акций - мы продолжаем убивать реальных людей.

Эти слова - опасные слова. Отбросьте эти слова; любите людей. Если вы должны
пожертвовать родиной, жертвуйте ею - это ничто. Если вы должны пожертвовать
религией, жертвуйте ею - это ничто. Если вы должны принести в жертву
человечество, убивайте его без малейшего раздумья - потому что человечества
нет и вы никого не убьете. Но любите реальное: избегайте абстракций. Именно
абстрактное является величайшим бедствием.

Я утверждаю реальное вместо абстрактного. И это путь всех будд, но его никогда
не использовали. Политики пробовали, но все политические эксперименты
провалились; путь будд никогда не был пройден. Мы слушали их, мы поклонялись
им, но мы никогда не шли их путем. Мы никогда не давали им шанса.

Пришло время, и если мы не пойдем путем будд, у нас не будет будущего. Человек
обречен - поскольку человек изобрел, мало-помалу, такое множество форм
насилия, человек создал такое опасное оружие; следующая война будет не
третьей, она будет последней. Следующая война будет всеобщей. Она уничтожит
всю жизнь - не только человеческую жизнь, но всю жизнь, жизнь как таковую.

Пока этого не произошло, пожалуйста, дайте один шанс Кришне, Христу, Будде,
Лао-Цзы, Заратустре, - тем, кто вновь и вновь повторял, что нужно изменить
индивидуальность. А когда индивидуальность трансформирована, общество меняется
автоматически; это следствие.

Так что мы не предполагаем здесь никакой социальной революции. Я совершенно не
забочусь об обществе: вся моя забота - подлинная индивидуальность.

Вы спрашиваете меня, Питер Дженкинс: Что это - бегство от жизни и культ
самопочитания?

В определенном смысле это бегство от жизни, потому что мы бежим от всех
иллюзий. В определенном смысле это не бегство от жизни, потому что мы бежим в
реальность. Уход от

иллюзий и уход в реальность: следовательно, это не бегство от жизни.

И это не самопочитание в том смысле, что мы против других, что мы не учим
никакому альтруизму, что мы не заботимся о морали, что нам совершенно нет дела
до других. Нет. Мы знаем, как заботиться о других. Но главное, основное
условие, чтобы заботиться о других - это заботиться о себе.

Мать-христианка учила своего ребенка:
 - Служи другим: служение - это религия. Бог создал тебя для того, чтобы
служить другим.
 Маленький мальчик спросил у матери:
 - Я могу понять, что Бог создал меня, чтобы служить другим, но вот вопрос:
зачем Бог создал других? Чтобы служить мне?

Это кажется очень ненаучным: "Я здесь для того, чтобы служить другим, а другие
- для того, чтобы служить мне". Почему я не могу служить себе, а вы - себе?
Ведь я мог бы позаботиться о себе лучше, чем кто-либо другой может заботиться
обо мне, а вы могли бы лучше позаботиться о себе, чем я когда-либо могу
позаботиться о вас.

Я учу служению себе. А затем, как следствие, появляется совершенно другое
видение. Человек, который служит себе, радуется себе, любит себя, уважает
себя, не может не уважать других. Потому что постепенно он станет осознавать,
что в других существует та же самая жизнь - та же самая. Чем больше вы любите
себя, тем больше вы начинаете осознавать, что вы не отдельны.

Только в любви чувствуется союз. Чем больше вы себя любите, чем больше вы
расплавляетесь, исчезаете в своем собственном существе, чем более оргастичным
становится ваш внутренний мир, тем яснее вы видите, что все разделения ложны,
все разграничения произвольны, что вы не отдельны, что вселенная едина.

Вот почему мы называем ее "универсум" - "уни" означает "одно". Мы не называем
ее "мультиверсум". Она едина, это единое целое. Мы - части друг друга; ни один
человек не остров. Мы принадлежим невидимому, но бесконечному континенту.
Безграничность - наше существование.

Но эти переживания приходят только к людям, которые самореализовались, которые
относятся к себе с такой огромной любовью, что они могут закрыть глаза,
остаться в одиночестве и быть чрезвычайно счастливыми. В этом вся суть
медитации.

Медитация означает экстатичность вашего одиночества. Но когда вы становитесь
экстатичны в своем одиночестве, вскоре экстаза так много, что вы не можете
вместить его. Он начинает изливаться из вас. А когда он начинает изливаться из
вас, он становится любовью. Медитация позволяет случиться любви. И люди, не
знающие медитации, никогда не узнают любви. Они могут притворяться, что любят,
но они не могут любить. Они будут лишь притворяться - потому что им нечего
дать, они не переливаются через край.

Любовь - это отдача. Но прежде чем отдать, вы должны иметь это! Медитация
должна быть первой. Медитация - центр, любовь - это окружность. Медитация -
это пламя, любовь - его излучение. Медитация - цветок, любовь - его аромат.

Я учу медитации, потому что это единственный способ позволить любви случиться
с вами. И когда вы начинаете переливаться через край, вы начинаете общаться с
другими, заботиться о других - служение приходит в вашу жизнь как тень
медитации. Оно не навязано вам, оно не должно быть долгом.

"Долг" - непристойное, грязное слово. Когда вы делаете что-то из чувства
долга, это навязано, искусственно, фальшиво. Это ложь, это делает вас
лицемерами.

Когда вы переполнены и не можете вместить себя, в вашем существе рождается
совершенно другое качество. Вам приходится любить, вы должны поделиться. И
красота отдачи в том, что чем больше вы даете, тем больше вы получаете. Чем
больше вы опустошаетесь в любви, тем полнее вы становитесь.

Вы спрашиваете меня: Предполагаете ли вы путем изменения человеческой природы
изменить общество и мир?

Я не стремлюсь к этому. Вот как это происходит - это единственный способ,
которым это может произойти. Но это не наша цель.

Когда вы зажигаете свет, темнота исчезает сама по себе. Вам не нужно искать
темноту при свете - разыскивать, где она и заставлять ее покинуть комнату -
вам не нужно делать ничего подобного. Если есть свет, темноты нет.

Если человек преображен, он становится светом - сначала самому себе, а потом и
другим. Это естественное следствие.

Мы живем в настоящем, мы живем в медитации, мы даем себе возможность
наполниться любовью, чтобы она начала изливаться. Но все это не утопично. Мы
не стремимся к утопии, мы не стремимся к тому, чтобы в мире настал золотой
век. Хотя золотой век может прийти лишь этим путем - другого способа нет. Все
другие способы оказались неудачными.

Либо медитация, либо самоубийство: для человека остались лишь эти возможности.
В наступающие двадцать пять лет, последнюю часть этого века, человек или
станет медитативным и благодаря медитации - любящим, или он должен совершить
всеобщее самоубийство.

Второй вопрос:

Я психоаналитик, но ежедневное слушание пациентов сводит меня с ума. Что мне
делать?

Это естественно. Психоаналитики совершают больше самоубийств, чем люди других
профессий. Среди них это случается почти в два раза чаще. И сходят с ума
психоаналитики чаще, чем люди других профессий - тоже вдвое. А причина в том,
что психоаналитик совершенно не практикует медитацию.

Он - так называемый нормальный человек, как и другие. И когда он начинает
заниматься психоанализом, ему приходится столкнуться не только с чужим
сумасшествием, чужой бессмыслицей, но и с той же бессмысленностью в самом
себе. Присутствие другого человека провоцирует это. И психоаналитик вынужден
выслушивать ту чепуху, которую он несет. Вся эта бессмыслица проникает в него,
провоцирует его собственную бессмыслицу, порождает в нем большой страх,
начинает сводить его с ума.

Есть древняя история:

Великий египетский король сошел с ума. Пробовали всевозможные способы лечения,
но все было напрасно. Из дальних стран приходили психиатры, но король катился
вниз все больше и больше. Тогда кто-то посоветовал: "Забудьте о психиатрах и
врачах - мы должны спросить совета у какого-нибудь мудреца". Итак, они
отправились на поиски, нашли в пещере одного старого мудреца и спросили у
него, что делать.

Мудрец сказал:

- Расскажите мне немного о короле - о его любимых занятиях, как он живет, что
ест... - И они рассказали. Мудрец сказал:

- Довольно. Этого достаточно.

Они рассказали ему, что король был большим любителем шахмат, поэтому мудрец
сказал:

- Найдите самого великого шахматиста в стране и заплатите ему столько, сколько
он попросит, но он должен играть в шахматы с безумным королем. И приходите
через год.

Великого шахматиста нашли. Ему не особенно хотелось играть с сумасшедшим -
шахматы сами по себе безумны, а к тому же играть с безумцем... Он запросил
очень много денег - он надеялся, что ему не дадут столько - но люди короля
немедленно согласились, так что выхода не было. Шахматисту пришлось играть с
сумасшедшим королем.

Через год эти люди снова пришли в пещеру. Мудрец спросил:

- Как дела?

Они ответили:

- Вы сотворили чудо! Теперь король совершенно нормален.

Мудрец сказал:

- Это хорошо. Что-нибудь еще?

- Да, кое-что случилось: теперь с ума сошел шахматист!

Это обязательно происходит - если у психоаналитика нет корней глубоко в
медитации. Вот где психоанализ упустил нечто очень важное, абсолютно
необходимое.

Психоанализ должен быть основан на глубокой медитации. Перед тем, как получить
диплом, каждому психоаналитику следовало бы проходить через длительную
медитацию, потому что медитация сделает вас способным слушать правильно.
Медитация поможет вам быть настолько тихим и спокойным, свежим и собранным,
что вы сможете выслушать сумасшедшего и помочь ему, и все же он не сможет
обеспокоить вас. Иначе это не может не произойти. И единственный способ, опыт,
психоаналитики знают это...

Я слышал:

Молодой человек, молодой психоаналитик, спросил старого коллегу:

- У вас всегда такой счастливый, веселый вид. Целый день работы, и такой
тяжелой работы... Я начинаю уставать на втором пациенте, а к вечеру я
смертельно устаю. А вы, кажется, не устаете никогда. Постоянно слушать чужие
кошмары - это кошмар.

Пожилой человек рассмеялся и сказал:

- А кто их слушает?

Кажется, это единственная защита, если вы не знаете, как медитировать. Тогда
психоаналитик только притворяется, что слушает.

Фрейд был в этом очень дипломатичен. Он изобрел целую систему: пациент обычно
лежал на кушетке, а Фрейд садился позади, чтобы пациент не мог его видеть -
слушает он его или нет, спит, мечтает или делает что-то еще. Пациент лежал и
нес чепуху, называемую "свободные ассоциации".

В действительности, Фрейд очень боялся смотреть людям в глаза; это была его
фобия. Он сам был очень бальным человеком. Сам он не знал ничего подобного
медитации или молитве; ему ничего не было известно о глубокой общности с
существованием. Он постоянно боялся - он боялся сближаться с пациентом. Он не
позволял никакой близости между терапевтом и больным, никакой интимности. Все
должно оставаться в рамках профессиональных отношений - которые вовсе не
являются отношениями.

Но сейчас фрейдовы преграды мало-помалу разрушаются. Психоаналитики становятся
все смелее и смелее; они обращены к пациенту лицом, они встречаются с
пациентом, смотрят ему в глаза... и это опасно. Пока вы не стали глубоко
укорененным, глубоко центрированными в своем существе, это будет опасно.
Смотреть в глаза сумасшедшему опасно, потому что он может спровоцировать
вашего сумасшедшего, которого вы просто подавляете.

Об Уильяме Джеймсе рассказывают: когда он пришел навестить одного своего
друга, который внезапно сошел с ума - он пошел навестить его в сумасшедшем
доме - в тот момент, когда

он пришел и посмотрел на своего друга, было холодное утро, но он покрылся
потом. Он очень занервничал. Его жена тоже была там. Она не могла понять, что
с ним происходит, почему он дрожит. Его увели домой. Он был очень печален. Эта
грусть продолжалась несколько дней. Жена спросила его:

- Что с тобой? Ведь ты видел многих сумасшедших. Ты психолог, великий
психолог; что с тобой стряслось?

Он ответил:

- Но я никогда не смотрел на них, я никогда раньше не видел сумасшедшего. Я
избегал этого; но я не мог отвернуться от своего друга. Когда я взглянул на
него, вдруг, как молния, в моей голове вспыхнула мысль: если он мог сойти с
ума, и я могу сойти с ума. Ведь вчера он был так же нормален, как я сегодня. А
что же завтра? Если нормальный человек... Я никогда не подозревал, что этот
человек может сойти с ума. Если бы кто-нибудь сказал мне об этом, я бы не
поверил. Он был одним из самых здоровых людей, какого я видел. Если он мог
сойти с ума, где гарантия того, что я не могу сойти с ума?

Это был удар.

Говорят, что тень сумасшествия друга повлияла на всю дальнейшую жизнь Уильяма
Джеймса. Он навсегда стал другим человеком.

Я могу понять ваши трудности. Наблюдая, слушая, вы позволяете другому
приблизиться к себе. А внутри вас много невротического. Даже великие
психоаналитики... например, Карл Густав Юнг, который так боялся смерти, что
если вы говорили о смерти, просто говорили о смерти, он мог прийти в ярость.
Он хотел посмотреть на мумии древнеегипетских фараонов. Всегда помните: когда
вы чего-то боитесь, вас также и притягивает это. Страх и притяжение - две
стороны одной монеты. Но когда он готовился, собирался поехать в Египет, он
заболевал.

Это происходило так много раз, что он просто начал осознавать, что, должно
быть, он создает болезнь. А в тот момент, когда он отменял поездку, болезнь
исчезала. В последний раз он даже поехал в аэропорт, но прямо в аэропорту у
него началась рвота, он вынужден был отменить поездку. И тогда ему пришлось
расстаться с этой идеей навеки.

Фрейд очень боялся - он боялся даже психоанализа. Говорят, однажды он
путешествовал вместе с Карлом Густавом Юнгом. Заняться было нечем, и Юнг начал
анализировать Фрейда. Он вплотную подошел к корню неврозов Фрейда, и Фрейд
сказал: "Прекратите - больше не будем об этом говорить!" Он так испугался; Юнг
сказал: "Что с вами? Вы не можете открыться?"

А Фрейд ответил: "Нет, я не могу открыть больше этого. Если я откроюсь больше,
я потеряю весь свой авторитет".

Юнг помолчал минуту, а потом сказал: "Вы уже потеряли его. Если вы так боитесь
психоанализа, что вы за психоаналитик?" А он был отцом психоанализа. Он сам
никогда не подвергался психоанализу; он никогда никому не позволял подойти так
близко. Он действительно боялся того, что если он узнает свое собственное
подсознание, он никогда больше не сможет быть прежним.

Вот почему мы постоянно избегаем. Но психоаналитик не может избежать; отсюда
ваша проблема. Вы должны научиться быть настолько тихим, что вместо того,
чтобы попадать под впечатление невротичных утверждений пациента, ваша тишина
начала воздействовать на него. У вас должен быть больший потенциал, у вас
должно быть больше любви и изящества. И в действительности, если вы наполнены
любовью, это терапия, это лечение. Любовь - это целительная сила.

Психотерапевты, психоаналитики, терапевты других направлений -
экзистенциальные терапевты иди последователи Ассаджиоли, психосинтеза, или
люди, занимающиеся групповой терапией - все те, кто тем или иным образом
работают с пациентами, должны многому научиться. Психоанализ все еще пребывает
в стадии детства; он должен многому научиться.

И Восток может многое дать Западу, поскольку Восток тысячи лет размышлял над
тайнами ума. То, что начал на Западе Фрейд - очень древнее знание на Востоке.
С самых-самых древних времен Вед мы сталкивались с внутренней реальностью, мы
исследовали внутреннюю сторону человека, и мы постигли некоторые главные
истины.

Первое: если вы хотите помочь другому, вы должны находиться на высшей ступени
сознания, иначе вы не сможете помочь. Люди, которые находятся на одинаковом
уровне сознания, не смогут оказать большую помощь. И есть опасность: вместо
того, чтобы помочь другому, этот другой может произвести на вас такое
впечатление, может так сильно нарушить ваш покой, что вы сами выйдете из
равновесия. В этом разница между гуру и психотерапевтом.

Психотерапевт находится на том же уровне сознания, что и пациент; гуру, мастер
находится на более высоком плане. Он может вытащить вас из того беспорядка, в
котором вы тонете. Но он должен находиться на более высоком плане, иначе
вполне возможно, что вы затащите его в тот беспорядок, в котором вы тонете.

Однажды случилось вот что:

Я сидел у реки; какой-то человек стал тонуть. Как только я это увидел, я
побежал, но прежде чем я смог добежать и прыгнуть в реку, прыгнул другой
человек. А человек, который прыгнул, совершенно забыл о том; что ничего не
знает, о плавании. Увидев, как тонет человек, он напрочь забыл, что не умеет
плавать. Так что мне пришлось спасать двоих!
 Я сказал этому человеку:
 - Вместо того, чтобы помочь, вы создали больше сложностей. Мне пришлось
сначала спасать вас!
 Он ответил:
 - Я совершенно забыл.

Вы спрашиваете меня: Я психоаналитик, но ежедневное слушание пациентов сводит
меня с ума.

Умеете ли вы плавать? В противном случае вместо одного человека в беду попадут
двое. Вам нужно научиться быть настолько безмятежным, настолько тихим, что
ваша тишина будет создавать поле вокруг вас. Что в тот момент, когда пациент
вступает в вашу тишину, он сам становится тихим.

Это настоящая терапия - и это значение восточного слова "сатсанг" - общение с
мастером. Когда вы просто сидите возле мастера, начинаются перемены. Ничего не
нужно говорить; когда вы просто "соприкасаетесь с более высоким сознанием,
ваше сознание принимает вызов, начинает подниматься на ту же высоту. В вас
что-то оживает.

Современный психотерапевт сам болен. Он профессионал; он знает все о болезнях,
лекарствах, но его сознание принадлежит той же сфере, что и сознание пациента.
Он не мастер. Фактически, древнее значение слова "пациент" (англ. - в
действительности не "больной", а "ученик". Оно происходит от слова "терпение"
(англ. ).

Терпение - это необходимое условие для обучения. Больному, особенно с
умственной болезнью, действительно необходимо быть учеником. Он должен
научиться быть целостным. Он не знает, как жить целостной жизнью - вот его
болезнь. Но как вы можете научить его, если вы сами не живете целостной
жизнью? Вы должны быть Мастером, только тогда пациент может стать учеником.

И тогда есть три стадии обучения. Первая - это студент, вторая - ученик,
третья - посвященный.

Студент учится только интеллектуально, он общается только на интеллектуальном
плане - но это начало. Если он может общаться с вами интеллектуально, он
начнет чувствовать доверие к вам. Тогда он может общаться эмоционально; это
сделает его учеником. И только тогда, когда он будет общаться эмоционально,
начнется духовное общение. /

Первое - это сообщение, коммуникация. Когда человек является студентом, он
думает о вас как о преподавателе. Когда он становится учеником, он думает о
вас как о мастере. Теперь начинается общение; теперь возникают отношения на
эмоциональном уровне, некая любовь.

А Фрейд очень боялся такой любви, возникающей между терапевтом и пациентом. Он
так сильно этого боялся, что не допускал никакой близости; отношения должны
были оставаться строго формальными. Терапевт должен был оставаться совершенно
посторонним, отстраненным, далеким. Он не должен был действовать как человек;
он должен был действовать только как специалист. Он не должен открываться.

Тогда вы не сможете оказать значительной помощи - только на интеллектуальном
плане вы, возможно, кое-что поставите на свои места; некоторые недоразумения,
возможно, устранятся. Но реальная проблема эмоциональна - информация не нужна
- реальная проблема где-то в области чувств. Пациенту нужен новый образ
чувств, новый способ видения, новый способ постижения. А это может произойти
только тогда, когда терапевт позволяет себе эмоциональное общение.

Это возможно только если вы находитесь на таком высоком уровне, что можете
эмоционально общаться и все же не терять своего покоя; иначе вместо помощи
ваше беспокойство будет тревожить пациен