ение сводился
к двум рубашкам и двум парам штанов, если  не  считать  еще  двух  носовых
платков и двух пар носков. Во время стирки Годфри и Тартелетт оставались в
чем мать родила, но солнце было таким палящим, что белье высыхало быстро.
   Так они прожили до 3 июля, не страдая ни от дождя, ни от ветра.
   Жилье было вполне сносным. Ни на что лучшее  и  не  могли  рассчитывать
Годфри и  Тартелетт,  выброшенные  кораблекрушением  на  этот  необитаемый
остров.
   Разумеется, нельзя было пренебрегать ни малейшими шансами на  спасение.
Годфри ежедневно ходил к северо-западному мысу  и  внимательно  осматривал
все открывающееся оттуда морское пространство, но  ни  разу  не  видел  на
горизонте ни парусного корабля, ни рыбачьего баркаса, ни дыма  проходящего
парохода. Очевидно, остров Фины  лежал  в  стороне  от  путей  торговых  и
пассажирских  судов.  Приходилось   запастись   терпением   и   дожидаться
счастливого случая.
   И  только  в  редкие  часы  досуга  Годфри,  пробуждаемый  Тартелеттом,
возвращался к важной и до сих пор не решенной проблеме огня.
   Прежде всего он попробовал  подыскать  что-нибудь  похожее  на  трут  -
вещество, абсолютно сухое и легко воспламеняющееся. Подходящими показались
ему грибные наросты, которые обычно  появляются  в  старых  дуплах.  После
долгой просушки они могли  бы,  вероятно,  послужить  горючим  материалом.
Найдя несколько таких грибов, Годфри разломал их на мелкие куски  и  сушил
на солнечной поляне, где они лежали до тех пор, пока, в конце  концов,  не
превратились в порошок. Затем Годфри тупым краем  ножа  стал  высекать  из
камня искры, пытаясь направить их на легковоспламеняющийся  материал.  Но,
несмотря на все его усилия, порошок не загорался.
   После этого Годфри  проделал  такие  же  опыты  над  древесной  трухой,
накопившейся за много веков в дупле большой секвойи, потом  над  тщательно
просушенной морской губкой, росшей между скалами, но ни в том, ни в другом
случае ничего не получалось.  Искра,  высеченная  из  камня  ударом  ножа,
тотчас же гасла, не воспламеняя этого заменителя трута.
   От этого можно было прийти в  отчаяние!  До  каких  же  пор  они  будут
обходиться без огня? Годфри  и  Тартелетт  с  трудом  уже  выносили  пищу,
состоявшую из плодов, кореньев и моллюсков, и не без  основания  опасались
желудочных заболеваний. При  виде  пасшихся  баранов,  коз  и  агути  они,
особенно учитель танцев, начинали  чувствовать  острый  голод  и  пожирали
глазами это живое мясо.
   Так дальше продолжаться не могло!
   И вдруг им на помощь пришла сама природа.
   В ночь с 3 на 4 июля, после нескольких дней изнурительной жары, которую
не в силах был  умерить  даже  дувший  с  моря  ветер,  разразилась  давно
собиравшаяся страшная гроза.
   Годфри и Тартелетт были разбужены в первом часу ночи зловещими  ударами
грома, сопровождавшимися ослепительными вспышками  молнии.  Дождя  еще  не
было, но с минуты на минуту должен был разразиться ужасный ливень.
   Годфри встал и  пошел  взглянуть  на  небо.  Оно  пламенело  гигантским
заревом, будто охваченное пожаром, и на огненном фоне  проступала  ажурная
хвоя деревьев, напоминая четкий рисунок китайских теней.
   Вдруг среди раскатов  грома  небесное  пространство  прорезал  яркий  и
резкий зигзаг молнии. По Вильтри  сверху  донизу  пробежала  электрическая
искра.
   Годфри, брошенный сильным толчком на  землю,  поднялся  на  ноги  среди
бушующего огненного дождя: молния  воспламенила  сухие  ветки  на  вершине
дерева, и на землю падали раскаленные добела угли...
   Годфри тут же закричал Тартелетту:
   - Огонь! Огонь!
   - Огонь! -  подхватил  Тартелетт.  -  Да  будет  благословенна  молния,
которая его нам принесла!
   И оба они тотчас бросились к пылающим углям, часть  которых  уже  тлела
без огня, и сложили их в кучу вместе с сухими ветками, собранными тут  же,
у подножья дерева. Потом вернулись в свое  темное  жилище  как  раз  в  ту
минуту, когда дождь хлынул с  новой  силой  и  потушил  пожар,  угрожавший
верхушке Вильтри.



ГЛАВА ТРИНАДЦАТАЯ,
   в которой Годфри снова замечает легкий дымок,
   но теперь на другом конце острова

   Гроза разразилась как нельзя более кстати! Теперь нашим героям не нужно
будет изощряться подобно Прометею, чтобы  похитить  небесный  огонь.  Само
небо, как выразился Тартелетт, оказалось настолько любезным, что  прислало
им огонь вместе  с  молнией.  Теперь  остается  лишь  позаботиться  о  его
сохранении!
   - Нет, мы не дадим ему погаснуть! - вскричал Годфри.
   -  Тем  более,  что  топлива  тут  вдоволь  и  можно  будет  без  конца
подбрасывать! - ответил Тартелетт, выражая  свое  удовольствие  радостными
возгласами.
   - Верно, - ответил юноша, - но кто будет этим заниматься?
   - А это уж предоставьте мне! Если понадобится, я  буду  бодрствовать  и
днем, и ночью, - сказал учитель танцев, размахивая горящей головней.
   И он действительно просидел у огня до восхода солнца.
   Сучьев и хвороста возле больших деревьев было в  изобилии.  Как  только
рассвело, Годфри  и  Тартелетт,  собрав  топливо  в  большую  кучу,  стали
подбрасывать его в костер.  Яркое  пламя  вспыхивало  с  веселым  треском,
пожирая новые порции горючего. Для костра было  выбрано  удобное  место  в
промежутке между толстыми корнями одной  из  соседних  секвой.  Тартелетт,
задыхаясь от натуги, все время  раздувал  костер,  хотя  этого  совсем  не
требовалось - огонь и не собирался гаснуть. При этом танцмейстер  принимал
самые рискованные позы, следя за серым дымом, завитки которого  вздымались
вверх и терялись в густой листве.
   Но пора было  приниматься  за  дело!  Ведь  наши  Робинзоны  мечтали  о
благословенном огне совсем не для того, чтобы  им  любоваться  или  просто
греть руки у костра. В жарком климате в этом не было нужды. С помощью огня
они получат здоровую и разнообразную пищу. Теперь можно будет покончить со
скудным,  достаточно  надоевшим  рационом.  На  обсуждение  этого  важного
вопроса они потратили часть утра.
   - Перво-наперво мы зажарим пару  цыплят!  -  воскликнул  Тартелетт,  от
вожделения пощелкивая зубами. - Затем добавим к этому окорок агути, жаркое
из барашка, козью ножку, несколько куропаток или рябчиков, которые водятся
в прерии, а на закуску выловим двух-трех пресноводных и несколько  морских
рыб.
   - Не торопитесь, Тартелетт, - заметил Годфри,  чье  настроение  заметно
улучшилось от такого обильного меню. -  Не  стоит  рисковать  желудками  и
сразу накидываться на пищу после длительного недоедания! Кроме того, нужно
приберечь кое-что и про запас! Остановимся пока на паре цыплят. Каждому по
штуке. Ведь это совсем неплохо! А вместо хлеба  используем  корни  камаса.
При умелом приготовлении они вполне его могут заменить.
   Этот разговор стоил жизни двум ни в  чем  не  повинным  курам,  которых
учитель танцев старательно ощипал, выпотрошил, насадил на вертел и зажарил
на слабом огне.
   А тем временем Годфри приготовлял корни камаса, припасенные для первого
настоящего завтрака на острове  Фины.  Чтобы  сделать  их  съедобными,  он
применил индейский способ, известный также американцам в прериях  Западной
Америки.
   Вот что придумал Годфри.
   Сначала он набрал на отмели мелких и  плоских  камней  и  бросил  их  в
горящие угли, чтобы сильно раскалить. Быть может, Тартелетт  находил,  что
незачем жарить камни на таком добром огне,  но  поскольку  это  не  мешало
приготовлению кур, он не стал выражать недовольства.
   Пока  камни  раскалялись,  Годфри  наметил  участок  приблизительно   в
квадратный ярд и вырвал оттуда всю траву; затем с помощью больших  раковин
он сделал выемку дюймов десять глубиной, положил  на  дно  сухих  веток  и
зажег их; таким образом земля под ними должна была сильно нагреться.
   Когда сучья прогорели,  Годфри  удалил  пепел  и  принес  в  углубление
очищенные корни камаса, прикрыл их  травой,  положил  на  нее  раскаленные
камни, а сверху развел новый костер.
   Получилось нечто вроде хлебной печи.  Довольно  скоро  -  не  прошло  и
получаса - все было готово.
   Корни, испеченные под слоем камней и дерна, приобрели  новые  свойства.
Теперь их можно было превратить в муку, пригодную для выпечки хлеба,  либо
употреблять вместо картофеля.
   Мы предоставляем читателю самому вообразить,  с  каким  восторгом  наши
Робинзоны уселись за завтрак, состоявший из двух жареных  цыплят,  которых
они проглотили чуть ли не с костями, и чудесных камасов, заменивших гарнир
из картофеля. Природа о них позаботилась: луг, где росли камасы, находился
совсем недалеко и стоило только нагнуться, чтобы собирать их сотнями.
   Покончив с завтраком, Годфри занялся приготовлением муки, которая могла
очень долго сохраняться. Теперь в любую  минуту  легко  было  при  желании
испечь из нее хлеб.
   День  прошел  в  непрерывных  трудах.  Костер   все   время   заботливо
поддерживался. Особенно много топлива  положили  на  ночь.  Тем  не  менее
Тартелетт несколько раз срывался со  своего  ложа,  чтобы  помешать  угли,
потом снова укладывался спать, но затем ему начинало казаться,  что  огонь
все-таки погас, и опять он в страхе вскакивал и начинал шевелить  угли.  И
так до самого утра.
   Ночь прошла спокойно.
   Треск  костра  и  пение  петуха  разбудили  Годфри  и   его   спутника.
Проснувшись, юноша очень удивился, почувствовав сильную струю воздуха. Это
навело его на мысль, что дупло доходит до первого  разветвления,  а  может
быть, тянется еще выше, и что где-то там, наверху, образовалось отверстие.
   "Отверстие непременно нужно заделать, - подумал Годфри. - Но почему  же
я не чувствовал тока воздуха в прошлые ночи? Неужели это  произошло  из-за
молнии?"
   И  он  решил  внимательно  осмотреть  со  всех  сторон  ствол  секвойи.
Обследование показало, что ударом молнии расщепило всю нижнюю часть ствола
Вильтри от веток до корней. Если бы электрическая  искра  проникла  внутрь
дерева, то Годфри и Тартелетта не было бы  уже  в  живых.  Лишь  благодаря
счастливой случайности они избежали верной смерти.
   "Во время грозы, - продолжал  размышлять  Годфри,  -  не  рекомендуется
спать под деревьями. Эти советы хороши для тех,  кто  может  укрыться  под
надежной кровлей. Но как избежать опасности тем, кому дерево служит домом?
Посмотрим!"
   Он оглядел длинный след, оставленный на стволе молнией.
   - По-видимому, самый сильный удар все  же  пришелся  по  верхушке,  где
могло образоваться отверстие,  -  сказал  Годфри.  -  Но  раз  через  него
возникла тяга, значит, дерево насквозь пустое и живет только корой? Так ли
это, нужно проверить!
   Выбрав сосновую ветку, покрытую просочившейся смолой, он тут  же  зажег
ее, и она загорелась ярким пламенем.
   С факелом в руке, Годфри вошел в свое жилище. Темноту  внезапно  сменил
яркий свет и теперь легко было рассмотреть, как далеко простирается дупло.
   Футах в пятнадцати над землей внутри дерева  образовалось  нечто  вроде
свода. Приподняв факел,  Годфри  разглядывал  узкое  трубчатое  отверстие,
уходящее до  самого  верха.  Значит,  сердцевина  дерева  была  пустой  от
основания  до  верхушки,  если   только   местами   не   сохранилась   еще
неповрежденная древесина. В таком случае  можно  будет,  цепляясь  за  эти
уцелевшие куски заболони, подняться по ступеням  до  первого  разветвления
или даже еще выше.
   Помышляя о будущем, Годфри решил, что ни в коем случае нельзя  медлить.
У него была  двойная  цель:  прежде-всего  -  как  можно  плотнее  закрыть
отверстие, благодаря которому дупло Вильтри, подвергаясь действию дождя  и
ветра, становилось непригодным для жилья; затем  -  разведать,  нельзя  ли
добраться до верхних ветвей, которые послужили бы убежищем  при  нападении
животных или дикарей. Мало ли что могло случиться?
   Попытка - не пытка. Если во время подъема в этой узкой трубе встретится
какое-нибудь препятствие, он всегда сможет  спуститься  вниз  -  только  и
всего.
   Укрепив свои  факел  между  двумя  толстыми  корневищами,  Годфри  стал
взбираться по внутренним выступам еще  не  прогнившей  древесины.  Легкий,
сильный и ловкий, привыкший, как все американцы, к  гимнастике,  он  делал
это  без  всякого  напряжения  и  вскоре  достиг  узкой  части  отверстия.
Согнувшись в дугу, Годфри полз  на  манер  трубочиста,  опасаясь,  как  бы
дальнейшее сужение дупла не заставило его вернуться  назад.  Но  пока  еще
можно было продвигаться  вперед,  задерживаясь  на  ступенчатых  выступах,
чтобы перевести дыхание. Через три минуты он был уже на высоте шестидесяти
футов. Еще каких-нибудь двадцать футов - и он у цели!
   Годфри чувствовал уже дуновение свежего воздуха и жадно вдыхал  его  из
своего душного дупла.
   Переведя дух  и  отряхнув  труху,  падавшую  со  стенок  дупла,  Годфри
продолжал подниматься; между тем отверстие все больше сужалось.
   Вдруг его внимание привлек подозрительный шум. В  верхней  части  дупла
слышалось царапанье, а затем раздался свист.
   Годфри замер.
   "Что бы  это  могло  быть?  -  подумал  он.  -  Какое-нибудь  животное,
укрывшееся в пустом стволе? А может быть, это змея?.. Нет! Змеи  здесь  не
попадались... Должно быть, залетела сюда какая-нибудь птица..."
   Годфри не ошибся. Продолжая подниматься, он услышал сердитый  клекот  и
хлопанье крыльев.  Очевидно,  он  нарушил  покой  какой-то  ночной  птицы,
гнездившейся в этом дереве.
   Громогласные: "Кыш!  Кыш!"  вспугнули  незаконно  вторгшееся  существо,
которое оказалось всего-навсего огромной галкой, не  замедлившей  вылететь
через отверстие и скрыться в зеленой чаще Вильтри.
   Через несколько минут голова Годфри показалась из того же отверстия,  и
вскоре он удобно устроился  у  начала  главного  разветвления  секвойи,  в
восьмидесяти футах над землей.
   Громадные ветви простирались на этой высоте наподобие настоящего  леса,
поддерживаемого снизу гигантским стволом. Причудливо ветвящиеся поперечные
стволы образовывали непроницаемую чащу. Густая хвоя  почти  не  пропускала
света. Было такое впечатление, будто ты находишься в дремучем бору.
   Годфри, хотя и не без труда,  удалось,  перелезая  с  ветки  на  ветку,
добраться до верхушки этого феноменального дерева.  Стаи  птиц  с  криками
поднимались при его приближении, перелетая на  соседние  деревья,  намного
уступавшие по высоте гиганту Вильтри.
   Годфри поднимался все выше и выше - до тех пор, пока верхние  ветви  не
стали прогибаться под его тяжестью.
   С высоты, точно на  рельефной  карте,  перед  ним  расстилался  широкий
водный горизонт, окружавший остров Фины.
   Годфри жадно всматривался в морскую даль. Увы, все  вокруг  по-прежнему
оставалось пустынным!
   Он мог только лишний раз убедиться,  что  остров  лежал  в  стороне  от
торговых путей Тихого океана.
   Годфри глубоко вздохнул  и  опустил  глаза  на  ту  землю,  где  судьба
предназначила ему жить, вероятно, очень долго, а может быть,  и  до  конца
дней.
   Но каково же было его удивление, когда он снова заметил дым, правда, на
этот раз не в южной, а в северной части острова.  Годфри  стал  пристально
вглядываться.
   Тонкий,  темно-синий  дымок  спокойно  струился  в  тихом,   прозрачном
воздухе.
   - Нет! Двух мнений тут быть не может! - вскричал Годфри. - Я вижу  дым.
Но недаром же говорится - нет дыма без огня! Только  откуда  ему  взяться?
Кто мог его зажечь?..
   Годфри старался точнее определить положение  места,  откуда  поднимался
дым.
   Он поднимался с северо-востока, из-за высоких скал, окаймлявших  берег,
приблизительно в пяти милях от Вильтри. Ошибки здесь быть не могло!  Чтобы
добраться до этих скал,  нужно  было  пересечь  прерию  по  направлению  к
северо-востоку, а потом пройти еще по берегу... Это совсем недалеко!..
   Дрожа от  волнения,  Годфри  стал  спускаться.  Добравшись  до  нижнего
разветвления, он  на  минутку  остановился,  набрал  мху  и  хвои,  затем,
спустившись  в  отверстие,  тщательно,  как  только  мог,   заткнул   его.
Добравшись, наконец, до  земли,  Годфри  бросил  на  ходу  несколько  слов
Тартелетту, чтобы  тот  не  беспокоился,  и  быстрым  шагом  направился  к
побережью.
   Сначала он шел по зеленеющей прерии, среди разбросанных групп  деревьев
и длинных живых изгородей из дрока, потом вдоль берега и,  наконец,  через
два часа достиг последней цепи скал.
   Напрасно искал он дымок, который отчетливо  видел  с  верхушки  дерева.
Однако он не сомневался, что определил ориентиры правильно и что ошибки не
могло произойти. Тогда Годфри начал поиски. Он  тщательно  обследовал  эту
часть побережья, кричал, звал... Но тщетно. Никто ему не ответил. Ни  одно
живое существо не появилось на отмели. Среди скал не  видно  было  никаких
следов погасшего костра или пепла сгоревших водорослей.
   - Нет, я не мог ошибиться, - повторил Годфри. - Я отчетливо видел  дым.
Я видел. Это не обман зрения!
   Оставалось предположить, что на острове существовал  гейзер  с  горячей
водой и что действие его не было постоянным.
   В самом деле, разве на острове не могли быть естественные источники?  В
таком случае появление дыма - обычный геологический феномен.
   Годфри пошел обратно. По дороге он внимательно  разглядывал  местность,
на которую почти  не  обращал  внимания,  когда  шел  к  берегу,  движимый
желанием побыстрее найти тех, кто зажег этот таинственный огонь. Несколько
раз перед ним промелькнули животные из породы жвачных, среди них - вапити,
называемые иначе канадскими оленями. Но мчались они с такой быстротой, что
их нельзя было даже внимательно разглядеть.
   Когда Годфри к четырем часам подходил  к  Вильтри,  до  него  донеслись
нежные звуки карманной скрипки, а затем он увидел и самого учителя танцев.
Славный Тартелетт в позе весталки бережно охранял священный огонь, который
ему был поручен.



ГЛАВА ЧЕТЫРНАДЦАТАЯ,
   в которой Годфри находит подарок, выброшенный морем,
   и принимает его с большой радостью

   Стойко переносить лишения, когда это неизбежно -  принцип  практической
философии, которая, правда, не вдохновляет на подвиги, но для жизни весьма
полезна. Годфри решил следовать этому принципу:  раз  уж  он  очутился  на
необитаемом острове, то сделает все возможное,  чтобы  прожить  как  можно
лучше, пока не представится случая его покинуть.
   Поэтому  он  прежде  всего  занялся  благоустройством  жилища  в  дупле
Вильтри.  При  отсутствии  элементарных   удобств   приходилось   особенно
заботиться о гигиене: часто менять подстилки из травы и  следить  за  тем,
чтобы раковины, которые служили посудой, мылись не  менее  тщательно,  чем
блюда и тарелки в  лучших  американских  ресторанах.  Справедливости  ради
следует заметить, что Тартелетт справлялся с этой  задачей  безупречно.  С
помощью своего ножа Годфри сделал настоящий  стол:  вбил  в  землю  четыре
ножки и покрыл их широким плоским куском  коры,  затем  приволок  чурбаки,
вполне заменившие табуретки. Таким образом, если погода мешала  устраивать
трапезы на открытом воздухе, обитатели Вильтри  могли  обедать  у  себя  в
дупле с полным комфортом.
   Еще предстояло решить не менее важный вопрос  -  как  быть  с  одеждой.
Конечно, под этими широтами смело можно было расхаживать в легких штанах и
рубахе. Но ведь такая одежда недолговечна! Чем же заменить ее,  когда  она
совсем износится? Можно будет по примеру Робинзона  Крузо  сшить  штаны  и
куртки из козьих и бараньих шкур, предварительно  воспользовавшись  мясом.
Это вполне реально. А пока была еще старая одежда, Тартелетт с не  меньшим
успехом справлялся с обязанностями прачки.
   Годфри же занимался  хозяйством  и  добыванием  пищи.  Каждый  день  по
нескольку  часов  уходило  у  него  на  сбор  съедобных  корней  и  плодов
манзаниллы, затем на ловлю рыбы с помощью верш, сплетенных  из  тростника,
которые он устанавливал либо поперек ручья, либо между вдававшимися в море
скалами. Но даже и при таких примитивных средствах на столе у наших героев
нередко появлялись разные виды ракоо