра,
просторно, и точка совершенно не засвеченная, как выразился Андрей, имея в
виду, что там их пришельцы вряд ли обнаружат, поскольку Берестин у них  по
данному делу не проходит.
     Левашов повесил трубку телефона  и  подумал,  что  все  опять  мыслят
одинаково, предполагая, что вчерашней  историей  ничего  не  кончилось,  а
наоборот, только начинается. Не вря вчера Шульгин первый тест  поднял  "за
нашу Пиррову победу".
     Примерно через полчаса Левашову неожиданно пришла в голову мысль, что
дело может обстоять еще хуже, чем они надеются,  потому  что  упущен  один
весьма существенный момент, и снова набрал номер Андрея, но там уже никого
не было. Он послушал длинные гудки, и ему  стало  тревожно  и  муторно  на
душе, как у разведчика перед визитом на ненадежную явку.
     Потом опять позвонил Воронцов, спросил,  как  дела  и  какой  намечен
расклад.
     - Черт знает что! - не выдержал Олег. - Сделали из  меня  диспетчера.
Весь день сижу на телефоне. Если со стороны послушать, так меня уже  мощно
брать. Не то содержатель притона, не то резидент...
     - А может, это для тебя и был бы самый лучший выход? -  засмеялся  на
другом конце провода Воронцов. -  В  общем,  как  говаривал  Черчилль,  не
теряйте мужества, худшее впереди  Я  подъеду  к  восемнадцати.  Плюс-минус
чуть-чуть...
     Олег начал говорить,  что  встреча  намечена  у...  но  Воронцов  его
перебил.
     - Стоп токинг. Вот этого не нужно. Тебе говорить, а мне знать.  Читай
книги из серии библиотечки военных приключений. Адиос, мучачо.


     ...Воронцов повесил трубку на  рычаг  телефона-автомата  и  вышел  из
будки. Вечерняя встреча интересовала его сейчас очень мало.  У  него  была
другая, главная цель - встретиться с Натальей. После  долгих  бесед  с  ее
фантомом в Замке он острее, чем когда-либо за все  прошедшие  годы,  хотел
поговорить с ней наяву. Посмотреть ей в глаза и понять -  кем  она  стала?
Раз у него ничего не ушло и не забылось, так может, и у нее тоже?
     Слова девушки с экрана давали  некоторые  основания  думать  так,  но
насколько она, придуманная Антоном, соответствовала оригиналу, вот вопрос.
     Увидеться, поговорить, и тогда уже решать все остальное. Была тут для
Воронцова одна тонкость. Если живая Натали совпадет  со  своей  проекцией,
тогда можно допустить, что и в остальном Антон заслуживает  доверия,  если
же нет - его слова и поступки  всего  лишь  способ  оказать  на  Воронцова
психологическое давление и использовать в своих  целях.  То  есть  -  если
средства неэтичны, то и цели недостойны.
     Не выходя из машины, он наблюдал за подъездом  дома,  где  она  жила,
наблюдал так  долго,  что  начал  уже  сомневаться  в  правильности  своих
расчетов и полученной от Антона информации, но вот наконец дверь открылась
очередной раз и  в  ее  проеме  появилась  несомненно  Натали  -  высокая,
красивая,  такая  знакомая  и  столь  непохожая   на   свое   компьютерное
воплощение. Спустилась по ступенькам и быстрой, летящей походкой пошла  по
аллейке между корпусами. Выжав сцепление, Дмитрий ждал, куда она свернет -
направо, к станции метро,  или  налево,  к  троллейбусу.  Наташа  свернула
налево. Он облегченно вздохнул и плавно тронулся с места.
     Езда по московским улицам за  троллейбусом  -  занятие  утомительное,
требующее выдержки и внимания. И все время нужно смотреть,  не  выйдет  ли
твой объект на очередной  остановке,  и  быть  готовым  мгновенно  принять
решение - как поступить в этом случае.  Если  она  вдруг  нырнет  в  двери
ближайшего универмага или свернет в непроезжую улицу?
     Но Наташа доехала до конечной остановки, пересела на автобус,  и  все
началось сначала. Наконец, на достато