е доля секунды может  оказаться слишком долгой
для  точной  регулировки  плавучести.  Поэтому  существует  другая  система,
которая позволяет пилоту с  помощью масла - оно, как известно, легче морской
воды  - точно контролировать плавучесть аппарата.  Когда  надо облегчить вес
аппарата, масло из его корпуса выкачивают в  резиновые  мешки, расположенные
за бортом.  Это так называемое  уравнительное  масло  содержится в  кормовой
сфере, расположенной позади кабины пилотов.
     Кормовая сфера  "Пайсиса-3" сыграла роковую  роль во всей этой истории,
так как за несколько минут до того, как нас должны  были поднять на  палубу,
ее люк был внезапно сорван. Вода  заполнила  кормовую  сферу,  и "Пайсис-3",
теперь уже как  камень весом в  тонну или даже больше, устремился на дно. Но
не будем опережать события...
     Итак, экипаж может заставить аппарат погружаться, всплывать и двигаться
над  океаническим  дном.  Даже  в  яркий  солнечный  день  глубже  200 футов
абсолютно  темно,  поэтому  над  иллюминаторами с  внешней  стороны  корпуса
расположены три мощных  светильника.  Их свет направлен  вниз,  и его обычно
бывает достаточно для работы или наблюдений.

     * Фунт - современная мера веса, применяемая в английской системе мер. В
     Великобритании 1 фунт = 0,453 кг.
     ** Дюйм - мера длины, принятая в английской системе мер. 1 дюйм -- 2,54
см.

     Для  обнаружения  объектов  на грунте  и работы с  ними "Пайсис-3"  был
оборудован специальными приборами и сменным инструментом. Все дополнительное
оборудование должно быть по возможности  легким и компактным. Небольшой блок
гидролокатора излучает в море звуковые импульсы и, когда доходят  до объекта
и отражаются от него на экране появляется метка, информирующая о направлении
на объект и расстоянии до него.
     Это дает  пилоту  возможность вести  поиск  на дне.  При  использовании
индикатора,  например, когда производится поиск затонувшего аппарата,  есть,
правда, некоторые практические трудности, но на этом мы остановимся позже.
     Картина  распространения  звука  в   море  довольно  сложна,  его  путь
искажается  изгибаясь вверх  или вниз,  и это искажение  сильно  зависит  от
температурных градиентов среды и часто бывает непредсказуемо.
     Если  же  объект  поиска   виден  на  экране  то  гирокомпас  указывает
направление на него. Если объект обнаружен под вами, то в  девяти случаях из
десяти приближаться к нему надо с величайшей осторожностью, особенно если он
больших размеров. В этом  случае надо быть чрезвычайно внимательным, так как
находишься в незнакомом мире.
     Некоторые  объекты,  появившиеся в натуральную величину  могут внезапно
исчезнуть.  Увидев,   например   на  экране  потерянный  якорь,   вы   вдруг
обнаруживаете, что он превратился в скалу в сотни раз большую мнимого якоря.
Когда  экипаж  "Пайсиса-5"  с  помощью  гидролокатора  искал  "Пайсис-3",  в
котором, как в ловушке, находились Роджер и я, акустическое эхо играло с ним
в прятки, и ему не хватило времени, чтобы обнаружить нас.
     ...  Как только подводный аппарат спущен за  борт судна обеспечения, он
начинает  действовать  абсолютно автономно.  Только тонкий нейлоновый фал  и
прикрепленный  к нему,  большой оранжевый  буй, прыгающий  вверх  и вниз  на
поверхности, приблизительно  показывают  место нахождения, если, правда, фал
не  отрывается в  конце погружения,  как это произошло,  когда  затонул  наш
"Пайсис-3".
     Судно обеспечения дрейфует  недалеко от  этого  буя и каждые  15  минут
проводит сеанс проверки связи с работающим внизу аппаратом. Пилот отвечает и
сообщает  всевозможную  дополнительную  информацию  по  бортовому подводному
телефону. Правда, гидрологические  условия  могут сыграть шутку со звуковыми
волнами, и  временами  можно  не  слышать собеседника. Кроме  того, дельфины
могут устроить такой шум, что нормальная связь становится невозможной. Когда
аппарат на поверхности, связь между  ним и судном обеспечения осуществляется
по рации. Эта связь особенно важна при спуске аппарата на воду и подъеме его
на палубу, но она бесполезна, когда аппарат находится под водой.
     При погружении двух человек внутри сферы диаметром 80 дюймов содержание
углекислого  газа  быстро достигает  0,5%,  и каждые  30-40  минут его  надо
снижать. Процесс очистки воздуха называется скруббированием и осуществляется
с    помощью    небольшого    электрического   вентилятора,    пропускающего
перенасыщенный углекислым газом воздух через  канистру с  гидроокисью лития,
где у кислота поглощается.
     Вентилятор по размерам не больше фунтовой консервной банки варенья.  По
мере  очистки воздуха от углекислоты  давление внутри аппарата незначительно
падает, и его восстанавливают,  добавляя кислород.  При  нормальных  рабочих
условиях  в  аппаратах  типа  "Пайсис" экипаж потребляет около одного  литра
кислорода  в минуту на человека. Кислород подается из двух  баллонов емкстью
по 63 кубических фута каждый  с давлением 3000 фунта на квадратный дюйм. Для
восстановлення  нормальных рабочих условий и очистки  воздуха от углекислого
газа скруббер включают  на  15 минут,  а кислород малыми порциями  постоянно
поступает через небольшие редукторы, снижающие давление газа внутри аппарата
до атмосферного.
     Если экипаж  работает  достаточно интенсивно,  кислорода из двух полных
баллонов xватит двум членам экипажа(из расчета 1 литр в  минуту на человека)
на 30  часов, то  есть  немногим больше, чем  на сутки. Если  пилоты лежат и
выполняют самую минимальную работу, поглощение кислорода может быть  снижено
до 0,5 литра  на человека в минуту, и его запасов хватит  на  вдвое  больший
отрезок времени.
     Пилоты "Пайсиса" натренированы так, что в случае аварийной ситуации они
могут  расходовать  минимальное количество кислорода. Запаса кислорода может
хватить  на  72  часа,  или  на  трое  суток,  -  время,  на  которое  может
рассчитывать руководитель спасательной операции.
     В зависимости  от  характера  подводных работ на  аппарат устанавливают
необходимый инструмент.  По контракту с почтовым ведомством основной задачей
было  зарыть кабель, что  мы  и  делали с помощью  специального  грунтососа,
направлявшего струю морской воды в мягкий ил морского дна.
     В  результате появлялась  траншея, в которую проваливался кабель. Время
от времени после окончания  работы на очередном участке устраивался отдых, и
так  неделями и месяцами, пока весь дорогостоящий телефонный кабель не будет
уложен в грунт. Сопло  грунтососа подводится  к нужному  месту  на  грунте и
удерживается   в  рабочем   положении   с   помощью   манипулятора,   внешне
напоминающего   руку  человека   и   умеющего   поворачиваться,   сгибаться,
опускаться,  подниматься и брать предметы. Это,  вероятно,  наиболее  важный
инструмент  из  всего, чем  снабжен аппарат,  и он абсолютно  необходим  при
спасательных операциях, так  как без манипулятора возможности аппарата резко
снижаются.
     Телекамеры, поворачивающиеся в  двух плоскостях, позволяют  записать на
видеомагнитофон  всю работу аппарата  за время погружения, для  того  чтобы,
возвратившись на  судно обеспечения, можно  было показать видеозапись любому
заинтересованному лицу.
     Спуск аппарата на воду и подъем его на палубу бывают довольно сложными,
хотя  при штиле это не представляет никакой проблемы.  С помощью  подъемного
крана и  толстого каната аппарат поднимают с палубы на корму корабля и затем
опускают  на  воду.  Водолаз,  который  уже  стоит  на  подводном  аппарате,
отсоединяет   подъемный  канат,  и  корабль   медленно  буксирует  маленькую
полупогруженную лодку, готовую исчезнуть под волнами в точно запланированном
месте.  Здесь  к  аппарату подплывает водолаз и отсоединяет небольшую  скобу
буксирного конца,  после чего  привязывает  яркий буй,  и, по мере  того как
аппарат быстро исчезает под волнами, буйреп потравливают из резиновой лодки,
называемой  "джемини".  В  шторм  все  процедуры те  же,  но  осуществить их
значительно  сложнее. При отсоединении  подъемного каната  водолаз  висит на
одной руке или  на одной ноге, каждую секунду ожидая, что и его, и буксир, и
аппарат  накроет волной. Рядом надувную  лодку бросает  так,  что обычно все
вздыхают  с  облегчением,  после  того,  как  очередной  бросок  завершается
благополучно.
     Пилоты внутри аппарата чувствуют себя  нормально, хотя сильное волнение
на поверхности  часто вызывает  морскую болезнь у тех,  кто предрасположен к
ней. Если одного из пилотов укачало в начале погружения, то следующие восемь
часов  могут  быть  довольно  отвратительными.  Что  может  сделать человек,
скорчившийся  в неудобном положении  в  течение восьми  часов,  при  тусклом
свете, в душной и влажной атмосфере? Часто, особенно среди  ночи, чувствуешь
сильную усталость. Так мы зарабатываем на  жизнь.  Многие спрашивали меня  о
несчастном случае, происшедшем с нами,  все время напоминали о нем, но после
шести месяцев жизни на берегу я все-таки спокойно вернулся обратно. Никто не
осудил  бы  меня,  если бы  я  расстался с этой работой. Но отдав  шесть лет
службе на подводных лодках, я  так и не увидел  ни  разу, что происходит  за
бортом  под  водой,  а  с помощью "Пайсиса" я  своими глазами увидел дно. На
глубине как 150  футов, так  и 1500 всегда есть  что-то  интересное.  Каждое
погружение всегда чем - то отличается от предыдущих.
     Очень  быстро   забылись  неприятные  эмоции,  забылось  даже  ощущение
дискомфорта  внутри кабины, и пребывание в душной  и влажной атмосфере стало
казаться  вполне  терпимым.  Представлялось,  что  восемь  часов  погружения
пролетают  быстро, и  только во время всплытия, пожалуй,  появляется желание
выйти на свежий воздух.
     В "Оушениксе" мы получили хорошую тренировку. Перед сдачей экзаменов на
квалификацию пилота каждому пришлось выполнять различные функции: работать с
канатами и управлять подъемным  краном, обслуживать и проверять аппарат до и
после  погружения, управлять  резиновой  лодкой  "джемини", в  то  время как
кто-то  из кандидатов в пилоты  работал на  борту  аппарата при  погружении.
Очень  быстро  между пилотами складываются отношения, полные доверия. Каждый
из  восьми человек, управляющих аппаратом,  прекрасно узнает  другого. И это
хорошо. Когда  люди работают на глубине 1500, а может быть, даже 3000 футов,
может произойти все что угодно.
     Случай,  который невозможно было  предвидеть, и привел к  чрезвычайному
происшествию. Двое из нашей группы пилотов провели 84 часа, прижавшись  друг
к другу, в  тесной сфере. Разные жизненные пути свели нас вместе,  у каждого
из  нас  свои интересы,  но,  если бы мы не  работали  тогда как  сплоченный
коллектив,  двое пострадавших,  возможно, никогда  уже  не  поднялись бы  на
корабль.

     ПОГРУЖЕНИЕ No 325

     Во вторник к вечеру я порядком устал и  поэтому вздохнул с облегчением,
когда узнал, что первым  пилотом на следующее  погружение назначили  Роджера
Маллинсона.  Он  должен  был  готовить  "Пайсис-3" к  предстоящей работе под
водой,к  325  погружению.  Около  аппарата  несколько   человек  возились  с
манипулятором, его надо было разбирать.
     Роджер  заканчивал  работу внутри  сферы и иногда по их просьбе включал
тот или иной привод манипулятора.
     Вдруг  его  будто что-то подтолкнуло,  и  он  сказал:  "Нужно  заменить
главный кислородный баллон!" - хотя в баллоне оставался кислород после моего
предыдущего  погружения  и давление было 700  psi*.  Этого количества вполне
достаточно  для  восьмичасовой  работы  под  водой  из  расчета  потребления
пол-литра кислорода в час на одного человека.

     * psi - фунты на квадратный дюйм, 14 psi = 1 атм.

     Раньше Роджер часто  погружался с недоиспользованным баллоном,  нарушая
тем  самым  одно  из  основных  требований  к  подготовке  аппарата.  Однако
резервный  баллон,  заряженный  до  2900psi,  усыплял  бдительность.   Запас
кислорода  казался достаточным,  и  аппарат  шел  на  дно.  Замена  Роджером
недоиспользованного баллона  сломала ставшую уже привычной  практику, потому
что впоследствии сыграла  основную роль в спасательной операции, предоставив
нашим спасателям необходимое время.
     Роджер, довольно долго проработавший внутри аппарата,  где всегда стоит
духота, наверняка  сильно устал. К тому же  менять кислородные баллоны очень
неудобно, так как  они  довольно тяжелые и прикреплены внутри сферы замками,
как, кстати, и все в аппарате.
     Странную  картину   представляет  собой   корабль,  когда  все  на  нем
спят.Около 10 или 11  часов вечера все  начинают укладываться спать,  и если
погода  не  меняется,  то  в  конце концов  корабль  успокаивается,  и тогда
кажется, что он держит курс в ночь. Когда у тебя впереди работа и ты знаешь,
что  через   несколько  часов  придется  вставать   и  начинать  среди  ночи
погружение, ты ничего не можешь  поделать с  собой - сон, в который погружен
весь корабль, одолевает и тебя.
     Было около 11 часов, когда я заглянул внутрь "Пайсиса" поинтересоваться
у Роджера, как идут  дела. Потом  я предложил ему пойти поспать, сказав, что
впереди у  нас  длинная ночь, однако  Роджер  в  этот  раз все  делал  очень
добросовестно и не хотел уходить, не будучи уверенным, что аппарат полностью
готов к погружению. Он еще собирался проверить манипулятор, хотя тот уже как
будто отремонтировали.  Я побрел  на камбуз, выпил чашку  кофе и  отправился
спать. Мне показалось, что уже через минуту меня начали трясти и уговаривать
встать,  хотя прошло два  часа с тех  пор, как я лег. Надев брюки, рубашку и
сверху  комбинезон, я  вышел  наверх. На воздухе  было довольно прохладно  и
сыро, но в кабине аппарата жарко и  поэтому я  не надел свитера, о чем жалел
на протяжении всех  трех с половиной суток спасательной  операции. Обычно мы
надевали свитера или брали их с собой в аппарат на всякий  случай,  но после
многих  монотонных погружений  постепенно стали пренебрегать  этим  полезным
правилом.
     Итак, кое-как одевшись,  я побрел к "Пайсису"  и, к  своему  удивлению,
обнаружил, что  работы на нем  еще продолжаются, хотя  уже  полчаса,  как он
должен был быть готовым к погружению.
     Роджер тоже возился. Работы с аппаратом оказалось больше, чем ожидалось
вначале, и он спал всего несколько минут.  Аккумуляторы были заряжены, судно
обеспечения двигалось к точке погружения, а манипулятор все еще находился  в
разобранном состоянии. Без  него работать  мы  не могли,  и к погружению его
необходимо было отремонтировать. И аппарат, и  экипаж  должны  быть  вовремя
готовы к погружению, с тем чтобы не нарушался график работ под водой.
     На борт  аппарата  мы  обычно берем с собой бутерброды,  которые каждый
заказывает  по  своему  вкусу  на камбузе. Например,  я заказал сыр с острой
приправой, а Роджерчто - то по своему выбору. В этот раз мы взяли еще яблоки
и апельсины, термос с кофе, пакет молока и сахар.
     Около 1.30 ночи все было наконец готово, и мы сидели в аппарате, ожидая
спуска на воду.  Мы должны  опуститься к  кабелю в том месте,  где  во время
прошлого погружения я оставил гидроакустический маяк - пингер.
     Как  только попадаешь  внутрь аппарата и  садишься на свое место, сразу
оказываешься как бы в другом мире, даже если аппарат еще находится на палубе
судна   обеспечения.   Знакомое  оборудование  и  приборы,  знакомые  звуки,
доносящиеся из динамиков радиосвязи, - все это психологически настраивает на
работу,  и хотя люк аппарата  еще какое-то время открыт, его кабина  на 8-10
часов уже стала твоим изолированным мирком.
     Подготовка  аппарата  к погружению закончена, но  проверить кое-что еще
раз  никогда  не   вредно,  и  мы   проверяем   коротковолновую  радиосвязь,
светильники  и  всякую  мелочь  вроде  авторучек  для  заполнения  бортового
журнала, видеоленты и т.  д. И  вот,  когда  и эти  дополнительные  проверки
закончены, вдруг обнаруживается, что на море шторм.
     ...Наконец нам сообщают  по  радио, что  нас начинают тащить  к  корме.
Стоящий на тележке аппарат  очень похож на  самолет, только  перемещается он
значительно  медленнее.  Тележку  с помощью  лебедки тащат  к корме, к  тому
месту,  где  укреплена  П  рама.  Медленное  движение  заканчивается  резкой
остановкой, сопровождаемой  характерным звуком. Отсюда  в  иллюминаторы  уже
видна поверхность  моря. Мы ждем, когда судно обеспечения  займет положение,
удобное для спуска "Пайсиса" на воду.
     В  эту  ночь  и погода, и  море  были  вполне приемлемыми, однако ветер
крепчал. Нам уже приходилось  сталкиваться с более скверной погодой, поэтому
лучшее,  что  мы  могли еделать, - как можно быстрее  начать погружение, тем
более что в этот  раз подобрался экипаж, страдающий морской болезнью. Роджер
легко  укачивался и каждый раз, шутя по этому поводу, доверитель но сообщал,
что на крайний случай у него всегда есть полиэтиленовый пакет.
     Погружение было обычное, без каких-либо  отклонений. Как  только в воде
от аппарата  отсоединили буксирный  конец, из динамиков  радиосвязи раздался
голос руководителя:  "Можно  начинать  погружение". В  1.30  ночи, когда  на
корабле почти все спали,  мы  пошли с поверхности  вниз. От нашего сонливого
состояния не осталось и следа, мы держали курс на дно, которое было под нами
на глубине  1500 футов. Сам спуск  всегда волнует любой экипаж, особенно при
глубоководном погружении, когда в течение получаса или часа ожидаешь встречи
с грунтом.
     Аппарат не всегда опускается на грунт рядом с местом работ, и обычно мы
знаем чего ожидать. Это успокаивает, но иногда непредсказуемые поверхностные
и  подповерхностные  течения,  особенно после шторма,  могут унести  аппарат
далеко  от района работ, прежде чем он дойдет до дна. Я был почти новичком в
предстоящей  работе  с  кабелем  и  поэтому  старался  наблюдать  за  всем и
анализировать все происходящее.
     Мне  было  ясно, что  кабель  придется  зарывать  в  грунт  на  большом
расстоянии  и  делать это  надо  тщательно. Каждый  метр  кабеля должен быть
надежно  запрятан  в грунт. Над  всем этим я раздумывал минут двадцать, пока
аппарат не сел на унылую равнину, покрытую мелким песком.
     Прозрачность  воды была достаточно хорошей для этой глубины, и  в свете
наших прожекторов все просматривалось на несколько метров вперед. Здесь было
довольно много рыбы,  главным образом тресковых, таких, как сайда, но иногда
попадался и угорь.
     Дифферент   аппарата  был  идеальным,   и   нам,   прежде   чем  начать
передвигаться  над  грунтом,  оставалось  только  сообщить на поверхность об
обстановке. Нашим переговорам с кораблем иногда мешали дельфины, их писк как
будто прерывал  связь. Однако  самих дельфинов мы ни разу не видели. Пилоту,
когда он ведет аппарат к пингеру необходимо быть очень внимательным.
     Пользуясь наушниками, он должен  точно определить пеленг на  маяк и при
этом выдерживать скорость  движения.  Наблюдатель в это время, судя по  моим
ощущениям, немного расстроен, может быть, от  сознания, что работы предстоит
больше, чем он рассчитывал. Все,  что ему остается, это вглядываться в  мрак
за бортом, помогая пилоту ориентироваться в обстановке, если тот  отвлечется
по  какой-либо  причине,  а  вообще-то  главная  обязанность  наблюдателя  -
обслуживать  систему  жизнеобеспечения  для поддержания  в отсеке приемлемых
условий.
     В эту ночь мы недолго искали кабель. Мы пересекли его еще до того,  как
вышли на пингер. Так  обычно и бывает: аппарат, двигаясь к маяку, выходит на
кабель,  пересекая его под  углом. Теперь остается только  решить вопрос,  в
какую сторону  двигаться по кабелю, чтобы прийти к месту работы.  Каждый раз
встреча с чем-то  сделанным руками человека и лежащим на грунте в совершенно
чуждой среде производит потрясающее  впечатление. Печально,  что в настоящее
время океан засоряют даже далеко от берега.
     В Северном море, например, дно почти сплошь  усеяно мусором, продуктам