у  удалось
спастись и он попал в компанию пиратов на Наветренных островах. Флинт  был
жестоким,  холодным,  беспощадным  человеком,  любившим  пытать  пленников
просто ради удовольствия. Этого капитан Ингленд не выносил, поэтому  между
ними часто возникали разногласия. Флинт  был  воспитан  отцом  в  глубоком
убеждении, что женщина суть сосуд греха, и Сильвер клялся,  будто  за  все
время, которое он его знал, ни разу не видел, чтобы Флинт глядел на женщин
с вожделением, кроме тех моментов, когда его одолевал бес. Но более  всего
Флинт ненавидел французов, убивших его отца, и испанцев - идальговцев, как
многие  их  называли,  которых  не  отделял   от   иезуитских   козней   и
преследований за веру.
     В  иерархии  "берегового  братства"  за  квартирмейстером   следовали
старший канонир, боцман, рулевые и плотник, равно как и оружейные мастера.
Из экипажа Ингленда служили потом у  Флинта,  а  после  этого  плавали  на
"Эспаньоле" плотник, медлительный, спокойный моряк по имени Том Морган,  и
боцман  Джоб  Андерсон.  Все  они  от  капитана  до   оружейных   мастеров
именовались "лордами" и имели право на большую долю  добычи,  чем  обычные
моряки. Внешне "лорды" мало  чем  отличались  от  других,  но  были  более
опытными моряками. Надо отметить, что если главари какого-либо  пиратского
корабля проявляли нерешительность или же им изменяла удача, экипаж  вправе
был низложить "лордов" и избрать на их места других моряков.
     Сильвер  вскоре  понял,  что  порядок  на  "Кассандре"   зависит   от
непрекращающихся успехов в налетах, подкрепленных сильной рукой  и  острым
языком. Во время своих  вахт  на  всем  протяжении  пути  к  Нью-Провиденс
Сильвер, входивший в вантовую команду и работавший на  фок-мачте,  молнией
летал вверх-вниз по снастям, поднимая и спуская паруса, поправляя такелаж.
Своим новым товарищам он пришелся по душе, а капитан Ингленд и Бонс  часто
хвалили его за усердие и хорошую работу.
     Для Аннет плавание было смесью радости с горем. Она  была  счастлива,
оставаясь наедине с Джоном, но известие о гибели  отца  перенесла  тяжело,
как женщина со страстной натурой. Хотя Сильвер благоразумно утаил  от  нее
подробности убийства Дюбуа, Аннет догадалась, чьих рук это дело, и глубоко
возненавидела Флинта. Он же глядел на жену Сильвера как  на  альбатроса  -
предвестника несчастья на судне, по поверьям моряков, и от этого  оба  они
взаимно ненавидели друг друга. Эта вражда перенеслась и на отношения между
Флинтом и Сильвером, что последний неоднократно испытывал в дальнейшем.
     Как бы там ни было, Джон  Сильвер  с  облегчением  наблюдал,  как  на
горизонте возникает остров Нью-Провиденс - одинокий зеленый  холм  посреди
сияющего моря. В город наезжали, как было известно всей Вест-Индии,  самые
отъявленные головорезы Карибского моря, но он, Джон Сильвер, все же шел  в
это осиное гнездо с гордо поднятой головой, как свободный человек.



                         14. НА МАЛАБАРСКИЙ БЕРЕГ

     Капитан Ингленд говорил просто и ясно, чтобы каждый из сидевших перед
ним в обширном зале трактира  возле  порта  Нью-Провиденс  шести  десятков
моряков мог понять его мысли, но Сильвер все же напрягал  слух,  чтобы  не
пропустить ни слова.
     - Братья, - говорил капитан Ингленд, - я  думаю  на  известное  время
увести "Кассандру" из Карибского моря. В последнее время  испанцы  выслали
нам вдогонку боевые корабли, а  Картахена,  Каракас  и  Гавана  прямо-таки
ощетинились орудиями. Не то чтобы я боялся  этих  идальговцев,  тем  более
французов или голландцев, черт бы их  побрал,  или  даже  кораблей  короля
Георга, разрази его гром, но думаю, что это не означает для нас непременно
стремиться поплясать на рее.
     На миг Сильвер отвлекся  и  оглядел  пиратов,  внимательно  слушавших
Ингленда. Вилли  Бонс  задумчиво  кивал,  как  бы  во  всем  соглашаясь  с
капитаном; рядом с ним сидел Андерсон.  Том  Морган  вперил  бессмысленный
взгляд в свои сапоги, а слева от него обезображенное лицо Флинта  выражало
недовольство  и  презрение.  Остальные  представляли  собой  невообразимую
смесь: сгрудившись и перемешавшись,  сидели  здесь  англичане,  шотландцы,
валлийцы,   несколько   ирландцев,    мулатов    и    квартеронов,    один
дезертир-испанец, пара дюжих голландцев,  похожих  на  близнецов,  высокий
бледнолицый финн, разжалованный португальский капитан, дюжина  французских
корсаров, группа янки и скандальный баптист из  Каролины.  Большинство  из
собравшихся на сходку внимательно следили за словами капитана Ингленда.
     - Последний поход  к  заливу  Пария  близ  Тринидада  без  малого  не
обернулся  катастрофой.  Испанцы   поставили   в   засаду   где-то   возле
Порт-оф-Спейна два фрегата, и нам пришлось бежать, пока они не зажали  нас
в клещи. Если бы нам не повезло на Гренаде и Барбадосе,  мы  вернулись  бы
сюда с пустыми руками!
     "Странно, - подумал Сильвер, - с детства я  воспитан  в  ненависти  к
Испании и папистам, а вот поди ж  ты  -  не  направь  эти  идальговцы  два
фрегата в залив Пария - конец бы мне настал! Боже, храни Его  католическое
величество короля Испании и обеих Индий, но только ради этого случая!"
     - Итак, братья, - продолжал Ингленд,  -  я  предлагаю  отправиться  в
Ост-Индию,  к  берегам  Малабара.  В  Индии  нас  ждет   богатая   добыча;
рассказывают, там все перегрызлись друг с другом - англичане, португальцы,
французы и даже сам Великий Могол. В разгар войны им будет не до нас и  мы
добудем сколько угодно жемчуга, золота и пряностей. Захотим -  нападем  на
Бомбей. А если  обожжемся,  то  сможем  передохнуть  на  Мадагаскаре,  где
вольготно живут и правят джентльмены вроде нас. Ребята, - добавил Ингленд,
слегка понизив голос, - этот поход придется по вкусу не каждому.  Кое-кому
из вас покажется нелегким расстаться с Нью-Провиденс, может быть, на целых
два года. Решайте сами. В этом походе нам предстоит или  обрести  огромные
богатства, или сдохнуть с голода в какой-нибудь португальской тюрьме.  Все
может  быть,  ребята,  но  я  уверен  в  успехе,  ибо  недаром  зовут  нас
джентльменами удачи, разрази нас гром! Хочу знать, братья, что вы  думаете
на этот счет.
     Первым раздался резкий и тонкий голос Флинта:
     - Не отрицаю, что капитан Ингленд кое в чем прав, - сказал он,  -  но
прав он, думается мне, не во всем. Уверен, что не пройдет  много  времени,
как лондонское правительство набросится на испанцев и примется жестоко  их
карать за то, что эти идальговцы  останавливают  и  обыскивают  английских
купцов на море. А вот тогда-то и наступит наше время на Карибском  море  -
запишемся каперами и еще орать будем: "Да здравствует король  Георг!"  или
как там еще! Одним словом, - его тонкие губы сурово сжались, - мне еще  не
надоело срубать испанские тыквы.
     Билли Бонс заговорил сразу же после него.
     - Все мы знаем, что такое Флинт, - сказал он грубо, - и пускай он сам
охотится на испанцев. Я голосую  за  капитана  Ингленда.  Он  прав,  здесь
становится  опасно,  горячо,  а  мне  не  улыбается  быть  поджаренным  на
медленном огне.
     Многие из пиратов  одобрительными  возгласами  встретили  эти  слова.
Флинт, холодный и сдержанный, пожал плечами.
     Предложение  капитана  Ингленда  завладело   воображением   Сильвера.
Малабарский берег  с  его  баснословными  богатствами,  вольной  жизнью  и
возможностью  разбогатеть  приманивал  его,  как  далекая,  загадочная   и
соблазнительная восточная сирена.  Но  надо  было  подумать  и  об  Аннет,
поскольку она оставалась в компании других пиратских жен в жалких  лачугах
Нью-Провиденса. Вопрос был в том, сможет ли она примириться с тем, что  он
покинет ее на два года, а может быть, и на больший  срок.  "К  дьяволу,  -
подумал он, - она все простит, если я вернусь с мошной золота!" Тогда  они
могли бы покинуть Нью-Провиденс и поселиться в другом  месте,  может  быть
даже в Англии, и зажить там богато.
     Он поднялся.
     - Друзья, - начал он, - я за капитана Ингленда и  скажу  вам  почему.
Потому что дурень, как кричит кто-то из угла? Нет! Дело в том, что все, им
сказанное, совершенно разумно, вот почему! Тут земля начинает гореть у нас
под ногами, идальговцы зашевелились, а лорды  адмиралтейства  по  глупости
или скаредности не делают того, что надо бы сделать.  Верьте  мне,  так  и
будет, а войны, обещанной Флинтом, мы еще десять лет не увидим. Поэтому  я
за Малабарский берег и не зваться мне Сильвером, если не  привезу  обратно
усы самого Великого Могола в золоченом чехле.
     Одобрительные возгласы и смех были ему ответом, и,  довольный  собой,
Сильвер сел. После его речи капитан Ингленд предложил голосовать, и  около
сорока рук поднялись в его поддержку. Стало ясно, что  Флинт  проиграл.  В
скором времени он принялся искать сторонников плана регулярных набегов  на
берега Флориды.
     Двумя днями позже капитан Ингленд собрал на "Кассандре" тех, кто  его
поддержал, для подписания договора и выборов офицеров. Подписи под текстом
договора ставили по кругу, чтобы невозможно было установить, кто  в  каком
порядке  подписался,  если  попадешь  в  беду,  нельзя  будет   установить
предводителя. Сильвер был один из немногих, кто мог подписаться правильно,
- большинство пиратов приложили пальцы или с трудом нацарапали инициалы на
захватанной грязными руками бумаге.
     Когда с  этим  было  покончено,  капитан  Ингленд  обернулся  к  ним,
предварительно ухватив  из  табакерки  огромную  понюшку  табаку  и  шумно
чихнув.
     - А теперь слушайте, - сказал он. - Отплываем через четыре  дня,  как
только загрузим провиант и проверим  состояние  "Кассандры".  Договор  уже
всеми подписан, но для тех, кто неважно читает, объявляю самое  важное:  в
этом плавании женщин на борт не берем; запрещается игра в карты и кости на
деньги, также дуэли и выпивка после полуночи; добычу делит квартирмейстер;
все споры разрешаются капитаном и его помощниками.
     Капитан Ингленд продолжал и перечислил почти пятьдесят  пунктов,  так
что Сильверу показалось, что нет особого различия, служить  ли  под  сенью
британского флага или под пиратским знаменем.  Здесь  надо  отметить,  что
черное полотнище с нарисованными на нем  черепом  и  скрещенными  костями,
столь обычное во времена Моргана и д'Олонне, почти никогда  не  реяло  над
палубами кораблей Ингленда, Флинта и иных  наших,  к  прискорбию  моему  и
всего просвещенного XVIII века, современников. На "Кассандре", к  примеру,
имелись  флаги  важнейших  морских  держав,  поднимавшиеся   на   флагшток
сообразно обстоятельствам,  -  один  день  пираты  представлялись  судном,
идущим под красно-золотым имперским  флагом  Испании;  на  следующий  день
поднимали трехполосное красно-бело-синее знамя Голландской республики.
     Сильвер заметил, насколько деловым человеком  оказался  Ингленд,  при
подготовке к отходу судна, что усилило его уважение к капитану.  Со  своей
стороны, Ингленд высоко оценил Сильвера, как умелого  моряка,  а  особенно
его искусную работу с такелажем и умение ладить с людьми.  Именно  поэтому
капитан предложил его в боцманы "Кассандры"; назначение  Сильвера,  как  и
остальных "лордов" (да простит мне читатель, но в дальнейшем  изложении  я
буду, слегка уклоняясь от истины,  именовать  их  офицерами  -  уж  больно
неподходящее и режущее слух каждому добропорядочному англичанину придумали
для своих вожаков эти разбойники), решалось голосованием экипажа. Сильвера
избрали почти без возражений, что его удивило  и  порадовало.  Билли  Бонс
продолжал  оставаться  первым  помощником  и  штурманом.  Квартирмейстером
избрали полного пожилого португальского капитана; Ингленд предполагал, что
он будет очень полезен, если  решат  пойти  в  Гоп  или  в  какую-либо  из
португальских факторий  на  западном  берегу  Индии.  Джоб  Андерсон  стал
главным оружейным мастером, а Том Морган - корабельным  плотником.  Одного
из голландцев сделали старшим  канониром,  а  рулевым  поставили  молодого
тощего человека  с  прямыми  черными  волосами  и  настолько  печальным  и
виноватым выражением лица, что все звали его просто Черным Псом.
     Среди рядовых пиратов было несколько человек, которых  Сильвер  тайно
приметил и держал под наблюдением, как возможных смутьянов: один из них  -
высокий  желтоглазый  Джордж  Мерри  (Весельчак),   чье   имя   никак   не
соответствовало этому  хмурому  грубияну;  другой  -  буйный  и  неуклюжий
ирландец по имени О'Брайен, сосланный из Донегала на Барбадос в  каторжные
работы по приговору королевского суда за браконьерство.
     Покончив с выборами офицеров "Кассандры", Сильвер быстро  вернулся  к
Аннет. Устроились они в маленькой комнатушке  сзади  большого  деревянного
сарая, служившего складом для пиратов Нью-Провиденс.
     На складе хозяйничала пятидесятилетняя толстуха Маргарет Бони. Муж ее
ушел тринадцать лет назад в набег на северо-восточное побережье Бразилии и
до сих пор не вернулся. Сейчас она жила здесь  и  спала  между  мешками  с
зерном и сушеными бобами. Связка ключей от склада всегда болталась  на  ее
необъятной груди.
     Сильвер отворил дверь своей комнаты. Прошел едва час после полудня, и
внутри было так жарко и душно, что, казалось, воздух можно  резать  ножом.
Маленькое продолговатое окно, забранное железной решеткой,  было  затянуто
материей, прибитой к  грубой  деревянной  раме.  Солнечный  свет  проникал
сквозь ткань, но для Сильвера, вошедшего с улицы, ярко освещенной солнцем,
в комнате стояла тьма кромешная.
     - Аннет, - тихо позвал он. Возможно, она спала на соломенном тюфяке в
углу, служившем им брачным ложем.
     Да, Аннет была там. Когда глаза Джона стали привыкать к  сумраку,  он
увидел ее лежащей на  тюфяке  лицом  вниз;  длинные  черные  волосы  ее  в
беспорядке раскинулись по плечам и спустились до земляного пола,  а  синее
хлопчатобумажное платье порвалось над икрами.
     В несколько шагов Сильвер пересек  комнату,  опустился  на  колени  и
ласково погладил блестящие черные волосы. Редко встретишь  такую  женщину,
это уж точно. Рука его спустилась на нежную смуглую шею.
     - Аннет, - повторил он громче, - Аннет, я отправляюсь за  богатством.
Проснись, милая, и слушай хорошие новости.
     К его удивлению, Аннет вскочила еще до того,  как  он  закончил  свои
слова. Она не спала, а плакала, как это было видно по ее лицу.
     - Знаю, что за новость ты мне принес, очень хорошо  знаю,  -  сказала
она сердито, - Маргарет Бони мне все рассказала. От нее  никто  ничего  не
скроет. Бросаешь меня! Уходишь в Ост-Индию или еще куда-то.  Через  четыре
дня уходишь с капитаном Инглендом. Так или нет? И не смей мне врать.
     - Все правда, милая, - сказал Сильвер.  -  Капитан  Ингленд  назначил
меня  боцманом  на  "Кассандру".  Мы  пойдем  на  Малабарский  берег,  где
раздобудем целую кучу жемчугов и пряностей.
     - Да на что мне жемчуга и пряности!  Ты  мне  нужен,  чтобы  ты  меня
хранил и берег. Один Бог знает, что со мной будет, если ты пропадешь!  Как
я тут буду жить? Дурак этакий! -  воскликнула  она  почти  истерически.  -
Другие мужчины наверняка постараются меня  заполучить,  когда  ты  уйдешь.
Откуда мне знать, вернешься ты, или нет? Муж Маргарет Бони уехал и до  сих
пор не вернулся. Я не хочу кончить, как Маргарет, в этой дыре!
     Удивленный этим взрывом чувств, Сильвер возразил:
     - Спокойно. Все не так, совсем не так. Скорее мы окончим свои  дни  в
этой дыре, если я не уйду с капитаном Инглендом. Такая жизнь по тебе?
     - Хоть такая жизнь, но с тобой, не без тебя! -  прервала  его  Аннет.
"Еще возьмет и расплачется", - подумал Сильвер, но не успел  открыть  рот,
как она вскочила на ноги и закричала:
     - Ты выкрал меня из дома! Ты помог убить отца! Если бы не ты, я  была
бы сейчас счастлива, хорошо  одета  и  сыта!  Ты  делаешь  одни  подлости!
Ненавижу тебя!
     Сильвер взбесился от ярости, схватил ее за плечи и сильно затряс:
     - Ведьма ты! Все испортила! Явилась тут исполненная злом, как  дьявол
при молитве! Мешаешь мне во всем!
     Сильвера охватило безумное желание разбить ее  голову  о  стену,  как
фарфоровую куклу, и растоптать ногами.
     Пока он пытался овладеть собой, Аннет бросилась ему в объятия, обняла
за шею, а голова ее едва доставала  его  груди.  Она  целовала  его  через
влажную рубашку, одновременно рыдая.
     - Как же мне жить, когда ты уйдешь? Что мне делать? Я к тебе привыкла
и не могу без тебя жить!
     Сильвер грубо оттолкнул ее.
     - Придется вам тогда привыкнуть еще кой к чему, благородная мисс!  На
этом острове нет человека, который  мог  бы  указывать  Долговязому  Джону
Сильверу, что он может делать, а чего не должен! А что касается женщин, то
для нас, джентльменов удачи, это не имеет особого значения,  сама  знаешь.
Благодари судьбу за то, что я полюбил тебя так, как полюбил!  Кто  о  тебе
заботится и печется? Я! И ты сейчас смеешь на меня кричать за  то,  что  я
хочу сделать так, чтобы ты гордилась мной, сделать  тебя  настоящей  леди,
которой не надо работать. Да ты точь-в-точь та девица из  старой  баллады,
которая берет горсть золота задарма, а потом причитает, что одна из  монет
стертая.
     Он остановился перевести дыхание и тут понял, что кричал так  громко,
как  на  палубе  в  шторм  отдают  приказы.   Маленькая   комната   словно
переполнилась звуками его голоса.  Аннет  смотрела  на  него  испуганно  с
приоткрытым от изумления ртом. Плач ее прекратился, Сильвер шагнул к ней и
заговорил холодно и спокойно:
     - Думается мне, ты умна. Умна, а не только красива.  Ну,  а  если  ты
только красива, то проваливай ко всем чертям, и делу конец. Но если ты мне
настоящая жена, ты останешься здесь и будешь хранить наш дом,  пока  я  не
вернусь. А если не хочешь этого делать, тогда, ради  бога,  продавай  свое
тело хоть самому Флинту, хотя я не хочу и думать, что он с тобой сделает!
     Услышав имя Флинта, Аннет  передернулась,  глаза  ее  расширились  от
ужаса. Она быстро вскочила, схватила маленький табурет и с силой бросила в
лицо Сильверу.
     Он уклонился в сторону, но все же получил  сильный  удар  по  правому
уху.
     Взбесившись от боли, Джон Сильвер бросился к Аннет. Она  повернулась,
охваченная ужасом, споткнулась и упала на земляной пол. Сильвер кинулся на
нее, вцепился пальцами в длинные  волосы  и  повернул  ее  лицом  к  себе.
Внезапно он осознал, что Аннет  просто  совсем  еще  молоденькая  женщина,
насмерть перепуганная, униженная и жалкая.
     Сильвер наклонился к ее лицу и принялся жадно  целовать  ее  глаза  и
губы. Гнев его моментально растаял, сменившись желанием. Что за  идиотская
мысль покинуть ее хотя бы на  день!  Да  как  же  можно  жить,  не  лаская
каждодневно ее гладкую, как атлас,  кожу,  пышные  бедра,  грудь,  хрупкие
плечи, даже смешные короткие  пальчики  на  ногах.  Какая  другая  женщина
сможет ее заменить! И тут Аннет стала его целовать, впилась ногтями в  его
плечи, одновременно плача и смеясь.
     Джон поднял ее, нежно положил на соломенный тюфяк, завернул  юбки  на
плечи: перед ним появилась смуглая трепещущая плоть  ее  живота  и  бедер.
Раздвинув правой рукой колени, он приник  к  ней.  Комната,  минуту  назад
бывшая тесной нищей дырой, превратилась в  роскошную  опочивальню  -  само
присутствие Аннет его опьяняло.
     Потом, когда Аннет, усталая и счастливая, лежала, прижавшись к  нему,
он нежно и ласково объяснил, что предпринял, чтобы она была счастлива и  в
безопасности до его возвращения. Сказал, чтобы продолжала  жить  вместе  с
подругой, Маргарет Бони, и что в пиратском  поселении  Нью-Провиденс  надо
радоваться положению супруги боцмана капитана Ингленда.
     Со своей стороны, Аннет крайне неохотно отбросила свои переживания  и
страхи. Сильвер  применил  все  свое  красноречие,  чтобы  вырвать  у  нее
согласие на его отъезд.
     Так или иначе, но в начале семейной жизни они договорились, что  Джон
волен плавать, куда позовет судьба. Но