и,  которые  эта  организация
должна   была   выполнять.   Ведь   гестапо   было   одной   из   нескольких
разведывательных служб в Германии, не так ли?
   М. Так. Служба безопасности и вооруженные силы также  имели  свои  службы
разведки, равно как и Министерство иностранных дел и Почтовая служба. Геринг
еще организовал  специальную  службу  по  прослушиванию  телефонов,  которая
занималась главным образом прослушиванием телефонных разговоров иностранцев,
и он держал ее под своим личным контролем.
   С. Было ли какое-нибудь взаимодействие между этими службами?
   М. Нет Очень часто их цели совпадали, и из-за этого  возникало  множество
проблем Позднее армейекая разведывательная служба была расформирована, а  ее
функции разделены. Именно тогда я и получил руководство контрразведкой.
   С. У вас была своя собственная агентурная сеть?
   М. Да, и очень хорошо развитая сеть. У нас на  любых  уровнях  были  люди
"V"(1), которые являлись заслуживающими доверия  информаторами,  и  я  также
развивал обширные зарубежные контакты.
   С. У вас были информаторы в правительстве?
   М. На всех уровнях.
   С. Даже в окружении Гитлера?
   М. У меня там были личные связи.
   С. А в управлении Гиммлера?
   М. О да, даже более чем, но это,  скорее,  походило  на  профессиональную
любезность.
   С. А как насчет Министерства иностранных дел?
   М. Да. Из-за того,  что  Риббентроп  получал  большое  количество  важной
информации, были необходимы связи и в его службе тоже.
   С. Вы имели доступ к собственно военной разведке во время войны?
   М. Неофициально. Не к военной разведке в строгом смысле слова. Иногда нам
приходилось вести  расследование,  связанное  с  кем-либо  из  военных,  или
возникали подозрения в шпионаже во  внутренних  военных  структурах.  Строго
говоря, считалось, что по большей части это  контролируется  тайной  военной
полицией,  однако  большинство  ее  членов  были  бывшими  гестаповцами  или
сотрудниками службы безопасности, так что значительная часть  их  материалов
тем        или        иным        путем        попадала        ко        мне
---------------------------------------(1)    Агенты     "V"     (от     нем
Vertrauensleute), добровольные платные информаторы гестапо.
   С. Значит, гестапо, под которым  я  понимаю  лично  вас,  не  имело,  так
сказать, непосредственного охвата военного командования?
   М. Нет. Только по случайности или в результате других расследований.
   С. Нам было бы очень интересно узнать, если это возможно, о проникновении
гестапо в советские правительственные структуры. Военные досье  абвера(1)  в
этом отношении разочаровывают, и  хотя  высшие  офицеры  вооруженных  сил  с
готовностью помогают нам в том, что касается Советов,  чувствуется,  что  их
современные знания о внутреннем устройстве этого государства довольно... как
бы  это  сказать...  довольно  отрывочны.  В   какой   мере   гестапо   было
информировано о внутреннем устройстве коммунистического государства?
   М. Вы говорите сейчас о предмете, который я изучил  очень  подробно.  Вас
интересует военная или политическая структура Советов?
   С. Я думаю, сейчас нас больше интересует военная.
   М. Видите ли, одной из причин, по которым ни абвер, ни ваш  генерал-майор
Гелен(2) так и не уяснили истинных военных намерений Советов, оказался очень
строгий и всеобъемлющий контроль, охватывающий все ветви их власти, и в  том
числе  в  вооруженных  си---------------------------------------(1)  Военная
разведка и контрразведка
   (2) Рейнхард Гелен, генерал-майор 1. 12. 1944, офицер оперативного отдела
генерального  штаба  вермахта,  с  начала   1942   года   возглавлял   отдел
"Иностранные армии Востока" (Fremde Heere Ost). Как специалист по  вопросам,
связанным  с  советскими   войсками,   после   войны   Гелен   использовался
американским ЦРУ и получил разрешение  на  создание  собственной  службы.  В
дальнейшем она переросла в BND  (Bundesnachnchtendienst),  западногерманский
аналог ЦРУ В своей организации Гелен использовал значительное  число  бывших
сотрудников гестапо и СД. лах. Абвер и  отдел  "Иностранные  армии  Востока"
вообще  не  смогли  внедрить  своих  агентов  в  Россию,  и  основная  часть
информации поступала к ним от служб прослушивания,  которые  базировались  в
других странах, и в результате допросов военнопленных. Это  не  всегда  было
эффективно и редко приносило  какую-либо  практическую  пользу.  Разумеется,
абвер всегда стремился получать военную информацию, тогда как нас в  гестапо
интересовала  информация  политического  характера.  Например,  в   Германии
вооруженные силы, особенно армия, имели собственное командование и  были  во
многих отношениях независимы от партии и государства. Они могли хранить свои
секреты при себе, что и делали. В России же  Сталин  руководит  государством
через партию.  Вооруженные  силы  полностью  контролируются  государством  и
подчиняются ему. Следовательно, в России, если бы вам удалось  проникнуть  в
партию, вы получили бы прямой доступ и  к  их  вооруженным  силам.  Как  вам
известно, я боролся с проникновением Советов  в  Германию.  Чтобы  облегчить
себе работу, я решил выяснить, что они замышляют в Москве, а не ждать,  пока
я схвачу их агентов в Германии. Например, если Сталин захочет спровоцировать
волнения в профсоюзах, несмотря на то  что  в  Германии  они  находятся  под
строжайшим контролем партии, было бы полезно узнать о его намерениях прежде,
чем его люди начнут  действовать.  Так  что  я  начал  заниматься  вербовкой
некоторых из их лучших агентов. Мне необходимо  было  выяснить,  что  Сталин
собирается предпринять, для того, чтобы предотвратить последствия. И  должен
сказать, что я добился в этом определенных успехов. В конце  концов,  агенты
высшего класса не такие тупицы, как большинство их соотечественников, к тому
же ничто не доставляет русским такого удовольствия, как заключать  сделки  и
торговаться. Должен вам сказать, что большинство  из  них  весьма  падки  на
деньги. Так что информацию о планах сталинских  государственных  структур  я
узнавал в большем объеме и раньше, чем абвер.
   С. Очень хорошо. А много ли ваших людей еще остается в России?
   М. Я уверен, что кто-то остался.
   С. Продолжайте, пожалуйста.
   М. Вначале военные аспекты  разведки  интересовали  меня  мало.  В  конце
концов,  войны  пока  не  предвиделось,  следовательно,  моей  задачей  было
бороться с внутренними врагами - германскими  подданными,  и  британскими  и
советскими агентами. Но когда в 1939 году началась война, естественно, в мой
офис стало поступать большое количество  информации,  связанной  с  военными
планами. Это не входило в сферу моих обязанностей, но, поскольку у  меня  не
было никаких особых отношений с военными ведомствами, я хранил  дела  такого
рода среди моих собственных досье. Кроме того, эти господа военные  пытались
посматривать свысока и на меня, и на весь аппарат государственной полиции  в
целом... по крайней мере, тогда. Некоторых из них мы потом повесили за такое
отношение, но это не то, что вас интересует.
   С. Мы можем обсудить это позднее. Можете ли вы  обрисовать  нам  в  общих
чертах, основываясь на вашей собственной  информации,  какова  была  реакция
Советов на... скажем... кампанию во Франции в 1940 году?
   М.  Разумеется.  Должен  сказать,  что  я  всегда  чувствовал,  что   так
называемый пакт о ненападении, подписанный Гитлером со Сталиным,  был  нашей
ошибкой. Прежде всего, Сталин никогда не стал бы иметь дело с силами Запада,
чего так боялся Гитлер.  А  согласившись  отдать  Сталину  страны  Балтии  и
восточную половину Польши, Гитлер,  по  сути,  вручил  ему  ключи  от  своих
восточных ворот. В то время мой  статус  не  позволял  мне  обсуждать  такие
вопросы с кем бы то ни было из  стоящих  у  власти,  так  что  я  ничего  не
предпринимал. Я однажды упомянул об этом в разговоре  с  Гейдрихом,  который
недооценивал мои источники информации, и он выразился в том смысле, что  мне
следует больше  беспокоиться  о  внутренних  проблемах  и  оставить  высокие
политические материи для других. Однако после того,  когда  выяснилось,  что
кампания на Западе станет  короткой  и  победоносной  для  Германии,  Сталин
испугался. Понимаете, он полагал, что события будут развиваться как ив  1914
году и что Германия снова окажется втянутой в окопную войну. Сталин говорил,
что когда Германия и с нею весь Запад будут  обескровлены,  он  двинется  на
Германию. Он хотел заполучить Рурскую область, и если бы он мог получить  ее
без особого труда, он бы это сделал. Сталин не  стал  бы  воевать,  если  бы
полагал, что ему может грозить  поражение.  Но  когда  кампания  закончилась
столь быстро, он встревожился и решил, что  Гитлер  может  напасть  на  него
прежде, чем он успеет подготовиться. И тогда он начал обширнейшую  программу
перевооружения, стараясь заодно  исправить  тяжелые  последствия  ликвидации
всей советской военной верхушки, которую он завершил в 1938  году.  Когда  я
получил подтверждение широкомасштабного  перевооружения  советских  войск  и
агрессивных планов Сталина, я тотчас довел это до сведения Гейдриха,  но  на
этот  раз  не  на  словах.  Я  направил  ему  длинный  рапорт,   наполненный
соответствующей информацией. Теперь Гейдрих уже никак не мог проигнорировать
меня. Если бы Сталин напал на нас, я мог  бы  указать  на  свое  официальное
предупреждение, и если бы оказалось, что Гейдрих просто положил  мой  рапорт
под сукно, это означало бы его конец. И он, разумеется,  знал  это  и  отнес
этот материал Гитлеру. С. Вы знаете, когда это произошло?
   М. Да, в самом конце кампании на Западе. Я  думаю,  в  начале  июня  1940
года.
   С. Значит, Гейдрих пошел с этим к Гитлеру? А Гитлер обратил  внимание  на
эти данные?
   М. Да, и потребовал дополнительной информации. В итоге Гитлер получил еще
доказательства, в дополнение к некоторым серьезным  военным  и  политическим
демаршам Сталина, направленным против нас. И он решил, что, возможно,  лучше
он сам возьмется за Сталина, пока Сталин не взялся за него. Так  сказал  мне
тогда  Гейдрих,  а  позже  Гитлер  сказал  мне   это   лично.   Я   мог   бы
продемонстрировать графики роста промышленного  производства,  но  я  вызвал
настоящий шок, когда показал схемы расположения войск. Я не являюсь офицером
военного штаба или экспертом и не претендую на эти звания, но  даже  я  смог
увидеть, какие мощные военные силы размещены к северу от  болот  Припяти,  и
понял, что, если Советы бросят их на прорыв, вся эта мощь покатится прямо на
Берлин. Учитывая их  численность,  остановить  их  было  бы  непросто.  Даже
эксперты в высшем командовании говорили это. Тогда  Гитлер  решил  атаковать
Сталина  первым  и  заставил  своих  штабных  офицеров   подготовить   планы
наступления. Это продолжалось некоторое время в 1940 году и до 1941-го, но в
определенный момент, я уверен, произошла  утечка  и  Сталин  что-то  почуял.
Тогда Гейдрих сказал мне, что нам следует  быстро  пресечь  утечку  и  найти
способ убедить Сталина через моих людей,  что  перемещения  войск  и  планы,
которые мы разрабатываем, являются не чем иным, как уловкой против Англии, а
иначе Сталин может напасть на нас раньше, чем мы будем готовы к этому.
   С. Откуда произошла утечка?
   М. Ее допустил  офицер  одного  из  наших  военных  штабов,  занимавшихся
разработкой  планов.  Они  передали   этот   материал   британцам,   которые
переправили его Сталину. Я сумел состряпать легенду, будто  мы  внушили  эту
историю британцам, чтобы отвлечь их от нашего готовящегося вторжения,  и,  к
счастью, Сталин проглотил ее, хотя многие из его офицеров -  нет.  Однако  в
этом деле последнее  слово  было  за  Сталиным.  О  да,  я  заставил  одного
балканского  дипломата  сказать  Сталину,  что  британцы  лгут  ему   насчет
германского нападения с целью напутать его  и  заставить  разорвать  союз  с
нами. Это было как раз в духе  двуличного  поведения  Сталина,  так  что  он
принял и это тоже. Тем не менее  он  решил  атаковать  Германию  сразу,  как
только достигнет желаемого численного превосходства, и только  тогда,  когда
мы будем воевать на других фронтах. Следовательно, наша цель состояла в том,
чтобы как можно дольше усыплять  бдительность  Сталина  и  напасть  на  него
прежде, чем он нападет на нас. Я знаю, что через Лондон  ему  была  известна
действительная дата нападения, но он этому  не  поверил.  Гитлер,  со  своей
стороны, получил достаточно информации и из  дипломатических  источников,  и
путем воздушной разведки, чтобы убедиться, что он должен разбить Сталина как
можно быстрее. Позвольте мне сказать  теперь,  что  это  не  было  крестовым
походом или попыткой подражать Наполеону, как  сейчас  утверждают  некоторые
безмозглые  писаки.  Для  Германии  это  был  вопрос  самосохранения.  И   в
дальнейшем, когда наши войска захватили высшие советские  штабы,  они  нашли
доказательства готовящегося нападения. Это же подтвердили и захваченные нами
представители советской военной верхушки.
   С. Этот взгляд не соответствует принятому на Западе, как, я  уверен,  вам
известно.  Это  нападение  преподносится  как  пример  ненависти  Гитлера  к
славянам.
   М. Ну да, храбрые славяне, в одиночку вставшие против гитлеровской  чумы.
Эта идея такая же  выдумка,  как  и  все  остальное.  Поверьте  мне,  Сталин
собирался напасть на нас, в этом нет никаких сомнений. Гитлер просто  ударил
первым, а Сталин, этот двурушник, сам попался на  обман.  Он  так  привык  к
вероломству, что не смог распознать его  прежде,  нежели  кто-то  нанес  ему
упреждающий удар.
   С. Узнал ли Гитлер когда-нибудь, какую роль во всем этом сыграли вы?
   М. Разумеется. Это было одно из моих лучших достижений.  Я  сохранил  все
свои заметки и после 20 июля (1944), когда мои отношения  с  Гитлером  стали
лучше, уж позаботился рассказать ему об  этом.  Он  был  очень  рассержен  и
сказал, что я должен  был  явиться  с  информацией  прямо  к  нему.  Мне  не
составило труда показать ему мои рапорты и объяснить, что протокол  запрещал
мне напрямую обратиться к нему, а друзей в его окружении у меня не было.  Он
понял это, но все равно был зол. Его отношения  ко  мне  это  не  испортило,
поэтому я и сказал ему. В конце концов, дело это было давнее и уже забытое.
   С. Иными словами, вы указали на превосходство партии над военными.
   М. Нет.  Гестапо  не  являлось  партийной  организацией.  Это  был  орган
государственный, а не политический. Очень важно, чтобы  вы  это  поняли.  Мы
работали на правительство,  а  не  на  NSDAP.  Большинство  ваших  недоумков
историков понятия не имеет о том, что такое гестапо и кто им руководил.
   С. Поскольку мы обсуждаем, кампанию в России,  меня  просили  задать  вам
вопрос: что вам известно о так называемом "Приказе о комиссарах". Можете  ли
вы сообщить мне какую-либо информацию  об  этой  стороне  кампании?  Генерал
Варлимонт(1) заявил, что  данная  программа  была  поручена  СС  по  приказу
Гитлера и что он, Варлимонт, возражал против нее и остановил  ее.  Верно  ли
это?
   М. Это абсолютная  ложь,  поверьте.  Это  дело  о  комиссарах  целиком  и
полностью затеял сам Варлимонт, и оно вышло ему боком. Думаю, что  он  долго
пытался загладить эту неприятность.
   С. Значит, это Варлимонт  издал  приказ  убивать  советских  политических
работников без суда и следствия?
   М. Совершенно очевидно, он. В этом нет никаких сомнений. Я знал об этом с
самого начала.
   С. Можете ли вы рассказать об этом поподробнее? Мы предполагаем в будущем
использовать Варлимонта на одном важном посту, и мы не хотим,  чтобы  у  нас
возникли проблемы, если какие-то  его  прежние  действия  станут  достоянием
общественности. Я был бы очень  благодарен  за  вашу  откровенность  в  этом
вопросе.
   М. Да. Что ж,  позвольте  предостеречь  вас  против  использования  этого
господина.  Нет  сомнений,  что   ---------------------------------------(1)
Вальтер Варлимонт, генерал артиллерии 11. 4. 1944. Служил в  штабе  Йодля  в
отделе национальной обороны. После войны был осужден за приказ о  комиссарах
и другие действия и приговорен к тюремному заключению.
   Варлимонт очень умный и очень компетентный в военной науке человек, но он
настоящая змея. Он очень скрытный и ловкий. Он все  время  был  своего  рода
Гольштейном(1) при Йодле. Сейчас я попытаюсь прояснить этот вопрос с  самого
начала. Это относится к началу 1940 года, когда  началась  разработка  плана
Восточной кампании. Хотя  я  сам  не  принимал  участия  в  этой  работе,  в
дальнейшем я много узнал о ней. По всей видимости, армия не хотела оказаться
в России, когда и если мы будем воевать с ней, не имея безопасного тыла. Они
знали, что Советы в совершенстве владеют искусством  партизанской  войны,  и
испугались, что, если наши войска будут продвигаться слишком быстро, у них в
тылу окажутся огромные массы вооруженных  гражданских,  незамеченные  мелкие
военные отряды и фанатичные коммунисты. Они  боялись  бандитских  мятежей  в
этих районах и попросту не имели ни людских ресурсов, ни желания разбираться
с ними. Тогда Варлимонт, который  состоял  в  высшем  военном  командовании,
решил бросить на их подавление СС и полицию. Он  издал  множество  директив,
целью которых было, с одной стороны, ликвидировать потенциальное руководство
таких групп, то есть  комиссаров,  и,  с  другой  стороны,  вычистить  любых
потенциально опасных противников позади линии фронта. Первым  делом  генерал
Вагнер     из     высшего      командования      пошел      к      Гейдриху.
---------------------------------------(1)  Барон  Фридрих  фон   Гольштейн,
служащий имперского Министерства иностранных дел Германии. Тайный  интриган,
который действовал зa сценой и был известен как "серый  кардинал"  (прозвище
советника кардинала Ришелье: отца Жозефа).  Очень  умный  и  преуспевший  на
своем посту. Гольштейн тем не менее  отличался  коварством  и  действовал  в
своих собственных интересах, а не в интересах своего руководства.
   С. Простите, что перебиваю вас. Варлимонт не говорил с Гейдрихом лично?
   М. Нет. Это я и имел в виду, назвав Варлимонта змеей. Он послал  Вагнера,
так что позднее он мог бы сказать, что ничего не знал о данном плане. Теперь
мне известно об этом все, потому что Вагнер был главным действующим лицом  в
деле 20 июля, и  после  его  смерти  я  просмотрел  все  его  бумаги.  Итак,
продолжаю. Вагнер поговорил  с  Гейдрихом  об  этом...  об  ужесточении  мер
воздействия за линией фронта. Вагнер намекал, что  этот  приказ  исходит  от
Гитлера, но Гейдрих сказал, что сначала он обсудит  это  с  самим  Гитлером.
Тогда Вагнер встревожился и сказал, что Гитлер не  хотел,  чтобы  кто-нибудь
знал об этом его приказе. Еще Вагнер сказал, что у Гейдриха будут  серьезные
неприятности, если он станет обсуждать этот вопрос с  Гитлером.  Разумеется,
Гейдрих понимал все это с самого начала, как и я, когда примерно  в  это  же
время ко мне зашел генерал Мюллер из высшего армейского командования. Мюллер
был для Вагнера  своего  рода  ширмой.  Он  затронул  вопрос  о  комиссарах,
полагая, что лично  я  соглашусь  посылать  сотрудников  гестапо  уничтожать
любого, захваченного нашими. Я сказал Мюллеру,  что,  конечно,  был  бы  рад
получить в свои руки  любого  комиссара  или  руководителя  коммунистической
партии, но не убивать их. Мне была нужна информация,  и  я  всегда  учитывал
возможность завербовать кого-нибудь из них. Мюллеру это не  понравилось.  Он
сказал, что Гитлер хочет, чтобы эти люди были уничтожены  на  месте,  потому
что они евреи.
   С. Комиссары?
   М. Ну да. Сталин имел комиссаров при  каждом  военном  подразделении.  По
сути, они ими и руководили, даже командирам было приказано повиноваться  им.
Большинство из этих деятелей были евреями  и  имели  репутацию  фанатиков  и
чрезвычайно жестоких людей. На  самом  деле,  определенную  часть  партийной
верхушки в