-
тельности.
   Выпадение отдельных участков мозга, приводящее к  нарушению  тех  или
иных процессов, открывает и другую возможность: исследовать в  этих  со-
вершенно эксквизитных условиях их функциональное развитие, которое  выс-
тупает здесь в форме их восстановления. Ближайшим образом это  относится
к восстановлению внешних и умственных действий, выполнение которых стало
недоступным больному вследствие того, что очаговое  поражение  исключило
одно из звеньев той или иной осуществляющей их операции. Для того  чтобы
обойти предварительно тщательно квалифицированный дефект больного,  исс-
ледователь проектирует новый состав операций, способных выполнять данное
действие, а затем активно формирует у него этот состав, в котором  пора-
женное звено не участвует, но который зато включает  в  себя  звенья,  в
нормальных случаях избыточные или даже отсутствующие. Нет надобности го-
ворить об общепсихологическом значении этого  направления  исследований,
оно очевидно.
   Конечно, и нейропсихологические исследования, так же как и исследова-
ния психофизиологические, необходимо ставят проблему перехода от экстра-
церебральных отношений к интрацеребральным. Как я уже говорил,  проблема
эта не может быть решена путем прямых сопоставлений. Ее решение лежит  в
анализе движения системы предметной  деятельности  в  целом,  в  которую
включено и функционирование телесного субъекта - его мозга, его  органов
восприятия и движения. Законы, управляющие процессами их  функционирова-
ния, конечно, проявляют себя, но лишь до того момента, пока мы не  пере-
ходим к исследованию самих реализуемых ими предметных действий или обра-
зов, анализ которых возможен лишь на  уровне  исследования  деятельности
человека, на уровне психологическом.
   Не иначе обстоит дело и при переходе от психологического уровня  исс-
ледования к собственно социальному: только здесь этот переход  к  новым,
т.е. социальным, законам происходит как переход от исследования  процес-
сов, реализующих отношения индивидов, к исследованию отношений, реализу-
емых из совокупной деятельностью в обществе, развитие которых подчиняет-
ся объективно-историческим законам.
   Таким образом, системный анализ человеческой деятельности  необходимо
является также анализом по-уровневым. Именно такой  анализ  и  позволяет
преодолеть противопоставление физиологического, психологического и соци-
ального, равно как и сведение одного к другому.

   Глава IV
   ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СОЗНАНИЕ
   1. ГЕНЕЗИС СОЗНАНИЯ
   Деятельность субъекта - внешняя и внутренняя - опосредствуется и  ре-
гулируется психическим отражением реальности. То, что в предметном  мире
выступает для субъекта как мотивы,  цели  и  условия  его  деятельности,
должно быть им так или иначе воспринято, представлено, понято,  удержано
и воспроизведено в его памяти; это же относится  к  процессам  его  дея-
тельности и к самому себе - к его состояниям,  свойствам,  особенностям.
Таким образом, анализ деятельности приводит  нас  к  традиционным  темам
психологии. Однако теперь логика  исследования  оборачивается:  проблема
проявления психических процессов превращается в проблему их  происхожде-
ния, их порождения теми общественными связями, в которые вступает  чело-
век в предметном мире.
   Психическая реальность, которая непосредственно  открывается  нам,  -
это субъективный мир сознания. Потребовались века, чтобы освободиться от
отождествления психического и сознательного. Удивительно то многообразие
путей, которые вели к их различению в философии, психологии, физиологии:
достаточно назвать имена Лейбница, Фехнера, Фрейда, Сеченова и Павлова.
   Решающий шаг состоял в утверждении идеи о разных уровнях психического
отражения. С исторической, генетической точки зрения это означало  приз-
нание существования досознательной психики животных и появления у  чело-
века качественно новой ее формы - сознания. Так возникли новые  вопросы:
о той объективной необходимости, которой отвечает возникающее  сознание,
о том, что его порождает, о его внутренней структуре.
   Сознание в своей неопосредственности есть открывающаяся субъекту кар-
тина мира, в которую включен и он сам, его действия и  состояния.  Перед
неискушенным человеком наличие у него этой субъективной картины не  ста-
вит, разумеется, никаких теоретических проблем: перед ним мир, а не  мир
и картина мира. В этом стихийном реализме заключается настоящая, хотя  и
наивная правда. Другое дело - отождествление  психического  отражения  и
сознания, это не более чем иллюзия нашей интроспекции.
   Она возникает из кажущейся неограниченной широты сознания.  Спрашивая
себя, сознаем ли мы то или иное явление, мы ставим перед собой задачу на
осознание и, конечно,  практически  мгновенно  решаем  ее.  Понадобилось
изобрести тахистоскопическую методику, чтобы экспериментально  разделить
"поле восприятия" и "поле сознания".
   С другой стороны, хорошо известные и легко воспроизводимые в  лабора-
торных условиях факты говорят о том, что человек  способен  осуществлять
сложные приспособительные процессы, управляемые  предметами  обстановки,
вовсе не отдавая себе отчета в наличии их образа; он обходит препятствия
и даже манипулирует вещами, как бы "не видя" их.
   Другое дело, если нужно сделать или  изменить  вещь  по  образцу  или
изобразить некоторое предметное содержание. Когда я выгибаю из проволоки
или рисую, скажем, пятиугольник, то я необходимо сопоставляю имеющиеся у
меня представление с предметными условиями, с этапами его  реализации  в
продукте, внутренне примериваю одно к другому, такие сопоставления  тре-
буют, чтобы мое представление выступило для меня как бы в одной плоскос-
ти с предметным миром, не сливаясь, однако, с ним. Особенно ясно  это  в
задачах, для решения которых нужно предварительно  осуществить  "в  уме"
взаимные пространственные смещения образов объектов,  соотносимых  между
собой; такова, например, задача, требующая мысленного поворачивания  фи-
гуры, вписываемой в другую фигуру.
   Исторически необходимость такого  "предстояния"  (презентированности)
психического образа субъекту возникает лишь при переходе от  приспособи-
тельной  деятельности  животных  к  специфической  для  человека  произ-
водственной, трудовой деятельности. Продукт, к которому теперь стремится
деятельность, актуально еще не существует. Поэтому он может регулировать
деятельность лишь в том случае, если он представлен для субъекта в такой
форме, которая позволяет сопоставить его с исходным материалом  (предме-
том труда) и его промежуточными преобразованиями. Более того,  психичес-
кий образ продукта как цели должен существовать для субъекта так,  чтобы
он мог действовать с этим образом - видоизменять его  в  соответствии  с
наличными условиями. Такие образы и  суть  сознательные  образы,  созна-
тельные представления - словом, суть явления сознания.
   Сама по себе необходимость возникновения у человека явлений сознания,
разумеется, еще ничего не говорит о процессе из порождения. Она, однако,
ясно ставит задачу исследования этого процесса, задачу, которая в  преж-
ней психологии вообще не возникала. Дело в том, что в рамках  традицион-
ной диодической схемы объект -> субъект феномен сознания у субъекта при-
нимался без всяких объяснений, если не считать истолкований, допускающих
существование под крышкой нашего черепа некоего наблюдателя, созерцающе-
го картины, которые ткут в мозге нервные физиологические процессы.
   Впервые метод научного анализа порождения и функционирования  челове-
ческого сознания - общественного и индивидуального - был открыт Марксом.
В результате, как это подчеркивает один из современных авторов,  предмет
исследования сознания переместился от субъективного  индивида  на  соци-
альные системы деятельности, так что "метод внутреннего наблюдения и по-
нимающей интроспекции, долгое время монопольно владевший  исследованиями
сознания, затрещал по швам"86. На немногих страницах невозможно, разуме-
ется, охватить сколько-нибудь полно даже только  главные  вопросы  марк-
систской теории сознания. Не претендуя на это, я ограничусь лишь некото-
рыми положениями, которые указывают пути решения проблемы деятельности и
сознания в психологии.
   Очевидно, что объяснение природы сознания лежит в тех же особенностях
человеческой деятельности,  которые  создают  его  необходимость:  в  ее
объективно-предметном, продуктивном характере.
   Трудовая деятельность запечатлевается в своем  продукте.  Происходит,
говоря словами Маркса, переход деятельности в покоящееся свойство. Пере-
ход этот представляет собой процесс вещественного воплощения предметного
содержания деятельности, которое презентируется  теперь  субъекту,  т.е.
предстает перед ним в форме образа воспринимаемого предмета.
   Иначе говоря, в самом первом приближении порождение сознания рисуется
так: представление, управляющее деятельностью,  воплощаясь  в  предмете,
получает  свое  второе,  "объективированное"  существование,   доступное
чувственному восприятию; в результате субъект как бы видит  свое  предс-
тавление во внешнем мире; дублицируясь, оно осознается. Схема эта  явля-
ется, однако, несостоятельной. Она возвращает нас к  прежней  субъектив-
но-эмпирической, по сути идеалистической, точке зрения, которая как  раз
и выделяет прежде всего то обстоятельство, что указанный переход имеет в
качестве своей необходимой предпосылки сознание  -  наличие  у  субъекта
представлений, намерений, мысленных планов, схем или "моделей"; что  эти
психические явления и объективируются в деятельности и ее продуктах. Что
же касается самой деятельности субъекта, то, управляемая сознанием,  она
выполняет по отношению к его  содержанию  лишь  передаточную  функцию  и
функцию их "подкрепления - неподкрепления".
   Однако главное состоит вовсе не в том, чтобы указать на активную, уп-
равляющую роль сознания. Главная проблема заключается в том,  чтобы  по-
нять сознание как субъективный продукт, как преобразованную форму прояв-
ления тех общественных по своей природе отношений, которые осуществляют-
ся деятельностью человека в предметном мире.
   Деятельность является отнюдь не  просто  выразителем  и  переносчиком
психического образа, который объективизируется в ее продукте. В продукте
запечатлевается не образ, а именно деятельность, то предметное  содержа-
ние, которое она объективно несет в себе.
   Переходы субъект -> деятельность -> предмет образуют как бы  круговое
движение, поэтому может казаться безразличным, какое из его звеньев  или
моментов взять в качестве исходного. Однако это вовсе не движение в  за-
колдованном круге. Круг этот размыкается, и размыкается именно  в  самой
чувственно-практической деятельности.
   Вступая в прямое соприкосновение  с  предметной  действительностью  и
подчиняясь ей, деятельность видоизменяется, обогащается,  в  этой  своей
обогащенности она  кристаллизируется  в  продукте.  Осуществленная  дея-
тельность богаче, истиннее, чем предваряющее ее сознание. При  этом  для
сознания субъекта вклады, которые вносятся его  деятельностью,  остаются
скрытыми; отсюда и происходит, что сознание может казаться основой  дея-
тельности.
   Выразим это иначе. Отражение продуктов предметной деятельности,  реа-
лизующей связи, отношения общественных индивидов выступают для  них  как
явления их сознания. Однако в действительности за этими явлениями  лежат
упомянутые объективные связи и отношения общественных индивидов выступа-
ют для них как явления их сознания. Однако в действительности  за  этими
явлениями лежат упомянутые объективные связи и отношения, хотя  и  не  в
явной, а в снятой, скрытой от субъекта форме. Вместе с тем явления  соз-
нания составляют реальный момент в движении деятельности. В этом и  зак-
лючается их не "эпифеноменальность", их существенность. Как верно  отме-
чает В.П.Кузьмин, сознательный образ выступает в функции идеальной меры,
которая овеществляется в деятельности87.
   Подход к сознанию, о котором идет речь,  в  корне  меняет  постановку
важнейшей для психологии проблемы - проблемы  соотношения  субъективного
образа и внешнего предмета. Он уничтожает ту мистификацию этой проблемы,
которую создает в психологии многократно упомянутый мною постулат непос-
редственности. Ведь если исходить из допущения, что внешние  воздействия
непосредственно вызывают в нас, в нашем мозге,  субъективный  образ,  то
тотчас встает вопрос, как же происходит, что образ  этот  выступает  как
существующий вне нас, вне нашей субъективности - в координатах  внешнего
мира.
   В рамках постулата непосредственности ответить на этот вопрос  можно,
только допустив процесс вторичного, так сказать, проецирования психичес-
кого образа вовне. Теоретическая несостоятельность такого допущения оче-
видна88; к тому же оно находится в явном противоречии с фактами, которые
свидетельствуют о том, что психический образ с самого начала уже  "отне-
сен" к внешней по отношению к мозгу субъекта реальности и что он не про-
ецируется во внешний мир, а, скорее вычерпывается  из  него89.  Конечно,
когда я говорю о "вычерпывании", то это не более чем метафора. Она,  од-
нако, выражает реальный, доступный научному исследованию процесс -  про-
цесс присвоения субъектом предметного мира в его идеальной форме, в фор-
ме сознательного отражения.
   Этот процесс первоначально возникает в той же системе объективных от-
ношений, в которой происходит переход предметного содержания деятельнос-
ти в ее продукт. Но для того чтобы процесс этот  реализовался,  недоста-
точно, чтобы продукт деятельности, впитавший ее в себя,  предстал  перед
субъектом своими вещественными свойствами; должна  произойти  такая  его
трансформация, в результате который он мог бы выступить как  познаваемый
субъектом, т.е. идеально. Трансформация эта происходит посредством функ-
ционирования языка, являющегося продуктом и средством общения между  со-
бой участников производства. Язык несет в своих значениях (понятиях)  то
или другое предметное содержание, но содержание, полностью освобожденное
от своей вещественности. Так, пища является, конечно, вещественным пред-
метом, значение же слова "пища" не содержит в себе  ни  грамма  пищевого
вещества. При этом и сам язык тоже имеет свое  вещественное  существова-
ние, свою материю; однако язык, взятый по  отношению  к  означаемой  ре-
альности, является лишь формой ее бытия, как и те вещественные  мозговые
процессы индивидов, которые реализуют ее осознание90.
   Итак, индивидуальное сознание  как  специфически  человеческая  форма
субъективного отражения объективной реальности может быть понято  только
как продукт тех отношений и опосредствований, которые возникают  в  ходе
становления и развития общества. Вне системы этих отношений (и  вне  об-
щественного сознания) существование индивидуальной психики в форме  соз-
нательного отражения, сознательных образов невозможно.
   Для психологии ясное понимание этого тем более важно, что она до  сих
пор окончательно не отрешилась в объяснения явлений сознания от наивного
антропологизма. Даже деятельностный подход  в  психологическом  изучении
явлений сознания позволяет понять их лишь при том  неприменном  условии,
что сама деятельность человека рассматривается как процесс, включенный в
систему отношений, осуществляющий его общественное бытие,  которое  есть
способ его существования также и в качестве  природного,  телесного  су-
щества.
   Конечно, указанные условия и отношения, порождающие человеческое соз-
нание, характеризуют его лишь на самых  ранних  этапах.  Впоследствии  в
связи с развитием материального производства и  общения,  выделением,  а
потом и обособлением духовного производства  и  происходящей  технизации
языка сознание людей освобождается от прямой связи с  их  непосредствен-
но-практической трудовой деятельностью. Круг сознаваемого все более рас-
ширяется, так что сознание становится у человека универсальной,  хотя  и
не единственной, формой психического  отражения.  Оно  претерпевает  при
этом ряд радикальных изменений.
   Первоначальное сознание существует лишь в форме психического  образа,
открывающего субъекту окружающий его мир, деятельность же по -  прежнему
остается практической, внешней. На более позднем этапе предметом  созна-
ния становится также и деятельность: осознаются действия других людей, а
через них и собственные действия субъекта. Теперь  они  коммуницируются,
означаясь с помощью жестов или звуковой речи. Это и является  предпосыл-
кой порождения внутренних действий и  операций,  протекающих  в  уме,  в
"плане  сознания".  Сознание-образ   становится   также   сознанием-дея-
тельностью. Именно в этой своей полноте  сознание  и  начинает  казаться
эмансипированным от внешней, чувственно -практической деятельности и бо-
лее того - управляющим ею.
   Другое капитальное изменение, претерпеваемое сознанием в ходе истори-
ческого развития, состоит в разрушении первоначальной слитности сознания
трудового коллектива и сознания образующих его индивидов. Это происходит
в силу того, что осознаваемым становится широкий круг явлений,  включаю-
щий в себя также явления, принадлежащие к сфере таких отношений  индиви-
дов, которые составляют особенное в жизни каждого их них. При этом клас-
совое расслоение общества приводит к тому, что люди оказываются в неоди-
наковых, противопоставленных друг другу отношениях  к  средствам  произ-
водства и общественному продукту; соответственно и их сознание испытыва-
ет на себе  влияние  этой  неодинаковости,  этой  противопоставленности.
Вместе с тем вырабатываются идеологические представления, которые  вклю-
чаются в процесс осознания конкретными индивидами их реальных  жизненных
отношений.
   Возникает сложнейшая картина внутренних связей, переплетений и  взаи-
мопереходов, порождаемая развитием внутренних  противоречий,  которые  в
своем абстрактном виде выступают уже при анализе самых  простых  отноше-
ний, характеризующих систему человеческой деятельности. На первый взгляд
погружение исследования в эту сложнейшую картину может казаться уводящим
от задач конкретно-психологического изучения сознания, к подмене  психо-
логии социологией. Но это вовсе не так. Напротив,  психологические  осо-
бенности индивидуального сознания только и могут быть  поняты  через  их
связи с темы общественными отношениями, в которые вовлечен индивид.
   2. ЧУВСТВЕННАЯ ТКАНЬ СОЗНАНИЯ
   Развитое сознание  индивидов  характеризуется  своей  психологической
многомерностью.
   В явлениях сознания  мы  обнаруживаем  прежде  всего  их  чувственную
ткань. Эта ткань и образует чувственный состав  конкретных  образов  ре-
альности, актуально воспринимаемой или всплывающей в памяти, относимой к
будущему или даже только воображаемой. Образы эти различаются  по  своей
модальности, чувственному тону, степени ясности, большей или меньшей ус-
тойчивости и т.д. Обо всем этот написаны многие тысячи  страниц.  Однако
эмпирическая психология постоянно  обходила  важнейших  с  точки  зрения
проблемы сознания вопрос: о той особой функции, которую выполняют в соз-
нании его чувственные элементы. Точнее, этот вопрос растворялся  в  кос-
венных проблемах, таких, как проблема осмысленности восприятия или проб-
лема роли речи (языка) в обобщении чувственных данных.
   Особая функция чувственных образов сознания состоит в  том,  что  они
придают реальность сознательной картине  мира,  открывающейся  субъекту,
Что, иначе говоря, именно благодаря чувственному содержанию сознания мир
выступает для субъекта как существующий не в сознании, а вне его  созна-
ния - как объективное "поле" и объект его деятельности.
   Это утверждение может показаться парадоксальным, потому что  исследо-
вания чувственных явлений издавна исходили из позиций, приводивших, нао-
борот, к идее об их "чистой  субъективности",  "иероглифичности".  Соот-
ветственно, чувственное содержание образов представлялось  не  как  осу-