у почту каждый день. Мне показалось, что лучше сообщить об этом тебе, а не Полу. Во время службы он чувствовал себя как-то неловко в моем присутствии. Я получил еврейскую звезду и католический крест. Не думай, что я сошел с ума, но у Джаффи была по крайней мере дюжина таких вещей. Целая коллекция. Ее дедушки постоянно дарили ей такие штуки, когда она была маленькой. Поэтому я подумал: может быть, ты тоже получил нечто подобное?
     - Нет, ничего. Мистер Кейн, я знаю, о чем вы думаете. Я тоже хотел бы верить в это, но, к сожалению, слишком мало оснований для таких предположений.
     Вероятно, швейцарские власти послали вам то, что нашли у Джаффи. Или, может быть, в ее комнате.
     - Без сопроводительного письма? И почему мне?
     Они должны были бы послать это ее мужу, а не отцу.
     Может быть, вы позвоните Полу и разузнаете, не получил ли он посылку. И еще кое-что. Драгоценности были завернуты в обрывок газеты, Мэтт. На нем дата - восьмое октября. Через три дня после схода лавины.
     Мэтт немного помолчал.
     - Может быть, - сказал он наконец. - Полагаю, это кое-что значит... - Затем тон его изменился. - Мистер Кейн, мне кажется, мы обманываем себя. От этого станет только еще хуже.
     - Да, вероятно, ты прав. - Майер вздохнул. - Но все-таки это очень странно. Послушай, если у тебя будет возможность позвонить Полу, может быть, ты сообщишь мне, что происходит?
     - Хорошо, - пообещал Мэтт. Он опустил трубку и на мгновение задумался. Затем решил. Надо позвонить Карен. Если Джаффи и посылала сообщения, то только не Полу. Нет, это сумасшедшая мысль. Он просто изводит себя такими предположениями.
     Однако стоило попробовать. Правда, в это время Карен не бывает у себя в номере, который она недавно сняла в отеле для женщин "Барбизон". Она должна быть в больнице. Но там он не хотел разговаривать с ней. Он слонялся по офису после того, как мисс Уилкинс ушла в пять часов. Карен должна быть дома около шести, тогда он попытается связаться с ней.
     Было двадцать минут шестого, когда зазвонил телефон.
     - Мэтт? Слава Богу, ты еще на месте. Я рискнула позвонить сюда, потому что не знаю номера твоего домашнего телефона. Послушай, я получила сегодня небольшую посылку из Швейцарии. Она пришла на адрес больницы. Внутри оказались...
     - Звезда и крест, - прервал он ее. Сердце его глухо застучало. Спокойно, - сказал он сам себе. - Спокойно. Не сходи с ума.
     - Да, ты тоже получил такие вещицы?
     - Нет, их получил отец Джаффи. Он сообщил мне об этом сегодня утром.
     - Она жива, Мэтт! Жива! Что еще это может означать?
     - Не знаю. Но зачем это? Зачем такая таинственность? И почему она не прислала посылку мне?
     - Может быть, она сделала это, но посылка еще не дошла. Ты знаешь, как работает почта. У Джаффи много таких звезд и крестов. Она показывала мне их очень давно. И это замечательный знак, Мэтт. Тот, кто близко знает Джаффи, должен понять, что эта посылка от нее.
     В течение следующих полутора часов Мэтт то загорался надеждой, то впадал в отчаяние. Если Джаффи рассылала послания, то первым должен был получить он. Поэтому маловероятно, что эти посылки от нее. Он повторял это всю дорогу до своего маленького домика в Инглвуд-Клиффсе.
     После смерти Пэтси он думал о том, чтобы перебраться в Манхэттен, но у него не было времени подыскать квартиру для холостяка. Затем произошло неожиданное событие в Билтморе, и для него весь мир изменился. Он стал надеяться, что однажды у него и Джаффи будет общий дом, и ждал, когда они смогут подыскать что-нибудь подходящее, где начнут новую жизнь. Но лавина погубила все надежды. Теперь было не важно, где жить.
     Рядом с входной дверью висел ярко-зеленый почтовый ящик. Мэтт машинально открыл его, не обращая внимания на содержимое. Он связывал Джаффи со своей жизнью в Нью-Йорке, здесь, в Нью-Джерси, ей нечего было делать.
     Внезапно Мэтт нащупал на дне почтового ящика маленькую прямоугольную коробочку. Он не плакал с семи лет, не плакал даже на похоронах Пэтси и во время поминальной службы по Джаффи. Но сейчас не мог удержаться и зарыдал.

Глава 21

     Почтовая марка указывала на то, что посылка пришла из Салвана. Мэтт отправился в швейцарское туристическое бюро на Пятой авеню. Да, сказали ему, Салван находится неподалеку от Вербьера.
     - Но к счастью, он не пострадал в результате недавнего бедствия. Он расположен по другую сторону горы.
     Клерк продолжал расписывать прелести Салвана:
     - Прелестное местечко. Мало туристов. Великолепные лыжные трассы. Весьма уединенное, не то что Сент-Моритц. Но если вас интересует ночная жизнь, Салван неподходящее место для отпуска.
     Мэтта не интересовала ночная жизнь. Он рассчитывал только на чудо. Был ли Салван местом, где свершаются чудеса? Но об этом, пожалуй, не стоило спрашивать в швейцарском туристическом бюро.
     Он встретился с Карен и Майером в доме Майера в Ньютоне.
     - Я не знаю, что означают эти посылки, но знаю: все мы надеемся на чудо.
     Стало тихо. Никто из них не мог произнести то, о чем думал, как дети, которые боятся, что если скажешь о своем желании вслух, то оно не сбудется. Майер налил три больших бокала виски и раздал их.
     - За Джаффи, - сказал он, поднимая свой бокал. - За мою дочь и за жизнь.
     Мэтт осушил свой бокал одним глотком.
     - Вы должны знать: Джаффи и я любили друг друга долгие годы. Два месяца назад мы решили соединить наши жизни. Однако были проблемы. Некий бандит по имени Финки Аронсон имел над нею власть. А Пол... - Он сделал паузу и взглянул на Карен и Майера. - Пол не хотел ее отпускать. Она мирилась с этим, пока не узнала, что он во время войны сотрудничал с нацистами.
     Карен от изумления открыла рот, Майер наклонился вперед в своем кресле. Все молчали. Но это уже была иная тишина: хрупкая надежда, о которой нельзя было говорить вслух, сменилась шоком. Наконец Майер встал, взял бутылку виски и снова наполнил бокалы.
     - Кто это сказал? - спросил он. - Я считал Пола героем войны, кто сказал, что он нацист?
     Мэтт объяснил ему. Майер тотчас понял последствия.
     - Поэтому этот Аронсон еще крепче держал ее.
     - Я говорил, что она должна избавиться от бандитов, сказать Аронсону, что не собирается подчиняться ему, уйти от Пола...
     - Таков был твой совет? - тихо спросил Майер.
     - Да.
     - Извини, Мэтт, я знаю, что ты желал ей добра, но это дерьмо, а не совет. То, что ты хотел от Джаффи, это безумие. Катастрофа.
     - Она сказала то же самое, но собиралась так поступить.
     - Нет, она не стала бы делать такую глупость. Она знает этих людей, знает о существующем у них кодексе чести.
     - Чести? - Мэтт скептически усмехнулся.
     - Он прав, - сказала Карен. - Это не такое уж необычное явление для небольших тесно, спаянных групп.
     - Это более чем абстрактное понятие чести, - сказал Майер. - Существуют жесткие правила. То, что ты предлагал Джаффи, означало предательство. Они называют это позором, бесчестьем, подлостью. Никто не может уклониться от их требований или от их мести, и жизнь подтверждает это. Она не смогла бы долго скрываться от них.
     - Так что она сделала? - спросил Мэтт. - Как? Что означают эти посылки?
     - Все очень просто, - сказал Майер. - Если, дай Бог, мы правы и посылки означают то, что мы думаем, она решила заставить их поверить в свою смерть. Даже "Коза ностра" не охотится за мертвыми людьми. А как? - Он пожал плечами. - Не представляю, но думаю, тебе следует поехать в Швейцарию, в этот Салван, и разузнать. Только ты, Мэтт. Втроем мы привлечем излишнее внимание. Нельзя недооценивать их. Будь очень осторожен.

***

     Мэтт полетел в Германию. Во Франкфурте он взял напрокат автомобиль - "мерседес", так как готовился к длительному трудному путешествию, и двинулся через северную границу Швейцарии в Базель и далее в германоговорящую часть страны. В Берне он остановился, чтобы купить подробные карты, и провел вечер, изучая их. На следующее утро Мэтт снова отправился в путь.
     Ему приходилось непрерывно подниматься вверх, и вести машину было довольно трудно. Вскоре он оказался во франкоговорящей части страны. Мэтт немного знал французский. Стало холодно, октябрь в высокогорном Вале уже считался зимой. Пошел снег, и Мэтт погрозил кулаком небесам, разозленный тем, что ему придется искать укрытие от непогоды. Время было дорого. А награда в конце путешествия не имела цены. Бог внял ему, и снег прекратился, можно было ехать.
     В соответствии с картой маршрут до Салвана проходил севернее города под названием Мартиньи. Надо было сначала двигаться на запад, а затем на юг по ужасно узкой извилистой дороге. Одно неверное движение, один необдуманный поворот, и большой черный автомобиль мог сорваться со скалы. Поэтому неверных движений не должно быть. "Будь внимательным, - непрерывно повторял он себе. - Двигайся потихоньку". Ему приходилось сдерживаться изо всех сил, чтобы не прибавлять скорость.
     - Ты долго ждал, - сказал он вслух. - Так не наделай глупостей сейчас.
     Все путешествия когда-нибудь кончаются. Закончилось и это. На маленькой площади перед церковью Нотр-Дам де ла Виктори, в Салване, откуда почта доставила три необычные посылки.
     Мэтт припарковал взятый напрокат "мерседес" и огляделся. Это была небольшая деревушка, какие обычно изображают на открытках. Сельские домики, из труб которых поднимается дым, большие поленницы дров рядом с каждой дверью. Хорошо, он добрался сюда. Что дальше? Надо найти место, где можно было бы ждать.
     Если Джаффи послала посылки, у нее должен быть какой-то план. Она знала, что наиболее логичным действием с его стороны могла быть только поездка в место, обозначенное на почтовой марке.
     Мэтт вглядывался в лица немногочисленных людей на улице. Только местные, ни одного иностранца. Он знал, что сейчас время затишья между туристскими сезонами.
     Слишком поздно для осенних турпоходов и слишком рано для катания на лыжах. На площади, помимо его машины, стояли два грузовика с огромными колесами.
     Мэтт вылез из своего "мерседеса", понимая, что за ним наблюдают, хотя косых взглядов не было видно.
     Швейцарская вежливость. Другого отношения он не испытывал, находясь в этой стране. На противоположной стороне площади находилось кафе. Это было единственным подходящим местом.
     - Бонжур, месье. - Женщина, приветствовавшая его, была вежлива, как и все здесь. Если она и находила его появление в Салване необычным, то никак не проявляла этого. Мэтт сел за маленький круглый стол и заказал местного вина.
     Ему принесли графин. Это было белое, без какого-либо специфического привкуса, очень крепкое вино.
     Официантка спросила, не хочет ли он сыра. Мэтт не отказался. Надо было чем-то занять время. Но до каких пор? Это был вопрос. Он не знал, что делать дальше.
     В кафе пылал большой камин, а Мэтт сидел в твидовых брюках, в свитере из плотной ирландской шерсти и в лыжной куртке. И тем не менее ему было холодно.
     Конечно, это нервы. Отчаянная надежда смешивалась с внутренним страхом, что возможна ошибка. Уверенность в последнем росла с каждой минутой. Ничего не происходило, и не было намека на то, что что-то должно произойти. Джаффи мертва. Швейцарские власти опознали тело. Никакие звезды Давида или кресты не могли оживить ее. Но кто-то ведь послал их. Кто же? И зачем? Он не мог ответить. Вот почему он здесь.
     Мэтт был единственным посетителем в кафе, однако комнату наполнил запах готовящейся еды. Несомненно, семья, владевшая заведением, собиралась обедать в задней комнате. Время текло страшно медленно.
     Он почти покончил со своим вином, когда к нему снова подошла официантка и предложила ему, как он понял, пообедать.
     Мэтт сказал, что хотел бы супа и хлеба. Женщина принесла дымящуюся фаянсовую чашку и сказала, что хлеб скоро будет. Она начала говорить еще что-то, но слишком быстро и непонятно. Мэтт пожал плечами:
     - Извините, я не понимаю.
     - Вы говорите по-английски? - спросила она. Он кивнул. - Хорошо. Неподалеку отсюда находится женский монастырь. Монахини пекут там хлеб и присылают его нам каждый день. Сегодня они немного запаздывают.
     Пока она говорила, открылась дверь и вошла пожилая женщина, не монахиня, но одетая в черное. Она согнулась от возраста, на ней было несколько свитеров поверх длинной черной юбки, а на голове черная шаль.
     Старуха принесла душистые свежие булочки в корзине, которая висела у нее на шее на кожаном ремне.
     Официантка помогла ей снять корзину, извергая при этом быстрый поток французских слов, из которых можно было понять только то, что она ругала старуху за опоздание, так как посетитель ждет свой обед. Та ничего не отвечала, молча слушая нарекания. Наконец хлеб был выложен на стол в конце комнаты. Официантка сунула старухе несколько монет, и та направилась к двери.
     Неожиданно она остановилась у стола, где сидел Мэтт.
     - Бонжур, месье. - Она протянула руку, как будто просила милостыню. Мэтт полез в карман, одновременно разглядывая женщину. Ее кожа стала коричневой от возраста, но волосы, как он успел заметить, были темными. Старуха улыбнулась ему - блеснули глаза невероятного лилового цвета.

***

     Мэтт сжал записку, которую Джаффи передала ему, перед тем как, прихрамывая, выйти из кафе. Он наблюдал, как она шла, с трудом сдерживая желание броситься вслед за ней. Однако если бы он даже попытался сделать такую глупость, то вряд ли смог бы подняться.
     Узнав Джаффи, он был настолько потрясен, что не мог сдвинуться с места.
     Когда дверь закрылась, Мэтт наклонился вперед, чтобы прочитать, что было написано на клочке бумаги, зажатом в ладони. Должно быть, Джаффи приготовила записку заранее, вероятно, когда посылала посылки, сообщая о том, что она жива. С одной стороны это была карта, а с другой - записка. "Приходи на место, отмеченное на карте, через полчаса. Я люблю тебя".
     Он подождал немного, затем попросил счет. Снаружи площадь была пуста, очевидно, все местные жители обедали. "Мерседес" тронулся с тихим урчанием, и Мэтт выехал из деревни. Проехав полмили вниз по дороге, он остановился. Здесь деревья нависали над дорогой и образовывали некое укрытие. Большой черный автомобиль все-таки было видно, однако время не позволяло что-то придумывать. Двадцать минут из тридцати уже прошло.
     Судя по карте Джаффи, ему надо было идти назад, на восток от деревеньки. Тропинка вела через лес. Земля замерзла, кое-где лежал снег. Для человека, привыкшего к Манхэттену, естественно, было трудно идти пешком по лесной тропинке, скользкой от мороза и сосновых иголок. Но только не сегодня.
     Мэтт побежал, потому что сейчас был способен на все. Он как бы заново родился. Это был другой век, другой мир, и за всю свою прежнюю жизнь он не видел ничего красивее этого места. Ему хотелось кричать от радости, петь, как тирольские горцы. Но он просто бежал вперед.
     То, что было отмечено на карте, являлось маленьким домиком. Джаффи изобразила расположенное дальше значительно большее строение с крестом и колокольней, вероятно, монастырь, о котором говорила официантка в кафе. Однако крестик находился рядом с рисунком небольшого прямоугольного домика с наклонной крышей. Через минуту эта крыша мелькнула из-за сосен. Мэтт ускорил шаг.
     Она стояла снаружи, все еще одетая так же, как в кафе, но теперь прямая. Стояла и вглядывалась туда, откуда он шел. Увидев Мэтта, она побежала ему навстречу. - - Я знала, что ты приедешь! О, мой дорогой, я знала, что ты поймешь и приедешь... - Они долго стояли обнявшись. - Пойдем внутрь, - сказала она наконец. - Там не очень тепло, но по крайней мере нет ветра.
     Это была хижина, а не дом. Прочное деревянное строение с единственной комнатой, в которой ничего не было, кроме печки, койки и стола.
     - Это убежище лесника, - пояснила Джаффи. - Но никто им не пользовался, с тех пор как я появилась здесь.
     Поэтому я рискнула назначить свидание в этом месте.
     - - Ничего не говори, - сказал Мэтт. - Потом. Дай мне посмотреть на тебя, прикоснуться к тебе... - Он снова обнял и поцеловал ее. Десять, сто раз. Как будто хотел утолить жажду и голод на всю оставшуюся жизнь. Она имела вкус сосен, холодного колючего воздуха и многих других вещей, которые он не мог распознать, но это была Джаффи. Его любовь, его жизнь.
     Наконец она оторвалась от него.
     - Я знала, что ты поймешь, - снова сказала Джаффи.
     - Не я. Первым предположил твой отец и не ошибся.
     Джаффи тяжело вздохнула:
     - Мой отец здоров?
     - Вполне. Он тяжело воспринял известие о твоей смерти, но первым понял смысл удивительного послания. Карен и я соображаем гораздо медленнее.
     - Я так боялась, - сказала она. - Его сердце... Я опасалась, что такое потрясение может убить его. Но я должна была сделать это.
     - Понимаю. - Мэтт взял в ладони ее лицо, беспрестанно целуя. - По крайней мере мне кажется, что понимаю. Но почему таким образом, Джаффи? И как тебе удалось это сделать? Нам сказали, что опознали твое тело.
     - Я постараюсь все объяснить, но у нас мало времени. Сестра Матильда будет ждать меня. Я не хочу нарушать заведенный порядок.
     Мэтт кивнул, соглашаясь с ней:
     - Хорошо, в этом спектакле ты и продюсер, и режиссер. Расскажи только самое главное.
     Она освободилась от его объятий и, слегка отклонившись назад, нахмурилась:
     - Ты кое-что забыл. Я еще и звезда. Мое имя высвечивается бегущей строкой, приятель. Ты узнаешь обо мне от моего агента.
     Они засмеялись. Боже правый, он находился в какой-то немыслимой лачуге в швейцарском лесу и хохотал вместе с Джаффи! Это было слишком, он едва мог поверить, но это была реальность. И достаточно суровая. Джаффи устроила эту драму не для того, чтобы удовлетворить свою страсть к театру.
     - Расскажи, - повторил он.
     - Я уехала, намереваясь инсценировать собственную смерть, хотя не представляла, как это можно сделать. Другого способа освободиться от них не было, Мэтт.
     То, что ты предлагал, публичное разоблачение, никуда не годилось. Было равносильно самоубийству. И не только для меня, но и для тебя, и... - Она замолчала, затем продолжила:
     - Конечно, я не знала о лавине. Это просто случайность. Я выбрала Вербьер, уединенное местечко. И долго гуляла, пытаясь придумать план. Затем...
     Затем произошло это ужасное бедствие.
     Она стала говорить медленнее и запинаясь - тяжело было вспоминать случившееся.
     - Ты не можешь представить, на что это похоже. Я сама не пойму, как мне удалось выжить. Я спряталась под огромным валуном, потому что он был рядом. Инстинктивно я хотела найти какое-то укрытие. И когда гора перестала дрожать, этот обломок скалы остался на месте, а вместе с ним уцелела и я.
     Мне слегка поцарапало ногу, вот и все. Я подождала минут десять, затем поняла, что все кончилось, и попыталась вернуться в деревню. На это потребовалось немало времени, так как дорожка была полностью покрыта грязью, камнями и сломанными ветками. Я вынуждена была все время следить за тем, чтобы не упасть, и ни о чем не думала, пока не наткнулась на тело.
     - Которое потом опознали как твое, - вставил Мэтт.
     - Да. Это была женщина. Она лежала прямо поперек дорожки. Как будто кто-то специально положил ее, чтобы я могла найти. Потом я увидела еще три тела, когда подошла ближе к деревне, но ни одно из них не было таким подходящим, как первое. Для моей цели, я имею в виду. Она была почти одного со мной роста и с длинными волосами, которые мало чем отличались по цвету от моих.
     Мэтт коснулся ее волос, видневшихся из-под платка:
     - Но не такие грязные, как эти. Чем ты их вымазала, черт побери?
     - Сажей. И лицо намазала соком и сажей. Но это произошло потом. Дай мне рассказать все по порядку.
     Было еще нечто, что окончательно убедило меня. У мертвой женщины не было лица. Она была придавлена упавшим деревом, а не погребена в грязи. Дерево размозжило ей голову. Лицо невозможно было узнать, так как от него фактически ничего не осталось. Только мясо, кости и запекшаяся к