-  Ну-ка,  покажи,  где
спрятано сокровище, о котором ты толковал, да поживее!
     Растирая руки, Сильвер повел их к дому Дюбуа. Он  шел  торопливо,  то
бегом, то шагом и видел, что имение захвачено моряками, если судить по  их
одежде. Пираты? Да, именно так.  Нападение  пиратов!  Несомненно,  морские
разбойники высадились перед закатом в бухте Спайкс и, дождавшись  темноты,
атаковали. Сейчас они грабили, жгли и беспощадно убивали всех, кто пытался
сопротивляться. Сильверу приходилось слышать, как банды  пиратов  нападали
на плантации по берегам Барбадоса, да  и  других  островов,  добывая  себе
провиант и ценности. Сейчас эта судьба постигла имение Дюбуа.
     Подошли  к  дому.  Высокие   двери,   распахнутые   настежь,   слегка
покачивались на петлях. Казалось, все  обитатели  ада  собрались  здесь  -
раздавались испуганные вопли, страшная ругань и треск сокрушаемой мебели.
     Когда троица  приблизилась  к  дверям,  из  дома  выскочил  плечистый
головорез, с красным платком, обвязанным вокруг головы. Он тащил за  собой
двух истошно вопящих негритянок - одной из  них  была  Шарлотта,  служанка
Аннет. Сильвер замешкался, глядя на них.
     - А ну, пошел, дурак! - рявкнул на него Бонс, и Сильвер  почувствовал
укол  саблей.  Они  вошли,  звонко  стуча  каблуками  по  каменным  плитам
вестибюля. В комнате справа горел свет. Бонс грубо втолкнул Джона  внутрь.
Ослепленный ярким светом, Сильвер часто заморгал. Перед  ним  на  стуле  с
высокой спинкой сидел Дюбуа; руки его были  связаны  за  спиной.  Над  ним
нависли три человека, крича и размахивая  ножами.  Немного  в  стороне  на
расшитом золотом и шелками диване спокойно восседал четвертый.
     Едва разглядев, что здесь происходит, Сильвер услышал,  как  один  из
троицы зарычал на Дюбуа:
     - Если будешь носом крутить и не скажешь,  куда  спрятал  деньги,  мы
поджарим тебя на  медленном  огне!  Посмотрим,  французишка,  как  станешь
чваниться, когда понюхаешь собственное мясо, - и поднес нож к самому  лицу
Дюбуа.
     Человек на диване зашевелился.
     - Погодите, мистер Флинт, - сказал он, мягко и правильно,  как  истый
джентльмен, выговаривая слова. - Вы хорошо знаете, что я не выношу насилия
над пленниками. Ну, один-два удара по лицу, дорогой мой сэр,  это  еще  не
беда. Но жечь на медленном огне - фи! Я англичанин и христианин, сэр, и не
допущу этого.
     Флинт повернул лицо, испещренное пятнами и щербинами, к  человеку  на
диване, и Сильвер  сразу  понял,  что  черты  его  обезображены  ожогом  -
вероятно, от пороха.
     - Слушай, капитан, - укоризненно промолвил Флинт, - так мы никогда не
выжмем из него ни фартинга, разрази меня гром. Оставь мне это дело, а я уж
знаю, как поприжать эту свинью. Ох,  и  потеха  же  будет,  когда  мы  его
малость поджарим. - Он рассмеялся, откинув голову назад. Прозвучал тот  же
леденящий душу хохот, который Сильвер  услышал  совсем  недавно,  в  самом
начале нападения.
     В этот момент Бонс шагнул вперед, подталкивая перед  собой  Сильвера.
Тот быстро обернулся к человеку, спорившему с Флинтом.
     - Вот, капитан Ингленд, - сказал Бонс, - я  привел  к  вам,  если  не
ошибаюсь, ключи от сундуков этого  джентльмена.  Мы  с  Джобом  Андерсоном
нашли его связанным, как быка перед бойней. Он очень зол на своего хозяина
и готов показать, где тот прячет свою казну.
     - Точно так, капитан Ингленд, точно так, сэр, - с готовностью  заявил
Сильвер, - я знаю, где он прячет ценности. Мне не надо  доли  от  них,  но
умоляю вас, сэр, возьмите меня с собой. Если я здесь  останусь,  то  жизнь
моя не будет стоить ни фартинга.
     С изысканным жестом капитан  Ингленд  повернулся  к  Джону  Сильверу,
небрежно одернув кружева на рукаве.
     - Об этом поговорим, когда будет время, приятель,  -  ответил  он.  -
Сначала покажи золото.
     - Так точно, сэр, -  сказал  Сильвер,  повернулся  и  повел  всех  по
лестнице в задние комнаты,  где,  как  было  ему  известно,  Дюбуа  прятал
ценности. Капитан Ингленд, Бонс, Андерсон вместе с двумя другими  пиратами
пошли следом, но Флинт, поколебавшись, остался.
     Они взломали  потайной  стенной  шкаф,  где  Дюбуа  держал  деньги  и
драгоценности, и стали перекладывать их в наволочки,  взятые  из  спальни.
Сильвер благодарил судьбу за то, что, пока он был старшим надзирателем, он
проник во многие секреты хозяйства плантации.
     В этот момент он вспомнил об Аннет. Отец запер ее в одной из комнат в
задней части дома, и, вне всякого сомнения, она сходила с ума от страха  и
неизвестности. Никто не  обратил  внимания,  как  Сильвер  выскользнул  на
лестничную площадку и пошел искать комнату, где была заперта Аннет.
     Увидав открытые двери, он вошел  в  комнату  и  на  мгновение  замер:
прижавшись к  стене,  истерически  рыдала  Аннет,  отчаянно  отбиваясь  от
какого-то человека, срывающего с нее одежду.
     Когда Сильвер подскочил к ним, человек, вздрогнув, обернулся.
     Это был Жан-Пьер! Лицо старого негра исказилось от ужаса, когда глаза
его встретились с неумолимым и беспощадным взором Сильвера.  Джон  схватил
врага и высоко поднял над головой, как  будто  тот  был  легче  фарфоровой
куклы. Сильно размахнувшись, он выбросил негра в  окно.  Жан-Пьер  упал  в
кусты и закричал от боли. Тут же кровожадные волкодавы Дюбуа бросились  на
него и растерзали в клочья.
     Сильвер поднял Аннет на руки; она была легкой и теплой.  Внезапно  он
понял, как страстно он любит ее  и  как  много  теперь  от  него  зависит.
Спускаясь с Аннет вниз по лестнице, он слышал  тихие  ее  всхлипывания,  и
каждое буквально разрывало ему сердце. Спустившись вниз,  Сильвер  увидел,
что пираты собираются возвращаться на судно. Перед собою они гнали  группу
рабов, сгибавшихся под тяжестью добычи. Джон бездумно последовал за  ними,
а Аннет, прижав голову  к  его  груди,  затихла.  Прежде  чем  ступить  на
тропинку, спускавшуюся к заливу Спайкс, Сильвер  обернулся  и  взглянул  в
сторону усадьбы. Языки пламени охватили дом, и  из  одного  окна  верхнего
этажа, освещенная пожаром,  свешивалась  в  петле  жалкая  фигура.  Дюбуа!
Сильвер постарался закрыть Аннет глаза,  но  она  еще  до  этого  лишилась
чувств.
     Мимо проследовал человек, которого называли  Бонсом:  в  кармане  его
позвякивали монеты, а короткая сабля  была  в  ножнах.  Он  заметил,  куда
глядит Сильвер, и безразлично сказал:
     - Это, верно, дело рук Флинта, - терпеть не может  ни  французов,  ни
знатных господ, - и с этими словами исчез, посвистывая, во мраке.
     Сильвер на миг застыл. Сейчас, когда Дюбуа  погиб,  Аннет  унаследует
имение. Они поженятся, и Джон  обретет  безопасность  и  свободу.  Как  ее
супруг, он станет человеком  с  авторитетом,  богатством  и  положением  в
обществе.
     Аннет что-то пролепетала и  пошевелилась  у  него  на  руках.  Словно
услышав  ответ  на  свои  предположения,  он  понял,  как  все   будет   в
действительности. Богатство и положение! Да его в первую очередь обвинят в
убийстве Дюбуа и тут же повесят без малейших колебаний. Нет, лучше  вдвоем
с Аннет отправиться попытать счастья с пиратами. В худшем  случае  у  него
хоть будет возможность отомстить всем этим важным господам за то, что  они
с ним сделали, а в лучшем - станет пиратским  предводителем  с  карманами,
переполненными дублонами. А почему бы и нет? Разве парни  с  "Ястреба"  не
хотели видеть его капитаном? Сильвер решился. Не выпуская из рук впавшую в
беспамятство Аннет, он заковылял к заливу.



                          13. КАПИТАН ИНГЛЕНД

     Единственное, что оставалось делать  Сильверу,  державшему  Аннет  на
руках, было следовать за пиратами, которые тянулись вниз к заливу  Спайкс.
Не представляло особого труда определить, где  они,  поскольку  шумные  их
разговоры, пение и крики раздавались так громко и беспечно, как на ярмарке
в Уидскеме. Тропинка, однако, была узка и местами  настолько  крута,  что,
когда время от времени Сильвер терял из виду человека, шедшего  впереди  с
факелом в руке, каждый его шаг требовал,  несмотря  на  ловкость  и  силу,
большого внимания и осторожности.
     Добравшись наконец до пляжа маленького залива, он  увидел  оставшихся
на берегу пиратов. Они ожидали, когда  их  отвезут  с  добычей  на  судно,
бросившее якоря в море с  наветренной  стороны.  Судовые  шлюпки  рейс  за
рейсом сновали по тихой воде под усыпанным яркими звездами черным небом.
     Сильвер обратился к пирату, которого звали Бонсом. Он стоял на берегу
и внимательно  наблюдал  за  судном.  Флинт,  находившийся  рядом,  слегка
поглаживал свои тонкие черные усы.
     - Надеюсь, вы сдержите слово, сэр, - сказал Сильвер Бонсу. - Ведь  вы
обещали, что позаботитесь  обо  мне.  Возьмите  нас  на  борт,  сэр!  Бонс
обернулся, пытаясь разглядеть говорившего, но не успел  он  ответить,  как
Флинт заявил издевательским тоном:
     - Вот связанный бычок и сбежал с бойни. Не зваться мне Флинтом,  если
я  позволю  кому  взять  багажа  хоть  чуть  более  дозволенного.  Слушай,
приятель, - обратился  он  злобно  к  Сильверу,  -  капитан  Ингленд,  как
настоящий джентльмен удачи, не берет женщин на борт,  потому  что  от  них
одни неприятности и славные парни проламывают из-за них друг другу головы.
Так что оставь ее на берегу, а для тебя, может, и подыщем местечко,  хотя,
по моему разумению, лучше всего тебе болтаться в петле здесь, на берегу!
     - Эй, Флинт, - сказал Бонс, - а я и не знал, что капитан Ингленд сдал
тебе командование. До сих пор я знал тебя, как  квартирмейстера,  так  что
если вдруг что изменилось, буду тебе признателен, коли просветишь меня  на
этот счет.
     Смуглое лицо Флинта мгновенно потемнело от гнева,  а  Бонс  продолжал
весело, как бы ничего не замечая:
     - Но как мне кажется, ты  пока  не  капитан,  а  я  все  еще  старший
помощник, и решать буду я, если ты, конечно, не против.
     Он повернулся к Сильверу:
     - Вы подниметесь на борт со мной, приятель, а капитан Ингленд  решит,
как с вами быть. Возьмите с собой и девушку, хотя  мистер  Флинт  и  прав,
сказавши, что между джентльменами  удачи  вроде  нас  не  место  женщинам.
Впрочем, на старушке "Кассандре" можно найти десяток красивых  негритянок,
так что, полагаю, не имеет большого  значения,  окажется  на  борту  одной
смуглянкой больше или нет.
     Так, менее чем через полчаса Джон Сильвер вступил на борт "Кассандры"
в то время, как пираты вокруг него укладывали добычу в  трюмы  и  готовили
судно к отходу.
     Сильвер стоял посреди палубы, держа за руку  Аннет  -  она  пришла  в
сознание еще в лодке и ловко забралась на борт, - когда Бонс  хлопнул  его
по плечу и предложил идти за ним. Он привел Сильвера и Аннет в капитанскую
каюту на корме "Кассандры", где за потрескавшимся столом  красного  дерева
сидел капитан Ингленд, то и  дело  бравший  солидные  порции  нюхательного
табака,  и  мрачно  изучал  карту.  Внезапно  Сильвер  почувствовал   себя
беспомощным и встревоженным. Аннет стояла возле него, затаив дыхание.
     Увидя Аннет, капитан Ингленд галантно встал,  предложил  ей  сесть  и
засуетился, а Бонс пододвинул ей стул, который, будь он новым, пришелся бы
к месту в любом губернаторском дворце Вест-Индии.  Вкратце  Бонс  объяснил
положение.
     - Да, конечно, - сказал капитан Ингленд  вежливо,  -  славному  моему
экипажу всегда нужны новые товарищи, мистер Сильвер. Особенно  такие,  как
вы. Но обычно на "Кассандре" не бывает  дам,  хотя,  как  мне  кажется,  в
трюмах  наши  горячие  головы  прячут  несколько  молодых   негритянок   и
развлекаются  с  ними  время  от  времени.  Думается  мне,   офицерам   не
понравится, если я нарушу правила ради вас. - Он замолчал на миг, взял еще
понюшку табаку из серебряной своей табакерки и продолжил:
     - Мистер Сильвер, полагаю, вы  действительно  желали  бы  вступить  в
береговое братство, не так ли? Если вам мешают моральные соображения,  нет
ничего проще, чем оставить вас, как беглого раба  на  необитаемом  острове
или отдать при первой возможности королевским судьям.
     Сильвер начал горячо уверять капитана, что искренне и  сильно  желает
поступить к нему на службу, но Ингленд прервал его:
     - Разумеется, естественно, вы ведь сами пришли на  борт  "Кассандры".
Но с этой девушкой будет трудно, - Ингленд снова замолчал в раздумье.
     - Ну да, конечно. Мы вас сейчас обвенчаем, и можете  оставить  ее  на
Нью-Провиденс, где живут жены  и  дети  джентльменов,  вроде  нас.  И  это
улажено. Отлично! Мистер Бонс, не откажите в любезности позвать  Иезекииля
Уинтропа и скажите, чтоб шел немедленно, как только соберется.
     Бонс вышел из каюты. Сильвер безмолвствовал, но Аннет подняла  голову
и улыбнулась ему. Улыбка согласия, смешанная  со  слезами  раскаяния,  как
показалось Джону. Но это не имело значения. Все  равно  надо  было  что-то
решать. Капитан Ингленд снова повернулся к ним:
     - Наш проповедник Уинтроп - настоящий служитель Господа, приятель, но
малость запятнал свои ризы. Присоединился к нам Уинтроп в  Массачусетсе  -
его паства очень  плохо  отнеслась  к  слабостям  своего  духовного  отца,
имевшего неосторожность прелюбодействовать  с  сестрой  собственной  жены.
Печально, конечно, но теперь и наши ребята  не  лишены  слова  Господня  -
поскольку он может рассказывать Святое писание с утра  до  вечера,  только
попроси.
     В этот момент Бонс появился с беглым священником. Глаза  преподобного
Иезекииля Уинтропа были красными от беспробудного пьянства. Одет он был  в
темный кафтан, грязные оранжевые  панталоны  и  поношенные  сапоги.  Из-за
пояса торчал кремниевый пистолет. Завидя Аннет, он непристойно ухмыльнулся
и подмигнул ей.
     - Эй, Уинтроп, сказал Ингленд, - венчай эту  парочку  влюбленных,  да
поживее.
     - Слава Богу, капитан Ингленд! - изрек Уинтроп высоким голосом.  -  Я
всегда готов к сему делу. Но Господь в  премудрости  своей  заставил  меня
забыть мой верный молитвенник.
     Он похлопал себя по карманам и воздел очи горе в притворном отчаянии,
как будто искал молитвенник среди балок потолка каюты.
     - Слушай, Уинтроп, - сказал бесцеремонно Ингленд, - у нас нет времени
слушать твои проповеди, особенно теперь, когда пора сниматься с якоря.  Не
все ли равно, по какой книге прочтешь? Думается, это тоже делу не помеха!
     Отворив дверцу ближайшего шкафа, он вынул оттуда  небольшую  книгу  и
кинул ее Уинтропу.
     - А, - сказал Уинтроп, разглядывая внимательно книгу, - Беньян.  -  Я
всегда  говорил,  что  ничем  не  тронуть  христианскую  душу   так,   как
"Путешествием паломника". - Он полистал страницы и наконец объявил: -  Да,
вот это больше всего подойдет тем, кто  готовится  к  долгому  совместному
пути в браке. Встаньте, чада мои!
     После  этого  вздохнул,  благочестиво  всхлипнул  и  принялся  читать
нараспев, не переставая бросать взгляды на бюст Аннет.
     - Чьи эти прекрасные горы? И чьи стада эти, что тут пасутся?
     Пастырь: - Иммануиловы эти горы. С них виден  град  Его,  и  Его  эти
стада, за них жизнь свою отдал.
     Христианин: - Отсюда ли достигну небесного града?
     Пастырь: - Да, верен сей путь.
     Христианин: - И долго ли следовать сим путем?
     Пастырь: - Очень долго, особенно тем, кто истинно жаждет пойти туда.
     Держа Аннет под руку, Сильвер удивленно слушал,  как  пьяный  Уинтроп
неожиданно сильным и красивым голосом  читал  о  странствиях  паломника  к
прекрасным горам. А в это время с  носа  судна  зазвучала  песня  моряков,
выбиравших при помощи кабестана якорные  цепи.  Песня  дикая,  прерываемая
хохотом и пьяной руганью:

                  Пятнадцать человек на сундук мертвеца.
                  Йо-хо-хо, и бутылка рому!
                  Пей, и дьявол тебя доведет до конца.
                  Йо-хо-хо, и бутылка рому!

     Каюта наполнилась  страшной  какофонией  -  напевный  голос  Уинтропа
мешался с  разудалой  песней  экипажа.  Аннет  задрожала,  а  Бонс  мрачно
усмехнулся.
     Внезапно капитан Ингленд стукнул кулаком по столу.
     - Достаточно, Уинтроп! - рявкнул он. - Это венчание, а не  посвящение
в сан. Кончай, у нас много работы! - и обратился к Сильверу и Аннет вполне
вежливо: - Объявляю вас мужем и женой. Не совсем по церковным канонам,  но
вполне достаточно для пиратов Нью-Провиденса, куда мы  плывем.  -  Ингленд
поднялся. - Брачную ночь проведете в лазарете, - сказал он Сильверу.  -  И
на вашем месте я бы держал жену под запором, пока не  достигнем  Багамских
островов. Среди наших моряков немало таких, кто охоч разевать рот на чужое
добро, в том числе и  наш  святой  приятель  пастор.  Уинтроп,  -  крикнул
Ингленд умильно улыбавшемуся  проповеднику,  -  пошел  вон!  Мистер  Бонс,
пойдемте со мной.
     Капитан вышел из каюты, спеша подставить паруса бризу  и  дать  судну
курс.
     Так Сильвер попал в "береговое братство", как пираты Карибского  моря
часто называли свое содружество, и при этом добыл себе  жену.  Я  особенно
удивился, когда вдруг понял в  одном  месте  его  рассказа,  что  "старуха
негритянка", "хозяйка",  о  которой  он  время  от  времени  вспоминал  на
"Эспаньоле", была не кто иная, как Аннет Дюбуа. Но с другой стороны, после
этих событий прошло столько лет.
     Конечно,  ревнители  расовой  чистоты  поморщатся  при  чтении  моего
рассказа, поскольку в жилах Аннет текла наполовину негритянская кровь,  но
Сильвер не моргнул бы и глазом, знай он, что кровь ее  смешана  со  ртутью
или расплавленным оловом, поскольку любил ее искренне и более,  чем  любое
другое человеческое существо. В сущности, драматическое бегство из  имения
Дюбуа и наскоро заключенный на  борту  "Кассандры"  брак  связали  их  так
тесно, что союз этот оказался сильнее всех дальнейших испытаний и невзгод.
     Пока "Кассандра" шла на северо-запад,  подгоняемая  попутным  ветром,
Сильвер изо всех сил старался добиться хорошего к себе отношения  капитана
Ингленда  и  его  людей.  Это  не  составило  особого  труда:  Джон   умел
расположить к себе людей и был первоклассным моряком, и капитан, казалось,
благоволил ему. Кроме того, Сильвер умел быстро ориентироваться;  довольно
скоро понял, что положение капитана Ингленда зависело прежде всего от  его
умения приводить людей к богатой добыче. Не сумей он учуять добычу, экипаж
вправе был низложить его и  избрать  капитаном  другого.  А  при  малейшем
подозрении в измене пираты могли вручить  ему  черную  метку,  после  чего
бедняге оставалось бы только читать молитвы и уповать на милость Господню.
     Билли Бонс  был  первым  помощником  капитана  Ингленда,  точнее  его
штурманом. Прежде чем стать пиратом, Билли бежал из дома в Коннектикуте  и
плавал под началом одного капитана, промышлявшего контрабандой между Новой
Англией и испанскими владениями в Карибском море. Он выучился навигации  и
чтению карты, но счастье ему изменило: британские власти задержали судно к
северу от Ямайки и Бонса приговорили к двадцати годам  каторжных  работ  в
Джорджии. Шесть лет спустя он сумел подкупить стражу и бежал, добрался  до
Нью-Провиденс, где познакомился с  Инглендом.  Они  быстро  сошлись,  быть
может из-за сходства судеб - Ингленд ранее  был  помощником  на  небольшом
сторожевом корабле с Ямайки и, когда  пираты  захватили  судно,  предпочел
полную опасностей жизнь морского  разбойника  путешествию  на  доске  [вид
казни на море - приговоренный со связанными руками идет по доске с борта в
море и тонет].
     Следующим в иерархии был Джетроу Флинт, квартирмейстер, отвечающий за
дисциплину экипажа и раздел добычи.  Флинт  был  сыном  одного  диссидента
[диссидент в Англии XVI-XVIII веков - противник  официальной  религии]  из
Уэльса, бежавшего на Рид-Айленд, чтобы свободно жить и  исповедовать  веру
без  препятствий  со  стороны  англиканской  церкви.  Затем  старый  Флинт
перебрался на остров Сент-Китс в Карибском море, где и погиб при одном  из
частых нападений французских корсаров, однако  его  сыну  Джетро