лся, отложив женитьбу до возвращения,  о  дяде  Виле,  которого  так
неосмотрительно покинул; затем, повернувшись к Тартелетту, произнес:
   - Для разнообразия вот еще несколько ракушек и полдюжины яиц!
   - А их никак нельзя испечь?
   - Нет! - ответил Годфри. - Но что бы  вы  сказали,  дорогой  Тартелетт,
если бы у нас и этого не было?
   - Я сказал бы, что на нет и суда нет, - сухо ответил учитель танцев.
   Пришлось довольствоваться более чем скудной трапезой.
   После завтрака Годфри стал обдумывать свое положение и решил продолжить
начатое накануне изучение местности. Прежде всего надо было определить, по
возможности, в какой части Тихого океана произошла катастрофа с  "Дримом",
потом -  попытаться  найти  ближайший  на  побережье  населенный  пункт  и
установить на месте, что делать дальше: телеграфировать дяде и  ждать  его
распоряжений или сразу же уехать на родину с попутным кораблем.
   Годфри рассуждал достаточно разумно: если перейти  второй  ряд  холмов,
живописные очертания которых вырисовывались из-за деревьев, то может  быть
удастся что-нибудь разузнать. И он решил потратить на необходимую разведку
час или два, а если понадобится - всю первую половину дня.
   Годфри огляделся вокруг. Петухи и куры отыскивали себе корм  в  высокой
траве. Агути, козы и бараны паслись на лугу у кромки леса.
   Чтобы удержать на одном месте домашних птиц и животных и не  водить  их
за собой, Годфри  решил  оставить  около  них  для  присмотра  Тартелетта.
Последнему показалось даже забавным  превратиться  на  несколько  часов  в
пастуха. Однако он все же задал вопрос:
   - А что будет со мной, Годфри, если вы погибнете?
   - О, этого не бойтесь, милый Тартелетт,  -  успокоил  его  юноша.  -  Я
только  пройду  через  лес  и  сейчас  же  вернусь  на  лужайку.   Только,
пожалуйста, никуда не уходите.
   - Не забудьте телеграфировать  вашему  дяде  Вилю,  чтобы  он  поскорее
перевел нам сотни три-четыре долларов!
   - Ну, разумеется! Я тотчас же пошлю телеграмму или, в  крайнем  случае,
письмо, - ответил Годфри, не желая лишать Тартелетта его иллюзий  хотя  бы
до тех пор, пока он сам не узнает толком, где они находятся и на что можно
рассчитывать.
   Он пожал учителю руку и углубился в чащу леса, определяя направление по
солнечным лучам, которые, однако, едва пробивались сквозь  густую  листву.
Он шел к высоким холмам, скрывавшим восточный горизонт.
   Не было никаких тропинок. На земле  виднелись  иногда  отпечатки  копыт
проходивших здесь четвероногих. Два или три раза Годфри  даже  показалось,
будто в чаще промелькнуло несколько животных из породы  жвачных  -  не  то
оленей, не то лосей, но, к счастью, не было заметно никаких следов  хищных
зверей вроде тигров или ягуаров.
   Вокруг, в густой заросли деревьев, порхали сотни диких голубей, в  чаще
скрывались орланы  и  тетерева.  Оглашали  воздух  пронзительными  криками
пестрые попугаи, а высоко в небе парили  ягнятники  с  пучками  щетинистых
перьев под клювом, похожих на какаду. Однако ни одна из пород пернатых  не
была достаточно специфичной, чтобы определить, на какой широте  находилась
эта местность.
   То же самое можно было сказать и о породах деревьев. Это были  примерно
те же разновидности,  что  и  в  той  части  Соединенных  Штатов,  которая
включает в себя Нижнюю Калифорнию, залив Монтрей и  Новую  Мексику.  Здесь
росли земляничники [земляничное дерево -  растение  семейства  вересковых;
известно 25 видов земляничников в Европе  и  Северной  Америке],  цветущие
кусты кизила, клены, березы, дубы, пять или шесть разновидностей  магнолии
и сосна, вроде той, какая встречается в Южной Каролине,  а  на  лужайке  -
оливковые деревья, каштаны, кусты тамаринда, мастики и мирты  -  все,  что
можно встретить на юге умеренной  зоны.  Между  стволами  было  достаточно
пространства, чтобы пройти, не прибегая ни к огню,  ни  к  топору.  Легкий
морской ветерок колыхал верхушки деревьев, а на земле  то  здесь,  то  там
блестели солнечные блики.
   Годфри, одержимый желанием побыстрее достигнуть  высот,  окаймлявших  с
востока  лесную  чащу,  пересекал  ее  наискосок,  не  думая  ни  о  каких
предосторожностях. Определяя путь по направлению солнечных лучей, он прямо
шел к своей цели и даже не замечал выпархивающих  из-под  ног  птиц-гидов,
названных так оттого, что они летят  впереди  путешественников.  Птицы  то
задерживались, то отлетали назад,  то  снова  устремлялись  вперед,  будто
желая указать путнику дорогу. Но ничто не могло его  отвлечь  и,  конечно,
такая сосредоточенность была вполне понятна. Не пройдет и часа, как должна
будет решиться его судьба! Еще немного терпения, и  он  узнает,  легко  ли
отсюда добраться до первого поселка или города, есть ли здесь люди и можно
ли с ними сговориться.
   Размышляя о маршруте, проделанном "Дримом" за время  семнадцатидневного
плавания и невольных отклонений от курса,  Годфри  пришел  к  выводу,  что
земля эта вряд ли могла быть  японским  или  китайским  побережьем.  Кроме
того, солнце, всегда находившееся на юге по отношению к судну, показывало,
что "Дрим" не выходил за пределы южного полушария.
   За два часа пути Годфри прошел около пяти миль,  иногда  из-за  густоты
леса отклоняясь от принятого направления. Тем не менее он был уже недалеко
от второй линии холмов. Деревья постепенно редели, сбивались  в  отдельные
группы, солнце свободно  просвечивало  через  высокие  ветви.  Поверхность
почвы все повышалась, и вскоре начался крутой подъем.
   Годфри сильно устал, но был полон решимости и не замедлял шага. Не будь
такой кручи, он, не задумываясь, пустился бы бежать.  Вскоре  он  поднялся
выше  зеленой  полосы  леса,  выше  самых  высоких  деревьев.   Юноша   не
оглядывался назад, его глаза  по-прежнему  были  устремлены  на  оголенный
участок земли,  видневшийся  вверху,  в  четырехстах  или  пятистах  футах
впереди. Эта вершина все еще загораживала восточную часть горизонта.
   Из неровной цепи холмов выступал  как  бы  срезанный  сверху  маленький
конус, вознесшийся выше всей стальной гряды.
   - Туда! Туда! - подбадривал себя  Годфри.  -  Надо  добраться  до  этой
высшей точки! Гребень уже близок! Но что я оттуда увижу? Город? Деревню?..
Пустыню?..
   В крайнем возбуждении он продолжал  взбираться,  сжимая  руками  грудь,
чтобы успокоить биение сердца. Он сильно запыхался, но  не  мог  позволить
себе хоть немного передохнуть.  До  вершины  оставалось  не  больше  сотни
футов! Еще несколько минут - и он у цели!
   Подъем сделался еще круче  и  шел  теперь  под  утлом  в  тридцать  или
тридцать пять градусов. Пришлось карабкаться, цепляясь и руками, и ногами.
Годфри хватался за траву, за кусты мастики и миртов, росшие в изобилии  до
самой верхушки гребня.
   Вот он  сделал  последнее  усилие!  Голова  его  поднялась  над  ровной
площадкой конуса, и он упал  навзничь,  пожирая  глазами  восточную  линию
горизонта...
   Перед ним простиралось море,  сплошное  море,  сходящееся  с  небом  на
расстоянии приблизительно двух десятков миль.
   Годфри обернулся...
   Везде только море - и с запада, и с севера, и с юга -  со  всех  сторон
бесконечное море!
   - Остров...
   От одного этого слова можно было прийти в отчаяние. Мысль о том, что он
находится на острове, до сих пор не приходила ему в голову.  Но  это  было
так! Воображаемый перешеек, который мог связать  эту  землю  с  материком,
внезапно исчез. Годфри чувствовал себя,  как  человек,  который  заснул  в
лодке, а пробудившись, увидел себя в океане - без руля и без ветрил.
   И все же  Годфри  быстро  овладел  собой.  Ничего  не  оставалось,  как
смириться с  положением  Робинзона.  В  ближайшее  время  рассчитывать  на
спасение не приходилось. Нужно было надеяться  только  на  себя,  на  свою
находчивость и терпение.
   Теперь надо было определить как можно  точнее,  где  находится  остров,
открывавшийся взору со всех четырех сторон. Неправильная  окружность  его,
по-видимому, не превышала шестидесяти миль: с юга на север он  имел  около
двадцати миль, а с востока на запад - не более двенадцати.
   Центральная  часть,  вплоть  до  гребня  холмов,  увенчанного   плоским
конусом, покрыта была сплошным лесом. Отсюда можно было сойти по откосу  к
самому побережью - на другую сторону острова.
   Остальное  пространство  было  занято  прерией,  где  виднелись  группы
деревьев, и песчаными отмелями, над которыми громоздились  скалы,  образуя
далеко уходящие в море мысы. Берег был прорезан несколькими заливчиками  и
бухтами, в которых могли укрыться по две или  по  три  рыбачьих  лодки.  И
только бухта, в которой потерпел крушение  "Дрим",  занимала  от  семи  до
восьми миль в ширину. Она походила на открытый  рейд  с  береговой  линией
наподобие тупого угла. Но никакое судно не могло бы там укрыться от  ветра
- разве только от восточного.
   Что  же  это  был  за  остров?  Каково  его  географическое  положение?
Относился ли он к какому-нибудь архипелагу  или  лежал  уединенно  в  этой
части Тихого океана?
   Во всяком случае, насколько хватало глаз, вокруг не видно было никакого
другого острова: ни большого, ни маленького, ни низменного, ни гористого.
   Годфри еще раз приподнялся  и  внимательно  осмотрел  горизонт,  но  на
линии, соединяющей небо с землей, по-прежнему ничего  не  увидел.  Если  с
подветренной стороны и находился остров  или  берег  материка,  то  где-то
очень далеко.
   Тогда, призвав на помощь все свои знания по географии, юноша  попытался
определить примерные координаты этого острова. Рассуждал он таким образом:
   В течение семнадцати дней "Дрим" почти не уклонялся от  направления  на
юго-запад. При скорости в сто пятьдесят или сто двадцать миль в  сутки  он
должен был пройти около ста пятидесяти градусов. С  другой  стороны,  было
очевидно, что экватор он  перейти  не  успел.  Следовательно,  остров  или
архипелаг, частью которого мог быть этот остров, находился между  160  или
170 северной широты.
   Если Годфри не изменяла память, в этой  части  Тихого  океана  не  было
другого архипелага, кроме Сандвичевых островов [ныне Гавайских  островов].
Но ведь по океану, вплоть до берегов Китая, рассеяно  множество  небольших
островов. Поди, знай, на котором ты находишься!
   Да, впрочем, это не имело никакого значения. При всем желании Годфри не
мог отправиться на поиски другой, более гостеприимной земли.
   - Ну что ж, - сказал он себе, - раз мне  неизвестно  его  название,  то
пусть он называется островом  Фины,  в  память  той,  которую  я  покинул,
пускаясь бродить по свету.
   Теперь надо было узнать, не населен ли  остров  в  той  части,  которую
Годфри еще не посетил.
   С вершины конуса  нельзя  было  заметить  никаких  признаков  туземного
населения: ни жилищ где-нибудь среди прерий, ни домиков на краю  леса,  ни
рыбачьих хижин на берегу.
   Море было таким же пустынным,  как  и  остров:  ни  одного  корабля  не
появлялось в широком поле зрения, открывавшемся Годфри с вершины конуса.
   Расследование было закончено, и Годфри ничего больше не оставалось, как
спуститься к подножью холма и вернуться на лесную опушку, где  его  ожидал
Тартелетт. Когда он уже приготовился  к  спуску,  его  внимание  привлекла
группа громадных деревьев у северного  края  прерии.  Это  были  настоящие
гиганты, каких ему еще не приходилось видеть до сих пор.
   - Пожалуй, там стоит поселиться, - подумал он вслух. - Именно там мы  и
поищем подходящее место для жилья, тем более, что я, кажется, вижу  отсюда
ручеек. Он вытекает из центральной цепи холмов и вьется  по  всей  долине.
Нужно будет посвятить завтрашний день обследованию этой части острова...
   На юге  был  несколько  иной  пейзаж.  Леса  и  прерии  занимали  здесь
небольшое пространство, вытесненное широким песчаным  ковром,  на  котором
кое-где попадались живописные скалы.
   Но каково же было удивление  Годфри,  когда  он  вдруг  заметил  легкий
дымок, поднимавшийся из-за скал!
   - Неужели там кто-нибудь из наших спутников? - вскричал он. - Нет!  Это
невозможно! Не могли же они со вчерашнего дня  забраться  так  далеко,  на
много миль от рифа. Быть может,  это  рыбацкий  поселок  или  какая-нибудь
туземная деревушка?
   Годфри напряженно вглядывался. В самом деле, был ли это дым, или только
легкое облачко, относимое ветром к западу? Здесь можно было ошибиться.  Во
всяком случае, оно быстро рассеялось в воздухе  и  через  несколько  минут
совсем исчезло.
   Еще одна погибшая надежда!
   Юноша в последний раз посмотрел на море и, окончательно убедившись, что
там ничего не видно, стал спускаться по склону холма;  потом  углубился  в
чащу леса и еще через час вышел на лужайку.
   Там поджидал его  Тартелетт  среди  своего  двуногого  и  четырехногого
стада. Чем же занимался все это время учитель танцев? Все тем же: изо всех
сил тер один о другой два куска дерева, стараясь добыть огонь.  Работал  с
упорством, достойным лучшего применения.
   - Ну, как? - спросил он издалека, заметив Годфри. - Удалось  вам  найти
телеграфное отделение?
   - Оно закрыто, - ответил Годфри, все еще  не  решаясь  открыть  учителю
всей правды.
   - Ну, а почта?
   - И почта оказалась закрытой... Но сначала  пообедаем...  Я  умираю  от
голода!.. Позже я вам все расскажу...
   В это утро Годфри и  его  спутнику  пришлось  довольствоваться  той  же
скудной трапезой, состоявшей из  еще  не  иссякших  запасов  сырых  яиц  и
моллюсков.
   - Очень здоровый режим! -  уверял  Годфри  Тартелетта.  Однако  учитель
танцев придерживался другого мнения.



ГЛАВА ОДИННАДЦАТАЯ,
   в которой герои озабочены поисками убежища и решают
   этот вопрос так, как его можно было решить

   День был на исходе, и Годфри решил отложить  до  завтра  поиски  места,
удобного для жилья. На настойчивые вопросы учителя о результатах разведки,
он, в конце концов, должен был  признаться,  что  они  попали  на  остров,
остров Фины, и прежде чем подумать, как отсюда выбраться, нужно обеспечить
хотя бы на первое время средства к жизни.
   - Остров? - воскликнул Тартелетт.
   - Да... остров.
   - Значит, он со всех сторон окружен морем?
   - Разумеется, а как же иначе?
   - Что же это за остров?
   - Я уже сказал вам... Остров Фины... Конечно, вы  понимаете,  почему  я
его так назвал.
   - Фи... Фи... - произнес Тартелетт с недовольной гримасой,  -  не  вижу
никакого сходства... Мисс Фина, окруженная водой!..
   После этого печального разговора нашим Робинзонам ничего не оставалось,
как провести вторую ночь в столь же плачевных условиях. Годфри  отправился
к скалистому мысу, чтобы снова запастись птичьими яйцами и раковинами.  Ни
на что другое пока рассчитывать не приходилось. Утолив кое-как  голод,  он
свалился под тем же деревом и, сломленный усталостью, крепко заснул, тогда
как Тартелетт все еще не мог примириться со своим новым положением и долго
ворочался с боку на бок, предаваясь грустным мыслям.
   На другой день, 28 июня, потерпевшие кораблекрушение встали ни свет  ни
заря. Скромный завтрак был таким же, как  накануне.  К  счастью,  воду  из
ручья  удалось  заменить  небольшой  порцией  молока  от  одной  из   коз,
позволившей себя подоить.
   Ах, достойнейший Тартелетт! Куда девались  всевозможные  мятные  гроги,
портвейны, ликеры, хересы и коктейли, которых он,  правда,  не  пивал,  но
всегда мог заказать в любом  из  ресторанов  или  баров  Сан-Франциско!  А
теперь ему придется завидовать курам и козам, которые никогда  не  знавали
ни спиртных, ни прохладительных напитков и лишь  скромно  довольствовались
пресной  водой!  Да,  он  будет  завидовать  животным,  которые  живут  на
подножном корму, не испытывая потребности ни в вареной, ни в горячей пище!
Ведь этим счастливцам достаточно кореньев, зерен и  трав;  завтрак  всегда
накрыт для них на зеленой скатерти.
   - Итак, в путь! - скомандовал Годфри, прервав размышления Тартелетта.
   И оба зашагали, сопровождаемые эскортом домашних  животных,  решительно
не желавших от них отставать.
   План Годфри состоял в том, чтобы исследовать ту часть северного берега,
где он заметил  вчера  группу  гигантских  деревьев.  Быть  может,  прилив
выкинул на отмель мертвые тела кого-нибудь  из  экипажа  "Дрима"?  Предать
земле покойников - его первейший долг. Не исключено, что  там  найдутся  и
какие-нибудь обломки  погибшего  корабля.  Но  встретить  живого  человека
Годфри теперь и не надеялся. Ведь после  катастрофы  прошло  уже  тридцать
шесть часов.
   Первая линия дюн  вскоре  осталась  позади.  Годфри  и  учитель  танцев
достигли скалистого мыса, но он был таким же пустынным,  как  и  накануне.
Здесь они запаслись провизией, так как  на  северном  побережье  могло  не
оказаться ни яиц, ни раковин,  а  затем  снова  двинулись  в  путь,  жадно
всматриваясь в берег, устланный бахромой морских  водорослей,  выброшенных
последним приливом.
   Ничего! Нигде ничего!
   Нельзя не согласиться с тем, что злая судьба,  превратив  в  Робинзонов
двух пассажиров "Дрима", обошлась с ними куда  более  жестоко,  чем  с  их
многочисленными предшественниками. Тем всегда перепадало  хоть  что-нибудь
из корабельного имущества. Кроме предметов первой необходимости, Робинзоны
могли воспользоваться  даже  обломками  самого  судна.  Им  доставались  и
съестные  припасы,  и  орудия  труда,  и  одежда,  и  оружие,  словом  все
необходимое для удовлетворения элементарных жизненных потребностей.  Здесь
же не было ничего похожего! Темной ночью корабль бесследно исчез в  пучине
моря, не оставив после себя ни малейших следов! Ничего не удалось  спасти,
не было даже спичек, которые сейчас больше всего пригодились бы...
   Какой-нибудь главный  господин,  сидя  в  своей  уютной  комнате  перед
пылающим камином, скажет вам с милой улыбкой:
   - Но ведь нет ничего легче, как  добыть  огонь!  Для  этого  существует
тысяча способов! Например, два  камня!..  Немного  сухого  мху  или  любой
другой горючий материал! Взять хотя бы тряпицу... Да, но как ее  зажечь?..
На худой конец, вместо огнива можно воспользоваться  ножом...  либо  двумя
кусками дерева, если будете энергично тереть их  друг  о  друга,  как  это
делают полинезийцы!..
   - Пожалуйста, что ж, попробуйте сами!
   Так размышлял Годфри, продолжая свой путь. В те минуты для него не было
ничего более важного. В самом деле, как он добудет огонь?
   Когда-то, сидя у камина в своей уютной комнате, он рассеянно  помешивал
угли, читая увлекательные книжки о путешествиях, и сам думал так  же,  как
этот славный господин, который любит давать советы. Но теперь,  очутившись
на необитаемом острове, он убедился, что на деле все обстоит иначе и  даже
добывание огня превращается в сложную проблему.
   Он шагал, погруженный в свои мысли, а сзади плелся  Тартелетт,  взявший
на себя заботу о стаде. Время от времени учитель танцев подзывал  домашнюю
птицу и, как настоящий пастух, подгонял следовавших за ним баранов,  агути
и коз.
   Вдруг Годфри заметил кустарник с ветвями, усеянными  маленькими  яркими
яблочками. Сотни таких же плодов валялись на земле у подножья  дюн.  Юноша
вспомнил, что это так называемая манзанилла, которую охотно употребляют  в
пищу индейцы в некоторых местностях Калифорнии.
   - Наконец-то! - воскликнул он. - Теперь у  нас  будет  и  другая  пища,
кроме яиц и моллюсков!
   - Разве это можно  есть?  -  спросил  Тартелетт,  по  привычке  скорчив
гримасу.
   - А почему бы и нет? - сказал  Годфри  и,  срывая  с  веток  манзаниллы
спелые плоды, стал с удовольствием их поедать.
   Это были дикие яблоки, довольно терпкие, но все же  приятные  на  вкус.
Учитель танцев  тут  же  последовал  примеру  юноши  и,  кажется,  остался
доволен. А Годфри пришло в голову, что из этих  плодов  можно  приготовить
напиток, который, во всяком случае, будет приятнее простой воды.
   Отдав дань яблокам, путники отправились  дальше.  Песчаные  дюны  скоро
сменились прерией, которую пересекал маленький ручеек с  прот