изысканное общество, свобода, наконец, ведь
самые свободные люди на земле - это, конечно, богачи...
- Не смейся, болван!
- ...и покойники.
- Покойники, надо тебе сказать, живут неплохо, как ты сам потом убедишься,
хотя и непонятно, за счет кого.
- Знаешь, мне давно хотелось познакомиться с кем-нибудь из вашего круга
по-ближе. Пусть это будут, например, дачники, может, съездим куда-нибудь за
город?
- Вот и отлично, меня как раз приглашали сегодня вечером в деревню, тут
неподалеку, собирайся быстренько и поедем.
Собираться долго мне было трудно - вещей никаких в доме не осталось, поэтому я
захватил с собой лишь Книгу Разврата - почитать на досуге, подал руку
баронессе, мы спустились в лифте вниз и уселись в машину. Наверное, там нас
все-таки покормят.
"Почти как вчера," - подумал я, выезжая на Окружную дорогу навстречу
заходящему солнцу. Моя дама опустила стекло, дав холодному встречному ветру
возможность сразу заполнить кабину и остудить наши лица. Давно ли Вам
приходилось ехать на большой скорости по хорошему пустому шоссе? У Гоголя
скорость все-таки была меньше. Пейзаж за окном меняется быстро, я даже не
успеваю разглядеть все новые дворцы, выложенные по индивидуальным проектам для
каких-нибудь бандитов. А их становится все больше и больше, дома растут как
грибы, и можно подумать, что все живут хорошо.
Как-то перед выходом из дому я долго перебирал старые ботинки, туфли, сапоги,
что-то уже мало, или течет, или дырявое, или совсем протерлось. Складываю все
это в пакет и несу на помойку. А там уже кто-то роется. Представляю небольшой
диалог: - Здравствуйте, как поживаете? - Превосходно, а Вы как? - Женские
туфли Вам не подойдут?... Я воровато, оглядываяь по сторонам, пока никого
вокруг нет, ставлю пакет у бака, иду к машине, а к помойке тем временем
подходит новая фигура, старушка, и моего пакета у бака уже не видно, кажется,
его забрал первый старик. - Хорошая добыча! Мимо нашей помойки весь день ходят
пенсионеры. Готовьтесь, товарищи, записывайтесь в очередь на посещение нашей
помойки в следующем году! Я уже записался на всякий случай, но надеюсь, что
конец придет быстрее.
А сейчас мы едем на дачу к новым знакомым, чтобы немного развлечься и
поужинать. Дорога сворачивает в сторону, узкое шоссе закрывается сверху
вершинами деревьев, машин совсем не видно, опять темнеет, как и вчера, и мне
уже интересно, как нас встретят хозяева. В животе - приятная пустота, холод
усиливает аппетит и желание сесть за красивый стол у камина. Дорога
поднимается в гору от пруда, обсаженного разноцветными деревьями, через
протоки перекинуты круглые мостики из нового некрашеного дерева, снега мало, и
тонкий лед лежит сверху ровным полированным изумрудом. Наверное, здесь такая
особая зеленая вода.
Неожиданно дорогу преграждает черно-белый шлагбаум. Какая-то запретная зона.
Но моя подруга предлагает мне оставить машину у шлагбаума и остаток пути
проехать в коляске. И действительно, недалеко от шлагбаума в кустах мы находим
коляску с двумя лошадьми и спящей на козлах фигурой.
- Архип, проснись! - зовет его моя герцогиня, мужик на козлах вздрагивает и
открывает глаза. Мне кажется, что это все тот же кладбищенский сторож,
переодетый теперь кучером прошлого века. Мы усаживаемся на кожаные сиденья и
медленно едем по проселочной дороге в густых сумерках. Такое чувство, что наша
коляска действительно двигается назад по времени. Вскоре среди веток
появляются огни, они зовут нас к себе, и вот мы уже у легкого двухэтажного
деревянного дома, обитого деревом в финском духе, с двумя большими верандами и
флигелем наверху второго этажа. Почти во всех комнатах горит свет, дымится
печка, но нас никто не встречает. Кучер останавливается, буркает что-то себе
под нос, герцогиня дает ему денежку, коляска растворяется в темноте, а мы
поднимаемся на большое крыльцо горящего всеми огнями, но молчаливого дома.
- А где же хозяева?
- Не знаю, но нас приглашали на ужин к десяти часам. Наши господа обычно
выходят после заката солнца. Здесь будут одни мои хорошие знакомые еще по
Петербургу, мы встречались с ними у Н., потом вместе бывали на водах, он -
очень милый человек, правда, немного лысый, а она - почти красавица, но долго
болела, безуспешно лечилась, и потом мы с ними не виделись много лет, и вот
представляешь, три дня назад я получаю от них письмо с приглашением на этот
ужин, как будто мы виделись недавно, будто не было всех этих событий.
Наверное, они сильно изменились, но я очень скучала без них и даже должна была
вернуть им одну книжку, которую тебе передал наш звездочет - Книгу Учета, но
все не было возможности.
Мы позвонили. В доме никто не ответил.
- Куда же они подевались?
Я позвонил еще раз.
- Может, попробуем войти сами?
Дверь легко открылась, и мы наконец-то вошли в тепло. В прихожей на вешалке
было пусто, я помог герцогине раздеться перед высоким зеркалом во весь рост -
мечта моей жены, - и она принялась расчесывать свои длинные волосы. Мне
особенно нравится этот метод, когда девушка опускает рывком голову вниз,
открывая шею, и волосы струятся вниз водопадом.
Я поправил галстук, одел легкие лакированные туфли и приложил замерзшие руки к
огромной изразцовой печи в углу прихожей. Тепло от ладоней побежало к плечам,
по спине и дотронулось до пяток. Я улыбнулся, закрыл глаза и радостно потер
руки. Принцесса была уже готова, и мы вошли в следующую залу. Там тоже никого
не было.
- Наверное, мы пришли слишком рано.
- Ну что ж, ведь нам так сказали.
В этой старинной большой комнате на темных стенах висели такие же темные
портреты незнакомых людей, между портретами я обнаружил две заколоченные
двери, ведущие, наверное, в другую часть дома и на второй этаж.
- На этих портретах почти все их предки за последние два века. Про них
известно еще с Петра. Не то, что где-нибудь в Голландии, там некоторые находят
портреты своих дедушек, живших еще веке в пятнадцатом. Обрати внимание на
разницу - ведь мы здесь стали изображать из себя христиан тоже лет на двести
позже, чем в Европе. Так что по французским меркам у нас скоро должен
появиться свой Наполеон.
Мы сели за деревянный овальный стол, за которым могло бы уместиться человек
двадцать. Нынешние столы по сравнению с этим исполином - просто маленькие
тумбочки. Да и гостей хороших сейчас в таком количестве не соберешь - обычно
приходят человека два, три, не больше.
- Где же, в конце концов, твои Н.? Уже так есть хочется, а их все нет!
- Ну потерпи, потерпи, что ты как маленький, не можешь подождать и часу! Делай
вид, что ты пришел сюда не ради еды. Походи вдоль стола с умным видом, заложив
руки за спину, изучи картины или сядь просто в кресло с интересным альбомом с
картинками.
- Хорошо еще, что телевизора нет, а то вечно - придешь в гости, и все хором
смотрят телевизор или включают радио по-громче.
- Поговорить-то не о чем, люди стали пустые, развлечься сами не могут, то ли
дело у нас!
На столе, кстати, стояли только подсвечники.
Как я всегда любил, когда в нашем доме не было света! Вот, посередине
какого-нибудь фильма или просто так, вдруг сразу все потухало, отключалось, и
в доме воцарялась непривычная тишина. Вначале надо было найти спички. Дорога
на кухню казалась бесконечной, и сзади все время слышались чьи-то шаги. Еще
секунда, и сильные пальцы схватят за горло и будут душить, душить, скорее бы
зажечь спичку, но вот - огненная полоса во мраке, вспышка, и свет отыгрывает
кусочек комнаты у темноты. Но впереди еще долгая дорога до свечки! Один
неверный шаг - и спасительный огонек погибает, и снова вокруг пляшут черные
демоны, зачем-то оттягивая свою победу, чирк, - и снова можно двигаться
медленно вперед.
Я даже специально днем долго тренировался, чтобы спичка горела как можно
дольше, и когда огонь был уже посередине, пытался перехватить его за черный
уголек, чтобы оставшийся кусочек драгоценного дерева не пропал даром. Зажечь
заплывший воском фитиль тоже не так-то просто. Поэтому днем я заранее готовил
фитили на разных свечках, чтобы они разгорались быстро и устойчиво. А воск,
стекавший без толку вниз, я собирал в отдельную баночку и потом, когда
накапливалось нужное количество, сам изготовлял свечи, выливая его в бумажную
форму. Труднее всего было устроить внутри формы хороший фитиль из ниток, все
мои нитки были тонкие и дурацкие, поэтому они шли не по середине цилиндра, а
все больше сбоку, это меня страшно огорчало, я злился и в конце концов, весь
залитый воском, с обожженными пальцами, выкидывал всю продукцию в помойное
ведро.
Наконец, в прихожей хлопнула дверь, кто-то тяжелый постучал ногами об пол,
стряхивая снег с ботинок, и зашаркал туда-сюда. Потом я услышал, как кто-то
другой сморкается в маленький женский платочек. Я встал с кресла и принялся
расхаживать по комнате. Через несколько минут дверь отворилась, и мы увидели
худенькую бледную девушку в длинной бордовой юбке, вязаной жилетке и белой
блузке с воротником. Она не улыбалась и смотрела куда-то перед собой, отводя
глаза. За ней вошел ее муж, действительно лысоватый полный мужчина в костюме с
бабочкой.
- Ну наконец-то, а то мы вас совсем заждались! - сказала моя подруга, быстро
выходя им навстречу.
- Наша повозка сломалась, кучеру пришлось искать другую, я ужасно замерзла и
сержусь на Поля. - Она повернулась к нему и улыбнулась. - Поль вечно такой
бестолковый!
- Это ничего, - заступился я за него. Он тоже приятно и застенчиво улыбался.
- Давайте же скорее есть! - вскричала моя герцогиня.
- Да, да, у меня разыгрался зверский аппетит, - Поль выпучил глаза и потер
радостно ладони друг о дружку. Все принялись бестолково ходить по комнате
вокруг пустого стола.
- Сегодня такой странный вечер, - начала бледная девушка, - что я уже ничего
не понимаю.
- Когда мы отъехали от Москвы, вдруг пошел дождь, а потом сразу выглянуло
солнце, - мягко добавил Поль.
- А вот у нас дождя совсем не было! - обрадовалась моя герцогиня.
- Странно, все небо было покрыто тучами до самого горизонта, обложило как на
неделю, у вас-то тоже должен был пойти дождь, - огорчилась девушка. Я видел ее
первый раз в жизни. Все, наконец, расселись по креслам.
- Нет, наоборот, мы наблюдали чудесный закат, - торжествующе воскликнул я.
- Ну конечно, дорогая, ведь мы ехали совсем другой дорогой! - примирительно
вставил Поль.
- Все это очень странно, и у меня даже совсем пропал аппетит, - закапризничала
его подруга.
- А вот это уже серьезно, здесь что-то не в порядке! - Поль вскочил с кресла и
принялся, нахмурившись, положив руки в карманы, ходить из угла в угол.
- Какой может быть дождь в марте? - настаивала моя королева.
- Милый, не волнуйся, сейчас все будет готово, еще минуту! - забеспокоилась
бледная девушка.
Поль прошел круга три вокруг стола, замедлил шаг и остановился у окна. Пошел
снег. Мы невольно замолчали и тоже принялись завороженно следить за падением
снежинок. Стало совсем тихо. Глядя в окно, Поль задумчиво произнес:
- Когда умерла моя жена, я долго не мог понять, что произошло. Ходил на
работу, дома готовил ужин, иногда приходили какие-то люди, мы сидели вместе
часа два, о чем-то разговаривали, но есть мне не хотелось. Потом я оставался
один, стелил постель как всегда на двоих, выкладывал ночную рубашку жены, две
подушки, потом ложился под одеяло и тушил свет. Постепенно все звуки на улице
прекращались, только шумел ветер или стучал дождь по подоконнику, или вот так
же медленно падал снег, освещенный уличным фонарем. Я ждал, когда же придет из
ванны жена, закрывал глаза и пытался уснуть, но она все не приходила, я
вставал, ходил по комнатам, но ее нигде не было, я снова ложился и уже не мог
успокоиться. Так продолжалось несколько месяцев. Сон совсем пропал, никакие
снотворные не помогали, мне удавалось задремать лишь в метро или на работе.
И вот однажды, когда я, как всегда, постелил нам постель и залез под одеяло,
послышались знакомые шаги, жена торопливо одела рубашку и легла рядом. Я обнял
ее и мы скоро уснули. Утром, когда я проснулся, было еще темно, но она уже
ушла, взяв даже из шкафа кое-какие вещи. Чайник на кухне был еще горячий. Я
немного успокоился и пошел на работу. С тех пор она приходила ко мне каждую
ночь. Я даже поправился на два килограмма. Иногда среди ночи мы вставали и шли
на кухню чего-нибудь перекусить или выпить чашку чаю. Я не думал, откуда она
взялась, перестал ездить на кладбище и зажил спокойнее. Она только была
бледнее, чем обычно. Мы почти не разговаривали, но я был счастлив, что она
рядом со мной. Ходить по магазинам нам было не нужно, я покупал все по дороге
с работы. Так прошло несколько лет.
Мы молчали, следя за полетом снежинок. Поль задумался, будто что-то в его
рассказе привлекло его внимание, или тоже замечтался, глядя в окно.
Сколько раз я мечтал вот так же встретить умерших или где-нибудь в гостях, или
на улице, среди случайных прохожих, или даже в другом городе. Можно даже не
говорить ни о чем, просто раз! - и чья-то до боли знакомая фигура, походка, ты
догоняешь ее, она оборачивается, узнала, и улыбается...
- А где тут, интересно, печка? - очнулся, наконец, Поль. Мы поднялись
стряхнуть оцепенение и чем-нибудь заняться.
- Да, мальчики, сходите-ка за дровами! - томно протянула бледная девушка, - а
то скоро мы тут окоченеем.
Набрав в прихожей сухих поленьев, мы сложили их рядом с камином. Еще несколько
минут, и пламя заполыхало почти до пояса. Мы пододвинули кресла поближе к
огню.
- А где же питье и закуски?
Я снова попытался открыть заколоченную дверь. Вместе с Полем мы нажали на нее,
дверь с треском распахнулась, и мы попали в кухню, где, к нашему изумлению, мы
обнаружили два подноса с приборами и всякими явствами. Радостные, мы потащили
подносы к дамам. Дальше разговор шел о погоде, еде, каминах и прелестях дачной
жизни. Политики почти не касались. Бледная девушка быстро объелась и попросила
Поля увести ее спать. Надо сказать, что я тоже уже достаточно насладился
ужином и хотел по-скорее уединиться с моей герцогиней. Подруга Поля меня
совершенно не возбуждала. Мы пожелали друг другу доброй ночи, хотя на улице
уже серело, и отправились наверх через вторую заколоченную вначале дверь.
В спальне стоял лютый мороз. Печная труба, видимо, проходила сквозь другую
комнату, и тепло сюда практически не поступало. Я постарался завесить одеялами
окна, покрытые ледяным панцирем, и спальня стала походить скорее на
плацкартный вагон. Моя принцесса, видя все эти приготовления, совсем даже не
проникалась энтузиазмом и, чувствовалось, что у нее нет абсолютно никакого
желания раздеваться. Я разложил кровать, сделал подушки и накидал сверху
несколько одеял и шуб. Мы залезли в эту пещеру в чем были, я - во фраке, моя
дама - в длинном праздничном платье.
Через несколько часов борьбы с холодом и друг с другом мы все-таки решили
спуститься вниз и погреться у огня. Поль безмятежно спал неподалеку от камина,
укрывшись какой-то скатертью. Его жена уже исчезла. Мы глотнули вина и решили
уехать в Москву. Я мечтал теперь только о горячей ванне.


7. КНИГА РАЗВРАТА.
из рукописей, найденных на месте крушения корабля "Адмирал Нахимов"
Товарищ Жданов


- Проверка документов, проверка документов, откройте немедленно!
Мы кое-как оделись, приняли невинный вид и открыли. В каюту вошел боцман и
офицер в белом кителе.
- На корабле - кража и изнасилование. Мы ищем человека с рыжей бородой,
высокого роста, с татуировкий на плече.
В коридоре стояла гудящая толпа пассажиров, женский скандальный голос
произнес:
- Ничего себе изнасилование, да она, небось, сама набросилась на бедного
парня.
Остальные одобрительно загудели. Вперед выступили изумрудная Полина и Оксана.
- Ищите, ищите! - визгливо затараторили они.
Я посмотрел в зеркало. Голоса людей исчезли как в тумане. Из зеркала на меня
смотрел человек лет тридцати с рыжей бородой, бледный и испуганный. Неужели и
татуировку найдут?
- Это он, хватайте его! - вдруг завопила чья-то мамаша, - я видела его за
соседним столиком!
- Ваши документы! - строго спросил офицер.
Я вытащил из заднего кармана красную потрепанную книжку с буквами "СССР".
- Жданов Михаил Юрьевич, 1954 года рождения, русский, это вы?
На фотографии в паспорте виднелся мужик без бороды.
- Не знаю...
- Тогда пройдемте.
Толпа расступилась. В сопровождении двух матросов мы прошли по коридору вниз,
в трюм. По стенам стекали желтые струйки воды, грохот машины стал еще ближе,
волны с плеском бились в тонкий борт. Было уже около семи вечера, когда меня
посадили в узкую сырую камеру, заперли дверь и ушли выяснять мою личность.
Все это оказалось очень странно. Откуда взялся в заднем кармане этот чужой
паспорт? Ведь до этого я был совсем голый, может, я случайно впопыхах натянул
чужие джинсы? Видимо, хозяину было выгодно оставить их у девиц. А может,
девицы специально подсунули мне чужую одежду? Непонятно, непонятно.
Наверное, эти девицы - сообщницы преступников. Странно, такие обычные, как
пионервожатые, правда, в карты позвали сами играть, выдумали какой-то интерес.
Кому-то из них я что-то должен, но кому и что? Надо было обязательно записать.
Давно, еще в школе, мне нравилось заполнять дневник. Сразу все видно вперед на
целую неделю - когда, что, сколько. А тут еще трудно запомнить, как кого
зовут. Сейчас уже не помню, кто Полина, а кто Лена. Или Лена была из пятого
отряда, быстрее всех пробежала 30 метров? Нет, не Лена, а Таня из дома
напротив, со второго этажа. Нет, ведь здесь нет ее родителей, а без родителей
она никуда не выходит.
Но как в чужом паспорте могла оказаться моя фотография? В коридоре, конечно,
было темно, но все-таки - какое совпадение! Кажется, великий гипнотизер Вольф
Мессинг как-то в поезде показал контролеру бумажку и сказал, что это билет.
Все это не так просто, как кажется, может, я тоже гипнотизер? Ловко тогда я
внушил боцману, что я - Жданов, он мне поверил и ...посадил в эту вонючую
каюту. Гениально! Другим способом мне никогда не удалось бы привлечь внимание
такого количества народу, таких девушек и достигнуть полного дна "Адмирала
Нахимова".
Фамилия Жданов, конечно, идиотская. Лучше Выхин. Или Ногин. Или
Китай-городский. Или Рязанский ...Проспект. Все-то мы учились с ними в одном
классе.
- Здраствуйте, Феликс Эдмундович!
- Здрассьте, здрассьте, Федор Михайлович!
- Вы принесли сегодня нам всем бутерброд?
- Как поживает Маргарита Михайловна?
- Вера Евгеньевна, у Вас прекрасный голос!!!
Вот простая русская фамилия - товарищ Крупский.
- Товарищ Крупский? Где-то я о вас уже слышал.
- Как же, как же, мы вместе с Яичницей исключали вас из комсомола. Помните, вы
тогда еще ударили одну особу, италианочку, по задней сладкой части, она прямо
сама просилась - ну еще разик, наддай, ну, по-крепче приложись, вот так, вот
молодец, а теперь по левой, а теперь по правой, по левой, по правой.
Колышется.
Где ты теперь, наша италианочка? Кто теперь вызывает эти волнующие колебания?
Я лег на бок и закрыл глаза. Железная стенка каюты дрожала от близкого
соседства с машиной. Здесь было еще жарче, чем на верхней палубе под солнцем,
где теперь, наверное, разлеглись мои девицы. Оксана легла на живот и
расстегнула лифчик. Как всегда хочется, чтобы девушка приподнялась, а лифчик
остался бы лежать, будто все еще прижатый сладкой массой. В Прибалтике,
говорят, есть нудистские пляжи, а у буржуев вообще на пляже все ходят без
лифчика. Представляю, как из воды выходит такая француженка, по блестящему
телу стекают струйки воды, а потом последние капли остаются висеть под грудью,
и так хочется провести по ним рукой, чтобы осталась гладкая поверхность. Я
перевернулся на другой бок.
И как вообще можно спокойно идти по такому пляжу, когда все девушки вокруг -
полуголые? Во-первых, сразу подымется зебб, и плавки будут сильно мешать.
Во-вторых, идти в таком положении, например, за мороженным, очень неудобно.
Они все это заметят, уставятся и будут смотреть, и обязательно споткнешься. Да
и как им самим, неужели приятно, чтобы каждый дурак смотрел им не в глаза, а
на грудь? Как в том анекдот