всего коллектива, сбоев в  работе не  было, работали
сутками, спали в столовой...
     В  1985  году  меня  направили  в загранкомандировку,  во  Вьетнам,  на
обслуживание объектов Мингазпрома в этой стране.
     Южный  Вьетнам.  Здесь  базировалось  СП  "Вьетсовпетро",  разбуривался
нефтеносный   шельф,   работали   интернациональные   бригады.    Наше   ТБП
(торгово-бытовое   предприятие)   обеспечивало   функционирование   объектов
торговли  и  общепита.  Пришлось  осваивать  и  вьетнамскую  кухню,  которая
существенно  отличается  от  европейской.  Пригодилось  знание  французского
языка. Немного научился вьетнамскому.
     Мне понравился этом трудолюбивый мирный народ. У нашей семьи  (со  мной
во  Вьетнаме  постоянно  проживали  жена  и сын) там  осталось много друзей.
Считаю,  что  оставил  добрый  след на  той земле. Перед отъездом на  Родину
Вьетнамское правительство страны  наградило меня вьетнамской медалью "Дружбы
народов".
     Командировка  продолжалась три  года.  В восемьдесят девятом вернулся в
Союз. Приехал в родную Полтаву. Настрой был закончить одиссею, но в Пангодах
остались вещи, мебель...
     Когда подлетал на вертолете к  Пангодам -- сердце  защемило. До сих пор
думаю:  много видел, во многих  местах побывал --  почему  именно здесь  оно
защемило?  Уже  в  воздухе  почувствовал: останусь!  В  этом  же  году  стал
начальником ОРСа.

     ... Разгар "перестройки",  талонная эпоха, "борьба с  алкоголизмом".  В
Пангодах -- как и по всей  стране. Помню, жена приятеля пришла из магазина и
сказала радостно своей  маленькой дочурке, разворачивая покупку:  "А я  тебе
панталончики  купила!" Дочка, уловив в  словосочетании знакомое, характерное
для того времени, понимающе спросила: "Что, и трусики -- по талончикам?"
     Распределением  вино-водочного  товара в поселке  занимался тогда  один
магазин, на окраине.  Унизительные, промороженные "блокадные" очереди... Над
дверью магазина сделали, в духе времени,  вывеску, осторожную и нейтральную,
--  "Бакалея".  Но   среди  людей   он  получил  иное,  народное,  название:
"Альбинарий", -- буквально это являлось производным от  имени и  строгой,  и
веселой хозяйки  магазина, одной из самых  неординарных  людей поселка.  Имя
получилось, без преувеличения сказать,  "вечным": уже давно  в этой бакалее,
ставшей рядовым,  невзрачным  продовольственным  магазинчиком на  поселковой
окраине, работают другие люди.  Здесь без  всякой очереди,  списков, талонов
можно  приобрести все, что душа пожелает, в том числе  почти  фантастическое
когда-то  чешское  пиво,  --  но  название  осталось  то   самое,  народное,
историческое:   "Альбинарий".   Я   недавно   спросил  у   сына:  что   тебе
представляется,  когда  ты слышишь  это слово?  Он  ответил: аквариум.  Ну и
хорошо,  вслух  подумал  я.  Сын  посмотрел  удивленно,  наверное,  подумал:
заговариваться начал предок...

     -- Я принял сложное хозяйство, которое оказалось в тяжелом состоянии по
ряду  причин.  Разгул   "перестройки".  Жесточайшее  распределение,  бартер.
Трудная  ситуация  с  кадрами, разброд и шатание  в  коллективе,  перерасход
заработной  платы на полгода вперед,  люди два года не получают премии.  Все
смотрят на меня. Теперь признаются, что думали: сломаюсь, сбегу. За короткий
отрезок времени  удалось сплотить коллектив, заставить поверить в свои силы,
в  будущее ОРСа. В  некоторых случаях,  например  в оплате  за  сверхурочные
работы, наперекор правилам бухгалтерии УРСа, пришлось брать  огонь  на себя.
Через  девять месяцев работы  меня  вызвали  с отчетом в Тюмень. Ехал туда с
тяжелым  сердцем. Но  там  меня  поняли,  не последнюю  роль сыграла позиция
тогдашнего  Генерального  директора Надымгазпрома  Ремезова,  который,  зная
тяжелое положение в Пангодах,  нас всячески  поддерживал. В этом же году  по
результатам работы коллектив  получил  переходящее Красное Знамя,  и для нас
это  был  не  кусок  материи,  это  было   признание  нашей  победы  --  над
обстоятельствами, над самими собой...
     Благодаря работе коллектива ОРСа,  глубоко  северный  населенный  пункт
Пангоды всегда был обеспечен продуктами первой необходимости, а  сделать это
порой,  например,  в  предзимнюю  заготовительную  кампанию, было ох как  не
просто. А позже, когда наступили "рыночные" времена,  ОРС, ценой невероятных
усилий,  продолжал делать не то, что выгодно,  а то, что нужно. Я  нормально
отношусь к частной торговле.  Хорошо, что  магазинов стало  много -- у людей
появился  выбор,  рынок относительно  насытился,  кое в  чем мелкий  частник
закрывает временные пробелы орсовской, я считаю -- основной, торговли.
     Сейчас   модно   обвинять   промышленные   гиганты   в  закостенелости,
монополизме.  Что,  мол, эти  качества,  идущие из  прошлого, и  есть тормоз
экономики,  в  том числе  и на  местном  уровне. Да, ОРС по  определению  --
монополист.  Когда-то --  абсолютный  (потому  что раньше так  нужно  было),
сейчас -- в том смысле,  что  сравнимых с ним снабжающих организаций, фирм в
Пангодах нет. Это и не хорошо, и  не плохо -- это  факт. Торговля, ее формы,
-- функция времени.
     Сменилось  время. Раньше был дефицит товаров,  сейчас -- дефицит денег.
Что  хуже?.. Борьба  продолжается, наверное, жизнь так  устроена: без борьбы
никак не получается. Или это только у нас так "не получается"?
     По большому счету, мне хочется одного: чтобы торговый человек  был  вне
политики, не нес в себе и  на себе ее  вину. Я всегда  интересовался мировой
историей  торговли   --  ее  сложившимися   веками   законами,   традициями,
принципами. Так вот, во все времена купец был как бы "между", если так можно
сказать,  политикой: идет война, а купец проходит  между воюющими сторонами,
никто не  считает его  врагом,  никто  его не трогает. Наверное, потому, что
противники  понимали: каждому  -- свое. Мне хочется, чтобы и в нашей  стране
политики и, вообще, люди это понимали.

     ... Яркое раннее утро выходного дня. Пангоды только просыпаются. Захожу
в чистый, уютный частный магазинчик. Играет тихая музыка. Это аквариум, я --
внутри.  Перед глазами плывут  радужные разводы от разноцветных  и блестящих
этикеток,   стекла,  фарфора...  По  понятиям  двадцатилетней   давности  --
маленький рай на земле. Я первый посетитель, потенциальный покупатель. Из-за
прилавка  выходит  --  так,  оказалось, принято  в  этом магазине  встречать
"первого"  --   выплывает,  ослепительно  радостная  девушка-рыбка,  фея   и
приветствует:  "Доброе утро!"  Как  будто всю  жизнь меня  ждала. Я  смущен,
что-то мямлю себе  под  нос... Это  от неожиданности, я знаю,  со мной такое
бывает.  Ведь  я,  как  ни  хорохорюсь,  как  ни   стараюсь  выглядеть  "под
современного", все же человек из другой эпохи.


ЧЕЛОВЕЧЕСКИЙ ФАКТОР

     Валентина Петровна  Шевченко  к  Северу  привыкала  легко.  Может быть,
потому, что прибыла  она в этот суровый край отнюдь не из  жарких мест -- из
Кемерово, потому, что была молода, полна энергии. А скорее всего, к чему она
более всего склоняется сейчас, вспоминая первые годы в Пангодах, оттого, что
приехала,  -- по ее выражению,  заимствованному  из известной песни, --  "за
туманом".
     Конец семидесятых. Осваивалось Медвежье, росли Пангоды. Валентина  была
готова  к любой  работе,  мало  того,  она  настраивалась  именно  на  труд,
связанный с трассой, морозом,  ветром. Но, как ни странно, оказалось, что на
"диком"  Севере  нужны были  не  только  крепкие  руки,  уверенно  владеющие
мастерком,  кистью,  лопатой,  но  и  умные  головы, способные  планировать,
управлять,  умеющие   считать,  экономить...   Словом,  она  устроилась   по
специальности,    наверное,    на    самом   важном   тогда    объекте    --
производственно-диспетчерской  службе,  которая   позже  преобразовалась   в
газопромысловое управление.  Природная  аккуратность, хорошие  аналитические
способности и умение ладить с  людьми  обеспечивали ей не только спокойную и
надежную  работу на протяжении двух десятков  лет, но и  непрерывный рост по
служебной лестнице, что, впрочем, никогда не было для нее самоцелью.
     Сейчас   Валентина   Петровна   Шевченко  --  главный  бухгалтер  МГПУ,
предприятия,    которое     по-прежнему    остается    самой    значительной
производственной  и организационной  структурой  базового населенного пункта
Медвежьего. Поэтому работа бухгалтерии по-прежнему напряженна,  как и  много
лет назад, несмотря на компьютеризацию вычислительных процессов.
     --  Мы  в  бухгалтерии  ощущаем  себя  элементами  "барометра", который
чувствует  не  только  колебания  производственно-экономических  показателей
предприятия, но  и  настроение  людей, испытывающих те  или  иные  житейские
проблемы. Приходится  не только  отвечать на вопросы: есть  ли  деньги, но и
пытаться объяснить, почему их нет и когда они будут. Хотя,  мы, к сожалению,
не  на всегда готовы  ответить... Может показаться странным, но  в последнее
время  получается,  что   в  такой,   сугубо  аналитической  структуре,  как
бухгалтерия, человеческий фактор -- наиболее трудный...


И СЫН СЮДА ВЕРНЕТСЯ

     Ильяс  Шамсутдинович  Набиев   родился  в  Вагайском  районе  Тюменской
области. Поэтому никогда не  считал, что Север -- это  чужбина, место, очень
далекое от дома.
     В  1974 году  после окончания  Свердловского автодорожного техникума он
был направлен на северные  стройки, в пангодинский участок Надымского КАВТа.
По  сей день Ильяс Набиев работает на прежнем месте, на предприятии, которое
сейчас называется Пангодинским АТП. Был мастером реммастерских, водителем, в
данное время  трудится в комплексной  бригаде слесарей авто  предприятия.  В
коллективе  Ильяса  уважают --  не даром  много сезонов подряд  товарищи  по
работе выбирают его своим бригадиром. Несколько лет назад ему было присвоено
звание "Отличник Газпрома".
     Вспоминая о трудовых буднях прошлых  лет, Ильяс  Шамсутдинович с особым
интересом рассказывает о том, как работал на газовых буровых "Медвежьего" --
возил буровикам воду, бензин.
     -- Наверное,  поэтому, --  шутит он,  -- старший сын поехал  учиться на
инженера-буровика  в  Тюменский  нефтегазовый   Университет.   Решил   стать
настоящим газовиком!.. Уверен -- сюда вернется.


СЛАГАЕМЫЕ СПЕКТРА

     Гуссейн не находил себе места. Было от  чего. Несколько  дней назад  на
его участке совершено  дерзкое ограбление,  с применением оружия, еще совсем
недавно -- неслыханное преступление  для Пангод. Двое налетчиков ворвались в
квартиру,  угрожая  обрезом,  уложили  хозяев  на  пол, забрали  то, за  чем
явились.  По  всему  было  видно,  что   преступление  хорошо  спланировано,
использовалась наводка.
     Отделение поселковой милиции было поднято по тревоге, введен  усиленный
контроль  на постах ГАИ,  в аэропорту. Имелись приметы  двух молодых  людей,
подозреваемых в  преступлении. Несколько дней поисков  результатов не  дали.
Дело грозило зависнуть.
     Молодой начинающий участковый инспектор Юсубов  Гуссейн  Гудрат-оглы не
успокаивался. Считал:  его  участок, на  нем личная ответственность. Даже  в
неслужебное  время,  днем   и   вечером,  выходил   на  пангодинские  улицы,
всматривался в лица прохожих...
     В тот поздний вечер было пасмурно, моросил дождь. Пангоды уже спали. Он
подъехал на  служебном  "уазике"  к очередному  территориальному  пятачку  в
старом  центре  поселка,  ограниченному  деревянными двухэтажками.  Водитель
остался  в машине, Гуссейн  медленно пошел по  тротуару  вдоль домов. Обычно
такой обход микрорайончика занимал минут десять-пятнадцать.
     Навстречу шли двое высоких молодых  ребят. Гуссейн отметил: делают вид,
что не смотрят  на него,  но их напряженные  лица выдают сильное  внутреннее
волнение. Один из них явно придерживает под плащом какой-то крупный предмет.
Приметы?... Черт его знает!  Вроде похожи... Думать было некогда, тем более,
что парни, не доходя до него,  резко свернули с тротуара, с намерением войти
в общежитие.
     Гуссейн негромко выдохнул им в спины: "Стойте!..." Двое, как по команде
"Вперед!", рванули к парадному входу, заскочили в подъезд.
     Гуссейн в два прыжка преодолел расстояние до ступенек, распахнул двери,
влетел в тамбур. В темноте больно  ударился коленкой  об косяк промежуточной
двери. Почти на  одной ноге допрыгал  до конца холла, где начинался коридор.
Он  знал,  что  запасные,  "черные"  выходы  располагаются  по  обоим концам
коридора. Наверняка убегавшие разделились, теперь его задача настигнуть хотя
бы одного.
     Замерев в  темном коридоре,  сдерживая бурное дыхание,  прислушиваясь и
всматриваясь, вынимая из кобуры пистолет, он вдруг поймал себя на мысли, что
с момента встречи  с этими двумя, рассуждает... -- конечно, очень быстро, не
проговаривая слов, но... -- по-русски!...

     Есть такой старый региональный анекдот.
     "...Вскоре  после  приезда  на  Север пишет  Петька  Василию  Ивановичу
письмо: так и так, жить можно, только вот  холодно и в  общежитиях тараканов
много. В  ответ  от  начдива  приходит Петьке  посылка.  В ней  коробочка  с
заводным тараканом  и инструкция: осенью перед заморозками завести насекомое
ключом и направить в сторону тундры.
     Так и сделал Петька. Игрушка зажужжала и  весело  поползла в сторону от
поселка.  Настоящие  тараканы  из общежитий повыскакивали и  следом.  А  тут
мороз... Тараканам конец.
     Получает   Петькин  командир  от  бравого  бойца  письмецо,  в  котором
благодарность и при ней просьба:  "Спасибо, Василий Иванович. А не можешь ли
ты мне прислать, к примеру, хохла заводного..."
     А вот еще просто шутка:
     "...По   результатам   переписи   населения  появилась  законодательная
инициатива: Ямало-ненецкий округ переименовать в "Татаро-донецкий".
     В  этих  продуктах   устного  народного  творчества  --  характеристика
основных слагаемых национального спектра, который долгое время присутствовал
в районах северного освоения. По убыванию: русские, украинцы, татары...
     Поселок  газовиков  Пангоды  не  был  исключением.  Сказать такое  же о
Пангодах сейчас, в конце  девяностых, значит сказать неверно. Но... говорят.
Пишутся статьи, снимаются фильмы, в которых о новых пангодинских людях -- ни
слова. Причем, авторов трудно заподозрить в сознательном игнорировании того,
что  является   объективной   реальностью,  в  предвзятости,   в  неуважении
кого-либо. Думаю,  такое  происходит  невольно: как-то  сильно  инородно  по
отношению  к   привычному  раскладу   новое,   четвертое,  мощное  слагаемое
упомянутого спектра. Инородно не по языку, облику, культуре -- дело, видимо,
не в этом. Во всяком  случае, не только  в этом... Мне кажется, что,  создав
внутри Пангод достаточно многочисленное жизнеспособное  образование, которое
занято  исключительно одним видом  деятельности,  мелкорозничной  торговлей,
община,  вольно  или невольно,  замкнулась  в  своей  национально-социальной
оболочке.
     Речь  идет  об азербайджанской диаспоре,  представительство  которой  в
Пангодах составляет несколько сотен человек.
     Среди них нет известных газовиков, строителей, учителей. Их фамилии  не
запечатлены на скрижалях истории "Медвежьего". Может  быть, еще не успели? А
может быть -- каждому свое?..

     Гуссейн  Юсубов  родился  и  вырос  в  Азербайджане,  в  селе  Эйверенк
Кедабекского   района.   После  школы  попробовал  поступить   в   Бакинский
университет на биологический факультет...
     Ровесники  не   понимали:   зачем   тебе  биология,  все  стремятся   в
юридический, медицинский, торговый!...
     Отец у Гуссейна фельдшер. От него, видно, любовь ко всему живому и, как
синоним,  вообще, человечность. Гуссейн уверен, именно заложенное в семье не
дало  потом ему  разменяться  на  сиюминутные  выгоды,  затянуться  в  более
выигрышные, "престижные"  потоки, когда позже не раз  вставал вопрос: "Как и
кем жить дальше?"
     ...Россия  его,  азербайджанского   парня,   с  трудом   изъяснявшегося
по-русски, поразила  и  покорила. Даже недолгий  период службы в Ярославской
области дал  возможность сделать вывод:  Россия -- это свобода. Здесь  более
"демократические"   отношения    между   людьми,    меньше   домостроевского
традиционализма,  жесткости во всех  сферах  деятельности.  Здесь, будучи от
рождения "никем", можно самовыразиться, чего-то достичь.
     Демобилизовался. Приехал домой. Ходил  как потерянный, все валилось  из
рук. Кавказ, горы, тепло, родные лица, родная  речь... Но  бессонными ночами
грезились ярославские березы, виделись сны, в которых диалоги --  на русском
языке.
     Родители предложили: если не  можешь  работать в колхозе,  если хочется
общения -- торгуй, будешь ездить в город,  на базар, там  веселей. Почти все
сверстники торгуют,  и смотри  -- тот  машину  купил, тот  женился,  тот дом
построил.
     ...Он  простоял на рынке всего час. Сдал товар оптом по  дешевке соседу
по  торговому  ряду.  Ехал  домой,  думал,  что  скажет родителям:  не  могу
угождать, не мое  это  дело... А когда приехал, встретил отца, протянул  ему
"негустую" выручку, только и смог вымолвить: отпусти...
     Отец все понял. И отпустил.
     Гуссейн уехал  в Саратовскую область,  на  стройку. Поступил на заочное
отделение  гидромелиоративного техникума. Занялся  спортом: легкая атлетика,
самбо.
     В общежитии вахтеры в критических случаях почему-то обращались именно к
нему  --  пьяного  успокоить,  агрессивного  гостя выпроводить.  Может  быть
потому, что никогда не отказывал слабым, не проходил мимо, не боялся?...
     Его заметили в местном отделении милиции, пригласили к себе...
     Он  начинал с дежурств в  медвытрезвителе, потом пришлось  поработать в
патрульно-постовой службе,  ГАИ, ОБХСС. Прошел  курс  в учебном центре  МВД,
затем окончил Чебоксарскую школу милиции, получил звание лейтенанта.
     Перед самым получением диплома, естественно,  встал вопрос: где служить
дальше?  Из  предыдущих выпусков многие подались на Тюменский Север. Гуссейн
решил попробовать северной романтики и написал рапорт. Дали открепление -- в
Надымский ГОВД.
     Приполярье  ему  резко не  понравилось.  Это  был  август 1993 года  --
комары,  бескрайняя  тундра... Вроде никогда  ничего не  боялся, а тут вдруг
стало страшно неизвестно чего.  В Надыме  встретил соотечественников, но это
были, в основном, торговцы. А по торговому человеку трудно судить, насколько
приемлем  край для  жизни. Действительно,  ведь торговля  есть даже там, где
жить невозможно.
     Начальник ГОВД, выслушав жалобу новобранца, успокоил: коль  не нравится
Север, держать против воли  не  будем, -- организовывай вызов  с "земли",  а
пока поработай в Пангодах.
     Служба,  неожиданно, пошла  "как по маслу".  Жил в общежитии, почти все
время проводил в отделении,  на участке. Быстро вник в дело,  зарекомендовал
себя  с  хорошей   стороны,  командование  не  могло  нарадоваться  новичку.
Продолжал   в  меру   поселковых   условий  заниматься   спортом,   усиленно
совершенствовал свой русский язык.  Появились друзья  -- в основном семейные
сослуживцы. Настолько  втянулся  в северную жизнь, что уже  стал  с тревогой
ожидать  вызова, который вот-вот должен был прийти  с прежнего места службы.
Однажды  позвонил в  Надым,  в  отдел  кадров  ГОВД,  осторожно,  неуверенно
спросил, как там с вызовом  для Юсубова. Ему с  веселой лукавостью ответили:
была тут бумага из Саратова, но мы ответили отказом -- такие работники нам и
самим нужны. Так что работайте, не волнуйтесь! Гуссейн облегченно вздохнул и
положил трубку.

     ...Слева мелькнула  тень, скрипнула  дверь. Преследуемый уходил  черным
ходом. Гуссейн, держа пистолет дулом кверху, кинулся следом.
     Он  выскочил  на  улицу и  сразу увидел убегавшего. Еще мгновение и тот
свернет  за  угол,  там  будет  легче скрыться в  темных  закоулках. Гуссейн
крикнул  "Стой!"  и  выстрелил  вверх. Парень остановился, пригнулся,  затем
побеж