сем близко.
     - Маловероятно. Это лучший наблюдательный пункт на много километров вокруг.
     И все же часового на стене видно не было. Шум осыпающейся щебенки прекратился.
     - И все укрытия тоже? - спросил Конуэй.
     - В каком смысле?
     - Вы знаете, где здесь можно спрятаться? Представьте себе, что операция провалится и нам придется скрываться. Есть тут такие места?
     - Операция не провалится. Раш - отличный солдат. Ему приходилось участвовать в подобных делах и прежде.
     - А если все-таки провалится?
     - Лучше бежать, чем прятаться. Здесь повсюду пустые леса.
     - До них еще нужно добежать, - вздохнул Конуэй. - А для этого нужно пересечь открытую местность.
     Науйокс улыбнулся:
     - Вон там проходит глубокая канава. Сухая, без воды. Начинается от моста. Помню, как в детстве играл там. Потом это стало запрещено.
     - Почему запрещено? - спросил Конуэй, разглядывая мост.
     Река текла почти параллельно со стеной замка. До нее было метров сто.
     - Военные выселили почти всех жителей деревни. Вевельсбург должен был превратиться в поселок СС. Местных жителей отправили за пределы запретной зоны. - Науйокс замер. - Смотрите!
     На серой стене появилась темная фигурка - примерно на уровне окон первого этажа. Фигурка немного повисела и стала быстро подниматься вверх.
     - Вот это солдат! - с восхищением прошептал Науйокс.
     - Он просто псих.
     - Безумие - лучшее оружие солдата, - торжественно произнес Науйокс, словно цитируя афоризм.
     Вскоре на стене, метрах в тридцати, появилась еще одна фигура и тоже стала подниматься вверх. Раш явно опережал Монке.
     - А в замке вы когда-нибудь были? - тихо спросил Конуэй.
     - Только в раннем детстве. Тогда замок еще принадлежал деревне. После 1934 года внутрь можно попасть только по личному приглашению рейхсфюрера.
     Раш уже достиг третьего этажа. Он завис там на несколько секунд, очевидно укрепляя веревку, потом быстро, скользя, спустился вниз. Монке действовал чуть медленнее, но через две-три минуты он тоже оказался внизу. Вскоре вновь раздалось шуршание гравия - четверка спускалась вниз.
     Все это время Конуэй лихорадочно размышлял. Юнец, с которым его оставили, был похож на обычного эсэсовского фанатика. Но если он фанатик, то зачем согласился участвовать в рейде? Тоже мне, искатель приключений, сердито подумал Конуэй. И все же стоило попытаться - того и гляди вернется Раш.
     - Что с вами будет потом? - спросил репортер.
     Науйокс улыбнулся. Конуэй поразился тому, что в подобной ситуации, оказывается, еще можно улыбаться.
     - Мне обещали деньги, - ответил юнец. - Отправлюсь в Испанию.
     - Много денег? Я мог бы дать вам еще больше.
     - Вы? - заинтересовался Науйокс. - Каким образом?
     - У меня есть деньги.
     - Чего же вы хотите?
     - Мальчик мой, я хочу выбраться отсюда живым. Я не солдат. Помогите мне, выведите меня отсюда.
     - Сколько?
     - Десять тысяч английских фунтов.
     - Когда?
     - Прямо сейчас.
     - Но мы не можем... - заколебался Науйокс.
     Так или иначе, было уже поздно. С замиранием сердца Конуэй увидел, как из темноты приближаются Раш и остальные.
     - Веревки закреплены, - сказал Раш. - Значит, у нас есть отходной путь. Телефонные провода я перерезал. Теперь попробуем зайти внутрь с фасада.

***

     До рассвета оставалось всего несколько минут. Каждый из членов группы занял отведенную позицию: Хайден и Монке засели в церковном дворе, спрятавшись за надгробиями; Конуэй и Науйокс остались на вершине холма, среди деревьев. Оттуда им было видно и церковный двор, и всю западную стену замка.
     Раш и Зауэр быстро прошли по пустынной улице, вышли на шоссе и остановились, оглядываясь по сторонам. Вполне возможно, что из темноты за ними кто-то наблюдал. Оценив обстановку, Раш выпрямился и решительно зашагал к замку. Автомат был переброшен у него через плечо, пистолет остался в кобуре. В руке Раш держал чемоданчик со взрывчаткой, взрывателями; там же лежали три ручные гранаты. Зауэр был вооружен точно так же, за исключением чемоданчика.
     - Покажем им настоящую выправку, - процедил Раш, - больше помаршировать нам не придется. Изобразим напоследок настоящих эсэсовцев.
     Они зашагали в ногу, чеканя шаг, - подбородки вздернуты, плечи расправлены. Правда, каблуки почти не стучали - дело в том, что в отряде Скорцени солдаты носили специальные сапоги на резиновой подошве, чтобы производить меньше шума. Многие знали, что герой войны Франц Раш служит под руководством прославленного Скорцени.
     Они свернули направо возле церкви и стали подниматься к главным воротам. Показалось здание сторожевой казармы; первые лучи солнца золотили крышу серого приземистого здания. Справа начиналась широкая каменная лестница, которая вела к главному входу казармы. В прежние времена на ее ступенях рядами выстраивались эсэсовцы в парадных мундирах, чтобы встретить рейхсфюрера. Сейчас лестница была пуста. Ее протяженность, как помнил Раш, была ровно тридцать метров.
     Когда-то здесь всегда дежурили двое часовых, сменявшиеся каждые два часа. Это был пост номер один, охранявшийся круглосуточно. Раш вспомнил молодые каменные лица, сияние кожи и серебряных нашивок.
     Сегодня на посту никого не было, впереди нависала древняя громада Вевельсбурга. Раш решительно подошел к двери караульного помещения, вошел под арку и услышал знакомый гул эха. Любой звук под этим сводчатым потолком раздавался с десятикратной силой. Гиммлер очень гордился акустическими особенностями сторожевой арки, считал, что она еще более укрепляет систему безопасности.
     Повернув медную ручку, все еще сиявшую полировкой, Раш вошел в караульное помещение и высокомерно огляделся.
     За столом сидел пожилой, седой ротенфюрер. Он поспешно вскочил на ноги и застегнул воротничок.
     - Имя? - спросил Раш.
     - Штамер, господин гауптштурмфюрер.
     - Ну и свинарник у вас тут, господин Штамер. Кто командует охраной?
     - Я, господин гауптштурмфюрер.
     - Сообщите коменданту Рупрехту, что я прибыл, - рявкнул Раш.
     - Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер. Правда, он сейчас спит. Могу я узнать...
     - Так разбудите его. Скажите, что прибыл гауптштурмфюрер Раш из Берлина.
     - Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер.
     Ефрейтор схватил трубку и трясущимся пальцем начал набирать номер.
     - Сколько у вас людей? - спросил Раш.
     - Трое. Замок временно законсервирован, господин гауптштурмфюрер.
     - Где остальные? - спросил Раш, морщась от запаха пота и табачного дыма.
     - Вон там, господин гауптштурмфюрер. Они спят.
     Штамер снова набрал номер, опасливо поглядывая на Рыцарский крест, висевший на шее офицера.
     Раш вошел в соседнее помещение. Там на деревянных койках спали двое солдат. Он ткнул сначала одного, потом другого стволом автомата. Когда они проснулись, Раш приказал им немедленно вставать. Оба вскочили и вытянулись по стойке ?смирно?. Вид без мундиров у них был совсем жалкий. Раш увидел, что оба, как и ефрейтор, далеко не молоды.
     - Телефон не отвечает, господин гауптштурмфюрер, - сказал ефрейтор.
     - Немедленно возьмите щетки, тряпки и приведите помещение в порядок. Это черт знает что такое!
     - Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер, - хором ответили солдаты и с облегчением убрались с глаз начальства.
     - Все еще никто не отвечает, - смущенно пробормотал ефрейтор и вдруг воскликнул: - Вот, соединился!
     Он протянул Рашу трубку.
     - Доложите сами, - процедил Раш.
     - Слушаюсь, господин гауптштурмфюрер. Господин комендант, здесь, в караульном помещении, находится гауптштурмфюрер Раш. Хочет вас видеть... Так точно, из Берлина.
     Ефрейтор опустил трубку.
     - Он выйдет к воротам, господин гауптштурмфюрер.
     Раш кивнул.
     - Когда я выйду из замка, ротенфюрер, караульное помещение должно сиять ярче золота, понятно?
     Он направился к двери, и ефрейтор бросился вперед, чтобы открыть створки.
     - Запомните, что я сказал, - бросил на прощание Раш.
     В сопровождении Зауэра он спустился по лестнице, свернул направо и зашагал к воротам. Лицо Раша было совершенно невозмутимо, но пульс учащенно бился. Вполне возможно, что Рупрехту известно о его ?измене?. Конечно, это маловероятно, но не исключено. Ничего, как только откроются ворота, все выяснится.
     - Держать пистолет наготове, - приказал он Зауэру.
     - Слушаюсь.
     Раш посмотрел налево, направо, убедился, что зрительная память его не подвела. С восточной стороны замок был защищен двадцатиметровой расщелиной, почти отвесным обрывом. Слева, где стена была ниже, проходил пустой ров, давно осушенный и усаженный деревьями. На краю рва рос древний узловатый дуб - шоссе там как раз сворачивало к мосту, за которым располагались ворота. Раш вспомнил, как Гиммлер, глядя на этот дуб, хвастался, что тысячелетний рейх переживет этого великана: ?Через тысячу лет от этого дуба ничего не останется, а наш рейх будет по-прежнему велик и несокрушим?.
     Вдвоем они пересекли мост. Зауэр держался слева и чуть сзади. Он перекинул через руку кожаный плащ Раша, чтобы не видно было пистолет. Перед старинными воротами, на которых был высечен герб епископата, они остановились.
     Пришлось подождать. Вскоре раздались шаги по булыжной мостовой, заскрежетал засов. Раш чуть подался вперед, Зауэр держал палец на спусковом крючке.
     Ворота распахнулись. За ними стоял сам Рупрехт в полурасстегнутом мундире, с раскрасневшимся от быстрой ходьбы лицом. Да, в Вевельсбурге явно многое переменилось.
     - Доброе утро, герр Рупрехт, - официальным тоном сказал Раш. - Сожалею, что вынужден будить вас в столь ранний час.
     Рупрехт раздвинул створки пошире и сказал:
     - Хайль Гитлер!
     - Хайль Гитлер! - отсалютовал Раш, словно они находились где-нибудь на плацу в Лихтерфельде. Рука Раша вытянулась в приветствии, словно стрела. Рупрехт отличался незаурядной наблюдательностью, от его внимания не ускользала ни одна мелочь. Вот и сейчас он настороженно посмотрел Рашу через плечо.
     - Ну и бензином нас теперь заправляют, - пожаловался Раш. - Возле Нидернтудорфа машина стала как вкопанная. Отказал карбюратор. Пришлось добираться сюда пешком.
     Раш старался, чтобы на его лице не дрогнул ни единый мускул.
     - Входите, герр Раш. Напою вас кофе. Не настоящим, конечно, а эрзацем. Кофе из одуванчиков. От него мочевой пузырь чуть не лопается, зато не такой горький, как кофе из желудей.
     Значит, Рупрехт ничего не знает!
     - Боюсь, на это у вас не хватит времени, - сказал Раш. - Мне нужно срочно возвращаться в Берлин.
     - Какова ситуация на фронте? - спросил Рупрехт.
     - Ситуация на фронте? Американцы пытаются взять Рур в кольцо. Наступают на Падерборн с запада на юг. Мне крупно повезет, если я сумею добраться отсюда до Берлина.
     Он вошел в ворота и свернул в арку, которая вела к треугольному внутреннему двору. Пришлось подождать, пока Рупрехт закроет ворота и задвинет засов.
     - Вы хотите сказать, что нас берут в окружение?
     - Пока еще нет. Кольцо не сомкнулось. В Зеннеланде идут бои. Думаю, американцам там не поздоровится, а, Рупрехт?
     Комендант взглянул на него:
     - Это будет зависеть от соотношения сил.
     Раш расхохотался:
     - Не забывайте, дружище, ведь это Зеннеланд. И там лучшие части вермахта. Все, кому приходилось участвовать в тамошних учениях. Они знают местность как свои пять пальцев. Не хотел бы я оказаться на месте наступающих американцев.
     - Вы же сами сказали, что обратно в Берлин прорваться вам будет трудно.
     - Что поделаешь, Рупрехт. Война сейчас носит непозиционный характер, особенно когда в боевых действиях участвуют танки. Но беспокоиться не о чем - в Рурской области у нас четверть миллиона солдат. Там фельдмаршалы Модель и Кессельринг. Они отобьют наступление врага. Но у меня свое собственное задание, так что не будем терять время. Я должен взять с собой бумаги.
     - Какие бумаги? - насторожился Рупрехт.
     - Господи, зачем я сюда обычно приезжаю? - вздохнул Раш. - Рейхсфюреру вновь понадобились кое-какие досье.
     - Но я не получил приказа.
     - Зато я получил.
     Раш услышал, как Зауэр потихоньку высвобождает из-под плаща руку с пистолетом.
     - Рейхсфюрер находится в Любеке, - доверительным тоном сообщил он Рупрехту. В СС многие знали, что в Любеке живет любовница рейхсфюрера. - Он вчера звонил мне оттуда.
     - Так у вас нет с собой письменного приказа?
     - Позвоните ему сами. Я вам скажу, в чем состоит приказ, а вы проверите. Во-первых, я должен забрать некоторые досье. Во-вторых, весь остальной архив должен быть немедленно сожжен на моих глазах. Сюда могут ворваться американцы. Мы ведь не хотим, чтобы архив рейхсфюрера попал в руки врага, верно?
     - И тем не менее...
     - Господи, позвоните рейхсфюреру. Только не теряйте времени. Неужели вы думаете, что я прикатил сюда из Берлина ради собственного удовольствия? - Раш изобразил на лице проникновенность. - Я повторяю вам, что сказал рейхсфюрер, слово в слово. Он сказал, что доверяет мне, и, честно признаюсь, мне это было приятно. Еще он сказал, что доверяет вам, и вам это тоже должно быть приятно. Рейхсфюрер сказал: ?Передайте моему старому товарищу Рупрехту наилучшие пожелания?.
     - Это великий человек, - вставил Рупрехт.
     - Еще он сказал: ?Я полностью полагаюсь на Рупрехта. Он должен уничтожить весь архив до последнего листка. А вы, Раш, должны доставить мне эти досье, даже если вам придется прорываться через саму преисподнюю!? Может быть, - мрачно добавил Раш, - именно этим путем мне и придется возвращаться в Берлин.
     - Хорошо, я сейчас свяжусь с ним по телефону.
     - А пока дайте мне ключи.
     - Что?
     - Дайте мне ключи. Я тороплюсь! У вас тут есть автомобиль?
     - Личный ?хорьх? рейхсфюрера.
     - Думаю, рейхсфюрер будет рад вновь увидеть свой любимый автомобиль. Прикажите персоналу, чтобы во дворе собрали старые тряпки, бумагу и все, что хорошо горит. Еще мне понадобится канистра бензина.
     Они пересекли внутренний двор и вошли в главные двери замка, расположенные в западном корпусе. Внутри находился центральный зал, слева - кабинет Рупрехта. Комендант вошел к себе, немного поколебался, но все же вручил Рашу ключи. Потом сел к телефону.
     Раш поспешно поднялся по широкой деревянной лестнице наверх. Комната, где раньше останавливался Гейдрих и где теперь находился секретный архив, находилась на втором этаже, в конце коридора, ведущего в Северную башню. Раш открыл стальную дверь, вошел в комнату и осмотрел шкафы. Вполне возможно, что здесь окажутся документы, которые пригодятся впоследствии лично ему. Все пока шло великолепно. Вряд ли стоит упускать такую возможность.

***

     Хайден и Монке по-прежнему сидели на церковном кладбище, наблюдая за шоссе. Они увидели, как Раш и Зауэр приближаются к воротам замка, видели, что их впустили внутрь, и вздохнули с облегчением. Если Рашу удалось проникнуть в замок без единого выстрела, задание сильно облегчается. Можно считать, что награда уже в кармане. Еще несколько часов - и они будут загорать на испанском пляже.
     Внезапно раздался шум мотора: по улице деревни полз армейский грузовик. Он остановился возле караульного помещения, и оба эсэсовца замерли.
     Из кабины выскочил унтер-офицер в черном мундире. Хайден разглядел на рукаве эмблему инженерно-саперных войск.
     Из караульного помещения вышел начальник охраны.
     - Подразделение саперов из Арнсберга, - сказал унтер-офицер. - Майор Махер уже прибыл?
     - Нет.
     Унтер-офицер взглянул на часы.
     - Мы договорились встретиться с ним здесь.
     - Мне об этом ничего не известно. Майор еще не прибыл. Как, вы сказали, его имя?
     - Махер, черт вас побери, - выругался унтер-офицер. - Это адъютант рейхсфюрера!
     - Сюда прибыл другой офицер, но его зовут иначе. А как майор должен сюда попасть?
     - На самолете.
     - С час назад я слышал шум самолета, но это, очевидно, был не ваш майор. Иначе он давно уже оказался бы здесь, даже если бы добирался пешком. Подождите, я позвоню коменданту.
     Тем временем Рупрехт безуспешно пытался связаться по телефону с Гиммлером. Убедившись, что линия мертва, он застыл в нерешительности. В это время зазвонил телефон внутренней связи, и комендант снял трубку.
     - Это начальник караула, господин комендант. Прибыло саперное подразделение из Арнсберга.
     - Саперное? - переспросил Рупрехт.
     Он уже несколько месяцев добивался, чтобы прислали саперов починить трубы. Горячая вода поступала в замок с перебоями, давно пора было навести порядок. Наконец-то собрались!
     - Пусть подождут. Когда освобожусь, поговорю с ними.
     - Слушаюсь, господин комендант. Они говорят, что...
     - Мне плевать, что они говорят, - оборвал его Рупрехт. - Пусть подождут.
     - Слушаюсь.
     Рупрехт повесил трубку и вышел из кабинета. Вся его бюрократическая натура протестовала против того, чтобы пускать кого-то в секретный архив без письменного приказа Гиммлера, даже если речь шла о герое войны вроде Раша. Месяц или два назад Рупрехт не пустил бы туда даже самого обергруппенфюрера Вольфа, хоть Вольф являлся его непосредственным начальником. Но Раш бывал здесь уже много раз, и Рупрехт знал, что рейхсфюрер будет в ярости, если приказ останется невыполненным. При одной мысли о ярости рейхсфюрера Рупрехт содрогнулся. Он отправился будить прислугу - полдюжины поваров и лакеев, все, что осталось от прежнего многочисленного штата замка. Когда-то здесь работали десятки и десятки отлично вымуштрованных слуг. Рупрехт с ностальгией вспомнил дни былой славы. Тогда все двенадцать стульев за круглым столом были заняты; рейхсфюрер наслаждался отдыхом, черпал духовные силы в возвышенном антураже эсэсовского ордена. Чудесные были времена! Развевались стяги, соблюдались все формальности, достаточно было щелкнуть пальцами, и слуги выполняли любое распоряжение. А теперь... У коменданта осталось шестеро слуг - старики, которых не взяли даже в фольксштурм. С трудом удается поддерживать чистоту, достать что-либо невозможно. Чертовы саперы прибыли чинить водопровод только теперь, после того, как всю зиму он оставался неисправным!
     Рупрехт рывком распахнул дверь комнаты, где спал его денщик. Велел денщику собрать старые тряпки, найти бензин или спирт и вынести все это во двор. Потом отправился будить остальных. Архив и в самом деле лучше сжечь, думал Рупрехт. Это секретный архив Гейдриха, очень опасные материалы. Когда-то Рупрехт частенько ломал себе голову над тем, что может содержаться в этих досье. Пожалуй, он не отказался бы заглянуть туда - из чистого любопытства. Но ответственному человеку подобное поведение не к лицу. Как-никак он отвечает за крепость, являющуюся штаб-квартирой всего эсэсовского ордена. Трудно поверить, что блестящая эпоха подходит к концу, что сапоги вражеских солдат топчут священные земли рейха - англичане, американцы, французы, даже эти недочеловеки русские. Они вторглись в Германию с востока и запада. Если кто-то и может их остановить, то только сам фюрер. Но бесконечное отступление, начавшееся еще в Северной Африке и России, докатилось до самого фатерлянда. Вермахт так и не сумел остановить вражеские орды и теперь вряд ли сумеет. Саарская область захвачена. Раш сказал, что Рур почти окружен. Конечно, армия будет продолжать сопротивление, но кузница страны окажется в руках врага.
     Безусловно, рейхсфюрер прав - как всегда. Архив нужно уничтожить. А что будет потом? Рупрехту придется сдать свою должность. Если враги приблизятся к Вевельсбургу - что ж, замок хорошо укреплен, оружия в нем достаточно. В прежние века Вевельсбург не раз подвергался нападениям. Иногда врагам удавалось его захватить, но всякий раз замок восставал из пепла. И национал-социализм тоже возродится. Это учение, в которое поверил целый народ. Пускай этот народ терпит поражение, учение все равно бессмертно. Пройдет какое-то время, и фашизм воскреснет. Тогда Вевельсбург вновь обретет былую славу. Нужно сберечь все с