мне нужно только одно - помогите мне туда добраться.
     Полковник К. поднял руку.
     - Стоп. Я хочу, чтобы вы хорошенько себе уяснили: в разгаре широкомасштабное наступление. Ваш рейд произойдет в непосредственной близости от линии фронта, может повлиять на обстановку.
     - Исключено, - ответил Раш. - Маленькая операция, не имеющая никакого стратегического значения.
     - Об этом судить не вам, а мне. Если вы не изложите мне план во всех деталях, то не получите никакой поддержки - ни на предварительном этапе, ни на заключительном. Генерал Коллинз командует корпусом, а не таксомоторным парком.
     Паттерсон побагровел.
     - Полковник, вы знаете, какие у меня полномочия. Вы должны оказать нам всестороннюю поддержку.
     - Не всестороннюю, а посильную, - поправил его полковник.
     Он явно не собирался упускать инициативу.
     - Тем не менее я вам помогу. Но учтите вот что: я подчиняюсь непосредственно генералу Лоутону Коллинзу. Генерал Коллинз подчиняется генералу Джорджу Паттону, а Паттон - генералу Эйзенхауэру. Цепочка очень короткая. Не советую вам вступать с ней в конфликт. А теперь, джентльмены, - полковник мельком взглянул на Раша, словно сомневаясь, что к нему применимо это слово, - давайте приступим к делу. Мне известно, что вы намерены совершить рейд на замок Вевельсбург. Не знаю, с какой целью, да и не хочу знать. Но я должен иметь самое детальное представление о замке и о местности, прежде чем дам санкцию на военную поддержку.
     Паттерсон побагровел еще пуще. Он привык давить на людей исподволь, не напрямую, а этот вояка пер вперед как танк.
     Раш тоже разозлился. Устройство замка - его собственный секрет, залог его безопасности. Если сразу выложить на стол все карты, можно оказаться не у дел.
     - Мы так не договаривались! - рявкнул Раш.
     Полковник перебил его:
     - Послушайте, гауптштурмфюрер... Гауптштурмфюрер - это капитан, верно? Так вот, капитан, я знаю, что вы тут считаетесь главным специалистом. Понимаю, какие опасения у вас могут возникнуть. Моральный аспект дела - вне моей компетенции. На войне случается разное. Но вы мне должны сообщить всю нужную информацию, иначе я позабочусь о том, чтобы из вашей затеи ничего не вышло. Кое-что о местности нам известно из разведдонесений. Вы должны дополнить картину.
     Раш кинул на полковника свирепый взгляд, но решил уступить. В последний раз, мысленно пообещал он себе. Больше уступок они не дождутся.
     - Что именно вам уже известно?
     - Будем считать, что ничего. Начните с самого начала.
     - Хорошо. Тогда начинаю с истории. Замок очень старый, много раз перестраивался. Когда-то принадлежал падерборнским епископам. В семнадцатом веке был разрушен шведскими войсками, в семидесятых годах прошлого века перестраивался, должен был превратиться в тюрьму, но этот проект так и не осуществился. В двадцатые годы в замке был устроен молодежный лагерь, в связи с чем внутреннее убранство было изменено. Гиммлер купил замок в тридцатые годы. Точно не знаю, не думаю, что это произошло в 1934 или 1935 году. Гиммлер приобрел Вевельсбург потому, что откопал где-то старинное германское пророчество, гласившее, что с Востока грядет гигантская буря, угрожающая всей Германии. Остановить эту бурю можно только в Биркенвальде, в Вестфалии. Когда Гиммлеру сказали, что неподалеку находится замок Вевельсбург, он пришел в восторг. Вы знаете, что за человек Гиммлер?
     - Меня тут не спрашивают, - буркнул Паттерсон, все еще страдавший от уязвленного самолюбия.
     - Считайте, капитан, что мы ничего не знаем, - ответил полковник.
     - Известно ли вам, например, что Гиммлер обожает романтическую сказку об английском короле и его рыцарях?
     - О короле Артуре и рыцарях Круглого стола? - удивился Уиллс.
     Раш кивнул.
     - Да, именно из-за этой сказки и был создан орден, получивший название СС. В детстве я читал эти легенды. Там был замок... - Раш щелкнул пальцами.
     - Камелот? - напомнил Уиллс.
     - Да-да, Камелот. Так вот, Вевельсбург для Гиммлера - это его собственный Камелот. Там все устроено в соответствии с легендой. Есть круглый стол, вокруг которого расставлены двенадцать кресел. На каждом кресле имя, выгравированное на серебряной табличке. Это как бы двенадцать рыцарей ордена. Рыцарями считаются все обергруппенфюреры. Там есть кресло для Вольфа, для Зеппа Дитриха, для Бергера, для фон Херфа, для Хильдебрандта, для Далюге, для Поля и остальных. Было там кресло и для Гейдриха. У каждого из обергруппенфюреров есть собственный щит и меч. Они висят на стене, над соответствующим креслом.
     - Вы это серьезно? - не выдержал Паттерсон.
     - Вы хотели подробнее узнать о Вевельсбурге. Я вам рассказываю о нем. По замыслу рейхсфюрера Вевельсбург должен был стать центром, где верховные жрецы СС будут, по выражению Гиммлера, ?духовно освежаться?. Кроме того, Вевельсбург является исследовательским центром. В СС существует целый отдел, занимающийся изучением истории нордической расы. Каждая из комнат для гостей в замке посвящена определенному историческому периоду. Обычно Гиммлер собирает своих ?рыцарей? на выходные. Каждому из них отводили определенную комнату. Есть комната, посвященная королю Генриху Птицелову, другая - Фридриху Великому и так далее. Существует особый храм, посвященный идее Крови и Почве. Другое святилище посвящено древнетевтонской концепции Права и Мести. Императору Генриху Первому поклоняется лично рейхсфюрер. Гиммлер останавливается в покоях имени этого монарха. Там весьма роскошные апартаменты, хоть рейхсфюрер вообще-то и не сторонник роскоши.
     - Зато он сторонник других отвратительных привычек, - заметил Уиллс. - Неужели его соратники верят во всю эту чушь?
     - Может быть, и не верят, но делают вид, что верят, - ответил Раш. - Гейдрих, разумеется, не давал себе труда притворяться. Он обычно привозил с собой детективные романы, но Гейдрих вообще ни с кем не считался. Остальные же обергруппенфюреры обязаны были проводить вечера за чтением исторической литературы. На следующее утро Гиммлер устраивал им экзамен, спрашивал, задавал вопросы, требовал ответы и так далее. Лучше всех в исторической тематике разбирался Вольф. Он руководил отделом Исторического наследия, который и производил все изыскания.
     - Господи Боже, - вздохнул Паттерсон.
     - В детстве Гиммлер воспитывался в католической семье, - продолжил Раш. - И сама идея эсэсовского ордена напоминает идею ордена иезуитов. Сам Гиммлер воображал себя генералом иезуитов. Мне рассказывали, что и Гитлер сравнивал его с Игнатием Лойолой. ?Священная? часть замка расположена в Северной башне. Там два этажа: в верхнем расположен зал круглого стола; в нижнем - святилище, где проводятся различные церемонии, например сожжение оружия погибшего рыцаря. В этом зале горит вечный огонь. На стенах - двенадцать каменных стел, которым суждено со временем стать надгробиями усопших. Внутри будут стоять урны с остатками сожженного оружия. Существует специальная вентиляционная система, очищающая воздух от дыма. Все это отчасти напоминает Ватикан.
     - И что, такие церемонии действительно проводились? - спросил Уиллс, слушавший с огромным любопытством.
     - Да, оружие Гейдриха сжигали. Но это, по-моему, был единственный случай. Однако я продолжаю, раз уж вас так интересуют детали. Специальные апартаменты приготовлены для Гитлера, но он никогда не посещал Вевельсбург, а ведь в замке все строилось с расчетом на то, чтобы принимать высокого гостя. Все в замке изготовлено из самых дорогих материалов: драгоценного дерева, золота и серебра, каждое помещение и каждый предмет мебели - настоящее произведение искусства. - Раш взглянул на полковника К., который сидел неподвижно и ничего не записывал. - Все это обошлось в одиннадцать миллионов марок. Огромные деньги. Стены по большей части толщиной четыре метра. Вевельсбург - крепкий орешек.
     - Ну, не такой уж крепкий, чтобы его нельзя было сровнять с землей, - негромко сказал полковник.
     - Да, но на это понадобится немало времени, - возразил Раш. - Замок можно оборонять долго.
     - Как же вы собираетесь туда проникнуть?
     - Есть несколько вариантов. Я еще не решил, какой именно избрать.
     - Так решите.
     - Лишь после того, как прибуду на место, - решительно заявил Раш. - Я не знаю, какова сейчас система обороны, не знаю, сколько людей в гарнизоне. Но вариантов проникновения в замок несколько.
     - Назовите их.
     - Вевельсбург построен на скале, имеющей форму треугольника.
     Раш встал и подошел к доске, к которой была приколота карта местности - миль двадцать вокруг замка. Карта была напечатана в 1926 году - более позднее издание коллеги Уиллса из Интеллидженс сервис раздобыть не смогли. Кроме карты к доске были прикреплены несколько открыток более позднего времени с видами замка. Однако ни одного снимка последнего десятилетия достать не удалось, потому что с момента перестройки и переоборудования замка вся эта зона была объявлена закрытой.
     - Существует два важных фактора, - сказал Раш. - Во-первых, вот здесь, к западу, - он показал по карте, - находится аэродром. Именно сюда прилетает Гиммлер, когда навещает замок. От аэродрома до замка примерно два километра. - Раш провел пальцем по карте. - Вот замок Вевельсбург. Местность между ним и аэродромом по большей части открытая. Как вы видите, здесь есть несколько дорог и река, которая кое-где разделяется на два, а то и на три рукава. По обеим сторонам шоссе густой лес, который тянется на юг и на восток. Второе важное обстоятельство - топографические особенности местности. Как я уже сказал, замок Вевельсбург расположен на скале и господствует над прилегающей территорией. С западной стороны, где расположен аэродром, склон скалы обрывист, здесь почти отвесный тридцатиметровый спуск. На севере склон не так крут, но высота примерно такая же. На востоке, где расположена ближайшая деревня, замок защищен двадцатиметровой расщелиной. И лишь с юга, где прорыт ров, в котором нет воды, к замку ведет пологий подъем. Вот здесь на карте видно, как шоссе, миновав мост через ров, упирается в ворота замка. Последний отрезок шоссе прикрыт двумя крепкими зданиями - деревенской церковью и старинным зданием, где сейчас находится казарма для эсэсовцев. В принципе, существует два главных метода нападения. Первый - идти в лоб, в эсэсовской форме, пересечь мост через ров, проникнуть в замок через ворота. Проблема в том, что я не знаю, сколько человек в гарнизоне. Когда-то замок охраняло больше ста солдат, - улыбнулся Раш. - Но, полагаю, для многих из них сейчас нашлись дела поважнее.
     - А второй способ? - спросил полковник. - Нет, погодите, я угадаю сам. Вы выбираете трудный путь и карабкаетесь по склону с западной стороны?
     Раш кивнул.
     - Обрыв почти отвесный, но вскарабкаться по нему можно, к тому же склон порос деревьями и кустарниками.
     - А минные поля?
     - Раньше их не было. И не думаю, что склон с тех пор могли заминировать.
     - Ну хорошо, вскарабкались вы по склону, дальше что?
     - В западной стене замка расположены металлические скобы, к которым крепятся ставни, когда их открывают. Хоть сами ставни будут на запоре, но скобы можно будет использовать для того, чтобы закрепить на них веревки.
     - А из какого материала изготовлены ставни?
     - Из дерева. Они дубовые.
     - Вы собираетесь подняться по веревкам на стену и вышибить ставни? Только и всего?
     - Не забывайте, что мы будем висеть в пятидесяти метрах от уровня земли. Ставни очень крепкие, точки опоры почти никакой. Но есть и еще один вариант. Вот смотрите, - он показал на одну из открыток, - видите, в одном месте тут нечто вроде маленькой башенки. Я забыл, как это называется. Нечто вроде эркера. Именно здесь находится комната Генриха Первого, личные покои рейхсфюрера. - Раш выдержал паузу. - Можно при помощи взрывчатки сковырнуть этот нарост и потом ворваться внутрь через брешь.
     Полковник К. встал, подошел к доске, внимательно изучил карту и открытки. Потом он стал задавать вопросы - казалось, этому не будет конца, но Раш уверенно отвечал на любой вопрос.
     В конце концов полковник сказал:
     - О'кей. Я вижу, вы свое дело знаете.
     - Когда-то, томясь от безделья в замке, я разработал план нападения, - сказал Раш. - Вот уж не думал, что мне придется его осуществлять.
     - Сколько у вас людей - четверо?
     - Нас пятеро и будет еще шестой.
     - Кто это?
     - Не обижайтесь, полковник, но это не ваше дело, - ответил Раш.
     - Хорошо, поговорим о ваших пяти. Они достаточно опытны?
     Раш криво улыбнулся.
     - Лучшие образцы эсэсовской военной машины. Может быть, вам СС и не нравится, но, думаю, вы не станете спорить, что эсэсовцы - хорошие солдаты.
     - "Хорошие" - не то слово, - ответил полковник. - Я бы сказал так: ?эффективные?.
     - На войне это одно и то же, - заметил Раш. - А теперь расскажите вы, полковник, как вы собираетесь нас туда доставить.

Глава 13

     Просидев несколько дней в психиатрической лечебнице, Конуэй окончательно пал духом. Охранники делились на две категории: одни не обращали на него ни малейшего внимания, другие изводили придирками и издевательствами. Но хуже всего было то, что Конуэй был предоставлен самому себе - дни напролет сидел в камере и любовался на решетку. Кроме того, ему постоянно хотелось есть. Один из ?злых? охранников мстительно сообщил ему, что рацион заключенного не может превышать двух третей рациона среднего британского гражданина.
     Кроме того, готовили в тюрьме отвратительно, а пищу почти всегда подавали холодной.
     Странный посетитель подарил Конуэю пачку сигарет, но они давно кончились. Если бы репортер знал, что в рацион заключенного табак не входит, он тратил бы курево более экономно. Но, находясь во взвинченном состоянии, Конуэй курил сигареты одну за одной, и пачка в два счета опустела. Потом выяснилось, что курить в камере нельзя. Должно быть, охранники, подглядывая в камеру и видя, что заключенный курит, злорадно потирали руки: то-то помучается, когда последняя сигарета кончится, а других не будет.
     Голод и отсутствие табака были мучительны, но еще больше Конуэй страдал от скуки.
     - Мне дадут что-нибудь почитать? - спросил он у охранника, принесшего ему завтрак.
     - Нет.
     - А колоду карт?
     - Зачем?
     - Ну, чтобы убить время.
     - Вы здесь сидите не для того, чтобы развлекаться, - ощерился охранник. - Скажите спасибо, что вы все еще живы.
     - Что вы хотите этим сказать?
     Охранник не ответил, и Конуэй остался наедине с собой - рассуждать о приятной подоплеке этой зловещей фразы. Неужели они собираются его убить? Но ведь он ничего особенного не сделал! Конечно, шантаж - тяжелое преступление, но ведь не казнить же за него! Хотя, с другой стороны, шантаж был не простой, а затрагивающий интересы государства. В таких делах приговор бывает более суровый, чем в случае обычного уголовного преступления.
     Не нужно забывать, подумал Конуэй, что как-никак он - представитель нейтральной страны. К тому же никаких секретов врагу он не передавал. Господи, они просто не имеют права повесить его или расстрелять!
     Шли дни. Конуэй сидел в камере, смотрел через решетку на голые деревья и унылые поля Бэкингемшира и мучился неизвестностью.
     Потом, безо всякого предупреждения, вновь появился Маугли. Конуэй встретил его с огромным облегчением. Маугли предложил узнику сигарету, чиркнул спичкой и подождал, пока репортер жадно вдохнет табачный дым. Конуэй чуть не задохнулся, потом закашлялся.
     - Какой-то вы нервный, - заметил Маугли.
     - Что меня ожидает? - умоляюще спросил Конуэй.
     Маугли пожал плечами:
     - Все в руке божьей. В один прекрасный день кто-нибудь посмотрит ваше досье и примет решение.
     - Кто? И на каком основании?
     Конуэй не хотел даже упоминать слово ?наказание?, не говоря уж о смертной казни. Ему казалось, что стоит ему произнести эти слова - и кара станет неотвратимой.
     - Я и сам не знаю. То есть мне, конечно, известно, почему вы здесь находитесь, но всякие подробности - вне моей компетенции. Сейчас трудно что-либо сказать. За вами тут хорошо ухаживают? - спросил он так, словно Конуэй остановился в каком-нибудь отеле.
     - Ухаживают! - вскинулся Конуэй. - Нет, черт подери, отвратительно!
     Маугли улыбнулся:
     - Могу себе представить. Кормежка, наверное, паршивая. Вся беда в том, что вы привыкли в своей Швеции к роскошной жизни.
     - Придумайте для меня какую-нибудь работу, дайте мне что-нибудь почитать.
     - Так вы скучаете? А вы подумали над моими словами?
     - Я рассказал им все, что знал. Больше у меня ничего нет. Честное слово.
     - Это вам так кажется. - Маугли достал пачку сигарет. - Надо же, осталось всего четыре штуки. Так и быть, оставлю. А тем временем... - Он оценивающе посмотрел на Конуэя. - Знаете что, чтобы вам не было скучно, напишите-ка мне все, о чем с вами говорили. Вам передадут бумагу и карандаш.
     - А нельзя пишущую машинку? - с надеждой спросил Конуэй. Он терпеть не мог писать от руки.
     - Увы, запрещено. В пишущей машинке слишком много острых металлических деталей. Вдруг вы решите нанести своему организму непоправимый ущерб?
     - Покончить с собой? Да вы с ума сошли...
     - Я-то понимаю. Но, знаете, эти бюрократы... Итак, вам передадут бумагу и карандаш. Изложите мне все на бумаге, договорились?
     - Договорились.
     Маугли дружелюбно кивнул.
     - Когда закончите, я вам перешлю еще пачечку сигарет. Кстати, уж заодно напишите и про Стокгольм. Интересно будет почитать.
     Конуэй наморщил лоб:
     - Что именно вас интересует?
     - Ну, разные вещи. Столица нейтрального государства, так много всякого пестрого люда, должно быть, вы выяснили там немало интересного. Кто на кого работает и так далее. Всякие искатели приключений, случайные люди, сотрудники посольства. Кто за кем следит и тому подобное. Сделаете? Пишите все как есть, называйте всех своими собственными именами. Вам не о чем беспокоиться, ведь никто не узнает, что информация поступила от вас.
     Маугли улыбнулся и вышел. Через несколько минут принесли бумагу и карандаши, а в придачу - чашку горячего кофе.
     - Надо же, прямо как в гостинице ?Дорчестер?, - с нехорошей улыбкой прокомментировал охранник. - Ладно уж, пей, пока дают.
     Конуэй погрузился в работу. Он чувствовал себя совсем неплохо. Писал он не останавливаясь. Ирландец всегда отличался способностью свободно говорить и свободно писать. Конечно, он не испытывал иллюзий по поводу своего журналистского таланта, но работал всегда очень быстро. Профессиональный опыт газетного репортера помогал излагать факты сжато и ясно. Впервые с момента ареста Конуэй почти наслаждался жизнью. Он еще раз изложил историю про Раша и немецкие документы, почти дословно повторил свои показания на допросе. Мысленно Конуэй адресовал свои записки Маугли, но часто спрашивал себя: для кого они на самом деле предназначены?
     Когда с отчетом было покончено, Конуэй перечитал рукопись, немного подумал, кое-что добавил. Потом выкурил две сигареты, зажег третью и стал думать про Стокгольм.
     Первый документ он писал в виде свободного рассказа - так ему было легче. Со Стокгольмом нужно было придумать что-нибудь другое. Например, для начала составить список имен.
     Конуэй долго прожил в Стокгольме, и задание не представляло для него никакого труда. Он переписал все имена, могущие представлять интерес, потом напротив каждого имени поставил национальность, занимаемую должность, добавил связи и знакомства. Строча карандашом по бумаге, Конуэй все пытался вспомнить, где он видел Маугли раньше. Кажется, это было в Испании или во Франции. Однако вспомнить так и не удалось - ни где это было, ни при каких обстоятельствах. Лицо Маугли в памяти запечатлелось очень хорошо, но поместить его в какой-либо интерьер не получалось. Временами Конуэй начинал сомневаться - может быть, ему померещилось. Ведь у Маугли было очень типичное английское лицо - такие можно увидеть на любой фотографии, где запеча