ал наступление момента, когда месторождение будет выработано.
   Тогда-то он занялся разведкой новых пластов во всех  шахтах  Эберфойла,
сообщавшихся между собой под землей. Ему посчастливилось открыть несколько
пластов  -  уже  в  последний  период  эксплуатации  рудника.  Он  чудесно
пользовался своим шахтерским чутьем, и инженер Джемс  Старр  высоко  ценил
его.  Можно  сказать,  что  он  угадывал  залежи  в  глубине  копей,   как
деревенский вещун обнаруживает скрытые в земле родники.
   Но, как уже сказано, настал момент, когда в копях совсем не стало угля.
Бурение не давало больше никаких  результатов.  Ясно  было,  что  угольная
залежь полностью выработана. Работы прекратились. Шахтеры разбрелись.
   Поверят ли нам? Большинство из них было в отчаянии. Те, кто знает,  как
человек может любить свой труд, не удивятся этому. Симон Форд, несомненно,
был потрясен больше всех. Он был прирожденным шахтером, из тех, чья  жизнь
тесно связана с жизнью шахты. Он не покидал шахту со дня рождения и, когда
работы прекратились, пожелал остаться в ней. И он остался. На  Гарри  было
возложено снабжение подземного жилища всем необходимым;  что  же  касается
Симона, то за десять лет он не поднимался на поверхность и десяти раз.
   - Идти наверх? Зачем? - говорил он и не покидал своих черных владений.
   Впрочем,  в  этом  совершенно  здоровом  месте,  при  постоянно  ровной
температуре, старый мастер не знал ни  летней  жары,  ни  зимних  холодов.
Семья его была здорова. Чего еще он мог желать?
   Но в глубине души он  был  сильно  опечален.  Он  тосковал  о  шуме,  о
движении, о жизни прежних дней, когда шахта так деятельно разрабатывалась.
Однако его, поддерживала одна постоянная мысль.
   - Нет! нет! Залежь еще не исчерпана! - повторял он.
   И плохо пришлось бы тому, кто при Симоне Форде  посмел  бы  усомниться,
что Старый Эберфойл когда-нибудь воскреснет из мертвых!  Почтенный  мастер
не расставался с  надеждой  открыть  новый  пласт,  который  вернет  шахте
прежнее великолепие. Да! если бы понадобилось, он снова взялся бы за кайло
и его старые, но еще крепкие руки уверенно врубились бы в скалу. Итак,  он
бродил по темным штрекам, то один, то с сыном, наблюдая, ища, и  к  вечеру
возвращался в коттедж усталый, но не отчаявшийся.
   Мэдж, высокая и сильная женщина, была достойной подругой Симона  Форда,
"доброй женой", как говорят в Шотландии. Как и ее муж,  Мэдж  не  захотела
уходить из шахты Дочерт. Она разделяла в  этом  отношении  все  надежды  и
мечты Симона. Она ободряла его,  побуждала  к  действию,  она  твердила  с
уверенностью, согревавшей сердце старого мастера:
   - Эберфойл только спит, Симон! Ты прав. Это только отдых, а не смерть!
   Мэдж  тоже  умела  обходиться  без  внешнего  мира  и  довольствоваться
счастьем семейной жизни в темном коттедже.
   Туда-то и прибыл Джемс Старр.
   Инженера ждали. Хозяин коттеджа Симон Форд, стоявший у порога, бросился
навстречу своему бывшему начальнику, лишь только  вдали  показалась  лампа
Гарри Форда.
   - Добро пожаловать, мистер Джемс! - вскричал он,  и  голос  его  громко
отдался под сланцевыми сводами. -  Добро  пожаловать  в  коттедж  шахтного
мастера! Если дом семейства Форд  и  погребен  под  землей  на  глубине  в
полторы тысячи футов, он от этого не стал менее гостеприимным.
   - Как поживаете, дорогой Симон? - спросил  Джемс  Старр,  пожимая  руку
хозяину.
   - Очень хорошо, мистер Старр. Да и как могло бы  быть  иначе?  Ведь  мы
защищены здесь от всякой непогоды. Ваши леди ездят летом подышать воздухом
в Ньюхейвен и Порто-Белло [курорты в окрестностях Эдинбурга], а  лучше  бы
они проводили по  нескольку  месяцев  в  Эберфойлских  копях.  Они  бы  не
рисковали схватить  насморк,  как  в  осеннюю  сырость  на  улицах  старой
столицы.
   - Не буду вам противоречить, Симон, - ответил Джемс Старр, радуясь, что
старый мастер ничуть не изменился. - Право,  я  сам  не  знаю,  почему  не
обменяю своего дома в Эдинбурге на какой-нибудь коттедж рядом с вашим!
   - Как вам будет угодно, мистер Старр. Я знаю  одного  из  ваших  бывших
шахтеров, который был бы особенно рад оказаться вашим соседом.
   - А как Мэдж?.. - спросил инженер.
   - Здорова, еще здоровее меня, если это возможно, - ответил Симон  Форд.
- И рада случаю угостить вас. Я думаю, она превзойдет  самое  себя,  чтобы
достойным образом принять вас!
   - Увидим, Симон, увидим! - сказал  инженер,  который  не  мог  остаться
равнодушным при мысли о хорошем завтраке после такой долгой прогулки.
   - Вы проголодались, мистер Старр?
   - Положительно проголодался. За дорогу у  меня  разыгрался  аппетит.  Я
приехал в такую ужасную погоду!
   - А-а! Там, наверху, идет дождь! - заметил Симон Форд с видом глубокого
сострадания.
   - Да, Симон, и Форт волнуется, как море!
   - Так вот, мистер Джемс, здесь никогда не бывает дождя! Но мне не нужно
описывать вам, какие у нас преимущества. Вы знаете их  не  хуже  меня!  Вы
прибыли в коттедж - это главное, и я еще раз говорю: добро пожаловать!
   Симон Форд и Гарри ввели Джемса Старра в  большую  комнату,  освещенную
несколькими лампами, из которых одна была подвешена к крашеной  потолочной
балке. Вокруг стола, накрытого вышитой  скатертью,  стояло  четыре  обитых
кожей стула.
   - Здравствуйте, Мэдж, - произнес инженер.
   - Здравствуйте, мистер Джемс, - ответила шотландка,  вставая  навстречу
гостю.
   - Очень рад видеть вас, Мэдж.
   - Охотно верю, мистер Джемс. Всегда приятно видеть тех, к кому вы  были
добры.
   - Суп ждет, жена, - сказал Симон Форд, - а его нельзя заставлять ждать,
да и мистера Джемса тоже. Он проголодался, как шахтер, и  должен  увидеть,
что благодаря нашему мальчику в нашем коттедже ни в  чем  нет  недостатка!
Кстати, Гарри, - прибавил  старый  мастер,  обратясь  к  сыну,  -  к  тебе
приходил Джек Райан.
   - Я знаю, отец. Мы встретились в стволе Ярроу.
   - Он славный и веселый парень,  -  продолжал  Симон  Форд.  -  Но  ему,
кажется, нравится наверху! У него в жилах не настоящая  шахтерская  кровь!
Пожалуйте к столу, мистер Джемс,  надо  позавтракать  поплотнее,  так  как
возможно, что ужинать нам придется очень поздно.
   Готовясь уже сесть за стол, инженер обратился к хозяину:
   - Минутку, Симон. Хотите вы, чтобы я ел с аппетитом?
   - Это будет для нас величайшей честью, мистер Джемс,  -  ответил  Симон
Форд.
   - Но для этого нужно душевное спокойствие, а мне так хочется задать вам
два вопроса.
   - Говорите, мистер Джемс.
   - Вы писали, что сообщите мне нечто интересное.
   - Действительно, крайне интересное.
   - Для вас?
   - Для вас и для меня, мистер Джемс. Но я хочу рассказать вам все только
после обеда и прямо на месте. Иначе вы мне не поверите.
   - Симон, - проговорил инженер, - посмотрите на меня  хорошенько...  вот
так... в глаза... Интересное сообщение? Да?  Хорошо,  я  не  прошу  у  вас
дальнейших разъяснений, - прибавил он, словно прочитав в глазах у  старого
мастера ответ, на который надеялся.
   - А второй вопрос? - осведомился мастер.
   - Не знаете ли вы, Симон, кто мог написать вот это? - ответил  инженер,
показывая полученное им анонимное письмо.
   Симон Форд взял его, очень внимательно прочел, потом передал сыну.
   - Ты знаешь этот почерк? - спросил он.
   - Нет, отец, - ответил Гарри.
   - И на этом  письме  был  штемпель  Эберфойлской  почтовой  конторы?  -
спросил Симон Форд у инженера.
   - Да, как и на вашем.
   - Что ты об этом думаешь, Гарри? - встревоженно спросил Симон Форд.
   - Я думаю, отец, - ответил Гарри, - что  кому-то  было  нужно  помешать
мистеру Старру явиться на назначенное свидание.
   - Но кто же, кто мог так хорошо отгадать мои мысли? -  вскричал  старый
горняк.
   И Симон Форд впал в глубокую задумчивость, из которой его вскоре  вывел
голос Мэдж.
   - Сядем за стол, мистер Старр, - сказала она. - Суп  остывает.  Давайте
пока не думать об этом письме.
   По приглашению старушки все уселись за стол:  Джемс  Старр  -  напротив
Мэдж, чтобы оказать ей честь, а отец с сыном - друг против друга.
   Это был настоящий шотландский обед.  Он  начался  крепким  бульоном,  в
котором плавал основательный кусок  мяса.  По  словам  старого  Симона,  в
искусстве приготовления такого супа у его жены не было соперниц.
   Впрочем,  то  же  можно  было  сказать  и  о  курином  рагу  с  пореем,
заслуживавшем всяческих похвал.
   Все это запивалось прекрасным элем из лучших пивоварен Эдинбурга.
   Но главным национальным блюдом был пудинг из мяса и ячменной муки.  Это
замечательное блюдо,  внушившее  поэту  Бернсу  одну  из  его  лучших  од,
постигла та же судьба, что и все прекрасные вещи в мире: оно исчезло,  как
сон.
   Мэдж с удовольствием выслушала сердечные похвалы гостя.
   После обеда подали сыр и превосходно  приготовленное  овсяное  печенье.
Десерт сопровождался несколькими стаканчиками превосходной  хлебной  водки
двадцатипятилетнего возраста, то есть ровесницы Гарри.
   Пиршество продолжалось добрый час. Джемс Старр и Симон Форд  не  только
плотно поели, но и вдоволь наговорились - главным образом о прошлом старых
Эберфойлских копей.
   Гарри был молчалив. Дважды он вставал из-за стола  и  даже  выходил  из
дома. Видно было, что нежданный случай с камнем тревожит  его  и  что  ему
хочется осмотреть окрестности коттеджа. Анонимное письмо тоже не могло  не
обеспокоить его.
   - Славный у вас сын, друзья мои! - сказал инженер Симону Форду и  Мэдж,
когда Гарри вышел из комнаты.
   - Да, мистер Джемс, Гарри -  любящий  сын  и  надежный  помощник,  -  с
живостью ответил старый мастер.
   - Ему нравится здесь, в коттедже?
   - Он ни за что не покинет нас.
   - Однако вам придется женить его.
   - Женить Гарри! - вскричал Симон Форд. - Но на ком? На девушке  сверху,
которая любит праздники, танцы и будет предпочитать свой клан нашей шахте?
Гарри не захочет этого!
   - Симон, - возразила Мэдж, - ведь ты не  потребуешь,  чтобы  наш  Гарри
никогда не женился?
   - Я не буду требовать ничего, - ответил старый  шахтер,  -  но  с  этим
спешить нечего. Кто знает, не найдем ли мы для него хорошую невесту...
   В этот момент возвратился Гарри, и Симон Форд умолк.
   Когда Мэдж встала из-за стола, все последовали за ней и вышли  посидеть
у дверей коттеджа.
   - Ну, Симон, - сказал инженер, - я вас слушаю.
   - Мистер Джемс, - ответил Симон Форд, - мне не уши ваши нужны, а  ноги.
Хорошо ли вы отдохнули?
   - И отдохнул и подкрепился. Я готов сопровождать вас, куда вам угодно.
   - Гарри, - сказал Симон Форд, оборачиваясь к сыну, -  зажги  безопасные
лампы.
   - Вы берете с собой безопасные лампы?  -  воскликнул  удивленный  Джемс
Старр.
   В  шахте,  совершенно  лишенной  угля,  нечего  было   бояться   взрыва
рудничного газа.
   - Да, мистер Джемс, из осторожности.
   - Не собираетесь ли вы, дорогой Симон, предложить мне одеться в  костюм
углекопа?
   - Нет еще, мистер Джемс,  нет  еще!  -  отвечал  старый  мастер,  глаза
которого странно блестели из-под нависших бровей.
   Гарри вошел в коттедж и почти тотчас  же  вышел,  неся  три  безопасных
лампы. Одну из них он подал инженеру, другую отцу, а третью оставил  себе;
она висела у него на левой руке, тогда как  в  правой  он  держал  длинный
шест.
   - В путь! - произнес Симон Форд, беря тяжелое кайло, стоявшее у  дверей
коттеджа.
   - В путь! - отозвался инженер. - До свиданья, Мэдж!
   - Помоги вам бог, - ответила шотландка.
   - Приготовь хороший ужин, жена,  слышишь?  -  вскричал  Симон  Форд.  -
Вернувшись, мы будем голодны, как волки, и воздадим ему честь!



6. НЕСКОЛЬКО НЕОБЪЯСНИМЫХ ЯВЛЕНИЙ

   Известно, как распространены суеверия в  горных  и  низменных  областях
Шотландии.  В  некоторых  кланах  арендаторы  землевладельца,   собравшись
вечерком,  любят  рассказывать  друг  другу  сказки,   заимствованные   из
сокровищницы  северной  мифологии.  Образование,  так   широко   и   щедро
распространяемое в стране, не смогло еще низвести легенды, которыми словно
пропитана  самая  почва  старой  Каледонии,  до  степени  простых  сказок.
Шотландия - это все еще страна духов и привидений, домовых и фей. Там  все
еще  появляются  то  злой  гений,  от   которого   надо   откупаться,   то
"прозорливец"  горцев,  наделенный  даром  ясновидения  и  предсказывающий
близкие смерти, то "Мэй Моуллок", появляющаяся в виде девушки с волосатыми
руками и предупреждающая избранные ею семьи о грозящих им опасностях,  или
фея  "Бэнши",  предвещающая  печальные  события,  или  "Броуни",   которым
поручена охрана домашнего имущества, или "Уриск", обитающий чаще  всего  в
диких ущельях у озера Кэтрайн, и много других.
   Разумеется, население шотландских шахт должно было сделать и свой вклад
легенд и преданий  в  эту  сокровищницу  мифов.  Если  добрыми  или  злыми
сверхъестественными существами населены нагорья, то  насколько  больше  их
должно быть в мрачной глубине копей. Кто в грозовые ночи заставляет пласты
содрогаться? Кто наводит  на  след  еще  нетронутой  жилы?  Кто  поджигает
рудничный газ и производит страшные взрывы? Кто, если не дух рудника?
   По крайней мере таково было общепринятое мнение  суеверных  шотландцев.
Действительно,  большинство  горняков  охотно  видит  в  чисто  физических
явлениях нечто фантастическое, и разубеждать их было бы  напрасной  тратой
времени. Где легче развиться суеверию, как не в мрачных пропастях.
   Не удивительно, что шахты Эберфойла, расположенные в самом центре  этой
страны легенд, оказались ареной сверхъестественных  событий:  таинственным
рассказам о них не было конца.
   Нужно сказать, впрочем, что некоторые явления, до сих пор необъяснимые,
давали обильную пищу всеобщему суеверию.
   В первом ряду суеверных  обитателей  шахты  Дочерт  стоял  Джек  Райан,
приятель Гарри. Это был величайший в мире  поклонник  сверхъестественного.
Все  фантастические  рассказы  он  превращал  в  песни,  доставлявшие  ему
огромный успех на вечеринках.
   Но Джек Райан не был единственным, кто обнаруживал свое легковерие. Его
товарищи столь же убежденно заявляли, что в  шахтах  Эберфойла  "нечисто",
что в них часто появляются какие-то таинственные существа, какие  населяют
горные ущелья. По их  мнению,  было  бы  даже  невероятно,  если  бы  дело
обстояло иначе. Действительно, есть ли место более пригодное для козней  и
шуток духов, гномов, кобольдов и прочих актеров фантастических  драм,  чем
глубокая,  мрачная  угольная  шахта?  Декорации  были  готовы,  почему  бы
сверхъестественным существам не появиться и не разыграть своих ролей?  Так
рассуждали Джек Райан и его товарищи.
   Как уже сказано, различные шахты Эберфойлских копей  соединялись  между
собой длинными подземными коридорами, проделанными между  пластами.  Таким
образом, под графством Стерлинг  находился  огромный  массив,  пронизанный
туннелями, изрытый пещерами, иссверленный стволами шахт,  -  что-то  вроде
огромных  катакомб  или  подземного  лабиринта,  похожего  на   гигантский
муравейник.
   Шахтеры с различных горизонтов постоянно  встречались  друг  с  другом,
когда шли в свои забои либо возвращались оттуда. Поэтому у них было немало
случаев обмениваться рассказами и распространять из шахты в шахту легенды,
связанные  с  копями.  Рассказы  расходились  с   невероятной   быстротой,
передаваясь из уст в уста и при этом, как и должно, приукрашиваясь.
   Только лишь два человека, более образованные  и  трезвого  склада  ума,
всегда противились этому общему увлечению  и  не  допускали  вмешательства
гномов, духов и фей в человеческую жизнь.
   То были Симон Форд и его сын. Свое неверие  во  всякую  чертовщину  они
доказали, поселившись в мрачном  подземелье  после  прекращения  работ  на
шахте Дочерт. Может быть, добрая Мэдж, как всякая шотландка с  нагорий,  и
имела  некоторую  склонность  к  сверхъестественному,  но  ей  приходилось
рассказывать истории о привидениях только себе самой,  что  она  и  делала
добросовестно, дабы поддержать старые традиции.
   Будь даже Симон Форд и Гарри так же суеверны, как и их товарищи, они  и
тогда не отдали бы шахту ни духам, ни феям. Надежда  открыть  новый  пласт
заставила бы их пренебречь целым сонмом привидений. Они были  легковерными
только в одном: ни отец, ни сын не могли допустить  мыслей,  что  угольные
месторождения  Эберфойла  истощены  окончательно.  До  некоторой   степени
справедливо было бы сказать, что у Симона Форда и его  сына  была  в  этом
отношении своя "шахтерская вера", которую ничто не могло поколебать.
   Поэтому уже в течение десяти лет, не пропуская ни одного  дня,  отец  и
сын, твердо и пламенно веря в конечный успех своих  планов,  брали  кайло,
шест и лампочку и бродили вдвоем по шахте, ища, пробуя  короткими  ударами
породу, прислушиваясь, не ответит ли она благоприятным звуком.
   Так как бурение не было доведено до гранитов, то  Симон  Форд  и  Гарри
полагали, что разведка, не дававшая до сих пор положительных  результатов,
принесет их в будущем, и поэтому ее  нужно  продолжать.  Они  готовы  были
провести всю свою жизнь в попытках вернуть Эберфойлским копям  их  прежнее
процветание. Если бы отец умер,  не  дождавшись  успеха,  сын  должен  был
продолжать поиски один.
   Эти горячие друзья шахты заботливо  следили  за  ее  сохранностью.  Они
испытывали прочность закладки и сводов, проверяли, не грозит ли где-нибудь
обвал и не нужно  ли  замуровать  какую-нибудь  часть  шахты,  следили  за
просачиванием поверхностных  вод,  собирали  их,  отводили  в  отстойники.
Словом,  они  стали  добровольными   защитниками   и   хранителями   этого
бесплодного  царства,  откуда  было  извлечено  столько   богатств,   ныне
развеявшихся дымом.
   Во время этих обходов Гарри  иногда  замечал  явления,  которые  тщетно
старался уяснить себе.
   Так не раз, идя по узкому встречному забою, он слышал звуки, похожие на
стук кайла, с силой врубающегося в закладку.
   Гарри, не боявшийся ни естественного, ни  сверхъестественного,  ускорял
шаги, чтобы узнать причину таинственных звуков. Но штрек был пуст. Освещая
стены лампой, молодой горняк не обнаруживал никаких свежих  следов  работы
кайла или лома и спрашивал  себя,  не  было  ли  это  обманом  чувств  или
странным причудливым эхом.
   Иногда, внезапно осветив какое-нибудь подозрительное углубление,  Гарри
словно видел чью-то проскользнувшую тень. Он кидался за нею - и не находил
ничего, хотя в этом месте не было никакого  выхода,  который  позволил  бы
живому существу скрыться от него.
   Дважды  за  последний  месяц,  навещая  западную  часть  шахты,   Гарри
явственно слышал отдаленные взрывы, словно где-то рвали динамитные шашки.
   В последний раз, после тщательных поисков, он обнаружил, что один целик
подорван взрывом.
   При свете лампы Гарри  внимательно  осмотрел  подорванную  стенку.  Она
состояла не из каменной закладки, а из глыбы сланца, вдавившегося на  этой
глубине в угольную залежь. Хотели ли  взрывом  вскрыть  новый  пласт?  Или
кто-то намеревался вызвать обвал этой части шахты?  Вот  о  чем  спрашивал
себя Гарри, и когда он рассказал об этом случае своему отцу, то ни он сам,
ни старый мастер не могли удовлетворительно ответить на этот вопрос.
   - Странно! - повторил Гарри.  -  Присутствие  неизвестного  существа  в
шахте кажется  невозможным,  а  сомневаться  в  нем  нельзя.  Неужели  еще
кто-нибудь, кроме нас, ищет пригодные к разработке  пласты?  Или,  вернее,
хочет уничтожить то, что осталось от Эберфойлских копей? Но с какой целью?
Я узнаю это, пусть даже ценою жизни!
   За две недели до того дня, когда он вел  инженера  по  лабиринту  шахты
Дочерт, Гарри чуть не достиг цели своих розысков.
   Он обходил юго-западную часть шахты, держа в руке мощный фонарь.
   Вдруг ему показалось, что в нескольких сотнях футов впереди, в  глубине
узкого прохода, наискось прорезавшего массив, мелькнул и погас огонек.  Он
кинулся туда... Напрасные поиски.
   Не допуская сверхъест