им и
отдохнувшим,  полным   сил   и   энергии,   чтобы   успешно   пройти
изнурительную церемонию  коронации и  обрести могущество своих пред-
шественников. Таков  порядок, установленный  в давние  времена и еще
более  ужесточенный   после  смерти  злосчастного  короля  Аморгена,
который скончался  прямо  на  алтаре -  по  официальной  версии,  от
разрыва сердца в результате переутомления.
   Для меня  все эти  меры предосторожности  были ни  к чему.  Я уже
владел Силой, и предстоящая церемония имела лишь чисто символическое
значение, но  эту традицию  я нарушать не собирался. И вообще, сходу
ломать  установленные  порядки  было  бы  с  моей  стороны  глупо  и
опрометчиво. Со  своим уставом  в чужой монастырь не суйся - золотое
правило, которому следуют все умные и здравомыслящие люди. Приходи в
монастырь, соглашайся  с его  уставом, становись  приором -  и  лишь
тогда меняй  устав, да  постепенно, не нахрапом. Так я и намерен был
действовать - маленькими шажками к великой цели.
   Погруженный  во  тьму,  дворец  спал  в  предвкушении  завтрашних
празднеств. Спал  также и  город, чтобы  утром проснуться  под  звон
колоколов всех  авалонских церквей  и часовен,  возвещающих сразу  о
двух торжествах.  Сначала в  соборе святого  Патрика состоится давно
ожидаемое событие -  бракосочетание леди  Дэйры Лейнстер  с  Артуром
Кевином Пендрагоном,  что  должно  символизировать  примирение  двух
династий  и   двух  основных  этнических  групп  королевства.  Затем
праздничная процессия  двинется к  собору святого Андрея Авалонского
на коронацию нового короля Логриса и будущего властителя всего этого
мира, без лишней скромности названного мною Землей Артура.
   Завтра Дэйра  станет моей  законной женой, и отчасти поэтому я не
мог уснуть.  Нет, я  вовсе не  разлюбил  Дэйру.  Моя  любовь  к  ней
нисколько не  уменьшилась, но  вместе с тем, не по дням, а по часам,
росло и  крепло нежное  чувство  к  Дане,  которое,  даже  при  всем
желании,  я   никак  не   мог  назвать  просто  влечением,  похотью,
вожделением. Это была любовь. Несомненно, любовь...
   Сидя  в  темной  гостиной  королевских  покоев  и  скуривая  одну
сигарету за  другой, я  предавался горьким  раздумьям. Раньше  я  не
верил, что  можно любить двух женщин сразу, и когда слышал подобное,
то лишь  скептически усмехался.  Да, я  знал, что  любовь приходит и
уходит; даже  настоящая,  большая  любовь  в  конце  концов  умирает
(особенно, если  сам ты  практически бессмертен),  или ее  вытесняет
другая любовь.  Со мной  же этого  не произошло,  а случилось  нечто
невообразимое: нежность  и страсть  во мне окончательно рассорились,
потому как  первой милее  была Дана,  а вторая  предпочитала  Дэйру.
Такое   расслоение    чувств   может    показаться   вам   странным,
искусственным, надуманным. Возможно, я несколько неуклюже выражаюсь,
описывая свое  состояние, но  других слов  для этого  я подобрать не
могу. Если  вы поняли  меня (хотя  я сам  себя толком  не понимаю) и
знаете, как  выразиться точнее  и изящнее, я буду признателен вам за
подсказку... А,  впрочем, не  думаю, что  слова здесь имеют такое уж
большое значение.
   В последнее  время моя  нежность все  увереннее  торжествует  над
страстью,  чему   немало  поспособствовал  очередной  каприз  Дэйры,
которой вдруг  взбрело в  голову, что  мы не  должны спать вместе до
свадьбы. Ее  решение было  продиктовано запоздалым желанием соблюсти
все приличия,  и не  столько в глазах людей, сколь перед собственной
совестью. Умом  я это  понимал и  согласился с ней, но где-то внутри
меня  что-то   оборвалось.  Между   нами  возник   холодок,  и   моя
неудовлетворенная страсть обратилась нежностью к Дане. Каждый вечер,
ложась спать  в одиночестве,  я закрывал глаза и представлял в своих
об®ятиях Дэйру;  но едва  лишь мое сознание погружалось в полудрему,
лицо моей  любимой слегка  менялось, напрочь исчезали очаровательные
веснушки,  безукоризненно   правильные  черты   немного  смягчались,
золотисто-рыжие волосы приобретали иной оттенок, их локоны свивались
в колечки,  а изумрудно-зеленые  глаза смотрели  на меня  уже не так
томно, как  ласково... Я  засыпал, мысленно  обнимая Дану! И если вы
назовете  это   сексуальной  шизофренией,   пожалуй,  я   не   стану
протестовать.
   Однако не  бывает худа  без добра.  Стремясь отвлечься  от личных
проблем, я  за время  путешествия из  Лохланна в  Авалон  в  деталях
разработал  план   предстоящего  основания  Дома.  Первый  этап  его
реализации, операция  под кодовым  названием "Блеф",  начался  сразу
после моего  торжественного в®езда  в столицу  королевства, то  есть
позавчера. В  тот же  день вечером  на  заседании  Совета  магистров
колдовских искусств  я сообщил, что для успешного прохождения обряда
Причастия необходимо  либо высокое  мастерство в обращении с силами,
либо владение определенным количеством знаний из области математики,
физики,  химии,   астрономии,  биологии   и  психологии.   Как  я  и
рассчитывал, местные чародеи проглотили наживку и готовы были тотчас
вонзиться зубами  в твердый  гранит науки  (благо не  в глотки  друг
другу) и  грызть его  столько, сколько  потребуется,  чтобы  обрести
вечную молодость и могущество.
   Организацию  распространения   учебных  пособий   я  возложил  на
Моргана, и  тот об®явил,  что выдача книг начнется на следующий день
после коронации.  Учебники по химии и биологии написал я, по физике,
математике  и   астрономии -  Бренда,  из-под  пера  Брендона  вышел
замечательный трактат  по основам  психоанализа, а  все  иллюстрации
сделала Пенелопа.  Книги были  напечатаны в  одном из технологически
развитых миров, на хорошей полиграфической базе, общим тиражом вдвое
превышающим прогнозируемое  количество Одаренных,  живущих на  Земле
Артура, так  что проблем  с их  нехваткой  в  обозримом  будущем  не
предвиделось. Программу обучения я составил из такого расчета, чтобы
в течение  года самые  способные и  настойчивые смогли  усвоить весь
предложенный материал.  Растягивать этот  процесс на  несколько  лет
было бы  рискованно. Год - это предел терпения простого смертного, а
в мои  планы не  входило испытывать терпение людей до бесконечности.
Задачей первого этапа было лишь отсрочить на год-полтора наступление
кризиса, так быстро назревшего по вине Дэйры и Моргана.
   Что же касается оговорки насчет высокого мастерства в обращении с
силами, то  эту идею  мне подкинула  Бренда, и я признал ее стоящей.
Под предлогом  высокого мастерства  можно было  не  таясь  раздавать
Причастие тем,  кому я  более или  менее доверял  и в чьей поддержке
нуждался.  Помимо   всего  прочего,   это  должно  было  подстегнуть
остальных к  самосовершенствованию и  еще более  усердному  изучению
основ наук.  Брендон разработал  серию специальных тестов, якобы для
определения уровня мастерства, позволяющих отбирать нужных мне людей
и отвергать  кандидатуры неугодных.  Это было чистой воды шулерство,
но в  сложившихся обстоятельствах у меня не оставалось иного выхода,
кроме как прибегнуть к хитрости.
   Конечно, обман  не мог длиться сколь угодно долго. Приблизительно
через год  кое-кто из  получивших причастие "по высокому мастерству"
поймет,   что    для   овладения    Формирующими   необходима   лишь
соответствующая психологическая  подготовка - а  я перевернул  все с
ног  на  голову  и,  образно  говоря,  пытаюсь  учить  слепых  котят
охотиться на  мышей. Я  не сомневался,  что  до  некоторых  пор  мои
соратники будут  держать свои  догадки при  себе,  однако  рано  или
поздно утечка  информации все  же произойдет -  через родственников,
друзей, приближенных.  Но к  тому  времени  уже  должна  вступить  в
решающую  фазу   операция  "Подсадные   утки",  которой   я  отводил
главенствующую роль  во всем  моем плане,  и ее  провал  означал  бы
крушение моих надежд на предотвращение кризиса. Я очень полагался на
"подсадных уток";  они должны  были влиться  в ряды  причащенных "по
высокому мастерству"  и вместе  с ними  составить ядро моей команды,
прочный  фундамент   будущего  Дома   у  Источника.  Только  бы  все
получилось...
   Я взглянул  на свои  наручные электронные  часы,  подаренные  мне
Брендой, - шедевр  технологической мысли  в сочетании  с  последними
достижениями  магии.   В  них   был  встроен   крохотный   Самоцвет,
контактирующий  с   Формирующими,  что   позволяло  им   в  точности
отсчитывать  время   Основного  Потока   и,  как  следствие,  давать
информацию о  течении времени  в других  мирах, а также отмерять мое
собственное биологическое  время. Вообще-то  я человек старомодный и
раньше обходился  без  личных  таймеров,  но  перед  таким  подарком
устоять не смог. Эти часы еще ни разу не давали сбоя - ни в Тоннеле,
ни при мгновенном перемещении, и функционировали даже в Безвременье.
Правда, я  опасался опускать  их в Источник, хотя Бренда утверждала,
что и  там с  ними ничего  не случится.  Моя сестра из скромности не
называла себя  гением, но  я все  больше убеждался,  что она таковым
является. Пусть  ей не  удавалось, как  Диане, напрямую  работать  с
процессором, зато  она сумела  "подружить" свой  компьютер с Образом
Источника. Детали  этой "дружбы"  я  представлял  очень  смутно,  но
отдавал себе  отчет в том, что в распоряжении сестры оказался мощный
магический  инструмент   с  невероятно   высоким   созидательным   и
разрушительным потенциалом.  Самое  странное,  что  я  нисколько  не
боялся Бренды, хотя подозревал, что она стала гораздо могущественнее
меня. Я  чувствовал, что  могу  во  всем  положиться  на  нее,  могу
доверять ей,  как никому  другому. Я  считал ее  почти ангелом,  она
казалась мне  чистой и  непорочной, и  я любил ее - как сестру и как
человека.  У   Бренды  были   свои  причуды -   и   я   находил   их
очаровательными, особенно  ее экстравагантную манеру одеваться; были
у нее свои проблемы - и я очень хотел помочь ей, но пока что не знал
как...
   Все эти  мысли пронеслись в моей голове, когда я смотрел на часы.
Здесь,  на   Земле  Артура,  на  долготе  Авалона  было  около  трех
пополуночи.  Я  переключил  циферблат  на  Страну  Вечных  Сумерек -
повсюду шел пятый час терции, начиналась сиеста. Далее, на Земле Гая
Аврелия, в  Европе был поздний вечер. Что ж, и там, и там подходящее
время.  Коль   скоро  я   бездельничаю,  можно   поговорить  с  моим
уполномоченным  в   Экваторе  и  узнать,  как  продвигаются  дела  с
вербовкой "подсадных уток".
   Я подошел  к большому  зеркалу, висевшему  на  стене,  пододвинул
стул, сел  и послал  мысленный вызов. Приблизительно через полминуты
на связь со мной вышел мой кузен Дионис, а точнее - Дионис XXXVII из
Сумерек. Черноволосый  и черноглазый,  с  вечно  серьезным  лицом  и
меланхоличным взглядом,  он совсем не походил на своего легендарного
и легкомысленного тезку Диониса I, которого во многих мирах почитали
за бога.  Этот же  Дионис  на  божественность  не  претендовал,  жил
спокойно, великих  деяний не совершал, а в свое время даже отказался
стать  понтификом   Олимпа -  правителем   самого  большого,  самого
блестящего города  в  Истинных  Сумерках,  расположенного  высоко  в
горах, на  самом краю  Дневного Предела.  С тех пор как восемь тысяч
лет назад  Янус покинул Олимп и поселился в Замке-на-Закате, городом
от его  имени правят  понтифики, которые  сменяются через каждые сто
лет. По существу, понтифик Олимпа является вторым лицом в Доме после
Януса, и  желающих занять  этот почетный  пост среди принцев Сумерек
всегда в  избытке. Тем  не менее Дионис вежливо, но в категорической
форме  отверг  предложение  деда  стать  его  заместителем -  как  я
полагаю, из-за  своего происхождения,  поскольку он, что называется,
был  "левым"   принцем,  незаконнорожденным.  (История  о  том,  как
скромная пай-девочка  Помона, которой  в мужья  то и дело попадались
от®явленные негодяи,  после очередного развода пустилась в отчаянный
загул, слишком  печальна для  того, чтобы  рассказывать ее  во  всех
подробностях. Посему  я ограничусь лишь констатацией факта, что даже
она не  знала, от кого у нее сын, так как не могла толком припомнить
миры, где побывала, и мужчин, с которыми спала.)
   В отличие  от Царства Света, в Сумерках всегда терпимо относились
к бастардам.  Диониса никто  не попрекал  в отсутствии  отца; он  не
страдал от  комплекса неполноценности  на этой  почве, но  знал свое
место и  не карабкался  наверх по  головам  других.  Наверное,  Янус
оценил это, когда хотел назначить его понтификом.
   В частной  жизни Дионис  был мягок и сердечен, как и его мать, но
не в  пример ей был по натуре своей заядлым скептиком и пессимистом.
В  определенном   смысле,  он   был  счастливейшим  человеком,  ибо,
предполагая наихудшее,  испытывал удовлетворение  всякий раз,  когда
дела  оборачивались   не  так  плохо,  как  ожидалось;  его  крайний
пессимизм зачастую напоминал безграничный оптимизм. Сам Дионис редко
улыбался, зато  в его  обществе уровень  веселья всегда  был гораздо
выше среднестатистического. Как бы компенсируя этот свой недостаток,
он заставлял  своих собеседников  улыбаться и  за себя,  и за  него.
Друзья и  знакомые считали  Диониса хорошим парнем, а многие женщины
находили его милым и привлекательным.
   Появившись в  моем зеркале,  Дионис поднял  руку в приветственном
жесте. Он  был одет  в коричневый камзол с расстегнутыми пуговицами,
черные штаны  и высокие  кавалерийские сапоги  с отворотами.  Позади
него на столе я увидел кожаную портупею, шпагу, плащ и шляпу.
   - Ты на Земле Аврелия? - спросил я, ответив на его приветствие.
   - Нет, но только что оттуда.
   - И как там дела?
   - Да так  себе. Кстати,  можешь добавить в свой список еще одного
завербованного.
   - Прекрасно. - Я достал из блокнот, в котором вел учет "подсадных
уток". Кто этот еще один?
   - Твой покорный слуга.
   Я машинально  раскрыл блокнот на букве "т", чтобы найти названное
имя, но  тут же  захлопнул его  и уставился  на  Диониса  изумленным
взглядом:
   - Ты?!
   - А почему бы и нет? Чем плоха моя кандидатура?
   - Но ведь ты сам отказался.
   Дионис важно кивнул:
   - Я не  хотел оставлять  Землю Аврелия на с®едение Александру. Но
теперь обстоятельства изменились.
   - В какую сторону?
   - Для Земли Аврелия в лучшую, а для нас, несомненно, в худшую. Со
вчерашнего дня  орден Святого  Духа в  трауре по поводу безвременной
кончины своего гроссмейстера.
   - Александр умер?!! - пораженно воскликнул я.
   - Не думаю.  Похоже, он  просто инсценировал  свою смерть,  чтобы
навсегда покинуть этот мир.
   - Но с какой стати?
   Дионис смерил меня долгим взглядом:
   - Мне кажется, его поступок вполне логичен. Ты знаешь, что сделал
Магомет, когда  гора не пошла к нему? Представь себе, он сам пошел к
ней!
   - По-твоему, Александр начал охоту на меня?
   - А ты  сомневался? Говорил  же я,  что он  жаждет твоей крови. И
если он  решил бросить свое уродливое детище, этот гнусный орден, то
только ради  мести. Я  уже успел переговорить с дедом, и он согласен
со мной - Александр встал на путь вендетты.
   Я ухмыльнулся:
   - И как  же он  доберется до  меня? Отправится  в  бесконечность?
Скатертью ему дорога - в самое пекло.
   Дионис покачал головой:
   - Александр не  глуп и  не пойдет  на верную  смерть. Раз уж ты в
данный момент  для него  недоступен,  он  постарается  достать  тебя
опосредствованно. Конечно,  Юнону он  не тронет -  она и его мать. К
счастью, Пенелопа  вне его  досягаемости,  также  как  и  Брендон  с
Брендой. Другие  твои сестры  для мести  не годятся - ведь ты не был
особенно привязан  к ним.  Сумерки Александру  не по  зубам, так что
остается твой Дом - вот по нему, я полагаю, он и ударит.
   - Как?
   - Возможностей много.  Сейчас Царство  Света на грани гражданской
войны, достаточно  одной  маленькой  искры,  чтобы  вспыхнуло  пламя
междоусобицы. А  если в  твоем  Доме  начнет  литься  кровь,  ты  не
останешься в стороне, попытаешься прекратить бойню, ведь так?
   - Да.
   - Вот тебе  и ответ.  Я уверен,  что именно таким путем Александр
попытается выманить тебя из Срединных миров.
   - Дрянь дело, - сказал я.
   - Хуже некуда, -  согласился Дионис. -  Если моя  догадка  верна,
тебе нужен  надежный тыл  у Истоков,  чтобы ты не опасался за судьбу
своего новорожденного  Дома. Смею  надеяться, что в такой ситуации я
тебе пригожусь.
   - Спасибо, кузен, -  растроганно сказал я. - Ты один из немногих,
кому я полностью доверяю, и я рад буду видеть тебя рядом со мной.
   - Значит, лады, -  подытожил Дионис. -  Когда я  закончу вербовку
"уток", ты заберешь меня вместе с ними.
   - А как же Земля Аврелия?
   - О ней не беспокойся. Александр создал могущественный орден, это
так; но  он допустил  ошибку, создав  его под себя. При любом другом
гроссмейстере  орден   Святого  Духа   окажется  нежизнеспособным  и
зачахнет сам  по себе.  Впрочем, за  оставшееся время  я приложу все
усилия, чтобы ускорить этот процесс.
   Я понимающе  кивнул. На  Земле  Аврелия  Дионис  слыл  знатным  и
могущественным вельможей  и был  главным советником  неаполитанского
короля, фактического правителя всей Италии, который мечтал сокрушить
орден моего братца и распространить свою власть на германские земли.
Теперь, похоже, настал его звездный час.
   - Между  прочим, -   сказал  я. -   Через  несколько   часов  моя
коронация. Пожелай мне многая лета.
   Дионис принял мои слова за намек:
   - Что ж,  желаю удачи.  И выспись  хорошенько, у  тебя измученный
вид.
   Он поднял руку в прощальном жесте, но я быстро остановил его.
   - Погоди, у  нас еще  есть время.  Если, конечно,  ты  никуда  не
спешишь.
   - Я-то не  спешу. Просто  я подумал,  что тебе  пора  в  постель.
Негоже появляться  перед подданными с воспаленными глазами, да еще в
день коронации. С тобой все в порядке?
   - У меня бессонница, - честно ответил я.
   - Отчего? Неужели мандраж?
   - Да нет. Кое-какие проблемы личного плана.
   Дионис сокрушенно  возвел горе  очи, как  священник,  принимающий
исповедь у распутной вдовушки.
   - Ты излишне сентиментален, Артур. И это твой минус.
   - А ты слишком бесстрастен, - парировал я.
   - Вовсе нет, -  возразил  кузен. -  Просто  я  уравновешен  и  не
позволяю своим  чувствам возобладать  над рассудком.  Бери пример  с
меня.
   Я вздохнул:
   - Легко сказать  "бери". Я  такой, какой  я есть,  и, боюсь,  уже
неисправим. Мое  двойное детство  теперь сказывается  легкой  формой
шизофрении - но, уверяю, вполне безобидной.
   Дионис усмехнулся - уникальное явление.
   - Надеюсь, твоя шиза не косит наши ряды?
   Я понял, что он имеет в виду.
   - Пока что  нет. Все  наши  чувствуют  себя  прекрасно,  особенно
Брендон.
   - Да, я слышал, что он влюблен.
   - Вот как! - удивился я. - И от кого же ты слышал?
   - От матери.  Ей рассказала  об этом  Юнона, которой не так давно
Брендон поверил свои сердечные тайны.
   В этом не было ничего смешного, однако я рассмеялся.
   - Тогда понятно.  Это то  же самое, что поместить во всех газетах
Вселенной заметку под рубрикой "Светские сплетни".
   - Да, кстати,  что она  собой представляет? -  спросил  Дионис. -
Меня интересует  твое об®ективное  мнение. Ведь, как я понимаю, речь
идет о весьма вероятной королеве Света.
   - Дана замечательная  девушка, - ответил я, сознавая, что вряд ли
смогу удовлетворить любопытство кузена по части об®ективности. - Она
весьма незаурядная личность.
   - Хороша собой?
   - Настоящая красавица, и Брендон от нее без ума.
   - Они любовники?
   С моих  губ готово было сорваться категорическое "нет!" с нотками
неприкрытого возмущения, но я вовремя сдержал свой ребяческий порыв.
   - Вообще-то я не имею обыкновения совать свой нос в чужую постель
или подглядывать  в замочную скважину, - сухо ответил я, стараясь не
выдать своих чувств. - Брендон нравится Дане, они очень дружны, но я
не думаю, что она согласится на близос