ем сути; мы порываем связь, которая была для нас путем к страданию. Такое отступление сознания может быть очень облегчено, если мы в наши спокойные часы попробуем понять и определить истинную причину этих обескураживающих перемен настроений. Тогда, по крайней мере, мы хоть отчасти освободимся от бессилия и растерянности, которые, как мы видим, происходят от незнания.
      Эти смены счастья и уныния являются прежде всего выражением того закона периодического возвращения или закона ритма, которые управляют вселенной. День и ночь   сменяются в физической жизни человека так же, как счастье и уныние в его эмоциональной жизни.
      Приливы и отливы человеческих чувств  подобны приливам и отливам - в океане; они повторяются в сердце человека так же, как и в его делах, так же, как и в море. Радость следует за горем и горе за радостью так же неизбежно, как смерть следует за рождением и рождение за смертью. Эта истина не есть просто теория закона, но является фактом, о точности которого свидетельствуют все те, кто уже приобрел опыт духовной жизни. В знаменитой книге "0 подражании Христу" говорится о подобной смене мира и печали: "Это ни ново, ни странно для искусившихся в путях Божьих; с великими святыми и древними пророками часто случались такие перемены... Если Бог поступал так с великими святыми, то и мы, слабые и бедные люди, не должны терять надежды, когда по временам чувствуем в себе то ревность, то охлаждение...
      ...Я не встречал человека столь благочестивого и совершенного, который бы не испытал когда-нибудь лишение благодати и не чувствовал ослабления ревности..." (Книга II, IX, 4,5,7).
      Если признать в этой перемене настроений результат всеобщего закона, частное выражение всемирного принципа, то мы будем в состоянии прибегать к этому знанию, как к предупреждению и поддержке. Бывает, что мы переживаем период высокого духовного озарения, когда все кажется легко выполнимым, когда огонь благоговения озаряет жизнь и когда истинный мир и свет пребывают в нас. Подобное состояние часто таит в себе немалую опасность; само его блаженство как бы усыпляет нас в безмятежном покое, и этим допускается свободное  развитие  всех  оставшихся зачатков низшей природы.
      В подобные минуты очень полезно вспоминать о прошлых периодах тоски, чтобы блаженство не превратилось в гордость, и наслаждение не заставило бы слишком привязаться к нему ради него самого; уравновешивая таким образом настоящую радость воспоминанием о прошедшем горе и спокойным предвидением горя грядущего, мы достигаем равновесия и находим среди него точку покоя; тогда мы можем получить все преимущества, связанные с использованием обстоятельств, благоприятных  для нашего прогресса, без риска регресса, возможного при преждевременном ликовании. Когда наступает ночь и вся жизнь замирает, когда мы оказываемся холодными и равнодушными, не обращающими внимания на предметы, которые нас прежде притягивали, тогда, зная закон, мы можем сказать спокойно: "Это так же пройдет в свою очередь; свет и жизнь должны возвратиться, и прежняя любовь засияет снова во всем своем блеске". Мы отказываемся быть несправедливо повергнутыми в темноту так же, как отказываемся быть незаслуженно вознесенными; мы уравновешиваем одно переживание другим, удаляя жало настоящего   страдания воспоминанием  прошлых  радостей  и предвкушением грядущих. В радости мы учимся вспоминать горе, в горе же вспоминать радость до тех пор, пока ни то, ни другое не смогут взволновать непоколебимую твердость нашей души.
      Таким образом мы начинаем подниматься  над низшими  степенями сознания, при которых нас кидает из одной крайности в другую, и достигаем равновесия, называемого йогой (yoga), которое делает нам доступной науку души. Тогда существование закона становится для нас убеждением, а не теорией, и постепенно мы начинаем узнавать нечто о мире божественной Сути.
      Для нас очень важно понять, что наше отношение к периодам внутреннего мрака и оцепенения является наиболее верным испытанием степени нашего духовного развития. "Кто из людей мира сего не принял бы охотнее радостей и утешений духовных, если бы мог иметь их всегда? Потому что духовные утешения превосходят все удовольствия мира и все плотские наслаждения.... Но такими божественными утешениями никто не может пользоваться по своему произволению, потому что искушение не надолго оставляет нас... Не наемники ли все, которые ищут только утешения? Где найти человека, который бы   хотел служить Богу безвозмездно? Трудно встретить человека столь духовного, чтобы он отказался от всего." (Книга II, X, 1, XI, 3,4).
      Эти тончайшие зародыши эгоизма остаются долго в жизни ученика, хотя и принимают в своем развитии подобие  добродетелей   и   скрывают  змею   желания   под   прекрасным   цветком   благотворительности   или  богопочитания.
      Действительно, редки те, которые служат даром, которые уничтожили желание с корнем, а не обрезали просто-напросто ветви, поднимающиеся над почвой. Многие из вкусивших утонченные радости духовных переживаний находят в них вознаграждения за покинутые грубые удовольствия, и когда горькое испытание в виде духовного мрака встает на их пути и они входят в этот мрак без друзей, и по видимому в одиночестве, тогда в этом горьком и унизительном уроке разочарования они познают, что все время служили своему идеалу ради вознаграждения, а не ради любви. Тем лучше для нас, если мы можем быть такими же счастливыми во мраке, как и в свете, благодаря непоколебимой вере в Пламя, для нас еще невидимое, но вечно пылающее внутри нас в тот свет, отделиться от которого мы никогда не можем, так как в действительности это и есть наше истинное "я". Надо все потерять во Времени, чтобы приобрести сокровища Вечности; только тогда, когда стремление жить покидает нас, перед нами является Видение истинной жизни. 
      Другое препятствие, затрудняющее и приводящее в отчаяние ищущего, заключается в непрошеном появлении мыслей и желаний, несовместимых с его жизнью и стремлениями. Когда бы ему ни хотелось созерцать то, что свято, его охватывают нечистые мысли; когда бы ему хотелось видеть сияющий лик Богочеловека, на него косится маска сатира. Откуда является эта окружающая его толпа ужасных образов? Откуда эти демонские нашептывания в его ушах? Эти вещи наполняют его ужасом и отвращением и в то же время кажутся  вполне ему принадлежащими. Возможно ли в самом деле, чтобы он был отцом этой презренной стаи? Еще раз знание действительной  причины может устранить ядовитые последствия и освободить нас от бессилия, которым мы обязаны нашему незнанию. Теософия учит, что жизнь воплощается в формах и что жизненная энергия из ментальной материи образует формы мысли.
      Вибрации, воздействующие на "тело мысли", определяют собой материалы, которые входят в его состав, а материалы эти постоянно изменяются соответственно с изменениями вибраций. Если сознание перестало работать определенным образом, то  материалы, соответствующие этой прежней работе, прекращают мало-помалу свою деятельность и становятся в конце концов изношенной материей, от которой "тело мысли" освобождается. Однако, известное число ступеней заключается между полной деятельностью материи, которая непрестанно отвечает на побуждения ума, и ее окончательным оцепенением, когда она уже готова к удалению из "тела мысли". До тех пор, пока не будет достигнута последняя ступень, материя эта способна вернуться к деятельности под влиянием внутренних или внешних побуждений разума, и долго спустя после того, как человек, пройдя соответственную  степень,  уже  перестал снабжать ее энергией, она может прийти в деятельное колебание, может быть вызвана в виде живой мысли чисто внешним влиянием, например: человек достиг того, что очистил свои мысли от всякой чувственности; ум его не порождает более нечистых представлений и не находит удовольствия в созерцании  нечистых образов. Грубая материя, которая "в теле мыслей" и в теле астральном вибрирует при подобных побуждениях, больше им не оживляется, и созданные им прежде формы-мысли находятся на пути к умиранию, если они уже не умерли. Но вот человек встречается с кем-нибудь, в ком все это еще в полной деятельности, тогда   вибрации, посылаемые этим вторым лицом, оживляют его собственные формы-мысли, снабжают их временной и искусственной жизнью и заставляют их снова выплывать так,  как будто они его настоящие мысли, дети его собственного духа, и он не знает, что это лишь трупы его прошлого, оживленные дурным волшебством нечистого прикосновения. Самый контраст, который они представляют с его очищенным  духом, увеличивает мучительность их присутствия так же, как если бы привязать труп к живому человеку. Но когда он узнает их истинную природу, они потеряют силу мучить его. Тогда он может спокойно смотреть на них, как на остатки своего прошлого, и таким образом они перестанут отравлять его настоящее. Он знает, что жизнь в них чужая, что она исходит не от него, и он может "ждать терпеливо и доверчиво" того часа, когда они перестанут его тревожить.
      Иногда, в тех случаях, когда кто-нибудь очень быстро продвигается вперед по пути духовного прогресса, это временное оживление вызывается нарочно теми, кто старается замедлить эволюцию, - теми, кто вооружается против Благого Закона. Эти существа могут послать форму-мысль с тем расчетом, чтобы она возбудила к призрачной деятельности умирающие тени, с определенной целью помешать вступающему на путь даже тогда, когда он стоит уже вне искушений с этой стороны. Опять затруднение исчезает, когда известно, что эти мысли получают свою энергию извне, а не изнутри, когда человек может сказать спокойно всей этой группе мучительных элементов: "Вы не мои, вы не составляете части меня; ваша жизнь не от моей мысли. Еще немного и вы умрете без всякой возможности воскресения, а пока вы лишь призраки, тени, которые когда-то были моими врагами".
      Другим обильным источником огорчений служит великий маг, великий властелин иллюзий - время. Оно внушает  нам  чувство  поспешности  и  беспокойства,  скрывая  единство  нашей  жизни  завесами  рождений  и смертей.
      Ищущий пути восклицает нетерпеливо: "Чего же я могу достигнуть, какой прогресс осуществить в моей настоящей жизни? Ответ тот, что "настоящей жизни" не существует; есть только одна жизнь - прошедшая и будущая с постоянно меняющимся моментом, который служит точкой их соприкосновения; с одной стороны мы видим прошлое, с другой - будущее; само же настоящее так же невидимо, как та частица земли, на которой мы стоим. Существует только одна жизнь без начала и конца, без возраста, без времени, а те произвольные деления, которые мы ей придаем, глядя на повторяющиеся факты рождений и смертей, нас лишь обманывают и приносят нам лишь разочарование.
      Вот некоторые из ловушек, которые расставляет низшая природа высшему "Я", так как ей очень бы хотелось насильно задержать полет крылатого Бессмертного, который стремится удалиться от ее тенистых путей. Эта райская птица так прекрасна, когда ее перья начинают расти, что все силы природы обожают ее и расставляют ловушки, чтобы ее захватить; из всех ловушек иллюзия времени самая утонченная.
      Особенно сильно чувствуется этот упадок духа перед властью времени в тех случаях, когда проблеск истины является уже на закате нашей физической жизни. "Я слишком стар, чтобы начинать; если бы я только знал все это в молодости!" Таково излюбленное восклицание. Между тем ведь дорога одна так же, как едина жизнь, и подвигаться в жизни можно только этой одной дорогой. Какое же тогда значение имеет то, сделали ли мы один из переходов по этой дороге именно в одну определенную часть нашей жизни? Если лицам А и Б суждено через два года в первую раз увидеть истинную суть вещей, то не все ли равно, что А тогда будет 70 лет, в то время как Б будет 20? А снова вернется и снова возьмется за свою работу, тогда как Б начнет уже стариться, и каждый из них еще много раз пройдет через земное телесное детство, молодость и старость, пока будет подвигаться по  высшим ступеням жизненного пути. Старик, начинающий, как мы выражаемся, "поздно в жизни" постигать истины Древней Мудрости, вместо того, чтобы жаловаться на свой возраст и повторять: "как мало могу я сделать в короткое время, которое мне остается!", должен бы сказать: "Какое твердое основание могу я положить для моего будущего воплощения благодаря этому знакомству с истиной". Мы только тогда рабы времени, когда сами склоняемся перед его тиранией и позволяем ему закрывать нам глаза повязками рождения и смерти. Мы всегда остаемся сами собой и можем смело идти вперед сквозь все отблески и тени, отбрасываемые его волшебным фонарем на жизнь, которую он все же не может состарить. Для чего боги изображаются вечно юными, если не для напоминания нам, что Время не имеет власти над истинной жизнью? Мы заимствуем часть силы и спокойствия Вечности, когда стремимся жить в ней, избегая сетей великого волшебника.
      Еще не одно препятствие явится на пути, ведущем вверх, когда ищущий начнет свой подъем, но твердая воля и преданное Богу сердце, просветленные мудростью, в конце концов победят все и приведут к высшей цели. В доверии к закону заключается одна из тайн внутреннего мира; надо доверяться ему во всякое время и особенно тогда, когда наступает мрак. Жаждущая душа не может не подняться; любящее сердце не может быть покинуто. Препятствия существуют лишь для того, чтобы мы их побеждали и таким образом увеличивали свою силу: только те могут спасать мир, кто страдал и любил.

    ПРИЛОЖЕНИЕ 7

    АННИ  БЕЗАНТ
     "Совершенный человек"

      Звено в цепи эволюции

      В эволюции человека имеется стадия, которая непосредственно предшествует цели человеческих усилий, и когда эта стадия пройдена, к человеку, как к таковому, уже нечего добавить. Он стал совершенным; его человеческая карьера окончена. Великие религии присваивают совершенному человеку различные имена, но каково бы не было это имя, за ним лежит та же самая идея - он и Митра, Кришна, Осирис, Будда, Христос - но это просто символизирует человека, сделавшегося совершенным. Он не принадлежит к какой-то одной религии, нации, человеческому сообществу, он не органичен рамками одной веры - повсюду это  наиболее благородный, совершенный идеал.
      Всякая религия провозглашает его, все вероисповедания имеют в нём своё оправдание, он тот идеал, к которому стремится каждая вера, и каждая религия выполняет свою миссию с той эффективностью, с каковой ясностью она этот идеал освещает, и точностью, с какой она указывает путь его достижения. Имя Христа, используемое для совершенного человека в христианстве, это более, чем имя человека - это наименование его состояния. "Христос в вас - надежда славы" - вот идея христианских учителей. Человек по мере долгого течения эволюции достигает состояния Христа, чтобы завершить свой путь, длившийся долгие столетия; он тот, чьё имя в западных странах связано с одним из "сыновей бога", который достиг окончательной цели человеческого существования. Слово, обычно употребляемое для обозначения этого состояния - "помазанник". Каждый может достичь этого состояния: "Посмотри внутрь себя, ты Будда",  "Пока Христос не сформируется в вас".1
      Как всякий желающий стать музыкантом должен  слушать  шедевры и погружаться в мелодии мастеров музыки, также должны и мы, дети человечества,  поднять свои глаза и свои сердца в постоянно возобновляющемся  созерцании к вершинам, на которых пребывают совершенные люди нашей расы. Чем мы являемся, они были; чем они являются, мы будем. Все сыны человеческие могут сделать то, что совершил Сын Человеческий, и мы видим в  них залог  своего собственного триумфа - развитие божественности в нас есть только вопрос эволюции.
      
Команды: внешние и внутренние
      
      Я иногда подразделяла внутреннюю эволюцию на субморальную, моральную и суперморальную - субморальную, где различие между правильным и неправильным не замечаемо и человек следует своим желаниям без сомнений, не задаваясь вопросом; моральную, где правильное и неправильное различается, становясь более определённым и содержательным, и происходит борьба за соблюдение закона; и суперморальная, где внешний закон превосходится, поскольку божественная природа управляет своими телами. На моральной стадии закон познаётся как барьер, ограничение во благо: "Делай это", "Избегай того"; человек борется за повиновение, идёт постоянная борьба между высшей и низшей природами. В суперморальном состоянии божественная жизнь в человеке находит своё естественное выражение без внешнего руководства; он любит не потому, что он должен любить, но потому что он сам есть любовь. Цитируя благородные слова христианского посвящённого, он действует "не по закону плотских побуждений, но силой вечной жизни". Мораль превзойдена, когда все силы человека направляются к богу как намагниченная иголка поворачивается на север, когда божественность в человеке ищет наилучшее для всех.2
      Борьбы больше нет, поскольку достигнута победа; Христос достиг своего совершенства только когда он стал победителем, мастером жизни и смерти.
      
Первое посвящение
      
      В эту стадию жизни Христа или жизни Будды вступают посредством первого посвящения, в котором посвящаемый - "малое дитя", иногда "маленький ребёнок, трёх лет". Человек должен "возвратить детство - состояние,  которое он потерял",  "стать маленьким ребёнком", чтобы "войти в царство". Пройдя через эти врата, он рождается к жизни Христа, и проходя "крестный путь", он проходит через следующие друг за другом врата на этом пути, и в конце его он определённо освобождается от жизни уз и ограничений, умирает ко времени чтобы жить в вечности, и начинает осознавать себя как жизнь, а не как форму.
      Нет сомнения, что в раннем христианстве эта стадия эволюции определённо признавалась присущей каждому  индивидуальному христианину. Беспокойство св. Павла о том, что Христос мог быть рождён в его обращённых, может служить достаточным свидетельством этому факту, оставляя другие высказывания которые тоже могут быть процитированы; даже этот отдельно взятый стих достаточен, чтобы показать, что в христианском идеале "стадия Христа" понималась как внутреннее состояние,  финальный период эволюции каждого верующего.3  И хорошо, что христиане могут распознать это, а не относить жизнь ученика, оканчивающуюся совершенным человеком, к  экзотике, пересаженной в западную почву, но родной только для восточных стран. Этот идеал есть часть истинного и духовного христианства, и рождение Христа в душе каждого христианина есть цель христианского учения. Главная  цель религии - это вызвать это рождение, и если бы это мистическое учение выпало из христианства, эта вера не смогла бы поднять к божественности тех, кто её практикует.
      Первое из великих посвящений - это рождение Христа, или Будды, в человеческом сознании, превосхождение сознания "Я", выпадение из ограничений. Как хорошо известно всем ученикам, есть 4 степени, включаемых стадией Христа, между весьма хорошим человеком и мастером-триумфатором. В каждую из этих степеней вступают посредством посвящения, и в течение этих периодов эволюции сознание должно расширяться и расти с целью  достигнуть пределов ограничений, налагаемых человеческим телом. В первой из них ощущаемое изменение - это пробуждение сознания в духовном мире, в мире, где сознание идентифицирует себя с жизнью и прекращает отождествлять себя с формами, в которые жизнь в данный момент заключена. Характерная особенность этого пробуждения - это чувство внезапного расширения, распространения за пределы привычных рамок жизни, узнавание Себя, как божественна и могуча жизнь, а не форма, радость, а не печаль, чувство восхитительного мира, прохождение через то, о чём мир может только мечтать. С выходом за рамки ограничений приходит усиленная интенсивность  жизни, и когда жизнь течёт со всех сторон, радуясь уничтожению барьеров,  чувство реальности так живо, что всякая жизнь в форме кажется смертью, а земной свет - темнотой.  Это расширение столь изумительное по своей природе,  что  сознание  чувствует,