стряслось? Какой дьявол принес вас сюда в такую рань?
   Вместо  ответа  я  начал  поворачивать  голову  направо   и   налево,
осматривая длинный гостиничный коридор.
   Тогда она догадалась пригласить меня в номер:
   - Давайте! Заходите!
   Это была типичная спальня первоклассного мотеля.
   В комнате было чисто, как будто ее только что убрали. Одежда висела в
шкафу. Только кровать была не прибрана и на спинке  стула  расположилось
что-то нейлоново-кружевное. Лоис начала судорожно хватать со стула  свое
белье. Потом вдруг остановилась и засмеялась:
   - Пожалуй, вам  уже  и  раньше  приходилось  видеть  такие  вещи,  а,
Дональд? Ладно уж, садитесь. Я наслаждаюсь  здесь  роскошью.  Валяюсь  в
постели сколько душе угодно.
   - Возможно, пришло время кончать с этой роскошью, - сказал  я  ей.  -
Если гора не идет к Магомету, Магомет сам идет к горе. Если  мы  с  вами
сами не явимся в полицию, полиция, возможно, заявится сюда, как Магомет.
   - Я еще никогда не удостаивалась такой чести, - засмеялась она. -  Но
как они могут найти нас?
   - Я оставил им свой след.
   - Зачем?
   - Затем, чтобы никто не мог обвинить вас в том, что вы сбежали...
   - А я не сбежала?
   -  Если  вы  сбежали,  это  будет   рассматриваться   как   поступок,
продиктованный   сознанием   вины.   По   законам    штата    Калифорния
укрывательство от правосудия  считается  доказательством  виновности.  К
тому же меня могут обвинить еще в одном преступлении: что я  спрятал  от
следствия важного свидетеля.
   - Каким же способом вы навели на наш след полицию?
   - Я приехал  сюда  на  взятой  напрокат  машине.  Ее  номер  известен
полиции. Они один раз уже нашли меня по этому номеру,  оповестив  о  нем
всех полицейских. Теперь они могут  легко  это  сделать  еще  раз.  Если
захотят. Но при всех условиях у нас все  равно  появится  документальное
подтверждение того, что мы здесь были.
   - Как вы собираетесь получить такое подтверждение?
   - Очень просто. Я зарегистрируюсь в этом мотеле.
   Останусь здесь на целый день. Уеду отсюда только вечером.
   -  Занимайтесь  вашими  делами,  Дональд,  и  дайте  мне  возможность
почистить зубы, принять душ и привести себя в порядок. Я  чувствую  себя
безобразной!
   - Когда завтрак? - спросил я.
   - Через полчаса.
   - Знаете хорошее местечко?
   - Лучшее в мире. Конечно не в мотеле. Здесь кормят горячими  пирогами
и яичницей с ветчиной. Мы пойдем в  прелестное  место,  где  на  завтрак
подают плоды манго и дынного дерева, а  также  замечательные  ковбойские
блюда.
   - Мне подходит, - сказал я. - Вернусь за вами через полчаса.
   Внизу у администратора я получил ключи от зарегистрированной  на  мое
имя комнаты.
   Через полчаса я снова пошел к Лоис. На этот раз я увидел  элегантную,
длинноногую, здоровую и ясноглазую молодую женщину.
   - Как реагировал на мое исчезновение Баффин? - вдруг спросила она.
   - Он не обмолвился об этом ни единым словом. По крайней мере мне...
   Ее глаза слегка сузились.
   - Это замечательно! - сказала она.
   - Это интересно, - согласился я. И добавил:
   - Пошли завтракать.
   Мы позавтракали. Потом пошли к океану. Плавали.
   Валялись на солнце. Наняли  моторную  лодку,  покатались  по  заливу,
выскочили в открытое море. Вернувшись на берег,  отправились  в  дальнюю
прогулку вдоль по пляжу. Пошли к огромным, наметенным ветром из  теплого
белого песка дюнам. Дюны соблазняли  прогретыми  солнечными  склонами  и
затененными ровными площадками на дне впадин. В одной из них мы укрылись
от ветра. Растянулись на песке.  Лоис  положила  голову  мне  на  грудь,
обняла меня и тут же заснула, тихо и доверчиво,  как  ребенок.  Скоро  и
меня сморил сон.
   Проснулся я от того, что она изменила позу.
   Открыв глаза, я увидел, что она наклонилась над моим лицом. Казалось,
она тщательно изучает его. Но в то же время на ее губах блуждала  легкая
нежная улыбка. А на глазах навернулись слезы.
   - Что случилось? - удивленно спросил я.
   - Ничего особенного, - прошептала она. - Если не  считать  того,  что
я...
   - Но ты же плачешь?
   - Угу.
   - Почему?
   - Я очень счастлива. Я счастлива, что нашла тебя. Но мне грустно, что
я не нашла тебя раньше. И - очень тревожусь...
   - О чем?
   - До тех пор, пока никто не знает, какие показания  я  могу  дать  по
делу об этом убийстве, пока я имею возможность  под  присягой  сообщить,
что ты не выходил из кабины номер тринадцать, а только  коснулся  спиной
занавески,  уступая  мне  дорогу,  -  до  тех  пор  никто  не  осмелится
предъявить тебе обвинение в убийстве. Потому что они будут бояться,  как
бы мои показания не ударили по ним самим. Но если бы... Ну, скажем, если
бы они узнали, что меня не существует как свидетеля... Тогда у них  были
бы развязаны руки.
   Ты  не  знаешь,  как  работает  полиция.  Как  они  промывают   мозги
свидетелям. Как находят "удобных" свидетелей. И таких, кто во что бы  то
ни  стало  хочет  быть  "удобным"  для  полиции.  Тогда  дело  могло  бы
повернуться для тебя скверно.
   - Все равно они не смогли бы доказать мою вину,  -  постарался  я  ее
успокоить. - Слишком много неувязок и поводов для сомнений. Конечно, они
могут сфабриковать дело, которое позволит арестовать меня. Но это  самое
большое, что они могут сделать.
   - Не  обманывай  себя,  Дональд!  Если  бы  у  тебя  не  было  такого
свидетеля, как я... - Она улыбнулась мне нежно и лукаво. -  Я  страховой
полис твоей жизни.
   Помни об этом.
   Я  кивнул,  подтверждая,  что  она  является  моей  страховкой.   Она
поцеловала меня в губы  долгим,  неотрывным  поцелуем.  Потом  чуть-чуть
отвела голову и пристально посмотрела мне в глаза.
   - Поэтому береги меня. Заботься обо мне получше, - шаловливо  сказала
она.
   Только когда солнце начало клониться к закату, мы вернулись в город и
пошли обедать. В ресторане она спросила:
   - Ты остаешься?
   По существу, ее слова были  больше  похожи  на  приглашение,  чем  на
вопрос. Я отрицательно покачал головой. По  ее  лицу  пробежало  быстрое
облако разочарования. Я поспешил  объяснить  ей  причины,  делающие  мой
отъезд необходимым:
   - Я ведь приехал сюда только по делу. Теперь никто не сможет обвинить
нас в том, что мы скрываемся от правосудия. Если даже никто  не  заметил
моего приезда к тебе, я возьму с собой регистрационную  карточку  твоего
мотеля и счет за номер, которые будут служить доказательством того,  что
я приезжал сюда открыто, приезжал,  чтобы  собрать  сведения  у  важного
свидетеля.
   - Кроме того, - добавила она, - это  объясняет  мое  исчезновение  из
города. Просто ты принял меры к тому, чтобы с важным  свидетелем  ничего
не случилось и он мог беспрепятственно дать показания на суде.
   - Ну конечно! - засмеялся я.
   - Так, может быть, ты уедешь завтра утром? - тут же предложила она.
   - Вряд ли это было бы правильным.  Мне  лучше  уехать,  пока  там  не
успели поднять большой шум.
   -  Ладно,  -  сказала  она  с  тяжелым  вздохом.  Но  тут  же  весело
улыбнулась:
   - Тебе лучше знать, как следует поступать.
   Мы попрощались. Ее прощальный поцелуй был нежным и долгим.
   Меня поймали почти сразу же после того, как я пересек границу. Первый
же дорожный полицейский патруль остановил мою машину.
   -  Нам  приказано  задержать  машину  с  вашим  номером,   -   сказал
полицейский офицер. - Предъявите ваши права!
   Он взял мои водительские права, приказал мне  ждать  и  направился  к
телефонной будке. Вернулся он только минут через десять.
   - Куда вы едете, мистер Лэм? - спросил он.
   - Домой. В Лос-Анджелес.
   - Откуда?
   - Из Мексики.
   - Откуда именно?
   - Из Энсенады.
   - С какой целью вы туда ездили?
   - Опрашивал свидетеля по уголовному делу.
   - Какому делу?
   - Делу, расследованием которого я в настоящее время занимаюсь.
   - Вам следовало бы более откровенно отвечать на  вопросы  полиции,  -
строго сказал офицер. - Это избавило бы вас от лишних неприятностей.
   - Это принесло бы мне лишние неприятности, - не согласился я с ним. -
Я плачу свидетелям за информацию вовсе не для того, чтобы разглашать ее.
   - Вы - частный детектив?
   - Вы видели мои документы.
   - Когда вы пересекли границу Мексики?
   - Сегодня рано утром.
   - В какое время?
   - На рассвете.
   - Мы искали вас по всем дорогам. Вы собирались сбежать?
   - Если бы я хотел сбежать, я  бы  не  стал  возвращаться.  Вы  можете
упомянуть о моем ответе на ваш вопрос в своем рапорте.
   Он о чем-то задумался. Потом принял решение:
   - Ол-райт, Лэм. Вы можете ехать. Против вас нет конкретных обвинений.
Мы просто проверяем личность.
   Вот и все.
   Я поехал дальше. Однако примерно через час  появился  полицейский  на
мотоцикле, который просигналил мне приказ остановить машину у обочины. Я
снова показал мои водительские права. Этот офицер принадлежал к дорожной
полиции штата Калифорния.
   Он был лучше осведомлен о том, как надо поступать со мной.
   - Мы задержали вас по приказу окружного суда, Лэм, -  сразу  объяснил
он. -  Вас  необходимо  допросить  в  связи  с  расследованием  дела  об
убийстве.
   - Я арестован? - спросил я. - И  мне  придется  бросить  свою  машину
здесь, на дороге?
   - Нет, я вас не собираюсь арестовывать, - вежливо ответил офицер. - Я
мог бы отвезти вас в коляске мотоцикла в город. Но  не  думаю,  что  это
необходимо.
   Поезжайте на своей машине. Я буду следовать за вами.
   При этом я по рации буду сообщать в Лос-Анджелес, что эскортирую  вас
в город.
   - И то хлеб, - засмеялся я. - Я не могу запретить  вам  патрулировать
дорогу, даже если вы почему-то захотели делать  это,  двигаясь  за  моей
машиной.
   Он широко ухмыльнулся:
   - Именно так - мне захотелось патрулировать дорогу.
   Так мы и двигались по дороге в Лос-Анджелес: впереди я, а  сзади,  на
мотоцикле, он.
   У самого въезда в  город  нас  ждала  большая  полицейская  машина  с
рацией. Из нее вылез сержант Фрэнк Селлерс.
   - Отлично, Лэм, - сказал он. - Считай себя задержанным для допроса  в
связи с расследованием убийства Калверта.
   - Не возражаю, - сказал я. - Насколько мне известно,  теперь  у  тебя
есть для этого надлежащие полномочия. Если  ты  намерен  воспользоваться
ими - валяй. Я хочу только предупредить  тебя,  Фрэнк,  что  ты  делаешь
ошибку.
   - Подотрись своим предупреждением, - огрызнулся он. - Ты  не  захотел
сотрудничать с  нами.  Теперь  посмотрим,  как  тебе  понравится  другое
обращение.
   Держись молодцом. Не падай духом.
   Меня отвезли в  полицейское  управление.  В  дежурке  Селлерс  сказал
полицейскому:
   - Обыщите его.
   Меня заставили вывернуть все карманы. Забрали конверт с  фотографией.
Когда полицейский увидел цветную фотографию Бэйби, снятой в тот  момент,
когда из ее рук падал поднос с едой, он спросил меня:
   - Что это?
   Тут же, не дожидаясь ответа, он крикнул:
   - Сержант! По-моему, мы кое-что нашли. Думаю, эта фотография  связана
с делом, которое вы расследуете.
   Селлерс с ухмылкой от уха до уха направился к нам.
   - Это дошлый рецидивист, -  сказал  он  полицейскому.  -  Он  пытался
утаить от нас кое-что важное. Ну, что ты там прятал от нас, Шустрик?
   - Комментариев не будет, - твердо ответил я.
   Все так же ухмыляясь, Селлерс взял в руки конверт.
   Вытащил фото. Взглянул на него. И у него сразу отвалилась челюсть.
   - Сукин сын! - пробормотал он, с трудом переводя дыхание.
   - Это, кажется, та самая официантка, которая обнаружила мертвое тело?
- спросил у него офицер, который обыскивал меня.
   Селлерс  на  минуту  даже  закрыл  глаза  от  напряжения.  Он  что-то
обдумывал. Наконец он ответил:
   - Откуда я могу знать? Меня же в это время уже не было в ресторане.
   - Это можно выяснить, - сказал офицер. -  Если  кто-то  в  тот  вечер
занимался в ресторане фотографированием - мы найдем его  и  получим  всю
пленку. Там может оказаться очень много важных подробностей.
   Я  увидел,  как  у  Селлерса  растерянно   забегали   глаза.   Теперь
ухмыльнулся я. Но Селлерс уже взял  себя  в  руки.  Он  спокойно  сказал
офицеру, кивнув на меня:
   - Этот парень - везучий, ловкий и дотошный детектив. Если у кого-то в
тот вечер и был  фотоаппарат,  этот  шустрый  сукин  сын  уже  установил
фотографа и, несомненно, забрал у него все фотографии.
   Он медленно повернулся ко мне:
   - Откуда у тебя эти фотографии, Лэм?
   - Комментариев не будет, - повторил  я.  -  Я  должен  оберегать  мои
источники информации.
   Селлерс нанес мне резкий короткий удар в живот.
   - Мы не позволим частным сыщикам оберегать свои источники информации,
когда  идет  расследование  дела  об  убийстве!   Откуда   взялись   эти
фотографии?
   После удара в живот меня слегка затошнило. Я решил устроить небольшой
спектакль. Я зашатался. Издал короткий стон. Упал на  колени.  Опустился
на четвереньки. Селлерс злобно пнул меня ногой в зад.
   Я дернулся, потом во весь рост растянулся на полу.  И  затих.  Офицер
кинулся к Селлерсу  и  начал  что-то  тихо  говорить  ему.  По-видимому,
уговаривал проявлять сдержанность. В дежурке  в  этот  момент  появилось
несколько новых полицейских,  которые  с  интересом  наблюдали  за  этой
сценой. Селлерс, с посиневшим от ярости лицом, прорычал:
   - Ну, вставай, шустрый мерзавец! Ты или сейчас же скажешь,  где  взял
фотографии, или я заживо спущу с тебя шкуру.
   Я медленно поднялся с пола. Стоять было трудно.
   Пошатываясь, но твердо глядя ему в глаза, я сказал:
   - Если ты надеешься получить фотографии таким образом, я позабочусь о
том, чтобы все они, весь ролик, были опубликованы в  газетах.  Возможно,
тогда ты будешь доволен.
   Селлерс начал молча рассматривать фотографию.
   Это продолжалось долго. Наконец он принял решение:
   - Посадите его в отдельную камеру, - приказал он.
   Через длинный коридор  меня  отвели  в  камеру,  вся  мебель  которой
состояла из двух деревянных скамеек.
   Здесь стоял сильный запах тюремной дезинфекции.
   Я просидел в камере минут пятнадцать. Потом появился сержант Селлерс.
Он пришел один. Теперь у него было совсем другое настроение.
   - Я очень сожалею, что вышел из себя, - извинился он.
   - Иди к черту! - сердито сказал я. - Кажется, ты отбил мне печенку.
   - Ну я ведь только слегка толкнул тебя, чтобы привлечь  к  себе  твое
внимание. Разве это был удар?
   - Мне нужен врач, - сказал я настойчиво.
   Я видел, что в нем вспыхнула бешеная ярость. Но  он  быстро  заставил
себя успокоиться. Он внимательно оглядел меня с головы до ног  и  сказал
примирительно:
   - Хорошо, Дональд. Если ты полагаешь, что я  причинил  тебе  боль,  я
пришлю врача. В настоящий момент мы  вообще  не  имеем  к  тебе  никаких
особых претензий. Я задержал тебя только  потому,  что  твоя  поездка  в
Мексику не могла не вызвать подозрений.
   - А что в ней подозрительного?
   - Мы предупредили тебя, что ты в  любой  момент  можешь  понадобиться
следствию.  После  такого  предупреждения  никому  не  понравится,  если
человек сбегает.
   - Я не сбегал. Я же вернулся.
   - Откуда ты взял эту фотографию?
   Я молчал.
   - Если кто-то в тот вечер был в ресторане с фотоаппаратом,  он  может
располагать   кадрами,   являющимися   вещественными    доказательствами
преступления,  -  продолжал  Селлерс.  -  В   высшей   степени   важными
доказательствами. Ты знаешь, что по  закону  ожидает  человека,  который
попробует скрыть от правосудия такие улики? Послушай, Лэм,  мы  с  тобой
кое в чем разошлись во мнениях, но это не должно мешать  нам  оставаться
друзьями.
   Я и тут ничего не ответил.
   - Я должен знать все об этих фотографиях, - сказал Селлерс.
   - Для чего?
   - Это важные вещественные доказательства.
   - Что же может доказать фотография, которую ты у меня отобрал?
   - Это доказательство того... ну... того, что, испугавшись, официантка
уронила поднос.
   - Ну и что это дает правосудию? - спросил я невинно. - Ничего  нового
ни об убийстве, ни  об  убийце.  На  снимке  изображена  официантка.  Но
следствие  давно  установило  ее   личность.   Установлена   также   вся
последовательность ее поступков с момента, когда она с подносом  подошла
к кабине номер тринадцать и заглянула внутрь. К этому  времени  убийство
уже произошло. Убийца успел скрыться. Поэтому фотография  официантки  не
имеет для следствия ни малейшей ценности. Окружной прокурор  не  включит
ее в список вещественных доказательств.
   - Ну я в этом не уверен, - нерешительно сказал Селлерс.  -  Я  должен
узнать, откуда у тебя эта фотография. Я хочу получить негатив.
   Я отрицательно покачал головой. Тогда он  резко  наклонился  ко  мне,
схватил меня за отвороты пиджака и, подтянув к себе, прорычал с угрозой:
   - Ты, недоносок! Ты пытаешься играть со мной в прятки. Ты доиграешься
до того, что я сделаю из тебя бифштекс.
   - Если ты тронешь меня хотя бы пальцем, чертов буйвол, - прохрипел  я
в ответ, - я опубликую всю серию этих фотографий. Ты сидел за  столом  в
ресторане? Пил шампанское? Проворонил у себя под носом убийство?
   - Ведешь двойную игру, сукин сын? Ведешь двойную  игру  с  человеком,
который, несмотря ни на что, пытается вытащить тебя из грязной истории?
   - Я знаю, как ты пытаешься вытащить меня! У меня болит живот.  Думаю,
мне отбили печень.  Мне  срочно  нужен  врач.  Ты  грубый,  необузданный
мясник, и ты ударил меня намного сильнее, чем предполагаешь.
   Селлерс отпустил меня. Вытащил из кармана  сигару.  Несколько  секунд
пожевал ее во рту. Потом сказал:
   - Ладно. Убирайся отсюда!

Глава 18

   Я  вернулся  к  себе  в  агентство.  Взял  у  секретарши  конверт   с
фотографиями, который сам отправил себе по почте. В кабинете у  меня  на
столе лежала записка.
   Баффин просил меня как можно скорее приехать в его ресторан.
   Когда я прибыл туда, у Баффина был вид затравленного волка.
   - Брентвуд в Сан-Франциско подал в суд на местную газету, обвиняя  ее
в дезинформации и дискредитации личности, - нервно сообщил он.
   Я молча кивнул.
   Меня собираются вызвать на суд свидетелем.
   В  газете  сообщалось,  что  я  присутствовал  на  встрече  некоторых
политиков и бизнесменов в  Сан-Франциско,  на  которой,  по  утверждению
газеты, Брентвуд домогался у присутствующих  денег.  Газета  утверждала,
что его поведение следует рассматривать как попытку получить  взятку.  В
этой  статье  мое  присутствие  на  встрече  приводилось  как   основное
доказательство того, что такая встреча вообще имела  место.  Поэтому  на
суде я должен дать показание, что меня в  тот  день  вообще  не  было  в
Сан-Франциско. Я был здесь. В Лос-Анджелесе. Собственно, для этого и был
продуман трюк с шантажом.
   - Для того чтобы получить подтверждение своим показаниям на суде?
   - Да.
   - Предполагалось,  что  Калверт  на  суде  должен  будет  подтвердить
историю с шантажом?
   Баффин заерзал на стуле.
   - Если бы это оказалось необходимым, - наконец выдавил он из себя.
   - Но теперь Калверт мертв. Он не может давать никаких показаний. И вы
сели в лужу.
   - Это почему же?
   Теперь вы не можете доказать, что в то время были в Лос-Анджелесе.
   Я неторопливо открыл свой кейс и вынул из него фотографии, которые  я
сделал возле "Рэстебит-мотеля".
   - Эти снимки вам что-нибудь напоминают? - спросил я.
   Он внимательно посмотрел на них. Потом признался:
   - Они очень похожи на фотографии, состряпанные Калвертом для шантажа.
   - В самом деле, они очень похожи, - подтвердил я. -  И  те  и  другие
сделаны с одной точки. И те и другие появились на свет,  потому  что  их
снимали с задней мыслью.
   - Вы уже говорили об этом раньше.
   - Говорил.  Теперь  пришло  время  повторить  это  снова.  И  кое-что
добавить: эти снимки имеют точную дату.
   - Как это - дату?
   - По ним можно точно определить, когда они были  сделаны.  Это  легко
сделает любой эксперт. Калверт снимал вас в понедельник. Но не  шестого,
а тринадцатого числа.
   - Вы что, с