щедро наделили вождя  искусственным жемчугом  и с
большим  облегчением  вернули  ему  всех  деревенских дам.  Корова не вполне
оправдала наши  ожидания, поскольку надой не превышал двух стаканов  в день,
но  все же это было  лучше,  чем ничего.  Мы порешили  при первой же  оказии
захватить новую  партию пленниц и потребовать в  уплату самую дойную их всех
коров Валундаленда.
  Вождь  Калеги  при  ближайшем  знакомстве  оказался неплохим  и  вполне
доброжелательным  человеком.  Он  объяснил,  что  обстрел  нашего   каравана
произошел по недоразумению. Как бывало уже не раз, нас приняли за вездесущих
мамбари. Впоследствии я вернул захваченные в его деревне ружья, и с того дня
Калеги  считал  себя  и своих  подданных как бы нашими  вассалами. Это  было
вполне  естественно для ва'лунда - по их обычаям, победитель, получив выкуп,
становился покровителем  побежденного,  помогает ему и защищает от нападений
врагов.


  Глава VIII
  Лагерь у Чипавы

  Наш лагерь не годился для  периода дождей, да и ресурсы местных жителей
были  очень  ограниченны. Ввиду  этого мы решили  переместиться  к покинутой
деревне  Чипавы - там, по  крайней  мере,  имелись  обширные  поля  маниоки,
которые  могли  выручить в случае  нужды. Подходящее место нашлось на берегу
Макондо, в четверти часа ходьбы от деревни.
  Вождь  Чевула   предоставил  нам  двадцать   пять  человек  в  качестве
помощников  для  постройки нового лагеря. Но  все они разбежались, едва были
возведены  каркасы хижин.  С  этого момента неприятности следовали  одна  за
другой.  Наутро к нам  явилась  депутация  носильщиков-баротсе, сообщившая о
желании всех  баротсе вернуться  на родину.  Кроме них у нас оставалось лишь
десять  человек  разных племен, в основном с берегов  Луапулу. Они  выразили
готовность  продолжить службу,  пока не  вернется  Райт  с  новым караваном.
Решение баротсе поставило нас в крайне затруднительно положение, но осуждать
их было  невозможно:  люди не  могли  больше жить в этой стране,  где нет ни
молока,   ни  фруктов,  ни  какого-либо  зерна.  Поэтому  мы  не   стали  им
препятствовать и, рассчитавшись, отпустили с миром.
  В   деревне  Чевулы  мы  соорудили  в  свое  время   хижину,  служившую
продовольственным складом.  Период  дождей,  наступивший  раньше положенного
срока, привел к тому, что все припасы подмокли. Правда, это не имело особого
значения - когда вода проникла  в хижину, продукты  были уже на исходе. Соль
кончилась две недели назад, и с  тех пор мы питались маниокой и непосоленным
мясом.
  Как-то  раз  я  застал  Хэмминга  за  тщательным  вылизыванием  плоской
жестяной крышки.  На  вопрос,  чем  он занимается, мой  друг  с достоинством
ответил:  "Вылизывая крышку" - это я видел  и сам.  "В жестянке была соль, и
несколько кристалликов застряло в углах - не  пропадать же им." Я промолчал,
но  немного  встревожился.   Мелкие   эпизоды,   вроде   этого,   постепенно
складываясь, могут создать довольно  тяжелую атмосферу и свидетельствуют  не
только о физическом, но и о нервном истощении.
  Особенно заметно сказывалось на нашем здоровье отсутствие овощей. Кровь
пришла  в  плохое  состояние,  и  малейшая  царапина  легко  превращалась  в
труднозаживающий нарыв. Кроме того, не меньше трех  раз в неделю нас трепала
лихорадка. Все  это невольно наводило  на  мысль, что здешний климат, как ни
крути, не подходит для европейцев. Чтобы дать окончательную картину ощущений
африканского путешественника, остается лишь напомнить о поведении  туземцев,
которое - в лучшем случае - определяется пассивной враждебностью.
  Рассудив, что  сидеть на месте в нашем  положении гораздо тяжелее,  чем
двигаться,  мы решили  снова  заняться  поисками слонов.  Оставив  с  грехом
пополам  достроенный лагерь на попечение старшего боя Джумы (Райт  велел ему
сопровождать  нас   до  его  возвращения),  мы   в  конце  октября  вышли  в
противоположных направлениях - Хэмминг на восток, а я на запад.
  Не успев перебраться через Макондо, я услышал выстрелы, доносившиеся со
стороны  лагеря. Пришлось повернуть обратно.  Оказалось, люди Чипавы  решили
воспользоваться нашим отсутствием. Караван Хэмминга вышел за день до меня, и
они  полагали, что мы  отправились  вместе  и  теперь  находимся  достаточно
далеко. Когда я неожиданно  появился в лагере, нападавшие мгновенно скрылись
в джунглях.
  Для  верности  мне пришлось задержаться  еще  на сутки. Через  день  мы
выступили  снова,  и  уже к полудню  обнаружили следы  небольшого  стада. На
второй день  преследования слоны свернули в густые джунгли. Характер следов,
петлявших  из  стороны  в  сторону,   показывал,  что   животные  собираются
остановиться для  кормления. теперь они могли возникнуть перед нами в  любую
минуту, и двигаться приходилось очень осторожно.
  Вдруг послышался  шорох.  Шедший  впереди  следопыт остановился, поднял
руку, и я тоже замер на месте, стоя на  одной ноге, как  журавль, и  не смея
опустить другую. Все обратились в слух, но виновником тревоги оказался всего
лишь белоспинный дукер. мы перевели дыхание и последовали дальше.
  Пробираться в  подобных зарослях - удовольствие ниже  среднего. деревья
стоят  сплошной стеной  и густо заплетены лианами,  меж которыми  приходится
ползти то на животе, то на боку. Временами путь  преграждали огромные стволы
упавших  лесных  великанов, и  мы карабкались через  них  в  полной  тишине,
обдирая  руки  и  ноги об острые сучья  и  рискуя схватиться вместо ветки за
древесную гадюку.
  кругом  царил влажный полумрак. Казалось просто невероятным, что совсем
недавно  это  же  дорогой  шли  слоны.  На  самом деле огромные  толстокожие
перемещаются  в  самых непроходимых  зарослях совершенно свободно.  Действуя
хоботом и бивнями, они ловко раздвигают  лианы  кустарники и молодые деревца
раздаются в стороны  под напором огромной твердой туши и затем  выпрямляются
снова.  А  упавшие деревья,  доставлявшие  нам столько хлопот,  слоны  легко
перешагивают.
  Но вот  впереди послышался тихий,  очень своеобразные  рокочущий звук -
обычно  его называют слоновьим урчанием. Многие охотники  считают, что  этот
звук  связан  с  пищеварением,  то  есть  просто  с  бурчанием   необъятного
слоновьего  брюха.  На  основании  собственного  опыта могу сказать, что это
заблуждение.   Звуки  "желудочного"  происхождения  можно   услышать,   лишь
подобравшись к слону  почти вплотную. Они действительно имеют похожий тембр,
но  все  же  отличаются  от  знаменитого урчания, которое,  почти  не  меняя
громкости,   распространяется   почти   на    пятьдесят-шестьдесят   метров.
Существенным   для   охотника  является  то,   что  урчание  издают   только
непотревоженные слоны - при первых признаках какой-либо опасности оно  резко
прекращается  (еще  одно  доказательство отсутствия связи с пищеварением). В
этом смысле слоновье урчание можно сравнить с мурлыканьем домашней кошки.
  Вильзони  достал  ружейную  гильзу  с  сухой  мукой  и,  взяв  щепотку,
подбросил в воздух. Проследив за  движением  облачка,  он повернулся ко мне:
"Господин, надо скорее уходить в сторону. Ветер дует прямо от нас к слонам."
Даже  тихий шепот следопыта казался мне непереносимо  громким - я представил
десяток огромных ушей, чутко ловящих каждый звук. Мы свернули, и если до сих
пор путь казался очень трудным, то теперь нам предстояло узнать, каким бы он
был, если бы слоны не проложили тропу.
  Около  полусотни  метров пришлось ползти на животе,  толкая перед собой
ружье.
  Оказавшись с наветренной  стороны, я выслал на разведку второго из моих
следопытов - большеголового карлика Кабинду.  Бесшумно, как ласка, скользнув
между лианами, он уже через несколько секунд скрылся из вида.
  Урчание не прерывалось, и это вселяло надежду.  Кабинда вскоре вернулся
и сообщил, что в стороне от стада, чуть левее, стоит старый самец с большими
бивнями. Мы двинулись вперед.
  На  мне были теннисные туфли с подошвами из  тонкой резины, позволявшие
передвигаться совершенно  бесшумно. Это была последняя пара - впоследствии я
смастерил себе парусиновую обувь для охоты, пустив на нее полотнище палатки.
Мы осторожно откладывали в  сторону каждую валявшуюся на земле ветку, каждый
сухой  лист.  Каких-нибудь десять-пятнадцать шагов  отделяло  нас  от  наших
жертв. Урчание становилось все громче,  но  я  по-прежнему ничего, абсолютно
ничего не видел! Еще шаг, другой - и вот над зеленью мелькнули спины слонов.
Я  оглянулся,  высматривая  самца, и  в  этот миг  словно  беззвучная  бомба
взорвалась  в стаде: хоботы взлетели  вверх, трубный крик потряс  джунгли, и
животные, круша все на своем пути, обратились в бегство.
  Что же произошло?  Вскоре все разъяснилось. Прежде чем обходить слонов,
я  послал боя назад  - остановить носильщиков.  Парнишка разминулся с ними в
густом лесу, и люди приблизились к стаду с подветренной стороны. Последствия
не заставили себя ждать.
  Еще  два  дня мы преследовали  слонов, и  не  меньше  полудюжины раз  я
подбирался к ним столь же  близко,  но сделать выстрел мне так и не удалось.
Убедившись в бесполезности погони, я повернул караван в Чизерезере.
  Лагерь  Ларсена  уже  опустел.  Оставленная  записка  сообщала,  что он
отправился в Нана-кандундо, чтобы оттуда двинуться  к западному побережью. К
сожалению, мне больше не довелось встретиться с  рыжебородым датчанином, и я
уже нигде о нем не слышал.
  Провизия  у нас практически  кончилась,  и  я  решил  дойти  до  миссис
Калунда-Хилл в надежде добыть там хотя бы самое необходимое. По пути туда мы
увидели следы одинокого слона, и несмотря на голод, я не  смог удержаться от
искушения.
  Было начало ноября - время созревания  плодов "мапунда". Они растут  на
больших, могучих деревьях, чей ствол достигает полутора метров в поперечнике
и разветвляется,  лишь  начиная  с пятиметровой высоты.  Мапунда  похожи  на
маленькие  яблоки  их сладкая,  мучнистая мякоть очень  вкусна и питательна.
Слоны  обожают  эти  плоды  и  никогда  не  оставляют без  внимания дерево с
созревшими  мапунда.  Сбор  урожая  в  данном  случае требует от толстокожих
немало  усилий  и  изобретательности, но они  прекрасно  справляются с  этой
задачей. Все происходит следующим образом.
  Обнаружив  дерево  с  созревшими  мапунда,  слон  сначала  тщательно  и
аккуратно собирает все паданцы, посылая  их в рот один  за другим - сама  по
себе большая работа, учитывая размеры и аппетит едока. Все равно как если бы
человек  насыщался  отварным рисом, рассыпанным  на  земле, подбирая  его по
зернышку  двумя пальцами.  Затем, поглядев  наверх,  слон убеждается, что на
ветвях осталось куда больше мапунда.
  Поднявшися на задние  ноги,  ему удается дотянуться  хоботом до  нижних
ветвей  и обобрать их,  но много ли там? Не  больше тридцати-сорока фунтов -
так,  легкая закуска.  Самые спелые,  подрумяненные  солнцем  плоды висят на
недосягаемой  высоте. Как  быть? И вот  слон отступает на  несколько  шагов,
разбегается  и с размаха ударяет лбом  в ствол. От страшного толчка огромное
дерево содрогается до  самых корней, и все спелые мапунда срываются в веток.
А слон, стоя под дождем сладких плодов, с  удовлетворенным видом  покачивает
головой. Теперь  остается подобрать угощение, и можно отправляться на поиски
следующего  дерева.  Впоследствии  мой  друг  Мак-Нейл  рассказывал,  что  в
Восточной Африке слоны точно таким же образом добывают плоды манго.
  Старый самец, которого я  преследовал,  имел фору примерно  в  тридцать
часов,  но  не сумел  использовать свое  преимущество.  Мы  догнали  слона и
подкрались как  раз  в тот момент, когда он пересекал небольшую прогалину  в
джунглях. Мне  удалось  сделать  два точных выстрела,  и слон,  не издав  ни
звука, повалился на бок.
  Последние дни  дождь лили  как из  ведра,  но  вот  наконец  проглянуло
солнце. Идя напрямик,  по компасу, мы натолкнулись на  деревню, где  я  стал
свидетелем  очень любопытного  обряда,  который  можно  назвать  "праздником
созревания"  - он  устраивается,  когда одна  из  девушек достигает  половой
зрелости.   После   появления  несомненных  признаков  виновницу   торжества
укладывают  на  деревенской площади,  накрыв  пестрой циновкой из  пальмовых
волокон.  Все  женское  население  деревни движется  вокруг нее в  медленном
танце,  поочередно  сменяясь,  и  так  продолжается  до  конца кровотечения.
Девушка  лежит  неподвижно  они не должна ни есть,  ни пить  от  восхода  до
заката. Только с наступлением темноты  женщины  отведут  ее, с головы до ног
закутанную в покрывало, к реке, где она сможет умыться и утолить жажду.  И я
могу  заверить читателя, что это нелегкое испытание даже для юной негритянки
- пролежать весь день  под палящим  солнцем, не  имея  возможности  освежить
пересохший рот глотком воды.
  Миссионеры, естественно, всячески искореняют подобные  обычаи, и потому
туземцы стараются проводить эти праздники в  тайне  от белых. Но мы пришли в
деревню  слишком  внезапно,  а  прерывать  обряд строжайше запрещено.  Желая
вознаградить  людей за  оказанное мне доверие, я  сообщил им, где  находится
туша убитого слона. Мужчины помчались за мясом, а мы пошли дальше.
  Уже на подходе к миссии меня опять одолела лихорадка, так что дружеский
прием  и  сочувствие,  оказанные  мне  преподобным  м-ром Каннингэмом и  его
супругой, были как нельзя кстати.
  Здание Калунда-Хилл построены на высоком  холме. Это очень разумно, так
как на  открытой местности москиты не  поднимаются выше нескольких метров. Я
провел там два дня, отдыхая и набираясь сил. единственным не совсем приятным
обстоятельством являлся религиозный  пыл м-ра Каннингэма. Бывший  столяр, он
совсем  недавно  получил духовное звание  и  стал  миссионером, и  теперь со
страстью  новичка  надоедал  мне  длинными проповедями  о тернистом  пути  к
спасению. Насколько я смог уяснить, некоторые шансы спастись оставались лишь
у него самого и - в меньшей степени - у его паствы.
  Надо заметить, что это был  исключительный  случай. В своих странствиях
по Африке я встречался  со многими  миссионерами,  и почти  никто их них  не
пытался говорить со мной на религиозные темы.
  Во  время пребывания в Калунда-Хилл мы  пережили великолепнейшую грозу,
самую величественную и красочную из всех, когда-либо виденных мною. Тот день
был необыкновенно жаркий  и  душный, и  все  обрадовались, увидев,  что небо
затягивают темные  облака.  Вскоре свет померк,  словно  наступили  сумерки
иссиня-черные  тучи,  сомкнувшись, заслонили солнце.  Через минуту  громовой
удар потряс горы, и началось! Я вышел на веранду. Зрелище было незабываемое.
Сверкающие  столбы  молний падали  один за другим,  и  гром перекатывался от
горизонта до  горизонта, не умолкая ни на миг. Часть туч шла почти над самой
землей, ниже вершин  холма, и их темная поверхность озарялась  ослепительным
мертвенно-белым  светом.  казалось,  что  мы  на  острове,  затерянном среди
волнующегося призрачного моря.
  Это гроза  вознаградила меня за  все проповеди преподобного Каннингэма.
Наутро мы двинулись дальше. По дороге я на нял пару  носильщиков - ва'лунда.
Оба парня обещали не покидать караван в течение двух месяцев.
  Как-то  ночью  я  увидел  необычайно реалистичный сон:  будто  ва'лунда
напали на  наш лагерь,  разграбили  и сожгли  его  дотла.  Все это выглядело
настолько правдоподобно, что я решил поскорее вернуться в Макондо. К тому же
лихорадка  по-прежнему не  оставляла меня, и  преследование  слонов  было бы
сейчас не по силам.
  Идя вдоль берега Лондоиши,  мы увидели большое стадо  буйволов.  Свежее
мясо  у нас кончилось несколько дней назад, и мне  давно  хотелось  испытать
действие 600-го калибра  на другой дичи, кроме слонов. Схватив двустволку, я
стал подкрадываться к стаду.
  Местность была открытой, и животные заметили меня слишком  рано. Громко
мыча, буйволы  устремились к  кустам. Бросившись за  ними, я обогнул высокий
термитник,  и  тут чуть  не столкнулся  со старым  быком  - он обходил его с
другой стороны.
  Буйвол, видимо, не собирался нападать, и встреча была для него столь же
неожиданной,  как  и  для меня. НО  размышлять не приходилось. Не целясь,  я
почти в упор разрядил в него один из стволов, и пуля попала в шею.
  Это была очень  наглядная картина действия крупного калибра на  ближней
дистанции!  Удар силой  в  четыре  тонны  подбросил  огромного быка вверх  и
развернул кругом. он умер, прежде чем коснулся земли, и теперь лежал почти у
моих ног, хвостом ко мне.
  Позднее я  установил, что сокрушительный эффект 600-го калибра не менее
очевиден  при охоте  на носорога -  первое  же попадание в любую часть  тела
надежно останавливает даже атакующее животное.
  Восхищенные  носильщики  столпились  вокруг  и  рассматривали   убитого
буйвола. Эти моментом воспользовались оба  ва'лунда, нанятые мной накануне -
попросту  говоря,  удрали. Поразительные люди!  Их никто не  принуждал,  они
добровольно предложили свои  услуги  и дезертировали,  как  только  возникла
нужда в их помощи.
  После того,  как  буйвола разделали, я поручил Вильзони  с  несколькими
людьми, двигаясь ускоренным маршем, доставить голову с рогами в наш лагерь у
Чипавы.  Сам  я  из-за  лихорадки  мог  делать  не  больше десяти-пятнадцати
километров в день.
  К  моему удивлению,  Вильзони снова предстал  передо  мной  через  двое
суток,  чтобы  сообщить  радостное  извести:  в  лагере хозяйничают  львы  -
людоеды.  Они загрызли женщину  из  соседней деревни,  а потом двух  мужчин,
пытавшихся отнять у зверей их несчастную  жертву. Никто из наших  людей пока
не  пострадал, но львы  за одну ночь передушили всех  коз  - около  двадцати
голов - и всех кур в нашем лагере.
  Нужно  было  спешить.  По  пути   нам   довелось   пережить   небольшое
приключение, связанное не со львами, а с племенем ва'лунда.
  До лагеря  оставался всего, когда мы подошли к деревне вождя Магенды. В
миссии Калунда-Хилл мне не удалось добыть почти никакого продовольствия, и я
решил попытаться купить его здесь. При  приближении каравана женщины  и дети
скрылись в лесу, а мужчины, против  обыкновения, остались на месте. Это  был
дурной признак. Тем не менее мы вошли в  деревню, делая вид, что не замечаем
ружей, там и сям  небрежно  прислоненных к  хижинам. хозяева  сидели рядом и
молча смотрели на нас.
  Подойдя к Магенде, я  велел поставить рядом с ним стул, сел и заговорил
с  вождем  о покупке какой-нибудь пищи. Отвечал он нехотя, и было  очевидно,
что  мысли его  заняты совсем другим. Мой дружелюбный  и спокойный  тон ввел
вождя в заблуждение.  решив, что  ему  удалось  усыпить мою бдительность, он
внезапно  схватился за мушкет. Никогда не видел более изумленного выражения,
чем было  у  Магенды, внезапно растянувшегося на земле от крепкой затрещины.
Мушкет лежал рядом,  и я  наступил на него ногой. испуганные столь быстрым и
энергичным отпором, остальные воители замерли на своих местах.
  В этой потасовке  особенно отличился  малыш Кабинда. Пока я обменивался
любезностями  с  вождем,  карлик  заметил,  что двое ва'лунда,  взяв  ружья,
тихонько  двинулись  к лесу.  Кабинда  не  растерялся.  Схватив  дробовик  с
патронами 303-го  калибра, он  кинулся  за беглецами. Не  знаю, как  это ему
удалось,  но вскоре  нашим  глазам предстало удивительное зрелище: маленький
Кабинда с  кровожадной миной на физиономии конвоирует ко  мне  двух  понурых
здоровенных  парней. Самым  забавным  было  то, что  Кабинда  захватил  двух
вооруженных противников, сам  будучи  практически безоружным - выстрелить из
дробовика  пулевым  патроном  303-го калибра  так  же  трудно,  как  метнуть
бумеранг из рогатки.
  По законам ва'лунда за пленников полагался  выкуп. Вождь привел Кабинде
четырех коз, но мой практичный помощник тут же обменял их на ситец.
  25 ноября мы добрались до лагеря. Было сыро и зябко. Хэмминг все еще не
вернулся. Наша живность пошла на  закуску львам, и между хижинами уже успела
вырасти молодая травка.
  мы сооруд