секунд после того, как отошел фотограф. Воспоминания об этом терзали  ее
до сих пор.
   И хотя после этого она держала немало здоровых, улыбавшихся ребятишек
перед объективом камеры, это обычно продолжалось не больше  пяти  минут.
Однако по протоколу она должна была как можно больше времени проводить с
безнадежно  больными  детьми.   Сколько   она   перевидала   несчастных,
пораженных страшными болезнями, ВИЧ-инфицированных, измученных  ужасными
непонятными недугами, брала их на руки, ворковала, смахивала насекомых с
пустых глаз умиравших от голода... В ее представлении дети  и  страдания
стали неразделимы.
   - Тебе следует дистанцироваться  от  подобных  явлений,  -  наставлял
Деннис перед свадьбой, когда Нили пыталась объяснить, что испытывает.  -
Если хочешь быть полезной этим детям, придется как-то отстраняться.
   Но как  можно  отстраняться  от  трагедии  маленьких  жертв?  Картины
трупиков со вздутыми животами и скрюченными руками и ногами преследовали
ее в ночных кошмарах. Эти малыши стали ее  крестом  и  целью  крестового
похода, и она приказала своей команде искать  возможности  облегчить  им
жизнь, показать их беды всему  миру,  чтобы  заставить  сочувствовать  и
сострадать. Единственный  способ  почтить  память  эфиопского  младенца,
которому она так и не сумела помочь.
   По традиции почти у каждой первой леди было ДЕЛО ВСЕЙ ЕЕ ЖИЗНИ.  Леди
Берд  боролась за  охрану  дикой  природы.  Бетти  Форд  радела  об
алкоголиках,  Барбара  Буш  вела  кампанию  за  поголовную  грамотность.
Корнилия против собственной воли стала ангелом-хранителем самых уязвимых
существ мира.
   А теперь, глядя на крепенькую,  пронзительно  вопившую  золотоволосую
малышку  с  ярко-голубыми  глазами,  вымазанную  гороховым   пюре,   она
испытывала неловкость и досаду. При виде нормального малыша ее неизменно
охватывала паника. Что, если ее прикосновение принесет ребенку  вред?  И
хотя опасения были абсолютно беспочвенными, она так долго  ощущала  себя
Ангелом Детской Смерти, что ничего не могла с собой поделать.
   Почувствовав на себе взгляд Мэтта, она небрежно пожала плечами.
   - Я... я не слишком хорошо умею обращаться с детьми. Может, у вас это
лучше выйдет?
   - Боитесь ручки запачкать? На случай, если позабыли: именно  на  этих
условиях вас сюда взяли, так что беритесь за дело.
   Ну вот, он припер ее к стенке! И по-видимому, прекрасно это сознает!
   Нили одним взглядом вобрала ужасающий беспорядок, надутую девчонку  и
ноющего младенца. Потом повернулась к широкоплечему громиле.  Достаточно
ли сильно ей хочется продолжать путь, чтобы покорно  смириться  со  всем
этим?
   Кажется, да. Все что угодно, лишь бы подальше от Белого дома.
   Нили с мрачной решимостью схватила вымазанную гороховым  пюре  ложку,
сунула в баночку и поднесла ко рту  ребенка.  Малышка  жадно  проглотила
пюре и вопросительно уставилась на Нили, давая  знать,  что  по-прежнему
голодна. Нили зачерпнула еще пюре, но младенец вдруг вцепился в ее руку.
Нили сжалась, с трудом подавляя желание высвободиться.
   - Как ее зовут? - выдавила она.
   - Выговорить - и то страшно.
   Люси сдвинула наушник.
   - Ее зовут Батт.
   - Батт? - удивилась Нили, рассматривая забавное перепачканное  личико
с розовыми щечками и огромными глазами. Прямые белые волосы  поднимались
надо лбом, как пух одуванчика. Девочка улыбнулась, показав мелкие зубки,
и выдула зеленый пузырь.
   - Это не я ее так назвала, и нечего на меня  таращиться,  -  буркнула
Люси.
   Нили перевела взгляд на Мэтта.
   - Я тут тоже ни при чем, - сказал он.
   Нили наспех скормила Батт последнюю ложку.
   - Как ее настоящее имя?
   - Понятия не имею, - признался Мэтт, складывая карту.
   - Но вы, кажется, друг ее матери. Почему  же  не  знаете,  как  зовут
ребенка?
   Интересно, каким образом он оказался в этой  машине  с  двумя  чужими
детьми?
   Вместо ответа Мэтт повернул ключ зажигания.
   - На твоем месте я бы подождала, Джорик,  -  заметила  Люси.  -  Батт
требуется добрых полчаса отдохнуть после еды, иначе ее опять вывернет.
   - Черт возьми, да нам век отсюда не убраться!
   Говоря по правде, Нили считала, что ему вряд  ли  стоит  пользоваться
подобными  выражениями  в  присутствии   девочки-подростка,   каким   бы
отвратительным ни был жаргон самой  Люси.  Но  какое  ей,  спрашивается,
дело?
   Люси раздраженно сорвала наушники.
   - Включи кондиционер. Здесь дышать нечем!
   - Ты что, в жизни не слышала слова "пожалуйста"?
   - А ты никогда не слышал слов "жарко, как в аду"?
   Ну все, она его достала!
   Нытье  Люси  оказалось  последней  каплей,  переполнившей  чашу   его
терпения. Не подумав включить кондиционер, Мэтт преспокойно встал, вынул
ключи и, сунув их в карман, объявил:
   - Дамы, увидимся через полчаса.
   С этими словами он спрыгнул на землю и исчез. В фургоне действительно
было слишком тепло, и Нили покачала головой.
   - Ничего не скажешь, молодец.
   - Он козел.
   - Козел, который оставил нас без кондиционера.
   - Плевать!
   В возрасте Люси от Нили требовалось уметь аккуратно одеваться и вести
вежливые разговоры с самыми могущественными людьми мира сего.  Ей  бы  в
голову не пришло не то что сказать грубость, а хотя бы улыбнуться лишний
раз.
   Малышка стала хватать липкими ручонками свои реденькие  волосы.  Нили
поискала глазами бумажные полотенца, но ничего в этом роде не увидела.
   - Чем мне ее вытереть?
   - Не знаю. Губкой или салфеткой.
   - А где они?
   - Где-нибудь. Может, в ящике стола.
   Нили отыскала кухонное полотенце,  намочила  его  в  раковине  и  под
зорким взором Люси принялась  было  оттирать  волосы  Батт,  но  тут  же
сообразила,  что  следует  начинать  с  рук.  Он  орудовала  полотенцем,
стараясь не замечать адресованных  ей  дружелюбных  улыбок.  Ее  упорные
труды были вознаграждены: вскоре ребенок выглядел относительно чистым.
   - Спусти ее вниз, пусть немного поползает,  -  скучающе  посоветовала
Люси. - Ей нужно размяться.
   Ковер показался Нили довольно замусоленным. В  голову  сразу  полезли
мысли о тифе, дизентерии, желтухе и  десятках  других  болезней.  Может,
лучше что-то подстелить?
   Порывшись  в  переполненной  корзине  для  белья,  она  нашла  тканое
покрывало и бросила на  пол  между  диваном  и  столом.  Пришлось  долго
возиться, чтобы расстегнуть ремни детского сиденья.
   Прежде чем поднять ребенка, она,  как  всегда,  глубоко  вздохнула  и
напряглась.
   Не умирай! Только не умирай!
   Малышка стала брыкаться и счастливо визжать, едва Нили подхватила  ее
на руки. Такая  тяжелая,  тепленькая,  с  гладкой,  восхитительно-нежной
кожей!
   Нили поспешно усадила ее  на  покрывало.  Малышка  подняла  голову  и
вопросительно воззрилась на нее. Люси  наконец  перестала  притворяться,
что слушает музыку.
   - Нечего  было  возиться  с  покрывалом.  Можно  подумать,  она,  как
дрессированная собачка, останется на нем!
   И точно. Батт мгновенно перевернулась,  встала  на  четвереньки  и  с
невероятной скоростью поползла к передней части фургона.
   - Если ты такая всезнайка, почему  сама  не  позаботишься  о  ней?  -
спросила Нили, наслаждаясь собственной непривычной грубостью. Как же это
здорово - иметь возможность отвечать на оскорбления! До  сих  пор  такой
возможности ей не представлялось.
   Малышка с  трудом  встала  на  ножки,  опираясь  ручонкой  на  кресло
водителя, и потихонечку побрела дальше.
   - А чем я, по-твоему, занимаюсь с тех пор, как умерла мать?
   Нили вздрогнула, как от удара.
   - Я не знала насчет твоей матери. Прости.
   Люси пожала плечами.
   - Подумаешь, большое дело. Батт, нельзя! Брось это, говорю!
   Нили увидела,  что  ребенок,  встав  на  цыпочки,  тянется  к  рычагу
переключения передач. Батт повернулась к старшей  сестре,  расплылась  в
улыбке и сунула в рот кулачок.
   - Это  не  имя  для  девочки!  Я  отказываюсь  называть  ее  Батт,  -
предупредила Нили.
   - А как иначе она поймет, что ты к ней обращаешься?
   Ну уж нет, она не позволит втянуть себя в бессмысленный спор!
   - У меня идея. Давай дадим ей другое имя. Прозвище.
   - Что еще за прозвище?
   - Не знаю. Мэриголд.
   - Слишком слюнявое.
   - Может быть, но все лучше, чем Батт.
   - Опять она лезет куда не надо. Возьми ее!
   Нили надоело выслушивать приказы девчонки.
   - Поскольку ты лучше  разбираешься  в  ее  характере,  почему  бы  не
присмотреть за сестрой?
   - Ну да, разбежалась! - фыркнула Люси.
   - Думаю, это самый лучший выход. Кроме того, ты ведь ее любишь.
   Лицо Люси, покрытое слоем тонального крема, предательски побагровело.
   - Прямо! Терпеть не могу это отродье!
   Нили ответила ей скептическим взглядом.  Если  она  действительно  не
любит сестру, почему глаз с нее не спускает?
   Малышка Батт... малышка Мэриголд  снова  потянулась  к  рычагу.  Нили
рванулась вперед, подхватила ее и отнесла к дивану. Держась одной  рукой
за подлокотник, девочка  повернулась  к  старшей  сестре,  намеренно  ее
игнорировавшей. Мэриголд требовательно завопила, требуя  внимания.  Люси
нагнула голову и принялась ковырять слой черного лака на большом  пальце
ноги. Ребенок снова взвизгнул, на этот раз куда громче. Но  Люси  словно
не слышала. Младенец заорал.
   - Заткнись! Заткнись, говорю!
   Лицо малышки жалобно скривилось. Из  глаз  покатились  слезы.  Нижняя
губка задрожала.
   - Дерьмо!
   Люси вскочила и направилась к выходу, оставив Нили одну с  безутешной
Батт.

***

   - Скажи, это игра моего воображения или стук в двигателе усилился?  -
пробормотал Мэтт, поворачиваясь к Нили, сидевшей в пассажирском  кресле.
Они были в дороге около  часа,  но  все  это  время  он,  погруженный  в
невеселые мысли, ни разу не заговорил с ней.
   - Я не прислушивалась.
   Ей и в самом деле было  не  до  того  -  слишком  нов  и  занимателен
оказался окружающий их пейзаж.
   - Давайте остановимся, - предложила Люси. - Я  хотела  бы  сбегать  в
торговый центр.
   - Вряд ли здесь поблизости имеется торговый центр, - покачала головой
Нили.
   - Откуда ты знаешь? И пустите меня за руль. Я умею водить эту штуку.
   - Тише, - предупредил Мэтт, - не то разбудишь Батт.
   Ребенок, к великому облегчению Нили, мирно уснул на своем сиденье.
   - Ее зовут Мэриголд.
   - Глупости!
   Мэтт потянулся к банке газировки, только что вынутой из холодильника.
Нили уже заметила его пристрастие к шипучке из экстракта корнеплодов.
   - Батт тоже не переваривает эту дурацкую кличку, - поддакнула Люси. -
Но Ей все по фигу!
   Девчонка стала величать Нили "Она" еще двадцать миль назад.
   - Что ж, мне действительно все равно. Хотите вы или нет, а я дала  ей
это имя, так что вам придется смириться.
   Она снова ощутила несказанное  удовлетворение  от  своей  откровенной
грубости.   Иногда   следовало   бы   говорить   подобным   образом    с
конгрессменами!
   "Сэр, мало того, что у вас воняет  изо  рта,  ваша  политика  смердит
мертвечиной!"
   В доме на  колесах,  который,  по  словам  Люси,  назывался  "Мейбл",
временно воцарилось молчание. Даже древний "виннибаго" - и тот имел  имя
приличнее, чем несчастное дитя.
   Мэтт с раздражением всматривался в дорогу, прислушиваясь одновременно
к шуму в двигателе. И все же Нили в который раз поймала себя на том, что
наслаждается жизнью. Впереди прекрасный летний день и ни  одного  приема
или званого ужина! Сегодня  не  придется  прикладывать  лед  к  ладоням,
намятым рукопожатиями до синяков. Весьма  слабое  утешение,  что  не  ей
одной приходится так страдать. Это проклятие всех политиков. У некоторых
президентов даже были свои способы облегчить неприятные ощущения.  Вудро
Вильсон,  например,  скрещивал  указательный  и  безымянный  пальцы  над
средним и таким образом не давал крепко стиснуть свою руку. Гарри Трумэн
предпочитал схватить руку собеседника первым и просовывал большой  палец
между  его  большим  и  указательным  пальцами,   чтобы   контролировать
давление.  Аида  Маккинли,  жена  президента  Уильяма  Маккинли,  обычно
держала букет, чтобы вообще не пожимать  руки.  Но  самый  блистательный
выход нашла Элизабет Монро, прекрасная, но высокомерная и преисполненная
снобизма супруга пятого президента Соединенных Штатов. Она  предпочитала
держаться подальше от Белого дома.
   Общественные деятели  часто  прибегают  к  различным  уловкам,  чтобы
как-то выносить омерзительно-скучные протокольные мероприятия.  Один  из
любимых трюков Нили придумала ее величество королева  Елизавета.  Желая,
чтобы придворные избавили ее от очередного надоедливого приставалы,  она
перекладывала сумочку из правой руки в левую.
   - Я хочу в торговый центр.
   Где эта самая сумочка, столь необходимая сейчас?!
   - Почему бы тебе не послушать музыку?
   Люси отшвырнула пакет с чипсами.
   - Осточертело! Не помешает немного развлечься!
   - Ты не захватила с собой книгу?
   - Я не в школе! С чего это вдруг читать книги?
   - И правда, Нелл, - ухмыльнулся Мэтт. - С чего это  она  вдруг  будет
читать книги?
   Самыми преданными  друзьями  Нили  в  детстве  были  книги.  Поверить
невозможно, чтобы кто-то  не  любил  читать!  Интересно,  каким  образом
родители развлекают детей во время путешествия?  К  собственному  стыду,
первая леди Соединенных Штатов, символическая мать нации,  не  имела  об
этом ни малейшего представления.
   - Может, хочешь порисовать? - осведомилась она.
   - Рисова-а-ать? - протянула Люси так брезгливо, словно ей  предлагали
поиграть с дохлой крысой, и, фыркнув, снова стала изучать лак на ногтях.
   Мэтт весело улыбнулся:
   - На пороге третье тысячелетие, Нелл. Фломастеры и цветные  карандаши
вышли из моды. Лучше спроси, не требуются ли ей кокаин и пистолет.
   - Не смешно!
   - Ужасно смешно, - возразила Люси. - Первая остроумная шутка, которую
я от тебя слышу, Джорик. - Она лениво поднялась с дивана.  -  Все  равно
нужно остановиться. Я хочу писать.
   - У нас есть туалет. Иди туда.
   - Еще чего! Там такой бардак!
   - В таком случае вымой его.
   Люси брезгливо скривилась:
   - Как же, побежала!
   Мэтт взглянул на Нили:
   - Тогда ты.
   - Как же, побежала! - повторила слова Люси Нили.  Девочка  хихикнула.
Нили усмехнулась.
   - Сядь, - приказал Мэтт  Люси.  -  И  пристегнись.  Тут  есть  ремни.
Воспользуйся ими.
   Вместо ответа девочка схватила плейер  и,  отойдя  в  глубь  фургона,
плюхнулась на кровать, напялила наушники и заколотила кулаками по  стене
в ритм музыке.
   - Милый ребеночек. Настоящий ангел,  -  заметила  Нили.  -  Думаю,  в
тюрьме она не пропадет. Заработает авторитет среди сокамерниц.
   - Если паршивка разбудит Демона, я сам придушу  ее,  прежде  чем  она
туда сядет.
   Нили покачала головой.
   - Я никогда не путешествовала с детьми, но думаю, неплохо  бы  делать
длительные  остановки,  чтобы  как-то  их  развлечь.  Пикники,   игровые
площадки, зоопарки.
   - Если увидишь вывеску змеепитомника, немедленно сообщи, чтобы я смог
оставить там всех троих, включая тебя.
   - Чем это ты так ужасно раздражен?
   - А ты ужасно жизнерадостна для женщины, у которой в бумажнике  всего
двадцать долларов, а краденую машину только что угнали.
   - Она была не краденой, и, кроме того, материальные ценности ничто по
сравнению с нашим духовным обогащением.
   - Да ну?
   - Люси сказала, что ее мать умерла. Когда это случилось?
   - Месяца полтора назад. У этой женщины вместо мозгов была каша, иначе
она не села бы за руль в пьяном виде.
   - А отец девочек?
   - Отцы. Люси появилась на свет в  результате  случайного  перепихона.
Папашей Демона был последний дружок Сэнди. Он погиб вместе с ней.
   - Так вот почему Люси так озлоблена. Не может  смириться  со  смертью
матери.
   - Сомневаюсь. Мне  почему-то  кажется,  что  для  Люси  Сэнди  мертва
давным-давно. Думаю, она скорее напугана, но пытается это скрыть.
   - С  вашей  стороны  очень  благородно  взвалить  на  себя  заботу  о
девочках, тем более что вы, кажется, не любите детей.
   - Да, они милые крошки,  которым  бы  не  помешали  парочка  бетонных
блоков и озеро поглубже.
   Нили улыбнулась.  Прежде  люди  в  ее  присутствии  всегда  старались
казаться лучше, чем они есть. Какое наслаждение - находиться в  обществе
столь восхитительно-испорченного негодяя!
   - А чем занимаетесь вы, когда не раскатываете по  стране  в  компании
чужих деток?
   Прежде чем ответить, он поднес к губам байку и сделал глоток.
   - Работаю на сталелитейном заводе.
   - Где?
   - В Питсбурге.
   Она откинулась на  спинку  сиденья,  с  удовольствием  позволив  себе
болтать ни о чем. Совсем как обычные женщины!
   - Это интересно? Я имею в виду работу в сталелитейной промышленности.
   - О да! Поразительно интересно.
   Мэтт зевнул.
   - А что вы там делаете?
   - Так... то одно, то другое.
   - Просто невероятно, как быстро развивается промышленность,  несмотря
на конкуренцию с японцами! Правда, немного странно, что  теперь  ведущий
производитель стали - Индиана, а не  Пенсильвания.  Причем  Пенсильвания
даже не на втором месте.
   Мэтт с недоумением вытаращился на нее, и Нили  поняла,  что  невольно
себя выдала.
   - Я прочитала об этом в "Нэшнл энкуайер", - поспешно добавила она.
   - "Нэшнл энкуайер"?
   - Или в "Пенсильвания энкуайер", не помню.
   - Может, и так.
   Нили  неожиданно  ощутила  укол  раздражения.   Слишком   много   лет
приходилось следить за каждым своим словом, как же это ей надоело!
   - У меня фотографическая память, - солгала  она.  -  В  голове  вечно
застревает всякая чепуха.
   - Жаль только, что ты не помнишь о ключах  зажигания,  -  съехидничал
Мэтт, снова отпив шипучки. - Так Пенсильвания идет третьим номером?
   - Собственно говоря, четвертым. После Огайо и Иллинойса.
   - Поразительно. - Мэтт снова зевнул.
   - Хочешь, я сяду за руль, пока ты дремлешь?
   - Ты когда-нибудь водила тяжелые фургоны? Не может же она признаться,
что водила танки - как американские, так и русские!
   - Что-то в этом роде.
   - Пожалуй. Прошлой ночью я почти глаз  не  сомкнул.  -  Мэтт  сбросил
скорость и свернул на обочину.
   - Что у вас там творится? - окликнула Люси.
   - Я ложусь спать. Иди сюда и терзай Нелл.  Хоть  кровать  освободишь.
Можешь заодно научить ее всем известным тебе ругательствам.
   - Да потише вы оба! Разбудите... Мэриголд.
   Мэтт встал, Нили заняла его место, и вскоре фургон тронулся  в  путь.
Мимо проносилась миля за милей, но Нили  уже  не  обращала  внимания  на
окружающий пейзаж. Слишком ее занимало то, что сейчас происходит в Белом
доме.

***

   Лучи  заходящего  солнца,  проникающие  в  высокие   окна   Овального
кабинета, падали  на  идеально  начищенные  туфли  начальника  Секретной
службы Френка Волински. Он сидел в одном из кресел работы Дункана  Файфа
под пейзажем девятнадцатого века. Главный советник  президента  стоял  у
одной из внутренних дверей кабинета, над которыми белели картуши. Джеймс
Личфилд устроился у входа, украшенного лепниной.
   Главы ФБР и ЦРУ теснились бок о бок на диване. Генеральный прокурор и
министр финансов расположились в противоположном конце  комнаты,  словно
желая сохранить дистанцию и подчеркнуто отстраниться от происходящего.
   Гарри  Лидз,  директор  ФБР,  и  Клемент  Стоун,  директор  ЦРУ,  уже
ознакомились с докладом  Волински.  Все  трое  находились  в  постоянном
контакте последние двадцать восемь часов, с тех пор как старший референт
Корнилии обнаружила  исчезновение  первой  леди.  Это  совещание  созвал
президент.
   В дверях появился Лестер Вандерворт, и  Волински  неловко  заерзал  в
кресле.  Напряжение  становилось  почти  непереносимым.   Волински   был
назначен начальником Секретной службы всего полгода назад,  после  бури,
пронесшейся над этой почтенной организацией вслед за убийством Кейса,  и
теперь ему самому грозила отставка. Не дай Бог, он останется  в  истории
первым  начальником  Секретной  службы,  ухитрившимся  прошляпить  побег
перво