р Гарфилд?
   - Превосходно, благодарю вас. Я читал различные заявления в прессе по
поводу возможного развития Ситрес-Гроув. Судя по статьям,  эти  сведения
исходят от вас.
   - Совершенно верно.
   - Могу я спросить, имеется ли у вас подлинная информация?
   - Можете.
   - Ну так да или нет?
   - Да.
   - Можете вы сообщить ее мне?
   - Нет.
   - Почему?
   - Я не могу сообщать вам  сведения,  которые  не  сообщил  прессе,  -
ответил я. -  Но  могу  сказать  вам  следующее.  Ваши  вечерние  газеты
напечатали  заявление  Бейли  Кроссета   насчет   денежного   вклада   в
избирательную кампанию, переданного ему Друдом Никерсоном.
   Почему бы вам не связаться с Никерсоном и не выяснить об этом вкладе?
Почему бы не расспросить других  членов  городского  совета  о  том,  не
передавали ли им также подобные вклады?
   - Никерсон сейчас недоступен.
   - Какого черта? - возмутился я. - Вы представляете торговую,  палату.
Кто, интересно, скажет вам, что Никерсон недоступен? Вы намерены молчать
в тряпочку и позволить заводу с количеством  рабочих  мест  на  двадцать
миллионов долларов ежегодно обосноваться в Санта-Ане, так как ваш  город
настолько коррумпирован, что добиться  разумных  изменений  в  зональной
системе не представляется возможным? Вы  собираетесь  позволить  дешевым
политиканам вынуть  двадцать  миллионов  долларов  из  карманов  жителей
вашего города, потому что им нужны две штуки на предвыборные расходы?
   Гарфилд прочистил горло.
   - Я как раз хотел это обсудить, мистер Лэм. Но для  этого  мне  нужна
информация.
   - Тогда вы звоните не туда, - сказал я. - Ваш окружной прокурор и ваш
шериф занимают выборные  должности.  Какого  же  дьявола  они  не  будут
допускать вас к Никерсону, когда речь идет о деле, связанном с выборами?
Пока вы будете сидеть и ломать голову, Санта-Ана благополучно отберет  у
вас завод.
   Он снова откашлялся.
   - Могу я спросить, откуда вы взяли эту сумму  -  двадцать  миллионов,
мистер Лэм?
   - Из головы, - ответил я и положил трубку.
   После этого я отправился охотиться  за  секретаршей,  которую  уволил
Карл Карвер Эндикотт и которая рассказала  миссис  Эндикотт,  что  Джона
Энсела отправили в экспедицию на верную гибель.
   Найти  ее  оказалось  нетрудно.  Секретаршу  звали   Хелен   Мэннинг.
Выглядела она недурно -  блондинка  с  голубыми  глазами,  хотя  немного
толстозадая. На пишущей машинке она умела играть любые мелодии.
   Хелен работала в офисе, и так как ни ее босс, ни она сама не одобряли
разговоров на службе, мы условились вместе пообедать.
   Я вернулся в свой офис.
   - Телеграмма, - сообщила мне Элси Бранд.
   Телеграмма была от Барни Куинна. В ней были всего два слова: "Хорошо.
Продолжайте".
   Позвонил репортер "Ситрес-Гроув Кларион", который хотел взять у  меня
интервью.
   - Я не могу говорить о деле об убийстве, - сказал я.  -  Вам  следует
связаться с мистером Куинном и...
   - К черту дело об убийстве, - сердито прервал он. -  Как  насчет  той
фабрики?
   - Вы  говорили  о  ней  с  председателем  вашей  торговой  палаты?  -
осведомился я.
   - Я говорил с ним?! - воскликнул репортер. - Это он говорил с нами!
   - А вы интервьюировали Друда Никерсона? - спросил я.
   - При чем тут Друд Никерсон? - нервно отозвался он.
   - Я просто спросил, интервьюировали ли вы его.
   - Нет, - кратко ответил он.
   - Я бы посоветовал вам сделать это.
   - Слушайте, - сказал репортер, - тут  кое-что  происходит.  Еще  один
член городского совета заявил, что  получил  от  Никерсона  двухтысячный
взнос на предвыборные расходы. Он настаивает, что  это  никак  не  могло
быть связано с изменениями зональной системы, и говорит, что  расследует
факты и что, если деньги имеют какое-то отношение  к  попытке  заставить
его голосовать за изменения, он будет голосовать против.
   - Хороший у вас городской совет, - заметил я.
   - Это сарказм?
   - Какой еще сарказм? Люди принимают взносы на избирательную  кампанию
и заявляют, что если  деньги  каким-то  образом  связаны  с  изменениями
зональной системы, то они будут голосовать против изменений.
   - Погодите, - остановил меня репортер. - По-вашему, это правильно?
   - Что правильно?
   -  Голосовать  против  изменений,  которые  могут   принести   городу
процветание?
   - Это ставит дело на долларово-центовую основу,  -  ответил  я.  -  А
члены городского совета ставят в основу личную честность. Меня удивляет,
что вы можете выдвигать финансовые аргументы в связи с  решением  членов
вашего городского совета, чья честность подвергается сомнению. Больше  у
меня нет комментариев.
   Я положил трубку, подождал десять минут и позвонил  Хомеру  Гарфилду,
председателю торговой палаты Ситрес-Гроув.
   - Как я понял, еще один советник признался в получении  от  Никерсона
двухтысячного взноса на предвыборную кампанию? - спросил я.
   - Да, - осторожно ответил он, - это правда.
   - Вы беседовали с Никерсоном?
   - Как я уже говорил вам, Никерсон недоступен.
   - А почему именно  он  должен  был  делать  взносы  на  избирательную
кампанию?
   - Взносы в две тысячи долларов слишком велики  для  офиса  городского
советника, - сухо отозвался Гарфилд.
   - Верно, - сказал я. - Вы могли бы спросить у  Никерсона,  какие  еще
взносы были  сделаны?  Любопытно  узнать,  были  ли  эти  четыре  тысячи
единственными его вкладами в избирательную кампанию.
   - А могу я спросить у вас, каков ваш интерес в этом деле?
   - Мой интерес в честной администрации, - ответил  я.  -  В  поддержке
идеалов нашей страны. В том, чтобы жители вашего города не  смотрели  на
вас как на слабака, который  позволяет  Никерсону  прятаться  за  юбками
окружного прокурора только потому, что он свидетель в деле об убийстве.
   - Окружной прокурор сказал мне, что вы интересуетесь именно делом  об
убийстве.
   - Он сказал правду.
   - Что вы бы хотели дискредитировать Никерсона.
   - Я бы хотел выяснить факты.
   - Он говорит, что отказался позволить своему офису  таскать  для  вас
каштаны из огня.
   - Это означает, что вы не можете побеседовать с Никерсоном?
   - Прокурор говорит, что не могу.
   - И Большое жюри тоже не сможет?
   - Об этом я его не спрашивал.
   - Могу я спросить, каков ваш род занятий, мистер Гарфилд?
   - У меня здесь скобяная лавка.
   - А у вас есть собственность в Санта-Ане?
   - Нет.
   - И свободных земельных участков тоже нет?
   - Ну... я получаю доход с одного участка в Санта-Ане.
   - Понятно.
   - Что вы имеете в виду?
   - То, что я не хотел бы оказаться на вашем месте.
   Если Ситрес-Гроув заполучит завод, вы потеряете всякое влияние.  Если
его заполучит Санта-Ана, все скажут, что вас подкупили. Положение у  вас
незавидное.
   Гарфилд уклонился от этой темы.
   - Единственная автомобильная компания,  которая  могла  бы  пойти  на
такой шаг, категорически это отрицает.
   - А вы помните британских чиновников, которые категорически отрицали,
что Британия отказалась от золотого стандарта?
   Он задумался над этим.
   - Если никакая компания не планирует строить здесь завод, - продолжал
я, - как случилось, что по крайней мере двое, а может быть, и  все  ваши
советники, получили по две тысячи долларов на их предвыборную кампанию?
   - Это меня тоже беспокоит, - признался Гарфилд.
   - Неудивительно. Позвольте спросить еще кое о чем.
   Могут ли вопросы, которые вы задали бы  Никерсону  об  этих  вкладах,
если бы повидались с ним, как-нибудь отразиться  на  его  показаниях  по
делу Эндикотта?
   - Не вижу для этого никаких причин.
   - И я не вижу, - подтвердил  я.  -  Тогда  почему  окружной  прокурор
держит его в изоляции? Ну, мне пора, мистер Гарфилд,  у  меня  назначена
встреча. Всего хорошего.
 
Глава 13 
 
   Хелен Мэннинг принарядилась для нашей встречи.
   Вкус в одежде у нее был отменный. При  этом  она  побывала  в  салоне
красоты и проделала с собой то, что помогает некоторым  женщинам  носить
любую одежду  так,  как  будто  они  приобрели  ее  в  лучших  парижских
магазинах.
   Мы выпили пару коктейлей. Когда дело дошло  до  заказа  обеда,  Хелен
попыталась подсчитывать калории, но быстро подчинилась официанту, меню и
моим  предложениям.  В  итоге  она  съела  омара,  салат  из  авокадо  и
грейпфрута, томатный суп, филе миньон и сладкий пирог.
   Мы пошли к ней в квартиру, и Хелен принесла бутылку  мятного  ликера.
Она убавила свет, так как у нее устали  глаза  после  долгой  работы,  и
села, закинув ногу на ногу. Ножки у нее были отличные,  да  и  вообще  в
полумраке ей можно было дать не больше двадцати двух лет. Когда я  видел
ее стучащей на машинке в офисе, она выглядела на все тридцать пять.
   - Что вы хотите знать? - спросила Хелен.
   - Вы работали у Карла Карвера Эндикотта?
   - Да.
   - В качестве кого?
   - Личного секретаря.
   - Ну и как вам у него работалось?
   - Великолепно.
   - Он вел себя как джентльмен?
   - Во всех отношениях.
   - Даже в личных?
   - Личных у нас не было - только сугубо деловые.
   Если бы он не был настолько джентльменом, чтобы  придерживаться  этой
программы, то я была вполне леди, чтобы на ней настоять.
   - Вы много знали о его делах?
   - Да.
   - Как насчет его честности?
   - Он был безукоризненно честен. Лучшего босса нельзя пожелать.
   - Почему же вы уволились?
   - По личным причинам.
   - По каким?
   - Атмосфера в офисе несколько изменилась.
   - В каком смысле?
   - Трудно описать. Мне не нравились некоторые девушки, которые со мной
работали. Я могла найти работу где  угодно  и  не  должна  была  терпеть
неприятное окружение. Поэтому я ушла.
   - С дурными чувствами?
   - Конечно нет. Мистер Эндикотт дал мне  отличные  рекомендации.  Если
хотите, могу показать.
   - Да, пожалуйста.
   Хелен  Мэннинг  вышла  в   спальню   и   принесла   бланк   "Эндикотт
энтерпрайзис" с отпечатанным текстом, в котором Эндикотт  характеризовал
ее как компетентного  секретаря,  проработавшего  у  него  много  лет  и
ушедшего по собственному желанию, о чем он крайне сожалеет.
   - Вскоре после  этого,  -  сказал  я,  прочитав  рекомендацию,  -  вы
отправились побеседовать с миссис Эндикотт, не так ли?
   - недоверчивым тоном воскликнула она.
   - Да, вы.
   - Разумеется, нет! Я видела  миссис  Эндикотт  в  офисе  однажды  или
дважды. Конечно, я знала, кто она, и здоровалась  с  ней,  но  не  более
того.
   - И вы ни разу не говорили с ней после того, как уволились?
   - Возможно, пожелала ей доброго утра при встрече на улице, но я этого
не припоминаю.
   - Вы не звонили ей по телефону и не спрашивали, где бы вы могли с ней
встретиться, так как вам нужно кое-что ей сообщить?
   - Конечно нет.
   - Прекрасно, - сказал я. - Вы бы не возражали в этом поклясться?
   - Это еще зачем?
   - Чтобы я мог доложить истинные факты моему боссу  и  пресечь  слухи,
которые начали распространяться.
   - Не вижу причин ни для каких клятв.
   - Но ведь это правда, верно?
   - Разумеется, правда. К чему мне лгать?
   - Тогда вам ничего не стоит дать клятву.
   Несколько секунд она молчала, потом внезапно осведомилась:
   - Как вы об этом узнали?
   - О чем?
   - О том, что я ходила к миссис Эндикотт.
   - Вы же утверждаете, что не  ходили  к  ней,  и  собираетесь  в  этом
поклясться.
   - Хорошо! - огрызнулась она. - Я ходила к ней  и  рассказала  ей  то,
что, по-моему, она должна была знать.
   - Очевидно, вы были злы на Эндикотта? - спросил я.
   - Еще бы! После всего, что я для него сделала. Я была  полностью  ему
предана! Мирилась с его придирками...
   А он принял на службу эту маленькую  шлюшку.  Если  бы  она  хотя  бы
хорошо работала, но она даже не умела печатать  на  машинке.  Эта  девка
обвела его вокруг пальца и...
   - И вы устроили сцену?
   - Никакой сцены я не устраивала! Я просто сказала ему,  что  если  он
хочет иметь любовницу, то должен держать ее в квартире, а  не  в  офисе,
подвергая опасности бизнес. Я добавила, что если старшим секретарем буду
я, то  он  должен  дать  это  понять  маленькой  потаскушке,  у  которой
хорошенькое личико и фигурка, но не мозги, чтобы указывать  мне,  что  я
должна делать.
   - Поэтому он вас уволил?
   Хелен заплакала.
   - Он вас уволил? - настаивал я.
   - Уволил, черт бы его побрал! - всхлипывая, ответила она.
   - Так-то лучше, - промолвил я. - Значит, вы пошли к миссис  Эндикотт.
О чем вы ей сообщили?
   - О том, что произошло. Карл Эндикотт отправил  Джона  Энсела  и  еще
одного человека в джунгли Амазонки, прекрасно зная, что посылает  их  на
верную гибель. Он хотел избавиться от них обоих.
   - Когда вы об этом узнали?
   - Незадолго до разговора с миссис Эндикотт.
   - Почему так поздно?
   - Потому что... потому что я не позволяла  себе  даже  сомневаться  в
порядочности моего босса.
   - Как вы узнали о том, что их ожидало на Амазонке?
   - Другая экспедиция раньше была  послана  в  те  же  места.  Всех  ее
участников убили, и Эндикотт об этом знал.
   - Откуда?
   - Экспедицию отправила другая нефтяная компания, и Эндикотт получил о
этом информацию.
   - Как?
   - Письменно.
   - И где это письмо?
   - Полагаю, в его архиве.
   - Вы не забрали его с собой, когда уволились?
   - Нет, и жалею об этом.
   - И у вас нет фотокопии?
   - Нет.
   Значит, вы никак не можете доказать то, что знаете?
   - Только тем, что я  видела  письма.  Я  отпечатывала  некоторые  его
запросы.
   - Эндикотт заключил с вами какое-нибудь соглашение, когда уволил вас?
Относительно компенсации?
   Почему он должен был это делать?
   - Да или нет?
   - Нет.
   - Вы живете на ваше жалованье?
   - Я - трудящаяся девушка.
   Я окинул ее взглядом. Шесть лет назад  она,  наверное,  была  лакомым
кусочком. Тогда ей было двадцать  девять,  а  сейчас  -  тридцать  пять.
Впрочем, печатала она виртуозно.
   - Было бы скверно, если бы эта история вышла наружу, - заметил я.
   - В каком смысле?
   - Боссам не нравятся секретарши, которые, разозлившись,  ходят  к  их
женам и рассказывают им о делишках мужей.
   Она задумалась, а я посмотрел на часы.
   - Мне пора бежать, Хелен. Я занимаюсь убийством Эндикотта, и  у  меня
работы невпроворот. Было очень  любезно  с  вашей  стороны  уделить  мне
вечер.
   - Спасибо за чудесный обед, Дональд, - сказала Хелен.
   Она проводила меня до двери. Я поцеловал ее на прощанье, но от  этого
поцелуя  было  мало  радости.  Хелен  была  занята  своими  беспокойными
мыслями.
 
Глава 14 
 
   Мэр Тэбер был человеком лет пятидесяти пяти, с  тяжелым  подбородком,
толстыми губами, холодными серыми глазами и привычкой говорить настолько
быстро, что слова походили на пулеметные очереди.
   Купер Хейл был низеньким, полным и тихим человечком. Он  окинул  меня
внимательным взглядом и отвернулся.
   Берта представила нас, и мы обменялись рукопожатиями.
   - Эта огласка весьма некстати, - заговорил Тэбер.  -  Как  будто  она
исходит из вашего офиса. Не знаю, что у  вас  за  источники  информации,
Лэм, и знать не хочу. Но газеты намекают,  что  городская  администрация
Ситрес-Гроув позволяет каким-то дурацким  зональным  тарифам  стоять  на
пути прогресса. - Он помолчал, глубоко вздохнул и затарахтел снова:
   - Мне это не нравится. Так дела не делаются. Если у вас есть какие-то
законные претензии к городу, приезжайте в Ситрес-Гроув  и  изложите  нам
их. Не знаю, чего вы добиваетесь. Мне известно, что вы замешаны  в  деле
об убийстве Эндикотта, и хотя я не готов к публичным обвинениям  -  пока
что, - у меня не выходит из головы, что тут есть какая-то связь.
   - Вы имеете в виду, что моя информация лжива? - спросил я.
   - Конечно, она лжива!
   - А как же насчет взноса на избирательную кампанию Кроссета?
   - Это очень неприятная история. Я близкий друг Кроссета, уважаю его и
восхищаюсь им. Он человек безупречной честности и  высочайших  моральных
принципов, поэтому любое пятнышко на его  репутацию  кажется  ему  кучей
грязи. Я очень огорчен, что это произошло.
   - Кроссет тоже, - заметил я.
   -  Его  ведь  уполномочили  принимать  взносы,   полагаясь   на   его
добросовестность.
   - Не сомневаюсь.
   - Тогда зачем раздувать эту историю?
   - Кроссет сложил с себя эти обязанности, не так ли?
   - Да.
   - Почему?
   - Потому что,  как  я  вам  уже  объяснил,  у  него  слишком  высокие
моральные принципы.
   - А как насчет других?
   - Каких других?
   - Которые тоже получили по две тысячи  долларов  на  их  предвыборную
кампанию?
   - Вам известно, что кто-то еще получил деньги?
   - Насколько я понял, еще один  член  городского  совета  заявил,  что
принял такой же вклад.
   - Ну и что в этом дурного?
   - Ничего.
   - Тогда зачем это затевать?
   - Я ничего не затеваю.
   - Но вы задали вопрос.
   - Я просто пытаюсь ознакомиться с ситуацией.
   Хейл повернулся и поднял на меня взгляд.
   - В конце концов, - заметил он, - ваше положение тоже может оказаться
не таким уж неуязвимым, Лэм.
   - В каком отношении?
   - Во многих.
   - Назовите их.
   - Я не обязан это делать.
   - Ну хотя бы одно.
   - Я просто сделал заявление.
   - Допустим. А теперь возьмите его назад.
   - Мы пришли сюда не для того, чтобы ссориться, - вмешался Тэбер.
   - А для чего?
   - Мы хотели бы добиться содействия вашей фирмы.
   - В чем?
   - Вы говорили с прессой.
   - У вас есть возражения?
   - Мы считаем безответственными некоторые  заявления,  сделанные  вами
репортерам.
   - Вы бы хотели, чтобы большая фабрика досталась  не  Ситрес-Гроув,  а
Санта-Ане?
   - Разумеется, нет. И к  вашему  сведению,  весьма  маловероятно,  что
нечто подобное может произойти.
   - Хотите пари?
   - Я не люблю биться об заклад. Я не игрок, а бизнесмен.
   - И политик?
   - Был и политиком.
   - И рассчитываете стать им снова?
   - Возможно.
   - Эта компания хочет строить  завод  в  Ситрес-Гроув  и  уже  выбрала
место, - сказал я. - Ей нужно разумное содействие со  стороны  городских
властей. Понятия не имею, что напечатают об этом газеты, но знаю, что  у
одного репортера есть идея.
   - Какая?
   - Идея, что некое лицо с  мощными  политическими  связями,  владеющее
землей в Ситрес-Гроув, хочет изменить  местонахождение  завода  и  чинит
препятствия  переменам  в  зональной  системе  в  надежде   узнать   имя
промышленника и перехватить сделку.
   - Это абсурд! Нелепая ложь! - взвился Хейл.
   - Я всего лишь комментирую идею одного из репортеров,  -  напомнил  я
ему.
   - Если вы скажете мне, какого именно, я сверну ему нос набок!
   - Почему?
   - Потому что ничего подобного нет в природе.
   - Тогда почему вы должны сворачивать ему нос?
   Вам-то что до этого?
   Хейл промолчал.
   - Мистер Хейл имеет в виду,  -  заговорил  Тэбер,  -  что  публикации
подобного рода, сопровождаемые намеками, могут отразиться на нем лично.
   - Вы хотите сказать, что он владеет землей в Ситрес-Гроув?
   - Я всегда твердо верил в будущее  Ситрес-Гроув,  -  елейным  голосом
произнес  Хейл.  -  Я  разбогател  благодаря  серии  удачных  вкладов  в
недвижимость, что поддержало  мою  убежденность  в  будущем  процветании
нашего  города.  Чтобы  помочь  этому  процветанию,  я   внес   солидные
пожертвования.
   - Вот так молодец! - воскликнул я.
   - В самом деле, - согласился Тэбер.
   - Эта болтовня ни к чему нас не приведет, - вмешалась  Берта.  -  Что
вам нужно?
   - Мистер Никерсон - свидетель по делу об убийстве Эндикотта, - сказал
Тэбер.
   Я промолчал.
   - Как и мистер Хейл, - продолжал Тэбер.
   - Ну? - осведомился я.
   - А вы интересуетесь этим делом, - отозвался Тэбер.
   - Мы работаем над ним, - поправил я.
   - У Энсела нет ни единого шанса! Его вина очевидна!
   - Сомневаюсь, чтобы так думал окружной прокурор, - возразил  я.  -  А
мистер Куинн, адвокат Энсела, явно придерживается иного мнения.
   - Эта история очень льстит жителям нашего города, - заметил Тэбер.  -
Дух нашего сообщества должен ярко заявить о себе на процесс