от же вечер я рассказал о волках графу  Анненкову,  а  он  сообщил
мне, в свою очередь, о грандиозной охоте на медведей, которая затевается
на днях в десяти - двенадцати верстах от города.  Охоту  эту  устраивает
граф Нарышкин, один из моих учеников, и я  попросил  Анненкова  передать
ему, что я очень желал бы принять в ней участие.  На  следующий  день  я
получил от Нарышкина приглашение с перечнем не увеселений,  а  предметов
охотничьего  снаряжения  -  костюма,  подбитого  и  отороченного  мехом,
подобия кожаной каски на  меху,  закрывающей,  как  пелерина,  плечи,  и
латной рукавицы на правую руку, в  которой  охотнику  надлежало  держать
кинжал.
   Эти условия, которые по моей просьбе  мне  повторили  несколько  раз,
охладили до известной степени мой охотничий пыл Однако мне  не  хотелось
отставать от других - я приобрел и костюм, и каску, и кинжал. Накануне я
засиделся у Луизы допоздна и вернулся домой далеко за полночь.  Тут  мне
пришло в  голову  прорепетировать  охоту  на  медведя:  я  положил  свои
подушки, изображавшие  медведя,  на  кресло  и,  вооружившись  кинжалом,
бросился на этого воображаемого зверя, стараясь нанести ему  смертельный
удар  под  шестое  ребро.  Вдруг  я  услышал  в  трубе  камина  какой-то
подозрительный шорох. Я подбежал к камину и, всунув туда голову, заметил
некий странный предмет: я не мог разглядеть его, так как  он  тотчас  же
поднялся вверх и исчез.
   Я не сомневался, что это был вор, который  хотел  проникнуть  ко  мне
через трубу и, увидев, что я не сплю, поспешно обратился  в  бегство.  Я
несколько раз крикнул:
   "Кто там?"  -  никто  мне  не  отвечал,  что  явно  подтверждало  мое
предположение. Я не ложился еще около получаса и, более не слыша  ничего
подозрительного,  решил,  что  вор  убежал  и  не   вернется.   Поэтому,
забаррикадировав чем только мог камин, я лег спать.
   Я проспал не  более  четверти  часа,  когда  услышал  чьи-то  шаги  в
коридоре. Напуганный непонятной историей с камином, я вскочил с  постели
и  прислушался.  Не   подлежало   сомнению,   что   кто-то,   крадучись,
приближается к моей двери и под его шагами слегка  потрескивает  паркет,
хотя,  по-видимому,  он  ступает  с   величайшей   осторожностью.   Шаги
остановились у моей двери: злоумышленник явно не решался идти дальше.  Я
надел каску, приготовленную для охоты, взял кинжал и замер в ожидании.
   Вскоре я услышал, что кто-то открыл мою дверь, и  при  свете  фонаря,
оставленного в коридоре, увидел странную фигуру, лицо которой,  как  мне
показалось, скрыто под маской. Я подумал, что лучше нападать, чем  ждать
нападения. И, видя, что непрошеный гость прямиком направился  к  камину,
как человек, хорошо знакомый  с  моей  комнатой,  я  бросился  на  него,
схватил за горло, повалил на  пол  и,  приставив  кинжал  к  его  груди,
спросил, кто он и зачем сюда явился.
   К моему великому удивлению, злоумышленник мой стал истошно кричать  и
звать на помощь. Тогда я выбежал в коридор и схватил фонарь,  чтобы  при
его свете рассмотреть, с кем имею  дело.  Но  хотя  тут  же  вернулся  с
фонарем, вор точно в воду канул. Я опять услышал шорох в  трубе,  однако
успел увидеть лишь чьи-то подошвы и штаны, которые исчезли с  величайшей
быстротой. Я был в полном недоумении.
   Один из моих соседей, услышав душераздирающие крики в  моей  комнате,
прибежал ко мне на помощь, думая, что меня убивают. Он  застал  меня  на
ногах, в охотничьей каске, с фонарем и кинжалом в руках. Увидев  меня  в
таком нелепом виде, он, естественно, подумал, что я сошел с ума.
   В доказательство того, что я нахожусь в здравом уме, я рассказал  ему
всю историю. Сосед разразился хохотом: оказывается, я одержал победу над
трубочистом! Я мог бы усомниться в этом, но мои  руки,  рубашка  и  даже
лицо, испачканные сажей, доказывали  справедливость  его  слов.  Тут  он
пустился в объяснения, и я перестал сомневаться.
   Во Франции даже зимой трубочисты - залетные птицы, поющие только  раз
в год с высоты дымовых труб. Между  тем  в  Петербурге  без  них  просто
нельзя обойтись, и они появляются в каждом доме  регулярно  два  раза  в
месяц. Но работа их проходит по ночам, так как днем  идет  топка  печей.
Работая по договоренности с домовладельцами, трубочисты чистят трубы  по
ночам, а затем спускаются в квартиры, чтобы  выбрать  ту  сажу,  которая
накопилась внизу. Петербуржцы знают это  и  не  беспокоятся  при  ночном
посещении трубочиста. К несчастью, меня забыли предупредить об этом,  и,
явившись  ко  мне  впервые,  трубочист  едва  не  стал   жертвой   моего
стремительного нападения.
   На следующий день я убедился, что  сосед  сказал  мне  сущую  правду:
домохозяйка пришла ко мне утром и заявила, что трубочист требует обратно
свой фонарь.
   В три часа дня мы с графом Анненковым отправились в его  великолепных
санях в загородное имение Нарышкина - место сбора охотников. Мы  прибыли
туда часов в пять пополудни и застали  в  сборе  почти  всех  охотников.
Вскоре приехали запоздавшие, и нас пригласили к столу.
   Нужно отобедать у русских вельмож, чтобы иметь  представление  об  их
роскоши. Была середина декабря, и, когда я вошел в столовую, меня больше
всего поразило великолепное вишневое дерево, усыпанное вишнями,  которое
стояло посреди стола. Можно было подумать, что находишься во  Франции  в
середине лета. Вокруг этого дерева лежали горы  апельсинов,  ананасов  и
винограда - такой десерт трудно было бы найти в Париже даже в  сентябре.
Я уверен, что один этот десерт стоил больше трех тысяч.
   Мы сели за стол. В то время  в  Петербурге  существовал  превосходный
обычай: гости сами себя угощали напитками, и потому перед каждым из  нас
стояло по пяти бутылок вин разных марок. Что касается еды, то здесь было
решительно  все,  начиная  с  архангельской  телятины  и  кончая   самой
разнообразной дичью.
   После первого блюда в залу вошел метрдотель, неся на серебряном блюде
двух неизвестных мне  живых  рыб.  При  виде  их  все  гости  ахнули  от
удивления: то были две стерляди.  Так  как  стерляди  водятся  только  в
Волге, расстояние от нее до Петербурга не меньше трехсот пятидесяти лье,
и могут жить только в волжской воде, пришлось везти их  в  течение  пяти
дней и пяти ночей в крытом  и  отапливаемом  возке,  чтобы  вода  в  той
посудине, где они помещались, не замерзла.
   Каждая из этих рыб стоила 800 рублей, то  есть  более  1600  франков.
Блаженной памяти Потемкин и тот не придумал бы ничего лучшего!
   Через десять минут рыбы снова появились на столе уже в вареном виде с
гарниром из горошка, спаржи, зеленых бобов и прочих овощей.
   По окончании обеда сотрапезники перешли в  другую  залу,  где  стояли
карточные  столы.  В  игре  я  участия  не  принимал,   а   был   только
наблюдателем. Когда я отправился спать, то есть часов в двенадцать,  уже
было проиграно в общей сложности около трехсот тысяч рублей  и  двадцать
пять тысяч крестьян.
   На следующий день меня разбудили чуть свет. Доезжачие донесли, что  в
близлежащих лесах поднято пять медведей. Я услышал эту приятную весть  с
легким содроганием. Как бы  ты  ни  был  храбр,  но  всегда  испытываешь
волнение в ожидании встречи, особенно в первый  раз,  с  неведомым  тебе
врагом.
   Тем не менее я бодро надел свой  костюм,  в  котором  вполне  мог  не
бояться холода. Точно готовясь  принять  участие  в  нашем  празднестве,
солнце  сияло.  Под  его  лучами  температура  поднялась  до  пятнадцати
градусов ниже нуля, и следовало ожидать, что днем еще потеплеет.
   Охотники были одеты столь однообразно, что мы с трудом узнавали  друг
друга. У подъезда нас ждали сани, и через несколько минут мы уже были на
месте.
   Мы подъехали к прекрасной деревенской  избе  с  огромной  печью  и  с
образом в углу, перед которым, по русскому обычаю,  все  перекрестились.
Нас ждал здесь завтрак, которому мы оказали честь.  Но  я  заметил,  что
против своего обыкновения никто из охотников не пил Впрочем, это  вполне
понятно: перед поединком никто не напивается, а  ведь  предстоявшая  нам
охота была настоящим поединком.
   К концу завтрака на пороге появился один из отезжачих - это означало,
что пора собираться  в  путь.  Каждый  из  нас  получил  по  заряженному
карабину, который разрешалось пускать  в  ход  лишь  в  момент  наиболее
грозной опасности. Кроме того, нам вручили по пяти  или  шести  жестяных
кружков - их бросают в медведя, чтобы его рассердить.
   Шагах  в  ста  от  избы  мы  увидели   лесной   участок,   оцепленный
музыкантами, из которых состоял роговой оркестр  Нарышкина,  тот  самый,
что вызвал мое восхищение во время белых ночей на Неве. Каждый  музыкант
держал в руке рожок, готовясь затрубить в него,  когда  настанет  время.
Таким образом, откуда бы медведь ни явился,  звуки  рожков  должны  были
испугать его. Между музыкантами стояли  мужики  с  ружьями,  наряженными
порохом, чтобы холостыми выстрелами усилить шум,  производимый  рожками.
Мы сразу же углубились в огороженное таким образом лесное пространство.
   В ту же минуту затрубили рожки и запалили ружья. Шум этот произвел на
охотников такое же действие, как  военная  музыка  на  солдат  в  начале
сражения. Я был охвачен таким  воинственным  пылом,  которого  никак  не
предполагал у себя еще пять минут назад.
   Меня  поставили  между  графом  Анненковым  и  одним   из   доезжачих
Нарышкина, которому вследствие моей неопытности поручено было  наблюдать
за мною. Я обещал Луизе оберегать графа, а на  деле  он  оберегал  меня.
Влево от него стоял граф Никита Муравьев, с которым Анненков был  связан
тесной дружбой, а за  Муравьевым,  насколько  я  мог  разглядеть  сквозь
деревья, - Нарышкин Кто находился дальше - я не видел.
   Прошло минут десять, как вдруг раздались крики-"Медведь, медведь!"  -
и последовало несколько выстрелов На нас шел медведь,  испуганный  шумом
музыки и выстрелами Оба соседа сделали мне знак приготовиться Вскоре  мы
услышали шум ломаемых ветвей и глухое рычание Несмотря  на  холод,  меня
ударило в пот  Я  поглядел  на  своих  соседей  -  они  были  совершенно
спокойны, и я тоже постарался овладеть собой В это мгновение между  мною
и графом Алексеем появился медведь.
   Моим первым движением было бросить кинжал и  схватить  ружье  Медведь
остановился и с удивлением посмотрел на нас, он, очевидно, колебался, не
знал, на  кого  из  нас  броситься,  но  граф  не  дал  ему  времени  на
размышление Зная мою неопытность, он решил  привлечь  внимание  зверя  к
себе и, выступив вперед, бросил в него жестяной кружок,  который  держал
наготове Медведь с невероятной ловкостью схватил этот кружок и смял  его
в лапах, продолжая реветь Граф сделал  еще  один  шаг  и  бросил  второй
кружок Медведь схватил и этот кружок и  разгрыз  его  зубами  Чтобы  еще
больше рассердить зверя, граф бросил ему третий кружок Но  на  этот  раз
медведь,  видно,  решил,  что  не  стоит  возиться   с   неодушевленными
предметами, он повернул голову в сторону графа и, страшно заревев, пошел
на него, их разделяло теперь не более десяти  футов  Граф  издал  резкий
свист, медведь тотчас же стал на задние лапы Именно этого и ждал граф он
бросился на зверя, который вытянул вперед передние лапы,  как  бы  желая
схватить его, но тут же страшно заревел, зашатался и упал мертвым Кинжал
поразил его в самое сердце.
   Я подбежал к графу, так как опасался,  что  он  ранен,  и  нашел  его
совершенно спокойным, точно ничего не случилось Я мог только  удивляться
такому мужеству Сам я весь дрожал, хотя был всего только зрителем  этого
поединка.
   - Вы видите, - сказал мне граф, - это  не  особенно  трудно  Помогите
мне, пожалуйста, повернуть медведя, я хочу, чтобы вы поняли, куда именно
нужно наносить удар.
   Мы с трудом повернули огромную медвежью тушу. Кинжал  вошел  в  грудь
зверя по самую рукоять. Граф вытащил его и вытер о снег. В  этот  момент
мы снова услышали крики  и  увидели,  что  охотник,  стоявший  слева  от
Нарышкина, в  свою  очередь,  расправляется  с  медведем:  здесь  борьба
длилась несколько дольше, но медведь тоже был убит.
   Эти две победы привели меня в полное восхищение. Остатки моего страха
улетучились. Я  почувствовал  себя  Геркулесом,  побеждающим  Немейского
льва, и мне захотелось испытать свои силы.
   Случай не заставил себя долго ждать. Едва мы отошли шагов  на  двести
от места, где лежали туши  обоих  медведей,  как  я  увидел  еще  одного
медведя. Я бросил  ему  жестяной  кружок.  Медведь  оскалился  с  глухим
рычанием, показав два ряда ослепительно белых зубов. Мои соседи справа и
слева остановились и приготовили карабины, чтобы прийти мне  на  помощь,
если это понадобится.
   Я последовал их примеру.  Должен,  впрочем,  сказать,  что  я  больше
доверял этому оружию, чем кинжалу. Так, с  карабином  наготове,  я  ждал
медведя со всем тем хладнокровием, на которое был  способен,  но  он  не
двигался. Тогда я прицелился и выстрелил.
   В ту же минуту раздался оглушительный рев. Медведь поднялся на задние
лапы и стал трясти одной из передних, так как другая была,  по-видимому,
перебита, Я услышал крики: "Осторожнее!" Медведь бежал прямо на  меня  с
такой быстротой, что я едва успел выхватить кинжал. Я плохо  помню,  что
произошло вслед за этим, так как все совершилось с быстротою молнии.
   Я увидел зверя прямо перед собой с раскрытой, окровавленной пастью  и
что было сил ударил его в грудь, но удар мой пришелся по ребру. Огромная
лапа опустилась на мое плечо, и под ее тяжестью я упал навзничь. В ту же
минуту раздались два выстрела. Медведь свалился  на  меня.  Я  с  трудом
выкарабкался из-под него и вскочил, готовый защищаться, но зверь был уже
мертв. В него попали обе пули: графа Алексея - позади уха, а  доезжачего
- в плечо. Я был весь в крови, хотя не получил ни малейшей царапины.
   Со всех сторон сбежались охотники. Зная, что я сражаюсь  с  медведем,
они испугались, как бы такой поединок не окончился  для  меня  печально.
Все обрадовались, видя меня целым и невредимым, а медведя мертвым.
   Хотя эта победа и была одержана не  мною  одним,  она  доставила  мне
большое удовольствие, ведь я был еще новичком в  подобного  рода  охоте.
Однако своим выстрелом я перебил медведю переднюю лапу, а кинжалом нанес
ему обширную рану: стало быть, рука моя не дрогнула ни тогда, когда враг
был далеко, ни тогда, когда он приблизился.
   Крестьяне и доезжачие убили  еще  двух  медведей,  после  чего  охота
закончилась. Убитых медведей  сволокли  вместе,  сняли  с  них  шкуры  и
отрезали у них задние лапы, которые считаются лакомым блюдом: их  должны
были подать нам к обеду.
   Мы вернулись во дворец Нарышкина с нашими трофеями.  Каждого  из  нас
ожидала у него в комнате душистая вода для купания, что было  более  чем
кстати, после того как мы полдня провели  на  охоте,  с  ног  до  головы
закутанные в меха. Через полчаса колокол  возвестил,  что  наступил  час
обеда.
   Обед этот оказался не менее роскошным, чем вчерашний: правда, не было
стерлядей, зато были медвежьи окорока. Их  приготовили  сами  доезжачие,
изжарив во дворе на горящих углях. Увидев большие куски медвежьего мяса,
почерневшего, чуть ли не обугленного, я испытал чувство отвращения.  Все
же мне захотелось попробовать это редкое блюдо; я снял ножом подгоревшую
корку, и под ней оказалось  великолепное,  сочное,  чрезвычайно  вкусное
мясо.
   Садясь в сани, чтобы ехать домой, я нашел в них  шкуру  убитого  мною
медведя, которую весьма любезно велел положить туда Нарышкин.

Глава 10

   В петербургском обществе шли приготовления к двум большим праздникам,
следующим один за другим: я имею в виду Новый  год  и  крещенье.  Первый
праздник - чисто светский, второй - чисто церковный.
   Между тем по городу распространились тревожные слухи,  будто  в  этом
году приема в Зимнем дворце не будет, так как замышляется  цареубийство.
То были отголоски тайного  заговора,  о  котором  уже  давно  толковали.
Говорили,  что  убийство  Александра  замышляется   кем-то   из   высшей
аристократии  и  даже  из  лейб-гвардии,  но  среди  рук,  тянувшихся  к
императору, нельзя было отличить дружеских от вражеских. Тот, кто ползал
перед ним на коленях, мог  неожиданно  выпрямиться  и  нанести  коварный
удар. Но так как полиция хранила упорное молчание, приходилось  ждать  и
полагаться на милость божью. Однако вскоре опасения рассеялись: государь
приказал,  чтобы  все  оставалось  по-прежнему,  и  прием   должен   был
состояться.
   Наступил день Нового года. Билеты на право входа в Зимний дворец были
распространены как обычно. Я получил их целый десяток от своих учеников,
которые настоятельно советовали мне полюбоваться этим редким зрелищем. В
семь часов вечера двери Зимнего дворца растворились, и публика хлынула в
него.
   В то время как народ заполняет залы дворца,  государь  и  государыня,
окруженные великими князьями и великими княгинями,  принимают  обычно  в
Георгиевском зале дипломатический  корпус.  По  окончании  этого  приема
двери  Георгиевского  зала  распахиваются,  начинает  играть  музыка,  и
император под руку с супругой французского, австрийского, испанского или
какого-нибудь другого посла входит  в  зал.  И  тотчас  же  приглашенные
расступаются, точно отхлынувшие волны Черного моря, и император проходит
среди них.
   Именно  в  этот  момент,  как  говорили,  на  царя  и  будет  сделано
покушение, и нужно сознаться, что выполнить это было бы очень легко.
   Из-за  этих  слухов  Я  с  особым   любопытством   ожидал   появления
императора, полагая, что у него будет такое же печальное выражение лица,
как в Царском Селе. Представьте же себе мое удивление,  когда  я  увидел
открытое, веселое, смеющееся лицо Александра.
   Впрочем, так он обычно держал себя в ожидании серьезной опасности.
   В десять часов вечера, когда  Эрмитаж  был  полностью  освещен,  туда
пригласили всех лиц, имевших билеты на бал.
   Я был в числе этих счастливцев и вслед за ними поспешил в Эрмитаж.  У
дверей его стояло двенадцать негров, одетых в богатые восточные костюмы;
они сдерживали напор толпы и проверяли пригласительные билеты.
   Войдя  в  театр  Эрмитажа,  я  подумал,  что  попал  во  дворец  фей.
Представьте себе огромную залу,  потолок  и  все  стены  которой  убраны
хрустальными украшениями самых  различных  форм.  За  этими  украшениями
скрыты от восьми до десяти тысяч разноцветных  лампионов,  свет  которых
дробится, преломляясь в кристалле, и заливает чудесную декорацию - сады,
цветы, боскеты, присовокупите к этому дивную музыку,  и  вам  покажется,
что вы находитесь в искрящемся тысячью огней волшебном дворце.
   В одиннадцать часов музыка и трубы возвестили о прибытии  императора.
Тотчас же все великие князья и  княгини,  послы  с  женами,  фрейлины  и
придворные чины сели за стол, находившийся в центре помещения, прочие же
гости, среди которых  было  около  шестисот  человек  из  высшей  знати,
разместились за двумя другими столами. Один только государь не  садился:
он обходил столы и обращался то к одному, то к  другому  гостю,  который
отвечал ему сидя, как того требовал этикет.
   Не  могу  передать  того  впечатления,  которое  произвели  на   всех
присутствующих император, великие князья  и  блестящий  двор  в  золоте,
шелках, бриллиантах. Что до меня, то  я  никогда  еще  не  видел  ничего
подобного. Я бывал  на  наших  французских  придворных  балах  и  должен
сказать  вопреки  своему  патриотизму,  что  русские  балы   значительно
превосходят их своим блеском.
   По окончании банкета все отправились в Георгиевский зал, танцы  снова
начались  здесь  полонезом,  который  по-прежнему  возглавлял  государь.
Вскоре после этого он уехал. Приглашенные стали постепенно  расходиться.
Во дворце было двадцать градусов тепла, а на дворе - столько же  мороза.
Таким образом, разница  в  температуре  достигала  сорока  градусов.  Во
Франции сразу бы узнали, сколько человек стали  жертвами  столь  резкого
перех