- Я очень  рада.  -  Вздох  облегчения  вырвался  из  ее  груди.  Теперь,
оказавшись дома и увидев, что сидит рядом с  ним,  прикрывшим  свои  мужские
достоинства   одними   белыми   обмотками,   Гамила   почувствовала   легкое
замешательство. Ей вдруг показалась, что она  решается  на  что-то  очень  и
очень непотребное. Но, поборов себя, в надежде, что Саркати на нее  смотрит,
подняла руку и медленно провела ладонью по своим  еще  непросохшим  волосам.
Сделала она это намеренно, чтобы открыть  его  взору  свои  поднявшиеся  над
жилеткой груди. Пусть тот, кого она так страстно желала, видит ее  прелести.
Девушка знала, как важно в нужный момент показать  мужчине  свою  грудь.  Во
всяком случае, так считали все, кто обитал на женской половине дворца.
   - Как только радио сообщило о начавшихся в стране  беспорядках,  я  сразу
собралась в дорогу, - продолжала Гамила. - Прилетела бы и раньше, если бы не
потратила время на поиски пилота,  который  согласился  преодолеть  со  мной
оставшиеся двести миль.
   - Так ты прорвалась сквозь жуткий муссон только для того, чтобы оказаться
рядом со мной? - удивленно спросил Саркати.
   - Да.
   - Тогда я просто поражен! - сухо ответил он. - А теперь ответь мне: зачем
тебе это и почему на тебе такое одеяние?
   - Надеялась сделать вам приятное.
   Сидя очень близко к Гамиле, Саркати  сквозь  запах  духов,  которыми  она
обильно пропитала свое тело, не мог не почувствовать естественного  аромата,
исходившего от ее кожи. Чтобы не встречаться  с  ней  взглядом,  он  опустил
глаза и уставился себе под ноги.
   - И ошиблась, - ответил он. - Прежде всего ты должна помнить, что станешь
исламской принцессой, а в этой одежде и косметике,  уж  не  говоря  о  твоих
духах, по  европейским  понятиям  ты  выглядишь  как  базарная  проститутка,
предлагающая свои услуги за пару рупий.
   Гамила опять ладонью провела по своим волосам.
   - Благодарю вас, мой властелин. Я рада, что вы  дали  мне  такую  высокую
оценку. И очень обрадовалась, услышав от вас, что цена  мне  всего-то  сорок
два цента.
   Саркати понял, что девушка обиделась, однако темы разговора не сменил.
   -  Послушай,  Гамила,  перестань  называть  меня  "мой  властелин".   Иди
немедленно к себе в комнату и смой с лица  всю  краску.  Сними  с  себя  эти
дурацкие шаровары с жилеткой и оденься во что-то приличное.
   Гамила, вместо того чтобы броситься исполнять то, что велел  ей  Саркати,
взяла с кушетки его руку и приложила ее к своей обнаженной груди. Затем, как
учила ее Мерит, наложница из Тебеса, девушка, сильно прижав  влажную  ладонь
Саркати к себе и проведя ею по обнаженной груди  и  животу,  завела  ее  под
пояс, на котором едва держались ее полупрозрачные шаровары.
   - Я думала, вам понравится, - тихо произнесла она.
   - Это безумие! - возмутился Саркати. - Гамила, ты  сама  не  знаешь,  что
творишь!
   - Знаю, - стараясь сдержать охватившее  ее  волнение,  спокойно  ответила
девушка. - Я точно знаю, чего хочу. - Она всем телом подалась  к  Саркати  и
едва прикоснулась губами к его губам. - Будем откровенны, мой повелитель,  -
продолжила Гамила. - Такое происходит у вас со мной  не  в  первый  и  не  в
последний раз. Mashal'lah! Пусть будет, как угодно Аллаху! - Она сунула руку
ему между ног  и,  нащупав  то,  чего  годами  мечтала  хотя  бы  коснуться,
неожиданно для себя подумала: "Народ мой будет благодарен мне за то,  что  я
принесу его правителю наследника". - Прошу, мой повелитель, возьмите меня! -
умоляюще прошептала Гамила.
   Саркати, понимая, что может произойти  в  следующую  минуту,  поднялся  с
кушетки. Тем временем в светильниках, висевших на двери, кончилось масло,  и
они, фыркнув в последний раз и взметнув яркое пламя, вдруг погасли.  Комната
погрузилась во тьму. Стало совсем тихо,  и  только  барабанная  дробь  дождя
нарушала эту напряженную тишину.
   Будучи  зрелым  мужчиной,  Саркати  оказался  слишком  слабым,  чтобы  не
поддаться  зову  плоти.  Саркати  стянул  с  бедер  обнимавшей  его   Гамилы
полупрозрачные шаровары, тесемку на  которых  она  предусмотрительно  успела
развязать, и, вдыхая пряный аромат духов, исходивший от  девушки,  навалился
на нее всем телом.
   "А что в этом мире, собственно говоря, хорошо, а что  плохо?  Где  в  нем
правда, а где не правда?" - только и мелькнуло в голове Саркати.
   - Вы этого хотели и боялись, мой повелитель, - раздался в  темноте  голос
Гамилы. - Поэтому вы и отослали меня в Европу?
   - Да, - признался Саркати.
   - Жалеете, что я приехала?
   - В самый раз задавать такие вопросы! - недовольно заметил он.
   - О, простите! - покорно произнесла девушка.
   Она нежно водила по его лицу кончиками пальцев и думала:
   "Как бы ни относился ко мне  этот  мужчина,  я  все  равно  люблю  его  и
принадлежу только ему".
   Гамила была влюблена в Саркати еще с той поры, когда  бегала  за  ним  по
пятам на своих  маленьких  детских  ножках  в  надежде,  что  он  обернется,
улыбнется ей и погладит по голове.  И  вот,  теперь,  когда  они  наконец-то
вместе, она никогда не покинет его. Она больше не позволит ему  отсылать  ее
так далеко.
   С  каждым  мгновением  мысли  в   ее   голове   становились   все   менее
последовательными, а когда ритм их  соединившихся  в  одно  целое  тел  стал
убыстряться, Гамила окончательно отдалась власти нахлынувших на нее  чувств.
Она и до этой минуты не была образцом скромности  и  невинности  -  качеств,
которыми гордились в цюрихской школе мисс  Ульрих,  куда  принимали  девочек
только из очень благородных семей. Та девочка осталась далеко, где-то там, в
ночи,  за  плотной  пеленой  дождя.  Она  была  истинной  дочерью  Роксанны,
танцовщицы-черкешенки, которая перед смертью  сумела  добиться  права  стать
единственной любимой женой  принца  Саркати.  Даже  в  эти  минуты  безумной
страсти, шепча слова любви, к которым все реже и реже прибегали  современные
восточные женщины, Гамила произносила их точно так же, как и ее мать.
   - Мой повелитель, прошу вас, не осторожничайте  со  мной.  Сделайте  меня
матерью вашего наследника! - молила она  Саркати.  -  Подарите  мне  сына  и
брата, мой господин!

Глава 5

   После того как мистер Флетчер и одетый в ладно скроенную  форму  швейцар,
который отказался взять чаевые за услуги, вышли из номера, Кара,  бросив  на
кресло свой атташе-кейс, а поверх него норковую шубку, прошла  на  маленький
балкончик. Она немного постояла там, любуясь игрой серебристых волн  океана,
а потом вернулась в комнату.
   Все ее сомнения разом отпали - она поняла, что вляпалась в какое-то дело,
и ей не терпелось узнать, в какое же именно.
   Открыв сумочку, Кара достала из нее  красочный  проспект,  присланный  ей
вместе с последним письмом мистера Андерсона.
   Из него она узнала, что в гостинице  имеются  рестораны  "Эмпайер",  "Бал
Маек"  и  "Парижский",  причем  каждый  со   своим   оркестром   и   ночными
развлекательными программами с участием довольно известных артистов.
   Что "Отель  Интернэшнл"  в  заливчике  Индиан-Крик  принадлежит  портовый
бассейн  со  специально   оборудованными   причалами,   на   которых   могут
швартоваться   девяностофутовые   яхты   останавливающихся    в    гостинице
постояльцев.
   Что в распоряжении отдыхающих закрытый пляж, протянувшийся  вдоль  берега
океана на триста футов, огромный спортивный бассейн с пресной водой,  а  для
самых маленьких - отдельный "лягушатник".
   Проживающие в гостинице могли поплавать, потанцевать, сыграть в  шафлборд
, пинг-понг или бинго .  Можно  было  нанять
яхту или приплыть на своей собственной. От здания "Отель Интернэшнл"  каждый
час отходил автобус  и  отвозил  любителей  гольфа  на  игровую  площадку  с
девятнадцатью лунками, где каждый мог получить  спортивный  инвентарь.  Тех,
кто не любил играть в гольф, а хотел за свои  деньги  побольше  подвигаться,
водитель лимузина доставлял в Гольфстрим-парк, Тропикал-парк или  в  Хайлиа.
Помимо этого можно было посетить бискейнский стадион, на  котором  регулярно
устраивались гонки борзых, или голливудский клуб собаководства.
   В  уютных  магазинчиках,  расположенных  в  фойе  отеля,  покупатель  мог
приобрести многое -  от  столовых  приборов  из  серебра  и  бриллиантов  до
пляжного костюма и тапочек.
   Выпить коктейль можно в баре "Текила". В нем холодные закуски  подавались
бесплатно. Кроме того, любителям парной предлагалась финская баня.
   Кара читала рекламный проспект, и ей  казалось,  что  нет  такой  услуги,
которую бы не смогли оказать тому, кто остановился в "Отель Интернэшнл".
   Девушка внимательно просмотрела тариф гостиницы, который был  приложен  к
проспекту. Получалось, что ее двухместный номер с видом на океан обошелся бы
каждому из его постояльцев в сорок два доллара в  сутки.  Если  его  занимал
один человек, то он должен был платить за него на  одиннадцать  с  половиной
долларов меньше, то есть семьдесят два  доллара  и  пятьдесят  центов.  Кара
подняла глаза и, обведя взглядом гостиную, подумала: "Да,  за  такие  хоромы
мне пришлось  бы  выкладывать  ежедневно  сумму  чуть  меньше  той,  которую
Советский Союз задолжал Организации Объединенных Наций".
   - А вы, мистер Флетчер, случайно,  не  ошиблись,  предоставив  мне  такие
шикарные апартаменты? - спросила она управляющего, когда  тот  показывал  ей
этот номер.
   Низкорослый мистер Флетчер успокоил ее:
   - Ну конечно же нет, мисс О'Хара! Когда наш  мистер  Андерсон  из  отдела
кадров впервые связался с вами, именно этот номер мы и решили  закрепить  за
вами.
   Выходило, что этот шикарный номер  и  прекрасно  оборудованное  под  офис
помещение,  где  она  собиралась  работать  на   себя,   отдавались   в   ее
распоряжение. И все это всего за какие-то несколько часов в день, в  течение
которых Кара должна  была  работать  на  администрацию  "Отель  Интернэшнл":
заниматься переводами писем и отвечать на них?
   "Да хватит тебе притворяться наивной девочкой, Кара! - сказала она  себе.
- Здесь все просто и понятно - кто-то решил кого-то облагодетельствовать,  а
мне чертовски не хочется, чтобы тем, кому оказали такую  милость,  оказалась
я".
   Она вновь прошлась по всем трем комнатам гостиничного номера и убедилась,
что во время своего первого  обхода  ничего  не  пропустила.  Гостиная  была
просторной и обставленной дорогой  мебелью.  В  ней  стоял  большой  цветной
телевизор со встроенным радиоприемником.  Было  даже  окошечко  в  коридоре,
через которое в случае крайней занятости жильца ему  в  номер  из  прачечной
доставлялись почищенные вещи, а из ресторана - поднос с едой и напитками. На
столе стояла электрическая кофеварка с постоянно горячим кофе,  а  рядом  со
столом - небольшой холодильник для хранения в нем напитков и льда.
   Меблировка спальни по пышности убранства ни в чем не  уступала  интерьеру
гостиной.  Тут  стояла  широкая  двуспальная  кровать   под   балдахином   с
занавесками, два мягких кресла,  две  прикроватные  тумбочки,  на  каждой  -
телефонный аппарат и настольная лампа, стенной шкаф был такой огромный,  что
в него можно упрятать всю одежду и обувь, которые когда-либо носила Кара.
   Но самое неизгладимое впечатление на девушку  произвела  ванная  комната,
все четыре стены которой были зеркальными. Сантехника, а в нее  входили  два
унитаза, двойная  раковина  с  двойными  полочками;  две  душевые  кабины  и
огромная, утопленная в полу ванна, рядом с  которой  располагалось  бежевого
цвета биде, явно были предназначены для совместного  купания.  Администрация
"Отель Интернэшнл" предусмотрела буквально  каждую  мелочь.  Она  не  только
хотела доставить своим постояльцам максимум удобств, но и сделать так, чтобы
они видели себя в процессе пользования этими удобствами.
   Кара подошла к двойной раковине, оба крана которой были  не  из  обычного
хромированного металла, а представляли собой двух позолоченных дельфинов,  и
помыла руки. Затем посмотрелась в зеркало и, удостоверившись, что  косметика
на лице в полном порядке, вернулась в гостиную. Ей не  терпелось  убедиться,
что конверт с толстой пачкой денег,  который  оставил  ей  мужчина  в  белом
костюме, все еще лежит в ее сумочке.
   Да, деньги она нашла на месте. Пересчитав сотенные и пятидесятидолларовые
купюры, Кара удостоверилась, что их сумма  составляла  ровно  десять  тысяч.
Деньги для нее просто огромные, а ведь тот жгучий брюнет сказал ей, что  это
только начало их сотрудничества.
   Вспомнив его слова, Кара  подумала,  что  об  их  неожиданной  встрече  и
передаче денег ей следует кому-то сообщить. А вот кому, решить было  сложно.
Естественно же, не мистеру Торку из службы иммиграции - Каре и  сейчас  было
противно вспоминать их двухчасовой разговор в аэропорту. Более  того,  заяви
она ему о полученном конверте, он, чего доброго, обвинил  бы  ее  в  провозе
контрабанды и выдворил бы из страны.
   Не  хотелось  открывать  свою  тайну  и  симпатичному  малышке,   мистеру
Флетчеру: во-первых,  управляющий  такой  огромной  гостиницей,  как  "Отель
Интернэшнл", наверняка и без нее имел забот полон рот, а во-вторых, вовсе не
его это дело.
   Кара взглянула на свои часы. Они показывали пять минут  четвертого.  Джек
Мэллоу, должно быть, уже давно  спал.  Если  она  позвонит  ему  и  попросит
приехать, он, скорее всего, выполнит ее просьбу, но какова будет компенсация
за прерванный сон  пилота,  девушка  себе  отлично  представляла.  С  другой
стороны, о тех сорока восьми часах, проведенных с ним в  маленьком  турецком
отеле на Босфоре, нельзя было сказать, что они оказались для нее  такими  уж
неприятными. Какая  досада!  Получай  этот  красавец  пилот  жалованье  чуть
побольше, ну, скажем, на двести - триста долларов, в него вполне можно  было
бы влюбиться по-настоящему.
   Кара надела очки и достала из карманчика жакета визитную карточку Мэллоу.
В любом случае в эту минуту, кроме него, обратиться ей было не к кому - ведь
после последнего долгого пребывания за границей  она  растеряла  всех  своих
друзей и знакомых, и единственным, у кого  девушка  могла  спросить  совета,
оказался именно он.
   Сняв трубку, Кара продиктовала дежурной на коммутаторе телефон гостиницы,
в которой остановился Джек. Телефон в номере Мэллоу звонил долго, и  наконец
на другом конце провода Каре ответил сонный голос:
   - Мэллоу слушает.
   - Это Кара, Джек, - сказала в трубку  девушка.  -  Не  слишком  бестактно
будет, если я попрошу тебя сейчас  приехать  ко  мне?  Кажется,  мне  грозят
большие неприятности, потому что точно знаю: влипла в какое-то грязное дело.
   У Джека Мэллоу сон как рукой сняло.
   - Да-да, конечно. Я еду. Спасибо, моя рыжеволосая, за твой звонок. Да,  а
почему ты не позвонила, как только разместилась в гостинице?
   - А я только  что  приехала  из  аэропорта,  -  ответила  Кара.  -  Всего
несколько минут назад.
   - Но мы сели пять минут первого, - возразил пилот. - Хочешь сказать,  что
до отеля ты добиралась три часа?
   - Примерно столько.
   - Что с тобой произошло?
   - Долго рассказывать, - ответила девушка. - Обо всем - когда приедешь  ко
мне. В гостинице справки обо мне не наводи - я остановилась в 623-м "А". Это
на шестом этаже.
   - 623-й "А" на другом этаже находиться не может, - засмеялся Джек Мэллоу.
- Хорошо, через десять минут я у тебя.
   Кара положила трубку и, пройдя в спальню, открыла меньший из  двух  своих
чемоданов. Она достала халат и кружевной гофрированный пеньюар, купленный  в
крохотном магазинчике на Виа-Венето. Держа эти вещицы в руках, Кара вошла  в
ванную комнату и  улыбнулась  своим  мыслям  -  что  подумают  о  девушке  в
администрации гостиницы, если она, едва переступив порог приготовленного для
нее номера, тут же позвонила своему  знакомому  и  пригласила  его  к  себе.
Приезд Джека Мэллоу мог плохо сказаться на ее репутации, поскольку  в  любой
гостинице закоренелых моралистов всегда полным-полно. "Сомневаюсь, -  думала
Кара, - чтобы Эмили Пост или Эми Вандербильд хоть раз задержали в аэропорту,
где бы сотрудник иммиграционной службы битый час показывал одной или  другой
фотографии мертвой кокотки, а потом каждая получила бы десять тысяч долларов
от человека, которого никогда раньше в глаза не видела.  И  уж  точно  после
всего этого их  не  доставляли  бы  прямиком  в  гостиницу  и  не  селили  в
апартаменты, оплатить которые мог бы, пожалуй,  только  нефтяной  магнат  из
Техаса или индийский магараджа".
   Кара сбросила с ног туфли и присела на унитаз, чтобы расстегнуть  пояс  и
снять чулки. "Как хорошо быть  богатой,  такой  богатой,  чтобы  можно  было
позволить себе постоянно  жить  в  таких  условиях,  как  эти",  -  подумала
девушка, не терявшая надежды удачно выйти замуж.
   Она некоторое время колебалась, делая  выбор  между  душем  и  ванной,  и
наконец остановилась на ванне. Кара разделась, закурила сигарету  и,  присев
на ее край, стала рассматривать свое изображение во всех зеркальных  стенах.
У нее была красивая грудная клетка и грудь, а также круглая  упругая  попка.
Она могла легко обхватить двумя пальцами свою узкую лодыжку. Ноги у нее были
длинными и стройными. Даже в неполные двадцать четыре живот ее  имел  слегка
вогнутую форму. Что ни говори, фигуру она имела отменную, а  тело  ее  могло
привлечь внимание любого мужчины. А что она от  всего  этого  имела?  Совсем
непродолжительное замужество, две короткие связи, ни одна из которых  сильно
ее не увлекла и которые закончились по обоюдному согласию сторон. Так что ни
Кара, ни ее любовники при расставании не испытывали ни  чувства  горечи,  ни
сожаления. Были в ее жизни и двое мужчин, так сказать, на одну ночь. С  ними
она шла в постель только для того,  чтобы  временно  утолить  потребность  в
мужчине. Кроме того, в Рабате у нее был групповой секс с тремя лейтенантами,
предусмотрительно  подпоившими  ее   араком.   А   мужчиной,   лишившим   ее
девственности, оказался первый атташе американского посольства в Вене. И вот
теперь в ее жизни появился Джек Мэллоу.
   Что ж, для совсем уж плохой девушки список любовников весьма короток,  но
для хорошей - чересчур  длинен.  Кара  никогда  не  жалела,  что  ничего  не
рассказала отцу о мистере Оливере, - тот бы сразу прикончил его. По  той  же
причине она умолчала и о трех лейтенантах. Потому что не было отца,  который
бы так рьяно заботился о нравственности своей дочери,  как  главный  сержант
морских сил США Майкл Джон Френсис  Патрик  О'Хара,  который  большую  часть
своей жизни посвятил тому, что щупал то одну, то другую женщину. Ирландец по
происхождению,  Майкл  О'Хара  женился  на  служанке-ирландке,  единственным
достоянием которой была Библия и упругая задница; и,  уделяй  будущий  моряк
меньше внимания второму достоинству жены, он мог бы стать священником  и  со
временем получить высокий церковный сан. Если  бы  О'Хара,  награжденный  за
отвагу, проявленную им во время войны, не менял жен как перчатки,  а  больше
заботился бы о  своей  карьере,  то  очень  скоро  стал  бы  четырехзвездным
генералом.
   Кара, попробовав ногой воду,  залезла  в  ванну  и  легла.  Оказавшись  в
горячей воде, девушка ощутила неописуемое блаженство, тело  ее  стало  почти
невесомым, и она от удовольствия закрыла глаза. "Как  же  все-таки  тоскливо
быть одной", - подумала она. С той поры, как умерла ее  мать,  а  отец  стал
приводить одну мачеху за другой, ей не к кому было приклонить голову. Нельзя
сказать, что все мачехи плохо к ней относились, просто им было  не  до  нее.
Девочка оказалась предоставленной сама себе, и отличать плохое  от  хорошего
ей приходилось самой; в этом ей очень помогали  книги,  которые  она  читала
запоем.
   Могло случиться и так, что она не приобрела бы хорошую специальность. То,
что произошло у нее со стареющим атташе и тремя  лейтенантами,  могло  очень
плохо сказаться на ее  дальнейшей  судьбе.  Кара  даже  думала,  что  у  нее
генетическая  предрасположенность  к   распутству,