ссмертия,  поддерживаемый  двумя
столпами - Жизнью и Смертью.
     Аэша отбросила корону, и она упала на грудь Афины.
     - Доволен ли ты этими дарами? - спросила Аэша.
     Лео печально взглянул на нее и покачал головой.
     - Чего же ты еще хочешь? Проси и, клянусь, ты все получишь.
     - Я хочу, чтобы ты исполнила свое давнее обещание. Стань моей супругой,
и сейчас же! Забудь свое величие и будь женщиной - моей женой.
     Странно взирала она на Лео. Вдруг она изменилась и словно стала обычным
человеком.
     Видно было, как трепетало под туникой ее сердце и грудь томно вздыхала,
лицо и очи засветились любовью. Она становилась все лучезарнее, все  нежнее.
Это была уже не отшельница пещер, не Оракул храма, не Валькирия поля  брани,
а прекраснейшая, счастливейшая из невест. Она заговорила:
     - Хорошо, я уступаю! Если бы я не знала  наверно,  Лео,  что  маленький
ручеек твоей жизни впадет в  огромный  океан  моей  жизни,  я  и  теперь  не
уступила бы. Но я вижу, что мы не достигнем берегов Ливии, что ты умрешь  по
своей вине, а я овдовею, не став твоей женой. Итак, будь что  будет!  Смерть
или жизнь - я их встречу  смело.  Иди  же  сюда,  Холли,  отдай  девушку  ее
супругу!
     Как во сне, соединил я их руки. Я чувствовал, как от ее руки к его руке
струится горячими волнами ток.
     С сильным порывом страсти, с криком "супруг мой!"  Аэша  обвила  руками
шею Лео, привлекла к себе, так что  его  золотистые  кудри  смешались  с  ее
черными волосами, и поцеловала. Так, обнявшись, стояли они, и сияние ее чела
мало-помалу перешло и на его лицо. Сквозь белую ткань  ее  одежды  светились
прекрасные очертания ее тела. Она оторвалась  от  него,  наконец,  с  легким
счастливым смехом.
     - Второй раз отдаюсь я  тебе,  Лео  Винцей,  тогда  -  в  пещерах  Кор,
сегодня - во дворце Калуна.  Будь,  что  будет,  но  отныне  мы  никогда  не
расстанемся. Пока ты жив, я буду жить с тобой; когда ты умрешь,  -  если  ты
должен умереть, - я последую за  тобой;  ни  двери  рая,  ни  врата  ада  не
преградят путь моей любви. Слушай, я спою тебе, и ты узнаешь из  моей  песни
истину, которую я не могла открыть тебе раньше. Ты узнаешь из нее, кто  я  и
кто ты, узнаешь, почему мы любили друг друга,  почему  ненавидела  меня  эта
женщина. Слушай же, мой возлюбленный, Песню Судьбы!
     Она взглянула вверх, как бы ища вдохновения. Никогда,  никогда  даже  в
пещерах Кор не была Аэша так божественно прекрасна, как в этот момент, когда
созрела жатва ее любви.
     Вот она запела. Кровь остановилась в моих жилах,  дыхание  замерло  при
звуках ее чудного голоса.
     "Света еще не было, и в лоне Молчания спали души людей. Были только  мы
с тобой..."
     Песнь оборвалась. На лице Аэши отразился  ужас.  Лео  закачался,  точно
стоял в челне. Он пошатнулся, протянул руки, чтобы обнять ее, и  вдруг  упал
недвижим.
     О! Какой крик вырвался у  нее!  Тела  убитых  на  равнине  должны  были
содрогнуться от него. За криком последовало молчание...
     Я бросился к Лео.
     Аэша убила его огнем своего поцелуя. Лео лежал мертвый, да, мертвый, на
груди мертвой Афины!
     - Кажется, супруг мой покинул меня на время. Я должна спешить к нему! -
сказала Аэша, и безнадежная покорность судьбе, с которой не  могла  бороться
даже она, звучала в ее голосе.
     Потом я не помню, что происходило вокруг. Я лишился в Лео друга, сына и
чувствовал себя убитым.
     Было утро, когда я проснулся. Долгожданный дождь  лил,  как  из  ведра.
Аэша сидела около одетого в саван тела Лео и отдавала  приказания  жрецам  и
некоторым придворным. Я опять заснул. Вечером Аэша разбудила меня.
     - Вставай, - сказала она, - все готово, поедем!
     Мы поехали в  сопровождении  тысячи  всадников,  остальные  остались  в
Калуне. Впереди несли тело Лео, за ним шла Аэша с опущенным покрывалом.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     Была ночь. На месте, где лежало недавно тело хана, в храме с  огненными
столпами, перед статуей Матери стоял  гроб  Лео.  Гезея  сидела  и  отдавала
приказания жрецам.
     - Я устала, - говорила она, - и уйду от вас  отдохнуть  в  горы,  может
быть, на год, а, может быть, и на тысячу лет.  Орос  и  Панава,  соединитесь
брачными узами и управляйте, пока я не вернусь. Жрецы и жрицы Гезеи, я  дала
вам новые земли, владейте ими умно и кротко. Да будет отныне Гезея в  то  же
время и ханшей Калуна. Жрецы и жрицы древней веры,  умейте  открывать  в  ее
обрядах внутренний дух религии.
     Указав на меня, Аэша продолжала:
     - Этот человек - мой дорогой гость и  друг.  Пусть  он  будет  и  вашим
другом. Пусть живет у вас, а когда растают снега и наступит  лето,  помогите
ему переправиться через пропасть и горы, чтобы с ним ничего не случилось.
     Аэша встала на колени около Лео и молча взглянула  в  его  застывшее  в
улыбке лицо.
     - Скоро заря, Холли, - продолжала она. - Я прошусь с тобой на  короткое
время. Позови меня, когда будешь умирать, только не  раньше,  и  я  приду  к
тебе. Не двигайся и не  говори,  пока  не  свершится  все.  Не  считай  меня
побежденной, потому что отныне мое имя  Победа!  Не  думай,  что  сила  Аэши
утрачена и судьба ее завершилась; ты знаешь только одну страницу  ее  жизни.
Не думай, что я прежняя грешная и  гордая  Аэша,  которой  ты  поклонялся  и
которую боялся. Моя душа возродилась любовью и  жертвой  Лео.  Как  вначале,
наши души снова слились в одно. Друг, возьми на память обо мне этот скипетр,
но не используй его до последней минуты, когда ты захочешь призвать меня,  -
и Аэша дала мне свой украшенный драгоценными камнями систрум. - Поцелуй  еще
раз Лео, отойди и молчи.
     И как во время первого превращения, два огненных языка,  точно  крылья,
обвили Аэшу. Только на этот раз я не слышал ни  молитв,  ни  музыки.  Царила
тишина. Огонь сверкнул  и  погас.  Медленно  тянулось  время,  и  когда  над
вершиной  забрезжила  заря,  Лео  уже  не  было.  Не  было  и   царственной,
божественной Аэши.
     Я почувствовал себя одиноким, о! таким одиноким... Куда  исчезла  Аэша?
Не знаю. Знаю только, что когда взошло солнце, я  увидел  в  его  лучах  две
поднимающиеся вверх тени и, казалось, в неясном тумане я различил  очертания
лиц Лео и Аэши.
     . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
     (На этом рукопись м-ра Холли обрывается, остальные листы ее сгорели при
попытке автора сжечь рукопись в домике в Кумберленде.)