попасть на летное поле. Поскольку его пропуск был в порядке и к  тому
же начальник караула знал Штауффенберга, он пропустил  его,  тем  более  что
общая тревога еще не прозвучала, а началась только спустя 1,  5  минуты.  На
южном внешнем караульном посту Штауффенберг снова был остановлен. Он пошел к
начальнику караула, унтер-офицеру Кольбе, и заявил, что  ему  необходимо  во
что бы то ни  стало  незамедлительно  попасть  на  летное  поле.  Кольбе  не
поддался его уговорам и  указал  на  опущенный  шлагбаум.  Затем  Кольбе  по
требованию Штауффенберга позвонил в штаб и  говорил  с  капитаном  кавалерии
адъютантом фон Моллендорфом, который  замещал  отсутствовавшего  коменданта,
находившегося  в  данный  момент  на  месте  взрыва.   Штауффенберг   сказал
Моллендорфу,  что  у  него  имеется  разрешение  начальства  покинуть   зону
безопасности и что ему крайне необходимо успеть на самолет, вылетающий в 13.
15. Адъютант, которому не была известна причина прозвучавшей тревоги,  знал,
что полковнику Штауффенбергу позволено находиться в  "Wolfsschanze",  и  под
давлением Штауффенберга дал ему разрешение проехать, сообщив об этом Кольбе.
   В данной ситуации следует учитывать, что:
   1. Сигнал тревоги звучит довольно часто.
   2. Документы Штауффенберга были в порядке
   3. Поскольку Штауффенберг был известен как офицер с отличной  репутацией,
нет причин исходно подозревать Моллендорфа в соучастии.
   Штауффенберг миновал также внешние ворота и в 13: 15 вылетел с  аэродрома
в Растенбурге на Берлин-Рангсдорф. В результате расследования было выяснено,
что данный самолет предоставлен Штауффенбергу по приказу оберквартирмейстера
генерала Вагнера  по  согласованию  с  1-й  эскадрильей  воздушной  связи  в
Берлине, базирующейся на аэродроме в Лётцине. Самолет  должен  был  в  любом
случае лететь в Берлин.
 
   VI
 
   Как следует из вышеприведенного отчета, обстоятельства покушения, а также
перемещения его организатора могут считаться окончательно выясненными.
   Нельзя заключить, что  существующие  меры  безопасности  против  подобных
покушений в данном  случае  оказались  недостаточны,  поскольку  возможность
того, что подобное преступление может быть совершено  офицером  генерального
штаба, вызванным на совещание в ставку, не учитывалась.
   Тем не менее данный инцидент должен быть учтен при дальнейшей  разработке
мер безопасности, необходимых для защиты фюрера в любых  обстоятельствах.  В
соответствии с этим предложения относительно дополнительных мер безопасности
будут представлены отдельно по согласованию с РСХА.
   С. Расскажите мне о вашей роли и роли гестапо в деле о покушении 20 июля.
   М. Начальником РСХА был обергруппенфюрер Кальтенбруннер, и в целом  вести
данное расследование было  его  обязанностью,  но  допросы  подозреваемых  и
выяснение  обстоятельств  всегда   проходили   под   моим   непосредственным
контролем.
   С. Эту работу вам поручил Кальтенбруннер?
   М. Нет, мне доверил ее лично  Гитлер.  Он  хотел,  чтобы  мне  были  даны
неограниченные полномочия,  дабы  я  мог  отследить  любую  нить  и  тут  же
задержать любого подозрительного, выявленного  в  ходе  допросов.  Под  моим
руководством по делу 20 июля была создана специальная комиссия. У  меня  был
штат примерно из четырехсот специалистов, и Гитлер дал мне эти  чрезвычайные
полномочия. Я получил приказ отчитываться только перед ним, и если возникало
подозрение, что в  заговоре  замешан  кто-либо  из  высокопоставленных  лиц,
Гитлер сам решал, что может попасть в официальные отчеты, а что должно  быть
сохранено в тайне.
   С. Вы часто виделись с Гитлером в это время?
   М. Я не могу вам сказать точно. Для этого мне  нужно  свериться  с  моими
записями. Довольно часто
   С. Вам случалось оставаться с Гитлером наедине?
   М. О да, несколько раз. Все зависело от материала, с  которым  я  к  нему
приходил. Если он представлял большую важность, Борману приходилось ждать за
дверью. Я знал, что ему такое положение вещей  не  нравилось,  и  однажды  я
сказал об этом  Гитлеру.  Он  ответил,  что  очень  ценит  Бормана,  но  что
некоторые вещи ни в коем случае не должны получать огласку. Он  сказал  еще,
что Борман вообще настроен против военных и что его нужно  сдерживать.  Если
бы у меня по этой причине  вдруг  возникли  какие-то  проблемы  с  Борманом,
Гитлер должен был быть немедленно извещен об  этом.  Эти  приватные  встречи
были, кстати, по-настоящему тайными. Мне приходилось прибывать в  ставку  на
курьерском самолете или - несколько раз - на курьерском поезде.  Мои  визиты
не фиксировались ни одним протоколом и держались в строгом секрете. Я должен
был видеться с Гитлером только в то время, когда он был, так сказать, не  на
службе.
   С. Но ведь Борман всегда был при Гитлере, разве не так?
   М. Большую часть времени. Но запомните, Борман не контролировал  Гитлера.
Только доступ к нему. Если  Гитлер  хотел  увидеться  с  кем-то,  он  с  ним
виделся. Он  часто  не  хотел,  чтобы  ему  докучали  всякой  незначительной
бюрократической ерундой, и использовал Бормана, чтобы тот  не  давал  высшим
должностным  лицам  НСРПГ  надоедать  ему.  На  самом  же  деле   никто   не
контролировал Гитлера в этом  отношении.  Борман,  безусловно,  был  полезен
Гитлеру, но он очень ревниво относился к своему положению и был неоправданно
подозрителен к любому ниже стоящему, если тот сближался с  Гитлером.  Я  уже
сказал, что Бормана не радовали мои  посещения  и  он  предпринял  несколько
слабых попыток помешать  мне,  но  Гитлер  быстро  поставил  его  на  место.
Разумеется, это еще больше разозлило Бормана, но его власть распространялась
только на партийный аппарат, а я управлял гестапо, так что он не мог тронуть
мою семью или моих друзей. Как видите, в конце концов Борман  проиграл  этот
бой со мной, поскольку я тоже ничего не забываю.
   С. У меня есть к вам несколько вопросов относительно Бормана, но мы можем
вернуться к этому  позднее.  Приходилось  ли  вам  общаться  с  Гитлером  до
событий, произошедших 20 июля?
   М. Я несколько раз встречался с  Гитлером.  В  самом  начале...  когда  я
только принял руководство гестапо, я видел его не очень  часто.  По  большей
части на разных приемах.
   С. Какие у вас были отношения с Гитлером?
   М. Вы, должно быть, помните, что до того, как он  пришел  к  власти,  мой
отдел в баварской полиции  занимался  партией  и  ее  приверженцы  частенько
попадали к нам. Следовательно, лично ко мне Гитлер не питал особой симпатии,
да и многие члены партии из Баварии не слишком радовались моему назначению.
   С. Как же вы попали в СС, если у  вас  были  такие  сложные  отношения  с
партией?
   М. После прихода к власти в 1933 году Гейдрих взял меня и еще  нескольких
моих сослуживцев из политического отдела в национальную полицию. Гейдрих был
очень умным и практичным человеком, отличавшимся большой прозорливостью.  Не
забывайте,  пожалуйста,  что  моя  служба  боролась  и  с  коммунистами,  мы
относились к ним даже более сурово, чем к национал-социалистам.
   С. У Гитлера не было других причин не любить вас  или  не  доверять  вам?
Или, скажем, не допускать вас в свой круг?
   М. Мой тесть был  его  политическим  противником,  а  сам  я  всегда  был
убежденным католиком. Я не вступал в партию, пока меня не заставили  сделать
это. Гитлер же, когда только начинал свою карьеру,  еще  в  Вене,  не  любил
полицию. Он говорил, что она вечно придирается к нему. Гитлер был  из  очень
бедной семьи, а этот класс всегда побаивается полиции.
   С. Но в дальнейшем ваши отношения улучшились, не так ли?
   М. Думаю, да. С Гитлером никогда нельзя было сказать наверняка, что он  в
действительности думает по тому или иному поводу. Позже он  стал  относиться
ко мне более дружески, и в конце, в Берлине,  он  был  очень  откровенен  со
мной. В частной жизни он был именно таким, и для любого, кто  видел  его  на
публике, было большим сюрпризом обнаружить, что он очень человечен и  что  с
ним легко общаться. На самом деле временами Гитлер мог быть очень забавен  и
интересен. Он здорово умел иронически показывать разных людей и делал это  с
большой  проницательностью  и  очень  безжалостно.  Однажды  он   совершенно
замечательно изобразил при мне Гиммлера, его  голос  и  жесты.  Гитлер  умел
разглядеть подлинный характер человека, и видел людей практически  насквозь,
едва начав общаться с ними. При этом он был очень скрытным и  как  бы  играл
некую роль, постоянно находясь на сцене" на глазах публики. Но  в  домашней,
так сказать, обстановке эта  был  спокойный,  нормальный  и  очень  приятный
человек. Гитлер был очень вспыльчив, но главным образом только тогда,  когда
ему лгали в лицо, но его гнев быстро  проходил.  Думаю,  самым  большим  его
недостатком была его эмоциональность. Он мог быть чрезвычайно  рассудителен,
хотя малейшее замечание легко выводило его из себя, и он сильно раздражался.
Но, как я говорил, в спокойной обстановке, он был интеллигентным и  разумным
человеком. По крайней мере, позже я узнал его  именно  таким,  но  тогда  он
нуждался  в  моих  услугах,  так  что  я  не  знаю  точно,  что   Гитлер   в
действительности обо мне думал. А на ваш вопрос скажу, что да, к концу войны
у нас сложились довольно хорошие отношения и на деловом, и на личном уровне.
   С.  Вы  говорили  о  комиссии   по   делу   20   июля,   в   которой   вы
председательствовали. Не могли бы вы рассказать мне об этом заговоре в самых
общих чертах? Я думаю, вы должны знать больше, чем кто бы то ни было, о том,
что же на самом деле произошло. Например, некоторые из  тех  людей  остались
живы и явились к нам, предлагая  свои  услуги.  Они  могут  стать  заметными
политическими фигурами в правительстве в нашей зоне, и мы хотели бы услышать
ваше мнение о  мотивах  покушения  и  характерах  тех  или  иных  участников
событий. Вы не могли бы изложить ваши общие замечания?
   М. У меня больше материалов по 20 июля, чем вы могли  бы  представить.  С
чего вы хотите, чтобы я начал?
   С. Просто общий обзор. Кто стоял за этим, в  смысле  за  этим  заговором.
Участники, мотивы и так далее.
   М. По мере того как война затягивалась, появлялось все  больше  и  больше
недовольных.  Началось  с  того,  что  многие  сторонники  левого  крыла   и
интеллигенция не одобряли непривлекательные действия  нового  правительства.
Ведь ранние СА(1) и  нацисты  были  в  основном  из  уличных  головорезов  и
хулиганов, и их действия вызывали раздражение у многих людей. В конце концов
Гитлер  выкинул  большинство  самых  оголтелых  и  попытался  сделать   свое
правительство более приемлемым для среднего класса. Я думаю, в общих  чертах
он преуспел в этом, хотя интеллигенция и в особенности военные  его  терпеть
не могли. Военные правили Германией даже после войны, и у них было...  да  и
сейчас тоже... очень развито сознание своей  касты.  Они  сбросили  кайзера,
когда им это понадобилось, они устраивали при  каждой  возможности  путчи  и
хотели установить в республике своего рода формальное правительство, которое
было бы целиком  и  полностью  подчинено  им.  Беда  была  в  том,  что  это
формальное правительство было очень слабым и бездеятельным,  и  хотя  армия,
безусловно, руководила им, оно не пользовалось доверием общества и  Германия
попросту плыла по течению. Армии нужен был сильный лидер,  который  смог  бы
укрепить страну, но в то же время был бы у нее в подчинении.  Они  допустили
ужасную ошибку, когда сделали ставку на Гитлера. Он не поддавался  абсолютно
никакому влиянию. Когда до них это дошло, они впали в  ярость  и  решили  от
него избавиться. И еще, разумеется, Гитлер был не из их класса. Они-то  были
главным образом землевладельцы, помещики из Восточной Пруссии, они все знали
друг друга, все занимали до войны положение в обществе и почти целиком  жили
прошлым. Гитлера и его крикливых соратников по NSDAP они находили  ужасными.
Так что они вредили ему, как  могли,  и  критиковали  его  на  своих  балах,
---------------------------------------(1)   Штурмовые   отряды   обедах   и
охотничьих вечерах. Они никогда не доверяли Гитлеру, даже после того, как он
сломал  хребет  радикальным  движениям  в  Германии  и  значительно  улучшил
экономическое положение рабочих. Для них это абсолютно  ничего  не  значило.
Даже несмотря на то что Гитлер сражался на передовой во время  войны  и  был
удостоен двух Железных крестов, они  не  испытывали  к  нему  ничего,  кроме
презрения. Так что пока они получали какие-то выгоды от его программ, таких,
например,  как  наращивание  военной  мощи,   они   ограничивались   простым
недовольством. Некоторые штабные старые бабы, типа Гальдера и Бека, пытались
препятствовать  его  программам,  но  всегда  закулисно.  Многие  из  них  в
Веймарский период работали в Советской России, и российский стиль начинал им
нравиться. Очень неблагоприятная ситуация. Когда в 1933 году Гитлер пришел к
власти, это вызвало сильное раздражение у поляков, потому что  Пилсудский(1)
понимал, что сильная Германия с одной стороны  Польши  и  сильная  Россия  с
другой сулят ему большие неприятности. Так  что  он  планировал  ударить  по
Германии, пока рейхсвер еще относительно слаб, и надеялся спихнуть  Гитлера.
Думаю, поляки и сами не знали, кого они ненавидят больше: нас или русских. И
вот в начале 1933 года, думаю, где-то в марте, поляки начали стягивать  свои
войска к  границам  Восточной  Пруссии.  По  существу,  мы  тогда  не  имели
возможности им противостоять, поэтому Гитлеру  нужно  было  выиграть  время.
Поляки потребовали, чтобы Гитлер разорвал свои отношения с Россией,  расторг
договор с  ней  о  военной  ---------------------------------------(1)  Юзеф
Пилсудский  (1867-1935),  польский  маршал,  политический  деятель  и  глава
государства. В 1920 году воевал против Красной Армии и  нанес  ей  поражение
взаимопомощи(1) и подписал договор о военном сотрудничестве с  ними.  Гитлер
был вынужден сделать это, но я знаю, что он так никогда и не забыл  об  этом
эпизоде и впоследствии  поляки  дорого  за  него  заплатили  Высшее  военное
командование тоже злилось на Гитлера за то, что  он  разорвал  их  дружеские
отношения с Россией. Они не могли или не  хотели  понять,  что  безопасность
государства, их собственного государства,  важнее,  чем  учебные  маневры  в
России. И теперь эти господа получили новый повод для ненависти  к  Гитлеру.
Может, эти люди  и  были  блестящими  кадровыми  офицерами,  но  они  всегда
оперировали только военными категориями, строго военными, и не принимали  во
внимание ничего другого. Многие из этих офицеров присоединились к  заговору,
когда война начала оборачиваться против них. Они были вполне довольны  своим
бездействием, пока Гитлер раздавал им маршальские жезлы и высокие ордена, но
в конце концов им это приелось. И еще, как я уже говорил, многие из старших,
высшего ранга офицеров саботировали планы Гитлера. Должен сказать, что  хоть
я и не специалист в военном деле, но я видел,  что  часто  Гитлер  выказывал
большую  осведомленность,  чем  они.  Он  издавал  какой-нибудь  приказ,   а
поскольку у некоторых генералов личность Гитлера вызывала отвращение,  такой
генерал старался весьма осторожно такой приказ не выполнить. Если  случалось
что-нибудь плохое, он и его друзья во всем  обвиняли  Гитлера  И  они  очень
часто лгали ему в глаза. Ни к чему хорошему это никогда не приводило.  Дошло
до того,  что  Гитлер  распорядился  стенографировать  все  свои  совещания.
---------------------------------------(1) Видимо, речь идет  о  соглашениях
РККА и рейхсвера, заключенных в 1926-1927 годах - Примеч. ред.
   Он просто не мог верить собственным военным. Я слышал однажды,  как  один
очень  высокий  армейский  чин  сказал:  "Это  война  Гитлера.  Если  он  ее
проиграет, это его вина". Представляете, услышать такое во время  крупнейшей
войны со смертельными врагами, которые  стремятся  уничтожить  вашу  страну!
Многие из этих офицеров были  замешаны  в  заговоре  и  хотели  объединиться
вместе с русскими против Запада. Допрашивая некоторых из них, я был  поражен
тем, что они не имели ни малейшего  представления  о  сталинских  преступных
методах и даже не предполагали, что, едва они избавятся от  Гитлера,  Сталин
уничтожит и их тоже.
   С. Какого ранга были эти пророссийские заговорщики?
   М. Очень высокого.
   С. Вы можете назвать конкретные имена?
   М. Конечно, могу Сам Штауффенберг был настроен очень пророссийски, и  еще
был генерал кавалерии фон  Кестринг(1).  Просто,  чтобы  кого-то  назвать...
Шуленбург был послом в Москве, а Кестринг - военным атташе и, по сути  дела,
родился в Москве. Затем был еще  Гизевиус,  один  из  ваших  добрых  друзей,
который, как мы узнали, был советским  агентом,  и  имелись  также  активные
группы в Министерстве иностранных дел и даже в СС,  поддерживающие  "русское
решение".
   С. В СС?
   М.  Да,  в  Германской  секции,  отделе,  где   занимались   иностранными
добровольцами   германского    про---------------------------------------(1)
Генерал от кавалерии Эрнст Август Кестринг  родился  20  июня  1876  года  в
Москве, умер в 1953 году Занимал пост немецкого военного атташе в  Москве  С
1941  по  1945  год  состоял  в  так  называемой  Армии  восточных  народов,
добровольном, очень многочисленном формировании, состоявшем из  антисоветски
настроенных российских военнопленных нахождения, вступавшими  в  войска  СС.
Лично я был уверен, что генерал Бергер связан с  коммунистами,  но  доказать
это я не сумел, а Гиммлер не хотел и слышать ничего плохого о Бергере и  так
разозлился, что мне  пришлось  временно  прекратить  наблюдение  за  ним.  Я
никогда не доверял людям из германской секции. Слишком  уж  много  там  было
контактов через этих полукровок с коммунистами и славянскими группами.
   С. Вы сообщили о своих подозрениях Гитлеру?
   М. Разумеется, в подходящий момент.
   С. Давайте вернемся к тому, о чем вы говорили. Штауффенберг был тем самым
человеком, который подложил бомбу, верно?
   М. Да. Он  был  действительным  главарем  заговорщиков  и  имел  связи  с
Советами.
   С. Каким образом он оказался связан с русскими?
   М. Через Верховное военное командование он был задействован в организации
военных  подразделений  восточных  народов  и  вступил  тогда  в  контакт  с
генералом Кестрингом. Этот человек, вне всякого сомнения, был тесно связан с
Советами, но в то время об этом еще не было известно. Армия всегда  защищала
своих, и только потом, в результате шока от взрыва бомбы и моих  собственных
интенсивных и тщательных изысканий, связь военных с Советами  наконец  стала
явной. Должен сказать, Гитлер признался мне, что его это совсем не  удивило.
Не следовало забывать о связях Зейдлица...
   С.        Зейдлиц?        Комитет        "Свободная         Германия"(1)?
---------------------------------------(1) Генерал  артиллерии  Вальтер  фон
Зейдлиц-Курцбах. Был взят в плен в Сталинграде и  в  дальнейшем  работал  на
советскую разведку. Руководил Комитетом свободной Германии и был  связан  со
сторонниками Советского Союза среди германских военных. В 1955 году вернулся
в Германию, но не был принят большинством своих бывших сослуживцев.
   M.  Тот  самый.  Как  вам  известно,  между  этой  организацией,  которая
несомненно  шпионила  в   пользу   русской   разведки,   и   антигитлеровски
настроенными кругами в военной  верхушке  была  прямая  связь.  Этих  господ
больше интересовало происхождение человека, а не его политические убеждения.
Они помнили только о генерале "Старого Фрица", а не о нынешнем изменнике(1).
Видите, с чем нам приходилось иметь дело. Но не поймите меня превратно. Было
очень  много  достойных  и  лояльных  офицеров,  на  самом  деле   их   было
большинство, но многие из высших генералов, главным  образом  аристократы  и
юнкеры,  которые  тоже  были  заражены   пророссийскими   настроениями   или
саботировали Гитлера по п