погладила по худой щеке.
   - Иногда ты меня удивляешь. Ты такой добрый и понимающий... А потом я
вспоминаю, каким ты был с Нэн Питфилд.
   - Беременной горничной? - Люк горько усмехнулся. -  Да,  временами  я
веду себя как осел. Тогда  ты  не  колеблясь  сказала  мне  об  этом.  У
большинства людей не хватает духа так поступить. Когда ты пришла ко  мне
в библиотеку и стала ругать меня за Нэн, я готов был тебя придушить.
   Тася улыбнулась, вспоминая его ярость:
   - Я думала, ты так и сделаешь.
   Он уткнулся в ее ладонь, целуя в самую середину.
   - Но когда я увидел, как храбро ты бросаешь мне вызов,  почувствовал,
как бьется твое сердце у меня под рукой, то захотел тебя невыносимо.
   - Неужели? - Она удивленно засмеялась. - Я и не догадывалась.
   - А потом я задумался над твоими словами и понял, что ты была  права,
хоть  мне  было  досадно  в  этом  признаться.  -  Его  голос   зазвучал
иронически. - Нелегко держать в узде свои порочные  наклонности.  Иногда
мне надо, чтобы кто-то указывал на них.., когда я поступаю  как  упрямый
болван.
   - Это я могу, - участливо кивнула Тася.
   - Ну и хорошо. - Он  повернулся,  крепче  притягивая  ее  к  себе.  -
Наверное, у нас будут  и  другие  споры.  Я  иногда  бываю  надменным  и
непробиваемо тупым, так что тебе придется меня ругать. Наверняка  у  нас
будут ссоры, но никогда не сомневайся в том, что я тебя люблю.
 
*** 
 
   Их идиллическое пребывание вдвоем вдали от всех подошло к концу, и им
надо было подумать о возвращении в Саутгейт-Холл.
   -  Мы  никак  не  можем  побыть  здесь  еще  денек?   -   мечтательно
поинтересовалась Тася, когда они прогуливались по лугу.
   Люк покачал головой:
   - Хотелось бы мне, чтобы у нас была такая возможность, но  мы  и  так
здесь слишком задержались. У меня ведь есть обязанности... В  том  числе
организация нашей свадьбы.
   Что касается меня, перед Богом мы уже муж и жена. Но я хотел бы стать
женатым еще и перед лицом закона.
   Тася нахмурилась:
   - Я собираюсь замуж, а моя семья этого не знает. Им теперь  известно,
что я жива, но они понятия не имел, где я.
   Хотелось бы мне каким-то образом успокоить их, сообщить, что я жива и
здорова.
   - Нет, это облегчит Николаю Ангеловскому его поиски.
   - Я  вовсе  не  спрашивала  у  тебя  разрешения,  -  вспыхнула  Тася,
раздосадованная его отказом. - Я сказала это просто так.
   - Что ж, выкинь эту мысль из головы, - коротко произнес он.  -  Я  не
собираюсь провести остаток жизни, ожидая появления Ангеловского  у  себя
на пороге... И пока я не придумаю чего-то лучшего, ты будешь  держать  в
секрете, кто ты, и не будешь общаться со своей семьей.
   Тася вырвала у него руку.
   - Не стоит тебе разговаривать со мной как со своей служанкой.  Или  в
Англии мужья именно так говорят со своими женами?
   - Я всего лишь беспокоюсь о твоей безопасности, - мягко ответил  Люк.
Все его высокомерие сразу же исчезло.
   Вид у него стал кроткий-кроткий, как у ягненка, но Тася не  поддалась
на обман.  Он  может  сколько  угодно  стараться  скрыть  свои  властные
наклонности, но только лишь они поженятся, она станет  принадлежать  ему
по закону.., как лошадь.  И  тогда  управляться  с  ним  будет  нелегко.
Впрочем, она была готова принять этот вызов.
   Первым делом  по  возвращении  в  Саутгейт-Холл  Тася  и  Люк  решили
сообщить Эмме, что они женятся, но Эмма мгновенно  догадалась  обо  всем
сама, едва увидев их вместе, стоящих бок о бок.
   Тася надеялась, что Эмма будет довольна этой новостью...
   Даже, по правде говоря, была совершенно уверена, что Эмма обрадуется,
но неистовый восторг девочки превзошел все ожидания Таси.  С  радостными
криками Эмма металась по большому холлу,  тиская  с  любовью  всех,  кто
попадался ей на пути. Самсона тоже захватило это безумное счастье, и он,
бегая по пятам за Эммой, разразился басистым лаем.
   - Я знала, что вы вернетесь! - кричала Эмма, чуть не  сбивая  Тасю  с
ног. - Я знала, что вы ответите папе "да"! Он был у меня утром того дня,
когда вы оба уехали, сказал мне, что вы выйдете за него замуж, хотя сами
еще этого не знаете.
   - Так и сказал? - Тася  испепелила  Люка  укоризненным  взглядом,  ее
темные брови сурово сошлись над светлыми глазами.
   Люк  притворился,  что  не  замечает  этого  безмолвного  упрека,   и
сосредоточил собственный гнев на Самсоне.  Пес  восторженно  катался  по
полу, пачкая шерстью обюссонский ковер.
   - Почему каждый раз, возвращаясь в свой дом, я застаю  это  проклятое
животное?
   - Самсон - не животное, он - член семьи, - обороняясь, возразила Эмма
и, не утерпев, радостно добавила:
   - И мисс Биллингз теперь тоже! Нам придется искать новую гувернантку?
Но никто мне так не понравится.
   - Да, надо  будет  поискать  новую.  Мисс  Биллингз  не  сможет  быть
одновременно и леди Стоукхерст, и твоей гувернанткой. - Он посмотрел  на
Тасю, как бы прикидывая, сколько хлопот она сможет вынести. - Она  через
неделю упадет в изнеможении.
   Хотя в его словах не было никакого  намека,  Тася  залилась  краской,
припомнив, какой усталой почувствовала себя после двух любовных ночей  с
ним. Люк улыбнулся, словно догадавшись, о чем она подумала.
   - Теперь, мисс Биллингз, раз вы больше у меня не на  службе,  следует
сказать миссис Наггз, чтобы она показала вам,  в  какой  из  комнат  для
гостей вы будете жить.
   - Моя старая комната вполне меня устраивает, - пробормотала Тася.
   - Моей невесте она не подходит.
   - Но я не хочу...
   - Эмма, - прервал ее Люк, - выбери комнату для мисс Биллингз и  скажи
Сеймуру, чтобы он перенес туда ее вещи.
   И  сообщи  домоправительнице,  чтобы  вечером  накрыли  стол  на  три
прибора. Отныне мисс Биллингз будет есть с нами.
   - Да, папа! - И Эмма, сопровождаемая Самсоном, выбежала из холла.
   Оставшись наедине с Люком, Тася, насупившись, взглянула на него.
   - Надеюсь, ты не собираешься навестить меня  сегодня  ночью,  -  тихо
сказала она,  прекрасно  понимая,  что  именно  это  он  и  намеревается
сделать.
   Глаза его весело блеснули, по лицу расплылась улыбка.
   - Я говорил тебе, что не люблю спать в одиночестве.
   -  Никогда  не  слышала  о  таком  непристойном  поведении!   -   Она
увернулась, когда он обнял ее и попытался  прижать  к  себе.  -  Милорд!
Кто-нибудь из слуг увидит.
   - Даже если мы будем спать в разных постелях, все равно  слуги  будут
считать, что мы спим вместе. Так  что  мы  можем  спокойно  наслаждаться
нашей любовью. Если мы не будем вести себя нагло, о нас никто не  скажет
и не подумает ничего плохого.
   - Я сама так подумаю. -  Искренне  возмущенная,  Тася  выпрямилась  и
натянуто проговорила:
   - Я.., я не стану заниматься блудом с тобой под одной крышей с  твоей
невинной дочерью! Величайшим лицемерием с моей  стороны  было  бы  после
этого давать ей моральные наставления.
   - Лошадь уже увели, Тася. Поздно теперь закрывать дверь конюшни.
   - Пусть. Но дверь моей спальни будет закрыта. - Голос ее звучал строю
и решительно. - До тех пор, пока мы не поженимся.
   Когда Люк понял, что она не изменит своего решения,  лицо  его  стало
каменным. Они обменялись яростными взглядами. Затем Люк круто повернулся
и зашагал прочь.
   - Куда  ты  направился?  -  осведомилась  Тася,  побаиваясь,  что  он
передумает и ничего не будет.
   - Устраивать свадьбу, -  проговорил  он  сдавленно.  -  И  как  можно
скорее.
 
Глава 7 
 
   В последующие дни Тася почти не видела Люка. Все  время,  не  занятое
сном, он проводил в  хлопотах  по  организации  тихой  свадьбы,  которая
должна была состояться в домашней  часовне  Стоукхерстов.  К  вечеру  он
возвращался в Саутгейт-Холл и рассказывал Тасе о том, что успел сделать.
Она никогда не знала заранее, в каком он окажется настроении, потому что
Люк бывал с ней то нежным, то сердитым. Иногда он обнимал ее так, словно
она  была  хрупкой  фарфоровой  статуэткой,  ласково  обольщая   нежными
словами. Но с равной вероятностью мог с  силой  прижать  ее  к  стене  и
обращаться с ней как едва сошедший на берег матрос с  первой  попавшейся
уличной потаскушкой.
   - Сегодня я приду к тебе в спальню, - резко заявил  он  после  одного
особенно жаркого случая, когда он загнал ее в угол и минут пять  целовал
не отрываясь.
   - Я запру дверь.
   - Я выломаю ее.
   Он втиснул колено между ее бедер, грубо  вминая  в  ее  тело  складки
юбок. Прильнув к ее губам, он глубоко просунул язык  в  ее  рот,  и  она
забилась в его руках, изнывая от нарастающего наслаждения.  Его  дыхание
жаркими волнами ласкало ее щеки.
   - Тася, - простонал он, найдя губами нежную ямку под ухом, -  я  хочу
тебя. Хочу до боли.
   Схватив ее за кисть, он потянул ее пальцы  между  их  телами  вниз  и
приложил к взбугрившейся плоти. Тася  потеряла  счет  томительно-знойным
минутам,  когда,  изнемогая,  стояла,  отдаваясь  его  поцелуям,  ощущая
ладонью трепет его плоти.
   - Мы должны остановиться, - задыхаясь, сказала она. -  Это  нехорошо.
Ты ведешь себя нечестно.
   -  Сегодня,  -  настаивал  он,  грубо  хватая  за  пуговицы   платье,
застегнутое до самого горла.
   Тася вырвалась от него, но не смогла двинуться с места - ноги  ее  не
держали, колени подгибались.
   - Ты не придешь ко мне в комнату, - упрямо повторила она.  -  Никогда
не прощу тебе, если ты посмеешь это сделать.
   Неудовлетворенная страсть Люка придала его голосу свирепость.
   - Черт побери! Какая разница - сегодня или двумя днями позже?
   - Только та, что мы будем женаты.
   - Ты охотно делила со мной постель до этого.
   - Тогда все было иначе. Я думала, что никогда не увижу  тебя.  Теперь
же я собираюсь стать членом твоей семьи, частью твоего дома  и  не  хочу
терять уважение слуг и твоей дочери, ведя себя как потаскушка.
   Она говорила тихо, но твердо, не оставляя  сомнений  в  том,  что  не
изменит своего решения.
   Тем не  менее  Люк  попытался  еще  раз.  После  недолгого  молчания,
наступившего  за  ее  словами,  он  перешел  от  сердитых  требований  к
хитроумным уговорам:
   - Любимая, тебя все здесь уважают  и  обожают.  Особенно  я.  Ты  мне
нужна. Я  не  могу  сдержаться,  так  хочу  обнять  тебя.  Все,  чего  я
добиваюсь, - это сделать тебя счастливой, всегда заботиться о тебе...
   Тася с подозрением смотрела, как он потихоньку подходит все  ближе  и
ближе к ней. Вдруг он рванулся вперед, пытаясь схватить  ее.  Она  ловко
увернулась и отбежала в сторону.
   - Проклятие! - Его  свирепый  голос,  эхом  раскатившийся  по  холлу,
звучал в ее ушах, когда она удирала.
   - И не вздумай идти за мной, -  поспешно  бросила  она  через  плечо,
поклявшись не только закрыть дверь на замок, но и подпереть ее стулом.
 
*** 
 
   На следующее утро он увидел ее за завтраком.  Когда  он  вошел,  Тася
отвела  глаза  от  изумительного  вида  на  парк,  открывавшегося  через
стрельчатые окна, и одарила Люка застенчивой улыбкой. Она не  встала  со
своего места за круглым дубовым столом, даже когда он приблизился к ней.
Люк махнул рукой, отсылая прочь служанку, убиравшую ненужную посуду.
   - Доброе утро, - произнес он, глядя на поднятое к нему девичье  лицо.
Перед Тасей снова был аристократ, полностью владеющий собой, его глубоко
скрытую страсть не выдавало ни  одно  движение  непроницаемого  лица.  -
Можно мне присоединиться к тебе? - И прежде чем она успела ответить,  он
отодвинул стул от стола и уселся рядом. - Через несколько минут я должен
уехать в Лондон, но сначала хочу задать тебе два вопроса.
   Она ответила таким же деловым тоном:
   - Хорошо, милорд.
   - Одобришь ли ты, если я приглашу Эшборнов быть свидетелями на  нашей
церемонии?
   Тася кивнула:
   - Мне это будет очень приятно.
   - Отлично. Второе, что я хотел бы знать... - Люк поколебался,  потом,
положив руку ей на колено, разгладил складку на  юбке.  Вдумчивые  синие
глаза встретились с ее прозрачным взглядом.
   - Так в чем дело? - мягко поторопила его Тася.
   - Я хотел поговорить насчет свадебного кольца. Я подумал..,  подойдет
ли тебе что-то вроде этого? - Он раскрыл ладонь.
   Глаза Таси  широко  открылись  при  виде  тяжелого  золотого  обруча,
лежавшего у него на ладони. Она протянула руку и осторожно взяла кольцо,
чтобы лучше рассмотреть резной узор  из  роз  и  листьев  на  сверкающей
поверхности. Золото, казалось, вобрало в себя тепло его кожи.
   - Это фамильное, - объяснил он. - Уже много поколений  его  никто  не
надевал. - Люк наблюдал, как  бережно  она  повертела  кольцо  в  тонких
пальцах, вглядываясь в особенности рисунка, деликатно касаясь вырезанных
лепестков. - Для англичан, - продолжал он, - роза - символ тайны.  Много
лет назад роза, висевшая над столом, означала, что все сказанное за  ним
должно оставаться в секрете.
   Внезапно перед Тасей  промелькнула  картина:  мужчина  и  женщина  на
постели,  длинные  пальцы  женщины  вытянуты,  кольцо  скользит  по   ее
пальцу... У мужчины темные волосы,  борода..,  и  синие  глаза.  Видение
исчезло,  но  Тася  поняла,  кто  были  эти  любовники.  Она  с  улыбкой
посмотрела на Люка:
   - Твой предок Уильям подарил его своей любовнице.
   Так ведь?
   Улыбка смягчила суровую линию его губ.
   - Рассказывают, что он полюбил ее с первой встречи  и  не  переставал
любить до самой смерти. - Он окинул ее ласкающим взглядом.  -  Я  пойму,
если ты предпочтешь что-то другое, может быть, с драгоценным камнем. Это
кольцо старомодное...
   - Нет, я хочу это. - Тася сжала кольцо в ладони. - Оно прекрасно.
   - Я надеялся, что ты так и решишь. - Люк склонился над ней,  опершись
рукой на спинку ее стула. - Прости меня за вчерашний вечер. Мне нелегко,
когда ты совсем рядом, а я не могу быть с тобой в одной постели.
   Тася опустила ресницы.
   - Мне тоже это нелегко далось. -  В  порыве  жаркого  притяжения  она
придвинулась к нему и приглашающе приоткрыла губы.  После  их  вчерашней
стычки она плохо спала.
   Одна, во мраке спальни, она жаждала его  горячих  поцелуев,  близости
его тела.
   Люк улыбнулся и отклонил голову за  секунду  до  того,  как  губы  их
соприкоснулись.
   - Нет, маленькая негодница, ты только дразнишься, соблазняя  меня.  -
Он встал и, забрав у нее кольцо, угрожающе помахал  им.  -  Но  когда  я
надену его тебе на палец, я буду обладать тобой,  когда  захочу...  И  к
черту всякую благопристойность!
 
*** 
 
   Тася и Эмма тихо беседовали в комнате, которую Эмма выбрала для Таси.
Это была одна из самых красивых комнат в  Саутгейт-Холле.  Здесь  стояла
необыкновенная кровать в виде саней, закрытая  занавесками  из  шелковой
парчи персикового цвета с толстыми золотыми кистями. Эмма растянулась на
ковре. Из тарелки с украденным на  кухне  печеньем  она  попеременно  то
угощала Самсона, то угощалась сама.
   Пес, развалясь около нее, после каждой  проглоченной  сладости  шумно
облизывался.
   Тася сидела в кресле с корзинкой для шитья и чинила порванную манжету
мужской  рубашки.  Она  не  могла  удержаться   от   смеха,   глядя   на
перепачканные сахарной пудрой мордочки Эммы и Самсона.
   - Эмма, надо ли закармливать Самсона сладким? - спросила  она.  -  Не
уверена, что это хорошо для него.., да и для тебя тоже.
   - Я ничего не могу  поделать  с  тем,  что  хочу  есть.  Чем  выше  я
становлюсь, тем больше  появляется  места,  которое  надо  заполнить,  -
вздохнула Эмма и села по-турецки. - Я никак не перестану расти. Надеюсь,
что иностранец, за которого мне  суждено  выйти  замуж,  будет  высоким.
Ужасно было бы все время смотреть сверху вниз на собственного мужа.
   - Какого бы ни был он  роста,  он  будет  таким,  как  тебе  надо,  -
отозвалась Тася.
   Эмма продолжала листать дамский журнал, изучая  последние  требования
моды для осенних платьев.
   - Крик моды в этом году - бронзовый цвет, - объявила она,  протягивая
журнал Тасе, чтобы та посмотрела. - Мисс Биллингз, вам нужно платье  для
улицы в точности такое, как здесь: с оборкой по подолу  и  бантиками  на
запястьях. И бронзовые ботиночки в тон.
   - Не уверена, что бронзовый цвет мне пойдет.
   - Пойдет, пойдет, - серьезно уверяла Эмма. - Кроме того,  любой  цвет
будет приятнее черного и серого, которые вы носите.
   Тася рассмеялась.
   - Я очень люблю розовый, -  мечтательно  проговорила  она.  -  Такого
бледного оттенка, что он кажется почти  белым.  И  ничего  нет  красивее
розового жемчуга.
   Это замечание вызвало торопливый шелест страниц.
   - Я видела в конце.., вечернее  платье,  которое  будет  замечательно
смотреться именно в  таком  цвете...  -  Внезапно  Эмма  остановилась  и
уставилась на Тасю широко открытыми глазами.
   - В чем дело? - спросила Тася.
   - Я сейчас подумала... Как мне теперь вас называть? Вы ведь больше не
будете мисс Биллингз. А звать вас  "мачеха"  просто  ужасно.  И  вам  не
столько лет, чтобы звать вас мамой... К тому же, мне кажется, это  будет
не совсем правильно.., так вас называть...
   Тася отложила шитье, понимая суть беспокойства девочки.
   - Нет, - ласково сказала она. - Мэри остается твоей матерью  и  будет
ею всегда, хоть она и на небесах. Твой отец никогда ее не забудет, и  ты
тоже. Я буду новой женой твоего отца, но не заменю ее. У нее свое  место
в вашей жизни, у меня будет свое.
   Успокоенная этими словами, Эмма кивнула. Она подошла и уселась  рядом
с  креслом  Таси,  натянув  юбку  на  подтянутые  к  подбородку  колени.
Сверкающие синие глаза,  так  похожие  на  глаза  ее  отца,  внимательно
смотрели на Тасю.
   - Временами, когда я бываю одна, я думаю, что  мама  посматривает  на
меня из-за облака. Как вы думаете,  это  возможно,  чтобы  близкие  люди
наблюдали за нами с небес?
   - Думаю, да, - отозвалась  Тася  со  всей  серьезностью.  -  Если  на
небесах царит совершенный покой,  они,  несомненно,  могут  это  делать.
Думаю, твоя мама не была бы спокойна, если бы не  могла  узнать,  что  с
тобой все в порядке.
   - По-моему, она теперь знает, что вы будете с папой и  со  мной.  Мне
кажется, мисс Биллингз, ее это обрадует.
   Возможно, это она помогла вам найти нас. Она не  хотела,  чтобы  папа
был одиноким. - Эмма помедлила, потому  что  Тася  отвернулась.  -  Мисс
Биллингз! Я вас рассердила?
   Тася снова повернулась к ней с дрожащей улыбкой на губах.
   - Нет, твои слова вызвали у меня слезы, - проговорила она, утирая  их
рукавом. Наклонившись к Эмме, она поцеловала ее в рыженькую  макушку.  -
Мне надо кое-что тебе сказать, Эмма. Мое настоящее имя не мисс Биллингз.
   Эмма ответила ей задумчивым взглядом.
   - Я знаю. Вас зовут Тася.
   - Как ты узнала? - удивилась Тася.
   - Позавчера после ужина я услышала, что папа назвал вас  так.  Я  как
раз выходила из комнаты. Я не удивилась, потому что всегда считала,  что
вы не такая, как  все  гувернантки.  Теперь  вы  можете  рассказать  мне
правду... Кто вы на самом деле?
   Тася печально улыбнулась, глядя в  лицо  девочки.  Синие  глаза  Эммы
светились любопытством.
   - Мое настоящее имя Анастасия Каптерева, - призналась она. - Я  родом
из России. Мне пришлось покинуть свой дом  и  приехать  в  Англию  из-за
того, что я попала в беду.
   - Вы сделали что-то нехорошее? - недоверчиво спросила Эмма.
   - Я не знаю, - последовал тихий ответ Таси. - Тебе  может  показаться
странным,  но  я  почти  ничего  об  этом  не  помню.  Мне  не   хочется
рассказывать тебе все подробности.
   Единственное, что я могу сказать, - это было самое  ужасное  время  в
моей жизни... Но твой отец убежден, что я  должна  забыть  о  прошлом  и
смотреть только вперед, в будущее...
   Худенькая рука Эммы с длинными пальцами скользнула, в ее руку.
   - Могу я чем-то помочь вам?
   - Ты уже помогла. - Тася ласково сжала детскую ладошку. - Вы с  отцом
приняли меня в свою семью. Это самое замечательное,  что  когда-либо  со
мной случалось.
   Эмма улыбнулась в ответ:
   - Я все еще не знаю, как вас называть.
   - Может быть, белль-мер?  -  предложила  Тася.  -  Так  звучит  слово
"мачехам по-фр