е позволит вить из себя веревки.
     - Сомневаюсь, чтобы вам удалось найти хоть одного человека, который бы считал так, - усмехнулся Тьернан.
     - Почему, - пожала плечами Кэссиди. - Марк, например.
     - Марк, - коротко произнес он. Точно сплюнул. - Да, наш адвокат верит людям. Довольно редкое качество для нью-йоркского адвоката, не правда ли?
     - Вам он, между прочим, и в самом деле верит! - запальчиво заявила Кэссиди. - Хотя, быть может, вы этого и не заслуживаете.
     - Ах, какие упреки! - покачал головой Тьернан. - Интересно, он успел рассказать вам про свой неудавшийся брак и тяжелое детство? Вы, по-моему, обожаете подобные душещипательные истории. А что, у вас с ним много общего. Двое взрослых детей в плену своих эмоций и неистраченных гормонов. Может, еще один бестселлер для "Нью-Йорк таймс" состряпаете?
     - Ну что у вас за привычка такая гадости говорить! - возмутилась Кэссиди. Тьернан холодно улыбнулся.
     - Скажите мне, Кэссиди, он вас еще куда-нибудь пригласил? - спросил он.
     - По-моему, это не ваше дело, - сухо ответила Кэссиди.
     - Это зависит от того, что именно притягивает вас друг к другу. Бели вы просто, прежде чем лечь в постель, хотите обменяться впечатлениями о неудавшемся детстве, то бога ради. Но только меня не втягивайте.
     - Как я рада получить от вас разрешение! - съязвила Кэссиди. - Жаль только, что оно не по адресу. Я не испытываю ни малейшего желания улечься с ним в постель.
     - Его жена возражать бы не стала.
     - Я поняла, Ричард, вы сообщаете о семейном положении Марка. Да, верно, он умолчал об этом, но зато вы с лихвой компенсировали его упущение. Между прочим, про вас мы с ним почти не разговаривали. Жаль, конечно, вас разочаровывать, но нам есть о чем беседовать и помимо вас.
     - Рад это слышать, - произнес Тьернан голосом, преисполненным откровенного недоверия. - Но тем не менее вы обо мне говорили. О чем же?
     - Мы гадали, убили вы свою жену или нет. И еще обсуждали, почему вы толком не пытались защищаться на суде, - сухо добавила Кэссиди.
     Однако Ричард даже ухом не повел.
     - И к какому же выводу пришли? - полюбопытствовал он. - Какие предположения высказывали? Кто я - психопат-маньяк, который хладнокровно расправился с собственной семьей, или невинная жертва коварного серийного убийцы?
     - Не знаю.
     Тьернан приблизился к ней; Кэссиди почувствовала, что рукава их соприкоснулись, а щеку согревало его горячее дыхание. Она впервые разглядела, что в бездонных темных глазах Тьернана светятся золотистые искорки. Словно светлячки во мраке холла, подумала она.
     - Так вы, Кэссиди, считаете, что я виновен? - прошептал он. Требовательно, настойчиво, напряженно. Губы его приблизились к ее губам, они почти соприкасались. Кэссиди оказалась в ловушке; при всем желании отступить ей было некуда. - Отвечайте: да или нет?
     Внезапно холл затопил яркий свет, и испуганная Кэссиди резко отпрянула. В проеме дверей стояла Мабри; ее прекрасное холодное лицо, как всегда, ничего не выражало.
     - А я подумала, Кэсс, что ты вернулась в Мэриленд, - промолвила она. Чуткие уши Кэссиди уловили в ее голосе волнение, смешанное с облегчением. - Твой отец сказал, что ты уехала.
     Кэссиди покачала головой.
     - Я решила еще задержаться. - Она подчеркнуто не смотрела на Ричарда, все еще потрясенная, что едва не поддалась на его чары и не уступила ему. Она пыталась внушить себе, что хочет снова встретиться с Марком Беллингемом, но в глубине души понимала, что это самообман. Да, верно, она находила его привлекательным и даже очень, но никаких ее душевных струн молодой адвокат не затрагивал. Вдобавок она была достаточно опытна и сообразительна и могла понять, что с женатым мужчиной лучше не связываться. По крайней мере, не увлекаться и не заходить слишком далеко.
     И тем не менее ей не хватило ни опыта, ни сообразительности, чтобы не увлечься Ричардом Тьернаном. Вероятным убийцей. И ведь осталась в Нью-Йорке она вовсе не ради Марка Беллингема, своего отца или Мабри. Нет, она осталась исключительно потому, что не хотела - и не могла - вырваться из смертельно опасных и тем не менее обольстительных сетей, расставленных для нее Ричардом Тьернаном.

***

     Кэссиди его избегала. Ричард это прекрасно понимал. Она не покидала своей комнаты, напевая под нос какую-то незатейливую мелодию, и лишь аромат ее духов легким шлейфом висел в холле и коридоре. Запах этот поразил его.
     Диана всегда пользовалась легкими цветочными духами, источавшими аромат невинности. Они составляли часть ее обманчивой прелести: снаружи Диана производила впечатление невинной и наивной девочки, тогда как внутри была тверда как кремень.
     А вот Кэссиди Роурки предпочитала иные тона: густые, сочные, мускусные, несомненно, возбуждающие и эротичные. И аромат их был такой же неотъемлемой ее частью, как запах невинности у Дианы. Обман, вновь обман... но Ричард Тьернан давно привык, что в женщинах обманчиво все: их губы, тела и уж тем более запахи.
     Он, правда, и сам немного сторонился Кэссиди, опасаясь за себя: Боялся не совладать с собой. Тьма над ним сгущалась все сильнее, заволакивая черным занавесом границы его сознания, и Тьернан всерьез страшился за последствия своего возможного поражения с этой темной силой. Лишь сохраняя трезвый и ясный рассудок и полнейшую отрешенность от происходящего, он мог рассчитывать на победу. Лишь тогда он сумеет выполнить свой отчаянный план, а потом посмотрит в глаза своим палачам с холодным безразличием.
     Тьернан вдруг поймал себя на мысли, что уже сомневается, правильно ли поступил, остановив свой выбор на Кэссиди Роурки. Эта женщина всколыхнула его чувства, вошла в его грезы, заставила вновь задуматься о жизни и о бренности бытия; и все это тогда, когда он уже совсем настроился на то, чтобы уйти...
     Впрочем, если оглянуться назад, то выбора у него не было.
     Тьернан прекрасно помнил, как впервые увидел на столе у Шона фотографию Кэссиди. Ее необыкновенные глаза сразили его наповал. Значит, так распорядилась судьба. Но в любом случае сейчас поздно жалеть о содеянном. Он сжег за собой все мосты, окончательно отрезал пути к отступлению. Осталось довести начатое до конца.
     Тьернана разозлило, что Кэссиди приняла приглашение Марка. Ему было неприятно даже представлять, как она улыбается адвокату, как сияют при этом ее зеленые глаза, как исчезает напряжение, всякий раз сковывавшее члены Кэссиди, стоило ему только появиться поблизости от нее.
     Разумеется, он сам постарался запугать ее как можно сильнее. Буквально из кожи вон лез. А ведь пока это были еще только цветочки - самое трудное испытание поджидало их впереди.
     Тьернан и сам не заметил, как последовал за густым шлейфом ее волнующих духов. Шон с Мабри куда-то отлучились, и он знал, что в ближайшие часы ожидать их возвращения не приходится. Впрочем, их появление его не пугало. Присутствие зрителей ничуть не страшило.
     Кэссиди возилась в кухне, и Тьернан остановился в тени дверей, наблюдая за ней, как проделывал довольно часто, дожидаясь, пока его заметят.
     Кэссиди была одета в нечто длинное и цветастое, ее рыжие волосы свободно рассыпались по плечам. Она была босиком. На глазах у Тьернана она приподнялась на цыпочки и потянулась к верхней полке; Тьернан с интересом разглядывал, как обрисовались под тонкой тканью ее пышные бедра, как колыхнулись груди. Да, настоящая женщина - роскошная и желанная. Он сгорал от желания сжать ее в объятиях, почувствовать под руками это необыкновенное, возбуждающее и влекущее тело. Давно он уже не прикасался к женщине, слишком давно.
     Тьернан не шелохнулся и не издал ни звука, и все же Кэссиди вновь каким-то непостижимым образом почувствовала его присутствие. Она обернулась и, словно кролик в клетке удава, уставилась ему в глаза; Тьернан нутром ощутил, как нарастает в ней страх. Однако в следующую минуту Кэссиди сумела овладеть собой и горделиво вскинула голову. На шее ее билась тоненькая жилка, и Тьернан с трудом подавил желание впиться в нее губами.
     - Вы все-таки решили принять его приглашение, - заявил он. Бесстрастно и спокойно, почти равнодушно. Кэссиди невольно попятилась.
     - А что, разве это запрещено? - с вызовом спросила она.
     Вырез был слишком глубоким. Тьернану видны были полушария ее сочных грудей, нервно вздымающихся при каждом вздохе. Он позволил себе улыбнуться.
     - Это зависит от того, насколько вы любите рисковать.
     Даже в сумраке кухни было заметно, как побледнело лицо Кэссиди.
     - О каком риске вы говорите? - недоуменно спросила она. - Не хотите же вы сказать, что Марк убил...
     - Мою жену? - Брови Тьернана причудливо изогнулись. - О, нет! Марк не из тех, кто способен поднять руку на детей или на женщину. Нет, мой друг даже мухи не обидит.
     - Откуда же, в таком случае, мне грозит опасность?
     - От меня, - преспокойно ответил Тьернан.
     Кэссиди вновь попятилась, но остановилась, наткнувшись спиной на буфет. Тьернан же, не в силах удержаться от искушения, сделал несколько шагов навстречу. Раз уж Кэссиди решила принять приглашение Марка Беллингема, так пусть отправляется на встречу с его, Тьернана, вкусом на губах, с воспоминанием о его прикосновении к ее телу, о ледяном ужасе от исходящего от него жара.
     Обеими руками он прикоснулся к плечам Кэссиди, сперва довольно нерешительно, но затем взялся уже уверенно и твердо. Неожиданно для себя Кэссиди вдруг ощутила себя удивительно хрупкой, да и сам Тьернан понимал: ему ничего не стоит, усилив хватку, раздавить эти кости. Он был дьявольски силен и, сознавая это, использовал свою силу.
     Вот его пальцы скользнули ниже, и по телу Кэссиди пробежала дрожь. Она стояла, потупив взор, словно не хотела, чтобы Тьернан разглядел в ее глазах ужас. Однако Тьернан мог и не глядя в глаза понять ее состояние. Ее страх он ощущал всей кожей, чуял его, вдыхал. И он понимал: страх этот замешен на неодолимом влечении, которое питала к нему Кэссиди.
     Он наклонился и прильнул к ее устам. Так, помада, аромат зубной пасты, а вот и желание! Он мягко, но настойчиво впился в ее рот, и губы Кэссиди невольно раскрылись под его натиском.
     Тьернан провел руками вниз по ее рукам, от плеч до кончиков пальцев, а затем, взяв Кэссиди за запястья, заставил ее обнять его за шею, одновременно всем телом прижимаясь к ней. Ощущение оказалось настолько сильным и сладостным, что Тьернан с трудом удержался, чтобы не застонать. Тем не менее он настолько умело держал себя в руках, что в течение всего времени, пока длился их поцелуй, из груди его не вырвалось ни звука.
     Если поначалу Кэссиди дрожала от страха, то теперь пробежавшие по всему ее телу мурашки означали нечто иное, и Тьернан понял это по тому, как набухли соски ее грудей, а и без того мягкие губы стали еще более податливыми. Кэссиди слабо застонала - то ли страстно, то ли протестующе, и Тьернан воспользовался этим; его язык раздвинув ее губы, еще глубже проник в ее рот, вынуждая Кэссиди принять его. Либо повернуться и бежать. Даже сейчас, чувствуя, как напрягается все тело Кэссиди в его крепких объятиях, Тьернан нетерпеливо ждал ответа. Сам он желал ее настолько страстно, что поневоле вспомнил о сладкоголосых сиренах, заманивших в смертельную ловушку спутников Одиссея. Именно таким был для него зов тела Кэссиди, манящий Тьернана раствориться в его душистой пышности, утонуть в жаркой сладости и начисто позабыть о кровавом кошмаре, который преследовал его, не отпуская ни на миг.
     Тьернан был разгневан не на шутку. Кэссиди все-таки вновь удалось пробиться сквозь его броню. Он долго ее преследовал, загоняя в самый угол, пытаясь выяснить пределы ее терпения, однако жертва сама превратилась в охотника и показала зубы. И вот теперь его тело била мелкая дрожь, и сам он сгорал от безумного желания.
     Тело Кэссиди источало аромат секса и обмана. На губах ее ощущался вкус любви и верности. Тьернан обеими руками зарылся в роскошную гриву ее огненных волос, наслаждаясь их пышностью. Губы его словно растворились в губах Кэссиди. Никогда еще Тьернан не получал такого наслаждения от поцелуя.
     А ведь, целуя Кэссиди Роурки, он и вправду наслаждался. Наслаждался ощущением вспыхивающей в ней страсти, нарастающей готовности уступить и отдаться его ласкам. Да, Тьернан уже понимал, что может в любой миг овладеть ею. Может проникнуть руками за низкий вырез, обхватить тугие груди, нащупать затвердевшие соски. Может уложить ее прямо здесь, на старый линолеум, сорвать платье, трусики и овладеть ею. Грубо, страстно и неистово. И знал: Кэссиди не скажет ни слова. Только заплачет, но в конце концов испытает наслаждение.
     Зато потом сбежит. Навсегда исчезнет из его жизни. Нет, еще слишком рано, нельзя этого допустить.
     Он выпустил ее, внезапно и резко, затем отступил на шаг, пытаясь как можно быстрее отдалиться от сладкого вкуса, жаркой плоти и дурманящего аромата. Кэссиди смотрела на него во все глаза. Выглядела настолько потрясенной, что Тьернан порадовался, что настолько искусно раскусил и предугадал ее чувства.
     В следующее мгновение веки Кэссиди мелко задрожали и тут же сомкнулись, а из груди вырвался глухой стон; отчаянный стон, способный растопить даже каменное сердце.
     Да, сейчас это было бы проще простого. Он мог легко, без малейшего сопротивления со стороны Кэссиди овладеть ею. И Тьернана так и подмывало уступить искушению и сделать это. Желание, огнем полыхавшее в его чреслах, было настолько неистовым, что Тьернану пришлось призвать на помощь всю свою недюжинную волю и противостоять ему. Ах, как же его тянуло к этой женщине!
     Однако ему нужно от нее нечто большее, чем благословенное утешение плоти, чем необузданная радость от обладания этим роскошным телом. Нет, ему нужно не только тело Кэссиди. Он хотел во что бы то ни стало овладеть ее душой и сердцем.
     - Простите меня, - промолвил он, мигом разрядив напряженную обстановку.
     Или почти разрядив. Кэссиди заморгала, затем ее зеленые глаза потемнели.
     - Простить вас? - откликнулась она, словно не понимая, что он имел в виду.
     - На мгновение я оказался во власти низменных инстинктов, - пожал плечами Тьернан. Голос его звучал холодно, немного насмешливо, и на бледных щеках Кэссиди ярко вспыхнул румянец.
     В следующее мгновение их глаза встретились. Словно скрещенные шпаги.
     - Не поверю, что вы способны позволить какому-то инстинкту одержать над собой верх, - отчеканила Кэссиди. - Вы прекрасно понимаете, что делаете, и отдаете себе отчет не только в каждом своем поступке, но даже в каждом слове. И ничего низменного в этом нет. Правильно?
     Тьернан позволил себе роскошь едва заметно улыбнуться.
     - Да, вас нельзя недооценивать, - загадочно промолвил он.
     Щеки Кэссиди зарделись еще сильнее.
     - Вы мне не ответили, - заявила она. - Причем нарочно, да? Чтобы меня раззадорить. Или даже вывести из себя. Вам нравится играть с людьми. Дразнить их, провоцировать, даже запугивать...
     - Я вас напугал, Кэссиди? - перебил ее Тьернан.
     - Да.
     Что ж, в прямоте и искренности отказать ей нельзя.
     Тем более что Тьернан и в самом деле пытался запугать ее. И не просто запугать, а застращать до полусмерти, но с таким расчетом, чтобы даже тогда она продолжала его хотеть. Была согласна ради него пойти на все.
     - Значит, вы считаете, я собираюсь зарезать вас кухонным ножом?
     - Так вы все-таки зарезали таким ножом свою беременную жену? - не удержалась Кэссиди.
     - Рано или поздно я отвечу на этот вопрос. Причем эти откровения вам не понравятся.
     - Тогда не отвечайте.
     - А вы не спрашивайте.
     Кэссиди закусила губу, чтобы не произносить слов, о которых сама потом пожалела бы. Губы ее были все еще влажными и набухшими от его поцелуя, и Тьернану сильнее прежнего захотелось впиться в их сочную мякоть.
     - Что вам от меня нужно? - требовательно спросила она чуть дрогнувшим голосом.
     Тьернан позволил своему взгляду медленно скользнуть по ее изумительному телу, после чего он поднял голову и посмотрел ей в глаза.
     - А почему вы считаете, что мне от вас хоть что-то нужно? - с расстановкой спросил он.
     - Я все-таки не полная идиотка, - сказала Кэссиди. - Хотя иногда, наверное, и произвожу такое впечатление.
     - Не помню, чтобы мне хоть раз так показалось.
     - Тогда унеситесь на пять минут в прошлое, - криво усмехнулась Кэссиди. - Целоваться с вами в темной кухне, согласитесь, не самый мудрый поступок.
     - А вы предпочли бы целоваться со мной в будуаре? - насмешливо переспросил Тьернан. - Кстати, я не заметил, чтобы вы со мной целовались. Да, верно, вы не стали отбиваться, словно разъяренная фурия, лупить меня по щекам и вопить: "Как вы смеете?" Но и какой-либо особой страсти не выказали. - Вранье! Кипевшую в ней страсть Тьернан ощущал. Однако Кэссиди ни к чему это знать.
     Щеки ее заполыхали жарким огнем.
     - Что вам от меня нужно? - настойчиво повторила она.
     Высокая и пышная женщина, а ведет себя как ребенок! Словно перед ней какое-то дьявольское отродье или даже кровожадный вампир. Впрочем, кто знает, может, именно таков он и есть. Исчадие ада, пугало для праведных женщин.
     Тьернан протянул руку, желая проверить, отпрянет ли Кэссиди. Ни один мускул не дрогнул на ее прекрасном лице, когда он осторожно прикоснулся к ее шее, лишь пальцы сжались в кулаки.
     - Возможно, я просто хочу проверить, насколько вы невинны, - прошептал он.
     - Я уже давно не невинна.
     Тьернан с трудом удержался от смеха.
     - По сравнению со мной вы просто агнец божий.
     - По сравнению с вами все - ангелы! - отрезала Кэссиди.
     - Возможно. - Тьернан легонько провел пальцами по ее пухлым губам. - Кто знает, а вдруг я хочу опустить вас до своего уровня? Соблазнить, использовать, а потом - уничтожить. - Слова эти он произносил легко и естественно, но уже в следующее мгновение в глазах Кэссиди промелькнул страх. Губы ее сжались, и она попятилась на шаг.
     - Я вам не верю, - сказала она.
     - А чему тогда вы верите?
     Этого вопроса Кэссиди не ожидала. Помотав головой, она оттолкнулась от буфета и слепо, не разбирая дороги, кинулась бежать, стараясь лишь не задеть по пути Тьернана. Но все же длинная развевающаяся юбка чиркнула по его ногам, густой аромат духов повис в воздухе, а на губах его остался вкус ее губ. И еще долго, очень долго Тьернан стоял во мраке кухни, вспоминая...

Глава 7

     - Мне нужна твоя помощь.
     Кэссиди оторвалась от стенограммы и подняла голову. Шон стоял в дверях, облаченный в свой излюбленный ирландский костюм из чистой шерсти, который надевал на свадьбы и похороны. Вид у отца был довольно мрачный, и у Кэссиди противно засосало под ложечкой.
     - Располагай мной, - просто ответила она. Шон ухмыльнулся.
     - Не давай поспешных обещаний, детка, - посоветовал он. - Чтобы потом не пожалеть. Сама ведь знаешь, будь у твоего отца возможность, он бы тебя с потрохами проглотил.
     Кэссиди призадумалась. Да, было время, когда она и сама так считала. Собственно говоря, именно эти слова она как-то раз, дойдя до ручки, высказала Шону.
     - Да, не исключено, - кивнула она. - Но только теперь я стала сильнее.
     - Настолько сильнее, что можешь мне противостоять? - вскинул брови Шон. - Что ж, я очень рад, силы тебе очень даже понадобятся.
     - Что ты от меня хочешь? - спросила Кэссиди, отрешенно уставившись перед собой.
     - Беллингем ведет переговоры о встрече с обвинением, - сказал Шон. - Хочет прощупать почву, вдруг удастся о чем-нибудь договориться? Фабиани настаивает, чтобы на встрече присутствовал генерал Скотт, а Ричард заявил, что без тебя никуда не пойдет.
     - Что ему, нянька, что ли, нужна? - процедила Кэссиди.
     Шон пожал плечами.
     - Сколько времени ты уже здесь, неделю? Пора бы уже понять, что Ричард упрям как осел. Если он сказал, что никуда без тебя не поедет, значит, так оно и будет. А Фабиани, в свою очередь, сказал, что в отсутствие Ричарда даже обсуждать вопрос об отсрочке не станет.
     - Ну а Скотт-т