без возражений, что несколько удивило Закери. Его мать, выходя, заплакала, уткнувшись в платок. Он запер за ними дверь и подошел к кровати. Затем сел на постель и обхватил Холли, не обращая внимания на слабый протестующий стон.
     - Я пойду за вами и в следующей жизни, если она у меня будет, - прошептал он ей на ухо хрипло. - Вы никогда от меня не избавитесь. Я пойду за вами и в рай, и в ад. - Он шептал и шептал, прижимая ее к себе, как если бы таким образом можно было удержать жизнь в ее теле. - Останьтесь со мной, Холли, - яростно бормотал он, скользя губами по ее горячему, влажному лицу и шее. - Не уходите. Вы останетесь, черт бы вас побрал!
     И наконец, когда из его стиснутого спазмом горла уже не вылетало ни звука, он опустился на постель рядом с ней и спрятал лицо на ее пылавшей груди.

***

     Это действительно был Джордж, но выглядел он как-то иначе, чем при жизни. Он казался очень молодым, глаза у него сияли, весь он лучился силой и здоровьем.
     - Холли, милая, - сказал он, тихо смеясь и явно наслаждаясь ее удивлением. - Вы не думали, что я выйду вас встречать?
     Хотя ей и было приятно его видеть, Холли отшатнулась, почему-то боясь прикоснуться к нему.
     - Джордж, но почему мы вместе? Я... - Она задумалась, и радость ее померкла, ибо она поняла, что соединилась с ним в ином мире, чем жила до сих пор. - Ах! - воскликнула она, и вдруг глаза у нее защипало, и она почувствовала страшное одиночество.
     Джордж наклонил голову и посмотрел на нее с ласковым сочувствием.
     - Вы не готовы к этому, да?
     - Да, - ответила она, все больше отчаиваясь. - Джордж, неужели все кончено? Я хочу сейчас же вернуться обратно!
     - В эту тюрьму для тела, к мучениям и борьбе? Не лучше ли пойти со мной? Здесь есть места еще более прекрасные, чем это. - И он протянул ей руку. - Позвольте проводить вас туда.
     Она яростно затрясла головой.
     - Ах, Джордж, вы могли бы предложить мне хоть тысячу райских мест, но я ни за что... Там есть один человек, я ему нужна, и он мне...
     - Да, я знаю об этом.
     - Знаете? - Ее изумило, что лицо его не выразило ни упрека, ни сожаления. - Джордж, я должна вернуться к нему и к Розе! Пожалуйста, не вините меня, вы же знаете, я вас не забыла, не перестала вас любить, но... ах... как я люблю его!
     - Да, я понимаю. - Он улыбнулся и убрал руку. - Я никогда не стал бы вас упрекать в этом, Холли.
     Хотя она не сделала попыток отойти назад, казалось, расстояние между ними увеличилось.
     - Вы встретили супруга вашей души, - заметил он.
     - Да, я... - Ей показалось, что ее накрыло какой-то волной, а когда волна схлынула, она обрела удивительную ясность. Как хорошо, что он все понимает. - Да, это так.
     - Это хорошо, - прошептал он. - Вам удивительно повезло. Когда я попал сюда, я жалел только об одном. При жизни я так мало делал для других людей. Сколько несущественного занимало наши мысли! Существует только любовь, Холли... наполните ею вашу жизнь, пока это возможно.
     Она смотрела ему вслед, и ее снова и снова охватывало смятение.
     - Джордж! - неуверенно окликнула она его - ведь ей хотелось так о многом спросить. Он остановился и оглянулся.
     - Скажите Розе, что я за ней присматриваю, - ласково улыбнулся напоследок Джордж и исчез.
     Она закрыла глаза и почувствовала, что опускается, падает слишком быстро, снова в жар и темноту, где воздух дрожит от яростного рычания, обвивающегося вокруг нее, точно цепи. Сначала ее испугала эта стремительность, но потом она поняла ее причину. Руки ее казались неимоверно тяжелыми, словно были окованы железом. После чудесной легкости ее небесного видения было трудно снова привыкать к этой боли и болезни. Но она с радостью приняла их, понимая, что ей даровано время побыть с тем, кого она любит больше всех на свете. Она протянула руку к губам мужа, остановила поток отчаянных слов и почувствовала, как губы его дрожат под ее пальцами.
     - Тише, - прошептала она, радуясь, что его яростная литания стихла. Говорить было ужасно трудно, но она изо всех сил старалась, чтобы он ее понял. - Тише... все хорошо...
     Она подняла тяжелые веки и посмотрела на бледного, безумного Закери. Черные глаза были горестно бездонны, на концах ресниц висели слезы. Она медленно погладила его окаменевшее лицо, и оно стало оживать под ее рукой.
     - Холли, - вымолвил он. Голос его дрожал и звучал невероятно смиренно. - Вы... вы останетесь со мной?
     - Конечно, останусь. - Она вздохнула и улыбнулась, не убирая руки с его лица, хотя на это уходили все ее силы. - Я никуда не уйду... любимый.

Эпилог

     - Выше, мама, выше!
     Холли отпустила побольше бечевки, и воздушный змей взлетел и поплыл по испещренному облаками небу, его хвост из зеленого шелка развевался от сильного ветра. Роза семенила рядом, в восторге вскрикивая. Вдруг обе они запутались в своих юбках и упали, отчаянно смеясь. Тут же вскочив, Роза схватила моток бечевки и побежала дальше, и ее каштановые локоны летели следом за ней, точно знамена победителя. Холли осталась лежать. Она расслабилась, растянулась на зеленой траве, и солнце било прямо ей в лицо.
     - Холли! - Ее блаженство прервал тревожный голос мужа.
     Она перевернулась на бок и вопросительно улыбнулась. Он шел, почти бежал к ней от дома, и его лицо было хмурым.
     - Вы, наверное, смотрели из окна библиотеки, - догадалась Холли и поманила его пальцем, чтобы он сел рядом.
     - Я видел, как вы упали. - Он присел рядом с ней на корточки. - С вами ничего не случилось?
     Холли потянулась, не думая о том, что может испачкать травой платье, и зная, что похожа сейчас скорее на деревенскую девчонку, чем на светскую даму, какой была когда-то.
     - Подойдите ближе, и я вам покажу, - произнесла она гортанно.
     Невольный смех сорвался с его губ, когда взгляд скользнул по ее распятой фигуре, по задравшимся юбкам, открывающим щиколотки в белых чулках. Холли лежала под его внимательным взглядом, не шевелясь и ожидая результата. За шесть недель, прошедших после болезни, здоровье ее совершенно восстановилось. Она снова стала розовощекой и оживленной и даже немного пополнела. Холли еще никогда не выглядела и не чувствовала себя лучше, и вместе со здоровьем к ней вернулось желание близости с собственным мужем.
     По иронии судьбы Закери приходил в себя гораздо медленнее, чем она. Хотя он был так же нежен и насмешлив, как раньше, но держался с неизменным напряжением, прикасался к ней с излишней осторожностью, словно она была такой хрупкой, что любое движение могло причинить ей боль. Хотя он отчасти восстановил свой вес, но был еще слишком худ, слишком нервен, словно ждал, что на него вот-вот набросится некий невидимый враг.
     Он не ласкал ее с тех пор, как она заболела. Он желал ее, в этом нельзя было сомневаться. Ведь после двух месяцев воздержания мужчина с его темпераментом должен был ужасно страдать. Но все ее поползновения наталкивались на его деликатные отказы и обещания, что они будут близки, когда ей станет лучше. Очевидно, у него были свои представления о ее здоровье, сильно отличавшиеся даже от мнения доктора Линли. Доктор тактично сообщил ей, что она в состоянии возобновить обычную супружескую жизнь, когда ей захочется. Но она никак не могла убедить Закери, что более чем здорова и может принять его в своей постели.
     Холли хотела, чтобы он был счастлив, расслабился в ее объятиях, и она бросила на него вызывающий взгляд.
     - Поцелуйте меня, - сказала она. - Здесь никого нет, кроме Розы... а она вряд ли будет возражать.
     Поколебавшись, Закери наклонился и нежно коснулся ее губами. Она обвила его шею, нащупала мускулы, твердые как сталь. Притянув его к себе, она коснулась его уст языком, но он осторожно взял ее запястье и снял ее руку со своей шеи.
     - Нужно идти. - Он тяжело вздохнул. - Работа ждет.
     Рассмеявшись, он легко поднялся и бросил на нее взгляд, полный любви. А потом пошел к дому, а она, сидя на земле, задумчиво смотрела вслед его высокой удаляющейся фигуре.
     Нужно что-то предпринимать, подумала Холли, одновременно злясь и забавляясь. Она никогда не думала, что будет так трудно соблазнить Закери Бронсона. Он словно боится прикоснуться к ней. Когда-нибудь, конечно, он займется с ней любовью, когда окончательно убедится, что не может ненароком повредить ей. Но ей не хотелось ждать. Она хотела его сейчас, своего полного жизни и силы любовника, чья страсть доводила ее до безумия. Но вместо него лицезрела осторожного, внимательного джентльмена, излишне сдержанного ради ее же блага.

***

     После долгого дня, проведенного в своей городской конторе, Закери наконец вошел в дом. Переговоры, которые он вел, оказались неожиданно трудными, но он в итоге приобрел львиную долю бирмингемской фабрики металлических изделий, производившей цепи, гвозди и иглы. Трудности заключались в том, чтобы убедить своих будущих партнеров доверить руководство фабрикой его управляющему. Тогда у рабочих будет нормальный рабочий день, детей на работу нанимать не станут, и половина прибыли будет вкладываться в перспективные предприятия. Наткнувшись на ослиное упрямство партнеров, он уже было собрался отказаться от этой сделки, но, поняв это, они сдались.
     После бурных переговоров он никак не мог успокоиться. Его еще переполняла готовность к сражению, хотелось выплеснуть накопившуюся энергию. К несчастью, его излюбленный способ - посетить спальню - все еще был для него недосягаем. Он знал, что Холли встретит его с радостью, но как он боялся ей повредить! Она до сих пор казалась ему беззащитной и хрупкой, и он приходил в ужас при мысли о том, что сделает ей больно, слишком крепко обняв. Но нерастраченные чувства одолевали его. Он так давно не занимался с ней любовью, что боялся накинуться на нее, точно бешеный зверь, когда наконец окажется рядом.
     Был четверг, и слуги, как обычно в этот день, были отпущены на весь вечер, и дом казался тихим и пустым. Пройдя через холл в столовую, Закери обнаружил, что холодный ужин, который кухарка всегда оставляла для него в свой выходной, отсутствует. Посмотрев на карманные часы, он узнал, что опоздал всего на четверть часа. Возможно ли, что все семейство уже отужинало и разошлось по своим комнатам? Почему не видно ни одного человека и на его зов никто не откликнулся? Дом казался вымершим.
     Нахмурившись, Закери направился к парадной лестнице. Уж не случилось ли чего-нибудь? И он ускорил шаг. Но тут он увидел это. Розу с багровыми лепестками, аккуратно положенную на нижнюю ступеньку. Он поднял цветок, шипы на длинном стебле были старательно обрезаны. Пройдя еще немного, он нашел следующую розу на шестой ступеньке, и еще одну - на двенадцатой. Устремив взгляд наверх, он увидел, что алые розы показывают ему, куда идти.
     Улыбка появилась на его губах. Он шел по тропе из роз, неторопливо присоединяя к своему букету все новые и новые цветы. Они были сочные и ароматные, их сладкий запах дразнил его и возбуждал. С охапкой роз в руках он подошел к двери в собственную спальню. Последний цветок висел на красной ленточке, привязанной к дверной ручке. Закери казалось, что он грезит, он открыл дверь и перешагнул через порог.
     Маленький столик, уставленный серебряными тарелками и серебряными подсвечниками со свечами, стоял в углу. Рядом с накрытым на двоих столиком сидела его темноволосая красавица жена, одетая в нечто черное и прозрачное. Сквозь сие порочное одеяние недвусмысленно просвечивало тело, и он уставился на нее в изумлении.
     - А где все?
     Холли взмахнула розой, словно то была волшебная палочка.
     - Я сделала так, что они исчезли. - Загадочно улыбаясь, она подошла к нему и обняла. - А теперь, что вы хотите сначала? - спросила она. - Ужин?.. Или меня?
     Розы с шелестом упали на пол. Он стоял среди цветов, а она прижималась к нему, шелковистая, душистая, воплощение женственности. Руки Закери обхватили ее тонкий стан. Он ощутил ее теплую плоть под прозрачным черным шелком, и этого оказалось достаточно, чтобы во рту у него пересохло. Он попытался себя контролировать, но он так истомился, тело его столько вытерпело... Он молча стоял, судорожно сглатывая, а ее маленькие умелые руки торопливо расстегивали пуговицы, тянули за рукава рубашки. Холли перевела взгляд на его лицо...
     - Полагаю, это и есть ответ на мой вопрос, - пробормотала она и принялась освобождать его от оставшейся одежды.
     Наконец Закери обрел дар речи:
     - Холли, я опасаюсь... ах, Боже мой... я не смогу сдержаться!
     - Да и не нужно, - просто сказала она и притянула его к себе.
     Он упирался, лицо его выражало страдание.
     - Если из-за меня вы снова заболеете...
     - Милый. - Она погладила его по щеке и нежно улыбнулась. - Разве вы не понимаете, что ваша любовь может только придать мне сил? - Кончиком пальца она осторожно коснулась уголка его напряженных губ. - Сделайте меня сильной, Закери, - прошептала она. - Прошло столько времени.
     Застонав, он впился в нее губами, проник языком ей в рот и испытал такое наслаждение, что чуть не обезумел. Он целовал ее без конца, осязал, поглаживал, впитывал, а его руки обхватывали ее покрытые шелком груди, округлые бедра, изгиб спины. Он увлек ее к постели. Зак лег на Холли, его руки и губы блуждали по ней, а она шепотом торопила его, чтобы он расстегнул ей платье.
     - Там есть пуговицы, - задыхалась она, - нет... выше... да, и ленточка, она завязана... ах, да...
     Его всепоглощающее безумие не давало ему справиться с хитроумной застежкой, и в конце концов он просто задрал прозрачные юбки к талии и опустился между ее раскрытыми бедрами. Он пылко проник в ее шелковистые жаркие глубины. Изящные полукружия ее ногтей впивались ему в спину, а он содрогался и двигался все сильнее, быстрее, пока наконец все не кончилось ослепительным взрывом. На мгновение показалось, что он не выдержит и страсть сожжет его... Она отчаянно застонала, и он прижимал ее, возносясь на небеса и умирая, пока не стихли последние содрогания.
     Они лежали рядом, сплетясь, расслабляясь и наслаждаясь ощущениями, наполнявшими их. Закери провел пальцами по нежной коже жены. Увидев на подушке розу, он сорвал ее нежный раскрытый цветок и провел им по роскошному телу Холли.
     - Закери, - запротестовала она и покраснела.
     Он удовлетворенно усмехнулся, впервые за эти месяцы ощущая покой.
     - Ведьма, - пробормотал он. - Вы же знаете, мне хотелось еще подождать, чтоб не причинить вам вреда.
     Холли приподнялась над ним с торжествующей улыбкой:
     - Вы не всегда понимаете, что для меня лучше.
     Он погрузил пальцы в ее волосы.
     - А что для вас лучше? - прошептал он, - Вы, - сообщила она. - И как можно чаще.
     Закери влюбленно посмотрел на ее улыбающееся лицо.
     - Полагаю, я могу оказать вам такую услугу, любовь моя.
     И он крепко обнял ее.



106


107





НАМ НЕ ЖИТЬ ДРУГ БЕЗ ДРУГА

Лиза КЛЕЙПАС






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


Анонс

     Любовь приходит внезапно - неожиданная, непредсказуемая. Могла ли прекрасная француженка Селия Волеран предположить, что удел ее, гордой аристократки, - стать возлюбленной грозного капитана корсаров по прозванию Грифон? Могла ли вообразить, что, впервые охваченная безумной страстью, она поставит на карту все: свою честь, положение в обществе, будущее и даже жизнь - ради любимого мужчины, подарившего ей счастье?..

Пролог

     Они лежали на смятой постели, прислушиваясь к тому, как бьются волны о борт шхуны. Голова Селии уютно покоилась на груди мужа.
     - Мы уже в заливе. - Филипп осторожно отодвинулся от жены и встал. Он потянулся, и на спине рельефно обозначились мускулы. - Наше путешествие почти закончилось, дорогая. Уже к вечеру мы будем дома.
     - Дома... - эхом отозвалась Селия, тихонько вздохнув.
     Она окинула печальным взглядом каюту, словно прощаясь с нею. Ей было страшно покидать этот маленький уютный мирок. Франция осталась в прошлом, а в Новом Орлеане ее ждала новая, неведомая и потому пугающая жизнь.
     Филипп внимательно посмотрел на жену. Она застенчиво поправила ворот ночной сорочки и натянула простыню повыше.
     - Селия, - нежно сказал он, - тебе нечего бояться. Ты полюбишь Новый Орлеан. И мои родные тебе понравятся.
     - А я? Вдруг им не понравлюсь я?
     Семья Филиппа принадлежала к числу самых богатых и знатных в Новом Орлеане. Отец Филиппа, Максимилиан Волеран, владел плантациями и небольшой, но прибыльной судоходной компанией. Шхуна "Золотая звезда", на которой они плыли, была одним из торговых судов Волерана.
     - Они уже любят тебя, - улыбнулся Филипп. - Они все о тебе знают. Когда я возвратился в Новый Орлеан из Франции, я ни о ком, кроме тебя, не мог говорить. Даже читал вслух твои письма...
     - Филипп! - в ужасе воскликнула Селия, краснея при мысли, что о ее сокровенных чувствах узнали совершенно незнакомые люди.
     - Разумеется, я читал не все, - нежно успокоил ее Филипп.
     Селия заглянула в глаза мужа, и уверенность вернулась к ней. Филипп действовал на нее завораживающе. До встречи с ним у нее не было поклонников. Не потому, что она была непривлекательна, нет, но молодые люди, пытавшиеся ухаживать за ней, неизменно отступали - их отпугивала ее холодность. Никто из них даже не догадывался, что за видимым безразличием девушки скрывается страх. И лишь Филиппу удалось преодолеть ее болезненную застенчивость.
     - А ты сказал родным, что я... старая дева?
     Филипп рассмеялся:
     - Двадцать четыре года - это не старость, дорогая!
     - Для женщины это не так мало.
     - Ты могла бы давным-давно выйти замуж, если бы захотела. - Он наклонился и коснулся губами плавного изгиба ее шеи. - Ты красивая женщина, Селия.
     - Не утешай меня, я знаю, что некрасива, - грустно улыбнулась Селия.
     - Красива. Очень красива. - Филипп провел рукой по ее длинным волосам, отливающим серебром в лунном свете, и пристально посмотрел в кроткие карие глаза. - Но даже если бы это было не так, я все равно любил бы тебя.
     Радость переполнила сердце Селии. Неужели этот темноволосый синеглазый мужчина ее муж? Ее мужчина?
     - Я люблю тебя, - шепнула она по-французски.
     - Нет-нет, - с улыбкой запротестовал Филипп. - Отныне мы будем говорить только по-английски. Привыкай, дорогая. В Новом Орлеане английская речь звучит не реже, чем французская.
     Селия, шутливо надув губки, повторила фразу на ломаном английском языке и улыбнулась.
     - Но ведь по-французски это звучит лучше!
     - Ты права, - с улыбкой согласился Филипп. Он осторожно взял краешек простыни и потянул вниз. Селия затаила дыхание. - Ты все еще стесняешься меня? Так нельзя, милая. Ты моя жена, и я люблю тебя.
     Филипп присел рядом.
     - Мы с тобой так редко оставались наедине, Филипп, и... - Селия задохнулась, почувствовав, как теплая рука легла на ее грудь.
     - И что? - шепнул он, глядя ей в глаза. Вся дрожа, Селия прильнула к мужу. Сердце ее гулко стучало.
     - Я хочу тебя, Селия. Для меня пытка спать с тобой в одной постели и... и не быть твоим мужем по-настоящему. Ты помнишь слова клятвы? Жена принадлежит мужу, пока смерть не разлучит их. Ты просила меня подождать, и я был терпелив. Я не хотел, чтобы ты боялась меня. Но... я люблю тебя, Селия. - Филипп нежно поцеловал ее в лоб.
     - Да... да. Я тоже... Я хочу сказать, что я чувствую то же... Филипп засмеялся:
     - Тебе придется доказать это! - И он поцеловал ее в губы.
     Она не сопротивлялась, понимая, что терпение мужа истощилось.
     - Филипп, ты был так добр ко мне...
     - Я больше не желаю быть добрым, я хочу свою жену. - Его руки заскользили по ее телу. - Докажи мне свою любовь, Селия, - прошептал он, уткнувшись лицом в ее шею, и Селию окатила горячая волна удовольствия.
     Вдруг в дверь каюты кто-то громко забарабанил.
     - Месье Волеран! Месье! - раздался испуганный голос юнги.
     Филипп резко поднял голову и, не выпуская Селию из объятий, спросил:
     - Что случилось?
     - Меня послал капитан Тьерни, чтобы пр