ься за ним не станут. Самолет взлетит в воздух с ним или без него. Но на репортера количество оружия произвело еще большее впечатление, чем на шофера-американца. Эти типы колебаться не станут - стоит ему броситься наутек, как они тут же откроют огонь. А стрелять они наверняка умеют. Конуэй колебался, пытаясь взвесить шансы на успех. Нужно нырнуть под крыло самолета и скрыться в темноте. Репортер уже почти решился, но тут из кузова вытащили очередной пулемет, и он вновь скис. Драгоценное время было упущено. К Конуэю приблизился здоровенный немец и сказал:
     - Комм, - после чего взял его за руку и подтащил к дверце самолета.
     Конуэй забрался в кабину, захлопнулась дверца, и ему показалось, что это закрывается крышка гроба.
     Ирландец уселся на скамейку, пристегнул ремень и затих, обливаясь потом, хотя в кабине было холодно. Теперь деваться было некуда. Он пропал. Ах, почему он не воспользовался возможностью смыться...
     Заработали пропеллеры, и самолет выехал на взлетную полосу. Он был заправлен топливом лишь наполовину, чтобы можно было быстрее взлетать и садиться. Вообще-то ?хейнкель? не предназначен для полета на небольшой высоте, но именно на такой высоте ему предстояло лететь. Американские войска, расположенные по курсу перелета, были предупреждены, но осторожность не помешает: немецкий бомбардировщик с соответствующими опознавательными знаками рисковал подвергнуться обстрелу с земли. Зенитчики сначала откроют огонь, а потом уже вспомнят о предупреждении. Над Рейном самолет нырнул в воздушную яму, и Раш довольно улыбнулся. Это было чудесно - вновь чувствовать напряжение, азарт; сидеть в самолете, прислушиваясь к учащенному биению собственного сердца.
     С ним произошла некая невидимая перемена. Сомнения и колебания остались позади, Раш был уверен в себе, в успехе операции. Несколько недель будущее для него как бы не существовало - оно превратилось в череду непосредственных задач, которые нужно было решать одну за другой.
     Затем Раш стал колебаться, не зная, какая жизнь для него предпочтительнее. С одной стороны, ему хотелось отомстить своим врагам. С другой - жить в собственном поместье - таком, в каком он родился. Раш стал мечтать об Испании, где такая спокойная жизнь была бы вполне возможна. Но теперь Раш понял, что ошибался. Он не из тех людей, кто может обрести мир и покой среди виноградников. Зря он пытался отбросить прожитые годы. Это невозможно - минувшая жизнь стала частью его натуры. Нельзя скрыться в будущее, не отомстить тем, кто причинил ему зло.
     Он снова в военной форме. Вскоре он окажется на немецкой территории, а в Германии находятся те, кто его подставил. Стоит самолету приземлиться, и он запросто сможет скрыться в лесу, заняться своими личными делами...
     Нет, этого делать нельзя. Он сам согласился возглавить рейд. Дал слово. К тому же нападение на Вевельсбург само по себе - акт возмездия. Значит, личными делами он займется после рейда. Когда он будет способен. Что ж, господин Шелленберг, с удовлетворением подумал Раш, придется нанести вам небольшой визит... Его пальцы стиснули рукоятку автомата. Если не отвернется удача, если проявить некоторую находчивость, то, возможно, удастся добраться и до Шелленберга, и до самого Гиммлера! Нет, с обоими ему расквитаться не удастся. Но уж один-то точно поплатится за предательство головой. Раш будет охотиться за ними среди руин разваливающегося рейха.
     - Герр Раш?
     Конуэй. Раш, прищурившись, разглядел в темноте силуэт. Еще один кандидат на отмщение. Тоже предатель, хоть и жалкий - для такого и пули много. Сидит, трясется, того и гляди в штаны наделает. Думает только об одном - как бы спасти свою шкуру. Увлеченному великими замыслами Рашу пришло в голову, что марать руки о Конуэя, пожалуй, будет унизительно.
     - Мне нужно поговорить с вами.
     - Сейчас не время.
     - Пожалуйста, герр Раш.
     Раш встал, подошел к Конуэю и сел рядом.
     - Ну?
     - Я хочу объяснить про Дублин. У меня не было выхода. Меня прижали к стенке.
     - Угрожали? Или раскаленные иглы под ногти совали?
     - Меня бы расстреляли. Честное слово, поверьте мне!
     - Ну и правильно сделали бы.
     Зря он подсел к этому слизняку. Нужно вернуться на свое место и ждать, погрузившись в молчание. Скорцени называл эту стадию ?окончательное молчание? - когда душа и тело достигают высшего уровня напряжения. Через несколько минут начнется спектакль.
     - Как вы думаете, мы выкарабкаемся?
     Раш тяжело вздохнул, раздираемый злостью и презрением. Нет, все-таки на него жалко пули, подумал он.
     - Нужно действовать быстро и решительно. Это приносит удачу.
     Раш поднялся, но Конуэй схватил его за рукав:
     - Я не слушал... Не понял, когда этот американец объяснял... Я имею в виду все военные подробности. Что мы, собственно, ищем?
     - Ищем? Замок. Когда я последний раз был там, его охрана насчитывала почти сто человек. Сколько их там сейчас, я не знаю.
     - А как же американцы? Я имею в виду американскую армию. Ведь полковник сказал...
     - Я знаю, что он сказал.
     Раш много думал об инструктаже полковника К. Очень информативно, масса деталей и подробностей. Пожалуй, их было даже слишком много. Полковник сказал, что главная стратегическая задача армейской операции - окружить Рурскую область, отрезать Германию от ее главного индустриального центра. В этом Раш полковнику верил. Но во что он не поверил - так это в изложение подробностей операции. Полковник сказал, что девятая армия нанесет удар на север, первая армия - на юг и встретятся они возле Ганновера. Зачем американцам осваивать сотни квадратных километров совершенно бесполезной территории? В этом нет никакого смысла. Военному стратегу подобная глупость и в голову не придет. Но дать немцам, отправляемым за линию фронта, ложную информацию - это очень разумно. Если они попадут в плен и будут подвергнуты пыткам - уж этого им избежать наверняка не удастся, - тогда сведения, которые немцы сообщат на допросе, будут дезинформацией. Таким образом, даже если задание провалится, американское командование все-таки извлечет пользу.
     Что ж, наше дело - не попадаться в плен, подумал Раш. Уравнение простое - победа или смерть. Конуэю он сказал:
     - Не ломайте себе голову над стратегией. Ваше дело - выжить.
     Вернувшись на жесткую деревянную скамью, Раш сосредоточился на Вевельсбурге. Стал вспоминать устройство замка, окрестности, архитектурные особенности. Он так и не решил, какой вариант предпочтительнее. Полковнику он сказал, что они подберутся к замку с западной стороны, где склон порос деревьями, однако куда разумнее и выгоднее будет войти в замок не скрытно, а открыто, через ворота. Ведь пока они будут карабкаться по стене, их ничего не стоит перестрелять. Другое дело - если удастся сначала разделаться с охраной. Раш пытался вспомнить, сколько метров от церкви до казармы, от казармы до ворот и так далее. Очень многое будет зависеть от Рупрехта.
     Рупрехт был комендантом Вевельсбурга: настоящий гигант, с мясистым, багровым лицом, маленькими, пронзительными глазками, фанатично преданный Гиммлеру. Рупрехт верил, как в Священное писание, каждому слову рейхсфюрера. Он без конца слонялся по святилищам СС с тряпочкой в руках и протирал артефакты арийской культуры. Комендант будет защищать храм ордена до последней капли крови. Для него крах арийского мира возможен лишь в одном случае - если он, Рупрехт, тоже сгорит на погребальном костре.
     Кому-то Рупрехт мог показаться фигурой карикатурной, но недооценивать его было нельзя. Даже некоторые обергруппенфюреры относились к нему с опаской. Рупрехт имел право досматривать их вещи, производить обыск в комнатах для гостей. Потом он докладывал Гиммлеру. Однажды рейхсфюрер обрушился с гневной речью на обергруппенфюрера Максимилиана фон Херфа, начальника управления кадров. В чемодане Херфа Рупрехт обнаружил недозволенную литературу - ?Унесенных ветром?.
     При этом воспоминании Раш улыбнулся. И вот настал момент, когда мир, в котором существовал Рупрехт, стал разваливаться на куски, но, вполне возможно, комендант Вевельсбурга об этом еще не догадывается. Главные достоинства Рупрехта - преданность и непоколебимость. Интеллект в число его достоинств не входит. Рупрехт всегда напоминал Рашу дикого кабана. Кабаны тоже не слишком умные, но зато очень опасные - особенно если кабан ранен, да еще и загнан в угол.
     Ровно рокотали моторы. В самолете никто не разговаривал. Все шестеро сидели в напряжении и молчали. Солдаты сгорали от нетерпения.
     Им хотелось побыстрее начать действовать и покончить с заданием. Раш не видел их лиц, но легко мог себе представить: сдвинутые брови, сощуренные глаза. Неизвестно, всем ли эсэсовцам можно доверять. Среди них мог затесаться фанатик, второй Рупрехт, для которого присяга эсэсовца - самое главное в жизни. Конечно, Раш старался прощупать каждого из членов группы, но окончательно уверенным быть нельзя: в критический момент любой из них мог вновь переметнуться на сторону Черного Корпуса.
     ?Хейнкель? накренился, уже в третий раз меняя курс. Раш взглянул на часы. До рассвета оставалось полтора часа, до приземления - несколько минут. Раш смотрел на люминесцентные стрелки, наблюдал, как летят секунды. ?Хейнкель? вот-вот должен был пойти на посадку. Минуту спустя самолет действительно нырнул книзу, и Раш прильнул к иллюминатору.
     На стадии подготовки операции возникла такая идея: ?хейнкель? свяжется по радио с диспетчером аэродрома и приземлится совершенно легальным образом. Но здесь все зависело от того, сумеют ли британские специалисты по радиоперехвату правильно угадать воздушный код на этот день. Если да - тогда самолет будет садиться не в темноте, а на освещенную посадочную полосу.
     После долгого обсуждения от этой идеи отказались - слишком велик риск. Если радиоэксперты ошибутся, самолет будет встречен зенитным огнем. Еще проще немцам будет уничтожить ?хейнкель? после того, как он сядет. Раш был склонен больше доверять не системе, а профессиональному мастерству хорошего специалиста, поэтому он спросил у американского летчика, сможет ли тот посадить самолет при лунном свете. Пилот обещал подумать об этом, попробовал совершить аналогичную посадку на французской территории, и у него получилось. Он сказал, что готов попробовать еще раз. Поэтому ?хейнкель? летел без опознавательных огней, в полной темноте, ниже уровня действия радаров. Ветер дул с северо-востока, что должно было облегчить посадку. Только луна подвела - еще вчера она сияла во всю силу, а сегодня то и дело скрывалась за тучами.
     Раш пытался разглядеть в темноте местность. Самолет летел над самыми верхушками деревьев. Должно быть, это лесок, находящийся примерно в четырех километрах от аэродрома. Казалось, верхушки вот-вот заденут за крылья самолета. Далеко на севере, на самом горизонте, Раш увидел вспышки пулеметного огня. Наступление девятой армии, судя по всему, развивалось успешно.
     Внезапно деревья кончились, внизу появилось открытое пространство. Справа Раш увидел шоссе, потом самолет резко накренился вниз, и в следующий миг колеса шасси коснулись бетонной полосы, белевшей во мраке на темном фоне травы. Раш вцепился в рукоять пулемета - посадка произошла так быстро, что он не успел пристегнуться. Рокот самолета сделался тише, ?хейнкель? несколько раз подпрыгнул, чуть покосился на сторону, но потом выпрямился и начал тормозить.
     Раш вскочил на ноги и сказал:
     - Готовься к выходу!
     Он встал возле двери. Самолет развернулся и остановился.
     Раш распахнул дверь:
     - На выход!
     Он схватил Конуэя за плечи и столкнул вниз. Хайден, Монке, Зауэр и Науйокс спрыгнули сами. Раш покинул самолет последним и захлопнул за собой дверь. Почти сразу же оба двигателя вновь заработали на полную мощность, и самолет покатил по полосе, набирая скорость.
     Члены диверсионной группы бежали к краю поля, чтобы успеть скрыться в густой траве, пока не появилась охрана. Хайден тащил Конуэя за руку; последним бежал Раш. Минуту спустя все они уже лежали в высокой траве; по аэродрому шарил луч прожектора, потом поднялся выше: охранники не могли понять, откуда доносится шум самолета. Над землей взметнулась темная тень, и луч прожектора наконец нащупал ?хейнкель?. Раш представил себе, как зенитчики лихорадочно меняют угол наводки - наверняка их орудия и пулеметы нацелены на более высокую цель. Сейчас охрана думает только об одном - откуда здесь появился самолет ?Люфтваффе? и нужно ли его сбивать? Потом начнутся выяснения - как могла произойти несанкционированная посадка.
     - Вперед! - приказал Раш и первым побежал по направлению к деревьям. До них было метров сто. Члены группы достигли изгороди, быстро перелезли через нее и скрылись в лесной чаще. Успели ли их заметить? В обычное время аэродром со всех сторон окружен часовыми, но в разгар американского наступления это было бы слишком большой роскошью... А ведь Раш помнил, что в прежние времена, накануне прилета рейхсфюрера, аэродром охранялся целым батальоном СС.
     Сейчас, похоже, часовых не было. Если где-то и дежурил солдат, то у него хватило мозгов не связываться с незваными гостями. ?Хейнкель? исчез из луча прожектора и завывал моторами уже где-то высоко в небе. Теперь сбить его не удастся.
     Раш немного выждал, потом огляделся по сторонам. Итак, высадка прошла успешно. Все живы, целы. До замка два километра.
     Группа быстро и бесшумно двинулась меж деревьев по направлению к неглубокому оврагу. Первым шел Зауэр - на случай, если впереди окажется минное поле, случайный патруль или еще какой-нибудь сюрприз в этом роде. Остальные двигались в двадцати метрах сзади. Раш был согласен с американским полковником: скорее всего, все войска из этого региона переброшены на фронт. Сейчас они сражаются, защищая города Рура - например, Падерборн, расположенный в двадцати километрах к северу. Песчаники Зеннеланда издавна считались любимым полигоном для военных учений вермахта, особенно танковых частей. Союзникам придется повозиться с Падерборном - ведь солдаты знают там каждый метр. Они будут защищаться яростно, используя преимущества местности.
     Конечно, какая-то часть войск наверняка осталась. Вполне возможно, что гарнизон Вевельсбурга не тронут - на это потребовалось бы личное распоряжение рейхсфюрера. Сбегая вниз по склону, Раш подумал, что не хотел бы оказаться на месте командира, который обратился бы к Гиммлеру с просьбой переподчинить ему гарнизон Вевельсбурга.
     Нет, в замке охрана есть. Может быть, не такая многочисленная, как прежде, но есть.
     Впереди показалась проселочная дорога. Ее пересекли быстро, одной шеренгой. Конуэй задыхался - давно ему уже не приходилось столько бегать. Деревья кончились, и земля пошла вниз, на уклон - река Альм, извиваясь плавными изгибами, несла свои немногочисленные воды к стенам замка. Чуть севернее находился небольшой мост, и Раш остановился, подумав, что, пожалуй, стоит рискнуть. Можно было, конечно, и пересечь реку вброд, но тогда к воротам замка они прибудут мокрыми до нитки, а это будет выглядеть подозрительно.
     Негромко свистнув, Раш велел Зауэру остановиться и присоединиться к нему.
     - Вон туда, - показал он. - Пересечем реку по мосту.
     - Но там совсем открытое место, гауптштурмфюрер, - прошептал сзади Хайден.
     - Не такое уж открытое, как вам кажется. Скоро сами увидите. Вперед.
     На мосту часовых не было, и вся группа, стремглав перебежала на противоположную сторону. Пятеро бежали быстро и бесшумно; шестой нелепо размахивал руками и громко топал. Немцы поглядывали на Конуэя с раздражением - подобных людей слабость и неловкость выводит из себя.
     Следуя вдоль линии узкоколейки, Раш и его люди достигли подножия холма, на котором расположилась деревня Вевельсбург. Там они сделали короткую остановку и прислушались. Ночь была тиха - лишь плеск воды в реке да тяжелое дыхание Конуэя. Еще пятьсот метров - и дорога выведет к скале, на которой стоит замок.
     Раш посмотрел на часы. С момента высадки прошло чуть больше двадцати минут. До рассвета оставалось примерно сорок пять минут. Можно было не торопиться. В такой близости от замка разумнее будет двигаться естественно, чтобы не вызвать подозрений случайного наблюдателя. Если все-таки их засекут, значит, не повезло. Раш надеялся, что ему удастся заговорить случайному патрулю зубы, но лучше, конечно, если такой ситуации не возникнет.
     - С этой секунды ни единого слова, - тихо сказал он. - Если на Северной башне есть часовой, он будет смотреть не вниз, а вдаль. Все пройдет нормально, если кто-нибудь из нас не наделает шума.
     Они выстроились гуськом и стали карабкаться по склону, стараясь держаться в тени деревьев. Вверху показалась Северная башня. Взмахом руки Раш остановил своих людей и стал рассматривать башню в бинокль, пытаясь рассмотреть часового. Часового он не увидел, но это его не успокоило - в тусклом свете луны вполне можно было ошибиться.

Глава 15

     Они стояли среди деревьев и смотрели вверх, на южную стену Вевельсбурга. С двух сторон возвышались большие круглые башни, на которых можно было рассмотреть герб падерборнских епископов. Должно быть, точно так же замок выглядел много веков назад - серый, мощный, неприступный.
     - Неужели вы думаете, что мы можем туда проникнуть? - возмутился Конуэй.
     Раш не обратил на него ни малейшего внимания и жестом велел остальным приблизиться. Он видел, что даже на эсэсовцев громада замка произвела гнетущее впечатление. Одно дело - рассматривать снимки и карты, теоретизировать и строить планы, другое дело - увидеть перед собой наяву гранитную махину, возвышающуюся над скалой.
     - Первым делом, пока еще не рассвело, мы должны обеспечить себе отход. Поднимемся по западной стене и спустим с нее два каната. После этого... - Он не закончил предложение. - Зауэр и Монке, вы вскарабкаетесь до крайнего окна третьего этажа, где стена примыкает к Северной башне. Хайден, мы с вами поднимемся к окну комнаты Генриха Первого, в самом центре стены. Используйте железные скобы, которым крепятся створки ставен. Я вам про них рассказывал. - Раш жестко улыбнулся. - Представьте себе, что вы поднимаетесь по лестнице.
     - А если на Северной башне часовой? - спросил Монке.
     Раш взглянул на него:
     - Не делайте шуму, и он вас не заметит.
     - А если заметит?
     - Вас будет прикрывать Зауэр. Но учтите: один выстрел - и мы обнаружены. Не забывайте об этом. - Он обернулся к Науйоксу: - Вы останетесь здесь, с Конуэем.
     - Я могу использовать это время, чтобы исследовать обстановку, гауптштурмфюрер, - сказал молодой Науйокс. - Например, подобраться поближе к деревне и выяснить, что находится в церковном дворе.
     Раш покачал головой:
     - Нет, оставайтесь с Конуэем. Никуда отсюда не уходите и его не отпускайте.
     Конуэй смотрел вслед четверым немцам, карабкавшимся по крутому склону.
     - Неужели они способны это сделать? - спросил он у Науйокса.
     - Трудная задача. Вскарабкаться, конечно, не трудно. Трудно не наделать шума. Склон посыпан щебенкой.
     - Откуда вы знаете? - удивился Конуэй.
     - Я родился недалеко отсюда. - Науйокс показал на юго-запад. - В Адене. Если бы было светло, вы увидели бы оттуда крыши.
     - Значит, вы хорошо знаете эту местность?
     Науйокс кивнул и приложил палец к губам. Они прислушались и явственно услышали, как осыпается щебенка. Науйокс приставил к глазам бинокль и принялся разглядывать Северную башню - не услышал ли часовой. Снова звук осыпающейся щебенки, но над краем стены головы часового было не видно.
     Шум из темноты донесся еще дважды. Науйокс не отрывался от бинокля. В конце концов он облизал пересохшие губы и сказал:
     - Может, часового и вовсе нет.
     Но в его голосе звучало сомнение.
     - Нет часового?
     - Что-то я его не вижу. Но там всегда был часовой. Сколько себя помню.
     - А что, если в замке вообще никого нет? - с надеждой произнес Конуэй. - Вдруг их всех куда-нибудь перевели отсюда. А что, это было бы разумно - ведь американцы сов