на верхушку Вильтри, но ни  разу  больше  не  заметил
никакого подобия дыма. Мало-помалу он вовсе перестал об этом думать.
   За домашними работами и охотой прошло еще несколько недель. Каждый день
приносил хоть какое-нибудь улучшение, делая жизнь наших  Робинзонов  менее
однообразной.
   По  воскресеньям  Тартелетт   наряжался,   как   индейский   петух,   и
прогуливался под деревьями, наигрывая на своей карманной скрипке. При этом
он выделывал самые замысловатые па, давая уроки самому себе, так  как  его
ученик решительно от них отказался.
   - А к чему они? - отвечал Годфри на настойчивые просьбы танцмейстера. -
Неужели вы можете себе представить  Робинзона,  берущего  уроки  танцев  и
изящных манер?
   - А почему бы и нет? - серьезно возражал Тартелетт. -  Разве  Робинзону
помешают хорошие манеры? Ведь нужны они не для других, а для себя!
   Хотя Годфри и не знал, что на это ответить, он все же  не  сдавался,  и
бедный Тартелетт только зря терял время на уговоры. Тринадцатого  сентября
Годфри испытал самое тяжелое разочарование, какое  только  может  испытать
человек, выброшенный кораблекрушением на необитаемый остров.
   В этот день, около трех часов, когда он прогуливался возле "Флагпункта"
- так был назван мыс, на котором возвышалась мачта с  флагом,  -  внимание
его вдруг  привлекла  длинная  полоска  дыма  на  горизонте.  Посмотрев  в
подзорную трубу, Годфри убедился, что это действительно дымок, относимый к
острову западным ветром.
   Сердце учащенно забилось.
   - Корабль! - воскликнул юноша.
   Но пройдет ли он  так  близко  от  острова  Фины,  чтобы  заметить  или
услышать сигналы с берега? Неужели этот  дым,  едва  появившись,  исчезнет
вместе с судном на северо- или юго-западе?
   В течение двух часов Годфри находился во  власти  самых  противоречивых
чувств и мыслей.
   Дым увеличивался, сгущался - очевидно, судно набирало скорость, - потом
вдруг почти совсем исчез. Однако пароход заметно приближался, и к  четырем
часам на границе неба и моря показался корпус большого судна,  шедшего  на
северо-восток.  Годфри  это  точно  определил.  Если  бы  оно   продолжало
двигаться в этом направлении, то  непременно  приблизилось  бы  к  острову
Фины.
   Сначала Годфри решил бежать к Вильтри  и  предупредить  Тартелетта,  но
передумал. Ведь на таком расстоянии один человек, дающий сигналы, будет не
менее заметен, чем двое. Потому он остался на  месте  с  подзорной  трубой
перед глазами, боясь пропустить малейшее движение корабля.
   Пароход медленно приближался к острову, хотя и не успел еще повернуться
к нему носом. К пяти часам линия горизонта была уже выше  его  корпуса,  и
можно  было  заметить  три  мачты.  Годфри  даже  разглядел  цвета  флага,
развевавшегося на гафеле [наклонный рей, укрепляемый нижним концом к мачте
судна и служащий для крепления верхней кромки косого паруса - триселя].
   Флаг был американским.
   "Но если я различаю флаг корабля, -  подумал  Годфри,  -  то  и  оттуда
должны были заметить мой  флаг,  который  при  таком  ветре,  как  сейчас,
нетрудно увидеть в подзорную трубу! Может быть, надо им помахать, и  тогда
они поймут, что жители острова хотят установить с ними  контакт?  К  делу!
Нельзя терять ни минуты!"
   Он подбежал к мачте и, раскачивая шест, стал размахивать флагом, как бы
для приветствия, потом приспустил флаг, что у моряков означает  просьбу  о
помощи.
   Пароход приблизился еще  мили  на  три,  но  флаг  на  борту  оставался
неподвижным и не отвечал на сигналы с берега.
   Годфри  почувствовал,  как  его  сердце  сжалось...  Очевидно,  его  не
заметили.
   Шел уже седьмой час. Пароход был не более чем в двух милях  от  берега,
когда солнце стало скрываться за горизонтом и начали сгущаться сумерки.  С
наступлением темноты пришлось оставить всякую надежду быть замеченными.
   Годфри снова принялся поднимать и опускать свой флаг, но безуспешно...
   Тогда он выстрелил  несколько  раз  из  ружья.  Ответных  выстрелов  не
последовало. Расстояние было слишком велико, да и ветер дул с моря.
   Между тем опускалась ночь. Скоро нельзя будет разглядеть  даже  корпуса
корабля. Не пройдет и часа, и он начнет удаляться от острова Фины.
   В волнении Годфри стал зажигать ветки смолистых деревьев, росших позади
флагпункта. Сухая сосновая хвоя скоро запылала огромным пламенем.
   Но так и не дождавшись ответных  сигналов  с  корабля,  Годфри  грустно
поплелся в Вильтри, чувствуя, как никогда прежде, всю тяжесть одиночества.



ГЛАВА ШЕСТНАДЦАТАЯ,
   в которой рассказывается об одном неожиданном происшествии

   Эта неудача потрясла Годфри. Да как тут было не огорчаться!  Когда  еще
может представиться подобный шанс на  спасение!  С  таким  же  равнодушием
будут проходить мимо острова и другие суда, если они случайно  окажутся  в
этой части Тихого океана. К чему бы и  другим  кораблям  поступать  иначе,
если остров не является ни портом, ни просто надежным  и  нужным  для  них
убежищем?
   Годфри провел тревожную ночь, просыпаясь каждую минуту.  Ему  чудилось,
что он слышит в море  пушечные  выстрелы,  и  он  начинал  надеяться,  что
корабль все же заметил еще не погасший  огонь  на  берегу  и  отвечает  на
сигнал.
   Годфри напрягал слух  и  убеждался,  что  все  это  было  только  игрой
больного воображения. А с наступлением  дня  он  почти  убедил  себя,  что
никакого корабля вообще не было, что все это сон,  начавшийся  накануне  в
три часа дня.
   Но нет! Он же отчетливо помнил, что пароход был в двух милях от острова
и прошел мимо, не обратив внимания на сигналы.
   О постигшем его разочаровании Годфри ни слова не сказал Тартелетту.  Да
и незачем было рассказывать! Беспечный ум учителя танцев не  в  состоянии,
был  рассчитывать  дальше  двадцати  четырех  часов.  Тартелетт  даже   не
задумывался  о  случайностях,  которые  помогли  бы  им  покинуть  остров.
Сан-Франциско стал постепенно стираться из его памяти. У него не  осталось
там ни невесты, которая  дожидалась  его  с  нетерпением,  ни  дяди  Виля,
которого он хотел  бы  снова  увидеть.  Если  бы  здесь,  на  краю  света,
Тартелетт мог открыть танцкласс хотя бы для одного ученика, он был  бы  на
верху блаженства.
   Однако, не  помышляя  ни  о  каких  опасностях,  могущих  помешать  его
спокойной жизни на острове, где не было ни  хищных  зверей,  ни  туземцев,
танцмейстер делал большую ошибку. Скоро его оптимизму  пришлось  выдержать
суровое испытание.
   Было четыре часа пополудни. Тартелетт, как обычно, отправился  собирать
устриц и моллюсков на берегу близ флагпункта, но тут же прибежал  обратно,
испуганный, с развевающимися по ветру волосами. При этом было  видно,  что
он боится оглянуться назад.
   - Что случилось? - вскричал  обеспокоенный  Годфри,  выбежав  навстречу
своему спутнику.
   - Там... Там... - ответил  Тартелетт,  показывая  пальцем  на  северную
часть моря, видневшуюся между гигантскими секвойями.
   - Что там? - спросил Годфри, уже готовый броситься к лужайке.
   - Лодка!
   - Лодка?
   - Да... Дикари... Целая флотилия дикарей!.. Должно быть, людоеды...
   Годфри посмотрел в ту сторону.
   Это была, однако, не флотилия, как показалось  обезумевшему  от  страха
Тартелетту, а всего лишь небольшая  лодка,  тихо  скользившая  по  морю  в
полумиле от берега. Казалось, она огибала флагпункт.
   - Почему вы думаете, что это людоеды?  -  обратился  Годфри  к  учителю
танцев.
   - Потому что рано или поздно, но  только  на  острова  всех  Робинзонов
обязательно являлись людоеды.
   - Быть может, это шлюпка с торгового судна?
   - С торгового судна?
   - Да... С парохода, который вчера прошел близ нашего острова.
   - И вы мне ничего  об  этом  не  сказали!  -  воскликнул  Тартелетт,  в
отчаянии вздымая руки к небу.
   - К чему было говорить, - ответил Годфри. - Ведь  я  решил,  что  судно
исчезло бесследно. Но вполне возможно, что лодка спущена с этого  корабля.
Сейчас мы узнаем...
   И сбегав в Вильтри за подзорной трубой, Годфри выбрал  удобную  позицию
на лужайке возле деревьев.  С  этого  наблюдательного  пункта  можно  было
отчетливо разглядеть лодку, а находившиеся в ней  люди  непременно  должны
были заметить флаг на мачте, развевавшийся на ветру.
   Вдруг подзорная труба выпала из рук Годфри.
   - Дикари... Да!.. Несомненно, это дикари! - вскричал он.
   Тартелетт почувствовал дрожь в ногах и затрясся всем телом.
   В самом деле, в лодке сидели люди не европейского типа, и  направлялись
они прямо к острову. Построенная на манер полинезийской пироги, лодка  шла
под большим парусом из плетеного бамбука...
   Годфри ясно различал форму пироги. Это была так называемая  "прао",  из
чего  можно  было  заключить,  что  остров  Фины  находился  недалеко   от
Малайского архипелага.  Но  в  пироге  сидели  не  малайцы,  а  чернокожие
полуголые люди. Их было не менее десяти.
   Конечно,  они  не  могли  не  заметить  признаков  наличия  на  острове
обитателей Вильтри так легкомысленно  поднявших  свой  флаг,  на  который,
правда, не обратили внимания  на  корабле.  Спускать  флаг  уже  не  имело
никакого смысла.
   Ничего не скажешь, положение не  из  приятных!  По-видимому,  эти  люди
прибыли сюда с каких-нибудь ближайших островов, нисколько не сомневаясь  в
том, что этот островок необитаем,  -  таким  он  и  был  до  катастрофы  с
"Дримом". Но теперь реявший по ветру флаг указывал на присутствие людей...
Следовательно, надо было придумать, как укрыться от незваных гостей,  если
они пристанут к берегу.
   Годфри не мог прийти ни к какому  решению.  Во  всяком  случае  сначала
нужно было выяснить, каковы намерения туземцев.
   С помощью подзорной трубы он продолжал следить за лодкой.  Сначала  она
прошла вдоль мыса, потом обогнула его и появилась  с  другой  стороны.  И,
наконец, пристала к устью речки, милях в двух от Вильтри.
   Следовательно,  если  бы  аборигенам  вздумалось  подняться  вверх   по
течению,  они  очень  скоро  достигли  бы  группы  секвой  и  помешать  их
продвижению было бы невозможно.
   Годфри и Тартелетт, не мешкая, вернулись к Вильтри. Прежде всего,  надо
было принять срочные меры, чтобы  скрыть,  но  возможности,  следы  своего
пребывания и приготовиться к защите. Этим всецело был поглощен Годфри. Что
же касается Тартелетта, то его мысль работала совсем в другом направлении.
   "Ах! - повторял он про себя. - Какая  печальная  участь!  И  ее  нельзя
избежать! Как может Робинзон ни разу не повстречаться с пирогой  людоедов!
В один прекрасный день они должны  непременно  высадиться  на  острове!  И
вот... Не прошло и трех месяцев, а они  тут  как  тут!  Действительно,  ни
господин Дефо, ни господин Внес ни на йоту не отступали от правды.  Вот  и
делайтесь после этого Робинзоном!"
   Достойный Тартелетт! Робинзоном не делаются, а становятся! Но  вы  были
недалеки от истины, когда сравнивали свое положение  с  положением  героев
английского и швейцарского романистов.
   Вернувшись в Вильтри, Годфри тотчас же  принял  меры  предосторожности:
погасил огонь внутри секвойи, дупло которой служило им местом для очага, и
разбросал  золу,  чтобы  не  осталось  никаких  следов   костра;   заложил
кустарником вход в курятник, где куры, петухи и цыплята уже устроились  на
ночь; скот, за неимением стойла, угнал  в  прерию,  а  орудия  и  домашнюю
утварь перенес в жилище, чтобы ничто не указывало на присутствие человека.
Покончив со всем этим, Годфри вошел вместе с Тартелеттом в дупло Вильтри и
плотно закрыл за собой дверь. Сделанная из коры секвойи, она была не очень
заметна даже и вблизи, так как по  цвету  не  отличалась  от  дерева.  Оба
окошка столь же плотно  закрывались  ставнями.  И  вот,  наконец,  Вильтри
погрузилось в полный мрак.
   Какой бесконечно длинной показалась им эта  ночь!  Годфри  и  Тартелетт
прислушивались к малейшему шороху.  Шум  упавшей  ветки  или  порыв  ветра
приводили их в трепет. Им слышались чьи-то шаги, им казалось,  что  вокруг
Вильтри кто-то ходит. Кончилось тем, что Годфри, поднявшись  к  одному  из
окошек, приоткрыл ставни и стал со страхом вглядываться в темноту.
   Нет, никого не было!..
   А потом он услышал шаги. На этот раз  слух  не  мог  его  обмануть.  Он
поглядел еще раз и увидел, что под деревом бродит коза.
   Между тем решение уже было принято. Если аборигенам удастся  обнаружить
их  жилище  внутри  большой  секвойи,  они  с  Тартелеттом  поднимутся  по
внутренней трубе дерева до верхних ветвей и  оттуда  окажут  сопротивление
туземцам. С ружьями, револьверами и боеприпасами  они,  может  быть,  даже
одержат победу над дюжиной дикарей, лишенных огнестрельного  оружия.  Если
те задумают  стрелять  снизу  из  лука,  нападение  можно  будет  отразить
ружейными выстрелами. А если они взломают дверь - помешать им подняться по
узкому внутреннему дуплу до верхних ветвей тоже будет нетрудно.
   Но об этой опасности Годфри не стал рассказывать Тартелетту. Бедняга  и
так был порядочно напуган прибытием дикарей; мысль о возможном переселении
на верхушку дерева его не слишком обрадовала бы.  Годфри  решил  в  случае
необходимости увлечь за собой учителя танцев, - даже  силой,  не  дав  ему
времени на размышление.
   Ночь прошла в непрерывном чередовании  надежд  и  опасений.  Однако  на
Вильтри никто не пытался нападать. Быть может,  дикари  не  дошли  еще  до
группы больших секвой? Быть может,  они  ожидают  наступления  дня,  чтобы
отправиться в глубь острова?
   - Вероятно,  так  они  и  сделают,  -  произнес  Годфри.  -  Ведь  флаг
показывает, что на острове есть люди. А туземцев не больше дюжины,  и  они
сами должны опасаться нападения. Откуда им знать, что  на  острове  только
двое бедняг, потерпевших кораблекрушение? Ночью  идти  они  не  рискнут...
Если только...
   - Если только не уплывут  обратно,  когда  наступит  день,  -  закончил
Тартелетт.
   - Обратно? Но зачем же тогда они явились на остров Фины?  Неужели  лишь
для того, чтобы провести здесь одну ночь?
   - Не знаю... не знаю... - пролепетал учитель танцев, который от  страха
потерял всякую способность соображать и  мог  объяснить  причину  прибытия
дикарей только желанием полакомиться человеческим мясом.
   - Как бы там ни было, -  заметил  Годфри,  -  если  туземцы  завтра  не
пожалуют в Вильтри, мы сами отправимся на разведку.
   - Мы?
   - Да, мы! Разлучаться друг с другом  в  такой  момент  было  бы  крайне
неблагоразумно. Кто знает,  не  придется  ли  нам  скрываться  в  лесу,  в
центральной части острова... Быть может, даже несколько дней... до отъезда
незваных гостей! Нет, Тартелетт, мы должны быть только вместе!
   - Тес!.. - произнес дрожащим голосом учитель танцев. - Мне кажется, что
я слышу шаги...
   Годфри снова поднялся к окошку и тут же спустился вниз.
   - Нет! - заявил он. - Пока ничего подозрительного... Это вернулись наши
козы, бараны и агути...
   - Преследуемые дикарями? - воскликнул Тартелетт.
   - Вряд ли. Они совершенно спокойны, - ответил Годфри. -  Скорее  всего,
просто хотят укрыться от утренней росы.
   - Ах, так, - пробормотал Тартелетт  таким  жалобным  голосом,  что  при
менее серьезных  обстоятельствах  Годфри  не  удержался  бы  от  смеха.  -
Подобного никогда  бы  не  случилось  в  особняке  Уильяма  Кольдерупа  на
Монтгомери-стрит! - добавил учитель танцев.
   - Скоро поднимется солнце, - произнес Годфри. -  Подождем  еще  час,  и
если туземцы не  придут,  оставим  Вильтри  и  отправимся  на  разведку  в
северную часть острова. Способны вы держать ружье, Тартелетт?
   - Держать?.. О, да!..
   - А стрелять в определенном направлении?
   - Не знаю! Никогда не пробовал... Но можете не сомневаться, Годфри, что
моя пуля не попадет в цель...
   - Кто  знает,  быть  может,  достаточно  и  выстрела,  чтобы  вспугнуть
туземцев?
   Через час стало уже так светло, что  можно  было  разглядеть  местность
позади больших секвой.
   Годфри осторожно открыл обе ставни.  С  южной  стороны  все  было,  как
обычно. Тихо и спокойно  паслись  домашние  животные.  Годфри  старательно
закрыл окошко  и  стал  глядеть  в  другое,  из  которого  просматривалась
северная  часть  бухты.  Юноша  отчетливо  разглядел   мачту   с   флагом,
возвышавшуюся на расстоянии двух миль от Вильтри,  но  устья  речки,  близ
которого накануне высадились дикари, рассмотреть отсюда было невозможно.
   Тогда он взял подзорную трубу и обвел взглядом весь  берег  до  выступа
флагпункта.  Никого.  Быть  может,  как  предсказывал  Тартелетт,  дикари,
проведя ночь  на  суше,  действительно  -  хотя  это  было  необъяснимо  -
отправились дальше, так и не разузнав, обитаем ли этот остров?



ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ,
   в которой ружье учителя танцев Тартелетта поистине творит чудеса

   Вдруг у Годфри вырвался такой отчаянный крик, что танцмейстер подскочил
на месте. Вне всякого сомнения, туземцы узнали о  присутствии  на  острове
людей; флаг, развевавшийся на мачте флагпункта, исчез.
   Нельзя было медлить с выполнением задуманного плана  -  отправиться  на
разведку, чтобы выяснить, здесь ли еще туземцы и что они делают.
   - Итак, в путь! - сказал Годфри своему компаньону.
   - В путь? Но... - прошептал Тартелетт.
   - Может быть, вы предпочтете остаться?
   - С вами, Годфри, да!
   - Нет, без меня.
   - Быть одному? Ни за что на свете!
   - Тогда пошли!
   Прекрасно понимая, что Годфри не отступится от своего плана,  Тартелетт
решился все же сопровождать его. Да у него не хватило бы мужества остаться
одному в Вильтри.
   Перед тем, как отправиться в путь,  Годфри  еще  раз  проверил  оружие,
зарядил оба карабина и один вложил в руки Тартелетта, который поглядел  на
ружье с таким растерянным  видом,  словно  какой-нибудь  абориген  Помоту,
впервые увидевший незнакомую вещь. Кроме того, бедняге пришлось  привесить
к своему поясу патронташ и охотничий нож. В последнюю  минуту  он  надумал
захватить с собой еще и карманную скрипку, надеясь, должно быть,  ублажать
дикарей ее скрипучими звуками, но Годфри, хоть и не без  труда,  отговорил
его от этой глупой затеи.
   Было около шести часов утра. Верхушки секвой  весело  поблескивали  под
первыми лучами солнца.
   Годфри приоткрыл дверь и вышел из  дупла,  чтобы  осмотреть  окружающую
местность.
   Царила полная тишина.
   Животные уже паслись в прерии не более, чем в четверти мили от Вильтри.
Видно было, как они спокойно щиплют траву,  и  ничто  в  их  поведении  не
обнаруживало ни малейшей тревоги.
   Годфри подозвал к себе Тартелетта. Учитель танцев нерешительно подошел,
обремененный своим вооружением.
   Тогда юноша плотно  закрыл  дверь  и,  убедившись,  что  она  полностью
слилась с корой дерева, набросал вокруг  кучу  веток,  а  сверху  привалил
несколько больших камней. Затем он направился  к  речке,  чтобы  в  случае
необходимости спуститься по берегу до самого устья.
   Тартелетт плелся сзади, беспокойно озираясь по сторонам. Сидеть  одному
в дупле было бы еще страшнее, и он изо всех сил старался не отставать.
   Дойдя  до  лужайки  у  больших  секвой,  Годфри  остановился,   вытащил
подзорную трубу и стал с напряженным вниманием вглядываться в каждую точку
на берегу от мыса флагпункта до северо-восточного угла острова.
   Ни одно живое существо не попадало в поле зрения и не  видать  было  ни
малейшего дымка, который указывал бы на стоянку туземцев.
   Конец мыса также был  совершенно  пустынен  хотя  на  нем  и  виднелись
многочисленные следы босых ног. Да, Годфри не ошибся: мачта стояла на  том
же месте, а флаг исчез!  Очевидно,  туземцы  прельщенные  красным  цветом,
сорвали полотнище и возвратились к своей пироге, укрытой в устье реки.
   Годфри окинул взглядом западное побережье. От флагпункта до Дримбея все
было пусто и безлюдно. Пустынной была и водная гладь -  никакое  судно  не
бороздило поверхности моря.  Значит,  если  туземцы  продолжали  двигаться
вдоль берега на своей прао, то теперь они должны были  скрыться  от  взора
среди берего