Максим Исаев
   ОЖИВЛЕНИЕ


1. Герцогиня

Она сразу же вызвала во мне непонятное чувство тревоги. Правда, когда
ловишь вечером пассажиров, может случиться всякое. Все стараются поймать
богато одетых женщин, это наиболее безопасно и выгодно, я сразу же
затормозил около нее, но что-то в ее голосе мне не понравилось.

Был прекрасный вечерний час, когда низкое красное солнце еще можно было
видеть с мостов и на западных улицах Москвы, в стеклах высотных домов, но
ледяной мартовский ветер уже почти застудил все дневные лужи, улицы
подсохли и задеревенели, редкие прохожие балансировали на скользких
тротуарах и жались друг к другу на разбитых троллейбусных остановках.

- Ваганьковский мост, пожалуйста.

- Садитесь.

Обычно я спрашиваю, сколько это будет стоить, но в этот раз почему-то у
меня не хватило вызывающей наглости, необходимой в подобных случаях.
Некоторых девушек, правда, можно иногда довести и бесплатно.

Я включил левый поворот, хлопнула дверь, в машине стало холодно и противно.
Меня даже слегка затошнило, что часто бывает после целого дня езды через
пробки среди грязных, брызжущих во все стороны грузовиков и среди молодых
идиотов, выезжающих на встречную полосу. Днем надо было съесть еще одну
сосиску, тогда было бы легче.

Она тем временем тряслась в ознобе и вся вжалась в сиденье.

- Если вам холодно, можно закрыть окно.

- Ничего, с-спасибо, м-мне уже лучше.

Я включил печку. Хорошо, черт возьми, что наконец-то заменил этот гребаный
кран, а то в прошлом году ездил зимой, как в холодильнике. Сколько,
времени, интересно, он продержится, а то предыдущий потек уже через два
месяца после замены.

На ней было темное пальто с капюшоном, лица разглядеть я толком не успел,
да лучше этого и не делать, всегда ведь можно обнаружить какой-нибудь
изъян. А так надеешься, что за капюшоном или прической скрывается что-то
необыкновенное.

- Вы курите?

- Нет.

- Можно мне тогда у вас покурить?

Смотри какая вежливая попалась, теперь уж таких не встретишь, девушки
закуривают без всякого стеснения, прямо как паровозы, а если их собирается
несколько в одной комнате, так это просто кошмар - целое паровозное депо.
Вот что значит детские комплексы и половая неудовлетворенность.

- А прикуриватель у вас работает?

- Да.

В темноте она стала искать кнопку, заблудилась, я решил ей помочь и
случайно коснулся ее тонких пальцев. Меня будто ударило ледяным током,
пальцы были такие холодные, будто кровь покинула их навсегда и осталась
лишь где-то в глубине остывшего на ветру тела.

Конечно, наш климат вреден для девушек. На улице днем уже все тает, но надо
по-прежнему на трусы одевать теплые рейтузы, штаны или что-то в этом роде,
про юбку в такую погоду и думать нечего. Правда, у нее длинное пальто, в
таком немного теплее, но на таком ветру уже все бесполезно. Тем более, я не
знаю, что у нее одето под пальто. Бедная девочка!

С горки Рижской эстакады машина разогналась, я выключил передачу, мотор
затих, и можно было любоваться розовыми сумерками. На юге сумерки длятся
одно мгновение, а у нас зимой это удовольствие растягивается на несколько
часов. Внизу уже загорались разноцветные огоньки, мигали семафоры,
переливались названия богатых магазинов, а небо было уже совсем высоким и
чистым, темно-синим на востоке, в заднем стекле, и желтым на западе,
усеянном темными шпилями, башнями и церквями. Где-то рядом ударили в
колокол, и моя спутница плотнее укуталась в пальто.

- Моя подруга подарила мне собаку, ротвейлера, как же я с ним намучилась!
Не слушается, и все тут, как ляжет на диван, так невозможно его оттуда
спихнуть. Только мужа и слушается, так ведь он бьет ее иногда ремнем, я же
так не могу, а ко мне относится как к мебели, ну нет будто меня и все тут.

- Тяжелая у вас жизнь.

- Не то слово, а сколько денег уходит, так просто ужас, а вот нужных
витаминов не найдешь. Представляете, сейчас витамины стоят так дорого, и то
там не все, а только А2, В6, Е2 и Н4. Даже ошейник хороший, и тот не
купишь, он все сгрызает.

- А сколько, наверное, белья рвет! - подкинул я ей темку.

- Да! - с жаром вступила она. - Недавно мужу на 23 февраля подарили
галстук. Он говорит, пойди узнай, сколько он стоит. Ну, я пошла, оказалось,
точно такой же галстучек висит в соседнем магазине за 70 долларов,
представляете! Так это говно его нашло, все съело, что даже следов не
осталось, муж меня чуть не убил, будто я во всем виновата! Все жрет,
скотина, что попадается под руку.

- Кто, муж что ли?...

Она решила еще прикурить, смело нажала кнопку, и вскоре я почувствовал
запах паленого. Может, предохранитель сгорел?

- Что-то не прикуривается.

Это, конечно, горел фильтр. Принцесса долго плевалась. Надо же, напилась
как вокзальная проститутка. Оказывается, подруга специально купила Мартини,
а она его очень любит, оторваться уже не может и т.д. Где, интересно,
находят таких?

- Я не работаю, детей нет, но времени совсем не хватает - пока проснешься,
оденешься, потом по магазинам, вечером телек, даже к подруге сходить и то
некогда.

Помню, в гостях у одного знакомого миллионера я видел несколько таких
разодетых пустых дамочек. То ли дело Надя Крупская или Роза Люксембург!

- Одно плохо, добираться до нее неудобно, каждый раз еле выберешься. - И
она сплюнула себе под ноги. Мне стало совсем противно, надо было содрать с
нее по-больше, но теперь уже поздно об этом. Заставить бы тебя работать или
детей рожать - заговорила во мне кровь моего дедушки, красного партизана.
Да еще чтобы на хлеб не хватало.

Но она уже не могла ничего слышать - ей снился, наверное, Мартини. Машина
скользила по Сущевке, затем мост у Савеловского вокзала, Масловка, туннель
под Ленинградским проспектом. Надо будет заменить глушитель, а то вибрация
трясет сиденье даже на холостом ходу, сальник разбалтывается, в капоте все
засрано маслом. Правда, в такую холодину неохота лезть под машину, пальцы
застывают и никакого удовольствия.

- Уже Беговая, - разбудил я ее.

- Да? Сколько времени?

- Около семи.

У заправки машин мало, слава Богу, на обратном пути можно заехать, долить
до полного.

Она сняла капюшон, белокурые волосы рассыпались по плечам, жалко, никак не
получается рассмотреть ее получше. Она стала искать деньги в сумочке. Мы
проехали над Белорусской дорогой, справа - темный лес кладбища. Здесь,
кажется, у меня никто не лежит. Разве что Есенин с Высоцким и Андреем
Мироновым. О, Рио, Рио! Мне опять становится нехорошо. Скорее бы домой!

- Сворачивайте направо и остановите у ворот. Что-то денег никак не могу
найти.

- Так я и думал! - Вот черт, связался с какой-то дурой, потерял столько
времени, и все задаром!

- Вы уж меня простите, может, сходим вместе за деньгами, я хорошо заплачу!

- Ага, чтобы меня там кто-нибудь прибил?

- Вы что, боитесь? Нечего тогда девушек вечером ловить!

- Учите своего мужа! Деньги с собой надо носить! - Я обозлился до предела и
собрался уже разворачиваться, но она изо всех сил стала меня просить
проводить ее до подъезда, тем более, что дорога идет через кладбище, уже
темно, и она даже готова меня немного угостить. Я, наконец, смог разглядеть
ее лицо в свете фонаря, и только поэтому согласился все же выйти из машины.
Она оказалась немного лучше, чем можно было ожидать. К тому же я
чувствовал, что если не съем сейчас же кусок хлеба, то до дома не доеду.

На кладбище было уже совсем темно и тихо. Последние посетители торопливо
выходили на улицу.

- Можно, я возьму вас под руку, а то так скользко, я боюсь упасть.

Пьяный сторож, уже стоящий у ворот с ключом, казалось, не заметил, как мы
проскользнули внутрь. Она как-то вся прижалась ко мне, и я хорошо
чувствовал ее бедро, обжигающее меня ознобом на каждом шагу. Зачем я пошел
тогда с ней?

Наверху, на ветвях исполинских черных деревьев виднелись силуэты ворон,
глаза которых сверкали как разгорающиеся рядом звезды. Ночью будет совсем
холодно. Мысленно я повторил процедуру запирания машины - окна, двери, крюк
на руль, тумблер зажигания, сигнализация. Вряд ли, конечно, угонщики
припрутся ночью на кладбище. Здесь все же безопаснее, чем во дворах жилых
домов.

Мы углублялись в мрачные дебри Ваганьковского кладбища. Дорожка становилась
все уже, фонари - все дальше и дальше, и скоро лишь свет звезд отражался в
желтом искрящемся снеге. Все могилы были покрыты глубокими сугробами, и
только черные высокие памятники, обелиски и кресты торчали как небоскребы
Нью-Иорка.

Моя спутница рисковала ступить в сугроб, тропинка сужалась, и пришлось
взять ее за талию. Она не сопротивлялась. Теперь ее белые волосы касались
моего уха, локоть тесно прижимался к моим ребрам, будто мы ехали в час пик
в вагоне метро. Что греха таить, это было приятно! Редко когда выпадает
такая возможность, особенно в общественном транспорте.

Она уверенно двигалась вперед, ориентируясь, видимо, по надписям на
гробницах. Кто, интересно, у нее здесь лежит? Ясно, что пользуясь своей
внешностью, она легко завела меня черт знает куда и зачем. Теперь мне будет
уже не просто вернуться назад, и пора бы уже подумать и о бегстве. Но
простые мысли о грабителях почему-то не приходили мне сейчас в голову.
Скорее, эта девушка должна быть больше похожа на ведьму. На всякий случай я
сказал про себя "Во имя Отца и Сына и Святаго Духа, Аминь!" Правая рука, к
сожалению, была занята и перекреститься я не смог.

- Вы знаете, - будто угадав мои мысли, - об этом сейчас уже поздно думать,
- почти шопотом произнесла она, остановилась, положила руки мне на плечи и
сверкнула глазами. Поскольку к борьбе с нечистой силой я был уже не готов,
мне пришлось далее мысленно, но не физически! - подчиниться дьявольскому
искушению. И вот я вижу, как мы оказались в объятиях друг друга, она
протягивает мне полураскрытые губы, я закрываю глаза, прижимаю ее к себе
все крепче и крепче, чувствуя под пальто ее крепкую грудь и все-таки
горячие бедра, в голове все шумит и кружится. Она оказалась в юбке, жалко
было сразу дотрагиваться замерзшими руками до голого тела, поэтому я
подождал, когда руки немного согреются и потом уже стал постепенно
пробираться вглубь ее одежды, расстегивать пуговицы, застежки, ощупывая
кружева и жаркие выпуклости, переливающиеся под ладонями в глубине пути.
Наконец, я коснулся ее изогнутой талии, скользнул ниже и ощутил ее
прекрасную упругость. Она явно старалась повернуться в наиболее выгодном
ракурсе, подставляя мне разные стороны своего организма.

Оказалось, что мы уже давно лежим на ее мягком плаще, раскинувшемся среди
большого сугроба. Мороза и ветра я уже совершенно не чувствовал, руки
окончательно согрелись, голод пропал, и пальцы даже нашли в середине моей
герцогини влажный источник тепла. Вскоре ей также удалось поймать желанный
предмет, хотя мне тогда еще казалось, что момент для этого, может быть,
выбран еще рановато, поскольку вокруг я видел лишь искрящийся снег,
шатающиеся черные деревья и далекие звезды, проносящиеся мимо с огромной
скоростью.

Наконец, кладбище озарилось диким нечеловеческим криком, я испугался, но в
этот момент мне ничего уже не оставалось делать, как продлить эту сирену
как можно дольше, а когда опять наступила тишина, я все еще был оглушен и
потом уже не смог прийти в себя долгое время.

- Мой милый, ты уже забыл, куда мы идем? Я страшно хочу есть!

А у меня перед глазами все еще неслась Полярная звезда, Скорпион, Весы и
другие созвездия. Подняться было нелегко, но, впомнив о брошеной за оградой
машине, я начал постепенно возвращаться к реальной жизни. Скоро уже пойдут
ночные новости, и заправка, наверное, еще работает. Мы прошли еще несколько
шагов по снегу, как вдруг герцогиня начала спускаться куда-то вниз по
небольшой лесенке, ведущей к деревянной дверце.

- Идем со мной, а потом вернешься к своему железу.

Ее плащ растянулся на несколько ступенек. За дверцей начинались полутемные
сени с каким-то хламом, но герцогиня уверенно прошла дальше. В глубине
открылась другая, уже более крепкая, дубовая дверь с медными ручками.
Лимоном разлился входной колокольчик, и мы очутились в гардеробе, обитом
бордовым бархатом, сочетающимся с черными лакированными панелями и
зеркалами. Видимо, мои главные приключения еще были впереди.

Швейцар в смокинге и седых бакенбардах, наклонившись, принял плащ моей дамы
и мои дырявые перчатки. Приглядевшись, я узнал давече пьяного
кладбищенского сторожа. Он что-то спросил тихим басом у моей спутницы, она
кивнула и посмотрела на меня сияющими глазами. В открытом вишневом платье
она была великолепна. На груди сверкало брилльянтовое ожерелье, из-под
шлейфа виднелись туфельки, а сзади вырез был почти откровенным призывом.
Перемена, произошедшая с моей пьяной пассажиркой, должна была бы меня
удивить, но я, видимо, тогда уже плохо соображал, и все представлялось мне
в другом свете.

Повернувшись перед зеркалом, она поправила прическу и сказала:

- Надеюсь, пятна на этом платье ты мне пока не оставил.

- Возьми вот этот кусочек ваты, - можно подумать, что остальные платья я ей
уже испачкал!

Приготовившись к приему, мы вошли в следующее помещение сквозь черные
занавески, на которых были вышиты магические символы и непонятные буквы. На
потолке этого небольшого зала не было никаких ламп, но синий свет проникал
сквозь него, причем к этому искусственному небосводу были приделаны
светящиеся, медленно двигающиеся камешки, планеты и звезды, будто потолок
служил огромной линзой, поднесенной к ночному небу.

Платье моей дамы окрасилось в синий свет.

- Это моя любимая ночная комната. Здесь, как на ладони, можно увидеть
будущее, ведь все на Земле определяется небом. Твой знак мне подходит
сегодня, хотя для тебя все может плохо кончиться.

Сбоку раздвинулись занавески, и перед нами возник слуга в маске и с
подносом. На нем был восточный костюм, чалма, туфли с загнутыми кверху
носами и широкий пояс с большим дорогим кинжалом. На подносе стояло три
разноцветных бокала - темно- красный, бесцветный как вода и ярко-зеленый.
Честно скажу, мне этот маскарад и обслуживание очень понравилось.

- Это для тебя первое испытание.

- Кюшай, дарагой, кюшай, - лакей наклонился ко мне по-ближе.

А если отказаться?

- Тогда он тебе сразу отрежет голову, - успокоила меня герцогиня. За
занавесками слышались легкие звуки музыки, звенела посуда, пробивались
низкие голоса и женский пузырчатый смех. Все-таки она решила не платить за
проезд, а просто избавиться от меня по-быстрее. Вот что значит доверять
женщинам!

Поскольку больше всего мне нравится красненькое, я взял соответствующий
бокал и выпил его большими глотками. Напиток вначале сжал горло, но потом
все тело будто наполнилось силой и легкостью. Герцогиня радостно взяла меня
за руку.

- Я знала, что это тебе должно понравится. А вот предыдущий молодой человек
взял зеленый ликер и не смог проглотить и двух глотков. Ахмет бросил его
голову в мусорный бак рядом с рынком.

Не давая мне опомниться, она потащила меня к портьерам.

- Теперь ты сможешь войти в наш главный зал.

Она повела меня по длинному коридору. Звуки становились все ближе. Под
ногами что-то хлюпало, но ее настойчивые пальцы звали меня вперед. Где-то в
середине пути она вдруг остановилась и обняла меня. Вино зашумело у меня в
голове, и теперь мы уже по-настоящему поцеловались, хотя я и чувствовал
ледяной ветер, бьющий вдоль коридора по ногам. Лишь адский напиток не давал
мне опомниться и скорее бежать к выходу.

- Не бойся, сейчас мы уже придем, я смогу с тобой, наконец, расплатиться.
Тебя там будут уговаривать остаться, но ты сразу не поддавайся, я хочу еще
увидеть тебя наверху.


2. Полковник

Мы вошли в огромный зал. Потолка и стен не было видно, будто мы попали в
огромную пещеру без огня. Сделав несколько шагов, я понял, что выхода уже
не найти. Свет исходил лишь от свечей, окруженных черными фигурами. Вскоре
глаза привыкли к темноте, и я разглядел в этой зале огромное количество
столов, больших и маленьких, за которыми сидели самые разные люди. Между
столами сновали официанты, вверху стояло эхо множества разговоров, чоканья
рюмок и других звуков, характерных для большого ресторана. Клубы дыма
всплывали кверху и сливались с духами декольтированных дам. Большинство
присутствующих все-таки было по-проще, их столы практически ничем не
освещались.

Я замер, очарованный пестротой костюмов сидящих. Фраки, веера, ботфорты,
кафтаны, парики, халаты, доспехи и прочие виды одеяний, которые успело
поносить человечество, - моя мечта о маскараде, наконец, воплотилась в
жизнь, если этот подземный мир можно только назвать жизнью. Вот колоритный
усатый мужчина с орлиным взором, затянутый алым шелковым поясом, поводя
рукой с полным бокалом, заговорил на грузинском языке. Не зря все-таки
рядом Малая Грузинская улица! Сидящие за его столом подхватили мелодию на
несколько голосов, и полилась ветвистая мозаичная песня, которую я не раз
слышал у себя дома на пластинке, купленной лет двадцать назад. Постепенно
музыка уходила все дальше и дальше, а мое внимание приковал другой столик,
за которым сидело несколько человек в гусарских мундирах. В середине этого
стола вместо свечи в большой серебряной чаше жидким пламенем горел пунш,
рядом с курчавым человеком на столе лежали дуэльные пистолеты, толстяк в
очках, поднеся близко к глазам рукопись, пытался разобрать буквы, залитые
чем-то красным.

- Однако покойники неплохо проводят время, - подумал я, глядя, как какой-то
художник аккуратно обводил соски обнаженной до пояса натурщицы всеми
цветами радуги. Где-то я уже видел эту даму, и сразу вспомнил, что она как
две капли воды похожа на маху Гойи. Неужели она бывает здесь, в Москве?

За другим столиком сидел благообразный старик в парике и что-то писал на
нотной бумаге, подыгрывая себе левой рукой, от движения которой пламя его
свечи колебалось и костюм переливался дорогой вышивкой. Если и после смерти
он продолжает сочинять, кто тогда сможет услышать эти вещи? Может быть, эти
записи потом подбрасывают в библиотеки, а все думают, что они "случайно
обнаружены"?

Я и раньше особенно не сомневался, что покойники выходят на поверхность.
Про это столько написано! Иногда ночью, лежа в бессонице, я чувствовал в
комнате присутствие невидимых духов, слышал их вздохи, сморкание, шаркающие
шаги. Мне становилось страшно, я читал молитву, и все исчезало. Можно
называть это бессмертием души, жизнью после смерти или вампиризмом, но
чьи-то тени всегда всегда рядом с нами. Даже занимаясь любовью в пустыне,
нельзя быть уверенным в том, что за вами не подсматривает какой-нибудь
отвратительный старец.

Я оглянулся, но княгини рядом уже не было. Что теперь делать? Пора бы мне
определиться и хотя бы найти выход на улицу. Я бросился назад. На пути мне
попадались пустые стулья, чьи-то портфели и чемоданы, тюки и узлы,
расставленные в проходах между столами. Пирующие словно не замечали меня,
будто между нами была невидимая стена, и к кому бы я не обращался с
вопросом о выходе, кого бы не хватал за руки, за плечи, на меня никто не
обращал внимания, будто я был просто назойливой мухой. Конца залу не было
видно, и народу вокруг становилось все больше и больше. Ловкие официанты
улыбались, словно набрав в рот воды, и проскальзывали мимо, виртуозно вертя
подносами. В конце концов мое терпение лопнуло, и я решил вначале
подкрепиться.

Выбрав на одном из столов блюдо с разным мясом, я выхватил у сидящего рядом
джентльмена вилку и мгновенно схватил с блюда кусок карбоната. На каменном
лице холодного денди не дрогнул ни один мускул, он лишь щелкнул пальцами,
слуга сразу подал ему новый прибор, и джентльмен как ни в чем ни бывало
потянулся за стаканчиком. "Они меня не замечают!" - осенила меня дерзкая
мысль. Но тут официант остановился предо мной с подносом бокалов, будто
предлагая запить сухость во рту. На этот раз я уже ничего не боялся,
напиток не вызвал во мне бурной реакции и был скорее похож на лимонад.

Н