ответил:
     -  Знаю  я, чем он болен.  И  чем это лечат,  тоже знаю. Ну  стой,  раз
вызвался.
     Кеп встал у телеграфа, подвигал рукояткой.
     - Руль право клади, - сказал он мне. - Право на борт. Не стой лагом.
     -  Есть.  - Я  положил  руля  до  отказа.  Без  хода  он  совсем  легко
перекладывался. - Право на борту!
     Кеп хмыкнул:
     - Не разучился.
     - Удивительно, - сказал Граков. - Как они у тебя  вообще не  разучились
на вахту ходить.
     Кеп не ответил, вынул  свисток из переговорной трубы, которая в машину,
и дунул. Там, внизу, свистнуло. Но никто не подошел.
     Кеп заткнул трубу.
     - Вымерли они там, что ли?..
     Дверь распахнулась, кто-то ввалился и встал у крайнего окна,  расставив
ноги.  Я  покосился  - "дед"  обтирал  руки  ветошью  и  смотрел  в  стекло,
заляпанное снегом и пеной.
     - Что скажешь? - спросил кеп.
     "Дед" ответил, не повернув головы:
     - Твое теперь слово.
     - А ход где?
     - Пожалуйста.
     "Дед" взялся за трубу, свистнул в нее. Там подошли:
     - Второй механик слушает.
     "Дед" снова встал у окна.
     - Але! - сказали внизу. - Слушаю.
     - Скажите на милость! - Кеп подошел  к трубе. - Ну, давай там,  подкинь
оборотиков. Средним хоть можешь?
     "Дед" сказал, не поворачиваясь:
     - Средним я ему запретил. Малым может.
     - Зачем чинили, спрашивается?  Если б  ты его не остановил тогда, мы бы
уже с базой встретились. Скажешь, опять глупости говорю?
     - Опять говоришь.
     Кеп взохнул.
     - Ты хоть перед матросом меня не порочь. -  Он  сказал в трубу: - Малым
давай назад.
     Шпаги  мне надавили на ладони. Качка  переменилась, пароход  приводился
кормой к волне.
     - За малый тоже тебе спасибо, Сергей Андреич, - сказал Граков. - Теперь
хоть шлюпку можно вывести с-на ветра.
     - Шлюпка-то одна теперь? - спросил "дед".
     Кеп ответил - не очень уверенно:
     - Другую - починить можно. Брезентом обтянуть.
     - Ну, это когда  починим,  тогда  и  считать  ее  будем. А  пока - одна
годная. Так... А кто ж в нее сядет? Граков, кого посадишь в нее?
     - Не понимаю вопроса. Есть инструкция, кому в первую очередь.
     - Положено - пассажиров.
     Граков сказал, усмехаясь:
     - Ну, пассажиров-то, собственно, я один. Могу уступить свою очередь.
     - Очередь или шлюпку?
     -  Сергей  Андреич,  по-моему,  ясней  ясного:  в  первую очередь  люди
постарше.  Ну,  а  помоложе  -  используют другие  плавсредства.  Уже  какие
найдутся. Что тут можно возразить?
     - Ничего, - сказал "дед". - Кроме того, что и молодым жить охота.
     Граков развел руками.  Одной,  вернее,  другой-то он  за  петлю на окне
держался.
     - Ну,  не  будем  заранее предаваться унынию. Опыт нам  говорит другое.
Люди по  нескольку суток держались, не говоря уже -  часов. И на чем только!
Кстати, и твой собственный опыт, Сергей Андреич, он тоже поучителен.
     - Ну, мне-то легче было, - сказал "дед".  - Мне все-таки немцы помогли,
ты же знаешь.
     - Бросьте вы, - кеп вмешался. - Нашли время счеты сводить.
     - Какие счеты, Петр Николаич? Просто Сергею Андреичу угодно подозревать
меня, так сказать, в личной трусости.
     - А я не подозреваю, - сказал "дед". - Я это просто наблюдаю визуально.
     Граков помолчал и сказал с грустью:
     -  Николаич, ты, прости меня, здесь хозяин, в  рубке.  Так что  попрошу
вмешаться.  И,  может быть, кое-кого  удалить. В данном  случае,  мою власть
можешь не учитывать. Одного из нас. Это уж на твой выбор.
     - Да бросьте вы... Тут без вас голова пухнет!
     - Нет уж, Николаич, решай.
     Кеп засопел, заходил по рубке от двери до двери.
     - Так что? - спросил Граков.
     - А ну вас... - Кеп взялся за голову. -  Ну, Сергей Андреич, ну будь ты
посмирнее, ей-Богу.
     -  Так,  - сказал Граков. - Одному из нас  предложено  быть  посмирнее.
Следовательно,  удалиться  нужно  другому.  Именно мне.  Спасибо,  Николаич,
добро.
     Он пошел  из рубки. Но дверью не хлопнул, как я ожидал. Наоборот, очень
даже вежливо прикрыл.
     "Дед" повернулся от окна.
     - Николаич,  можно  ли так  себя  терять,  как  ты  потерял?  Зачем  ты
шлюпочную пробил,  когда  судно еще на  плаву и его  спасать нужно  и на нем
спасаться?
     - Что хочешь сказать? Я людям губитель?
     - Себе  прежде.  Ну, и  людям  тоже.  Ты не подумал, что  тебя  с  ними
захлестнуть может в такую погоду. А ты подумал, что  тебе выгоднее все судно
потерять  вместе  с  сетями, чем одни сети.  Тогда бы  тебя  не судили  - ты
команду  спасал. А так, поди, и засудят - за то, что выметал перед  штормом.
Не знаю, сам ты до этого додумался или кто посоветовал...  Я  твое положение
понимаю.  Но  коли  попал между  двумя страхами,  так  хоть выбирай, который
побольше! И уж его одного бойся.
     Кеп походил молча по рубке, встал у меня за спиной.
     - Так и будешь держать право на борту? Одерживай.
     Я отпустил  штурвал, и  он сам  раскрутился. Я не  удержал  его локтем,
навалился грудью, едва поймал его за шпаги.
     -  Поберегись, рулевой,  -  сказал "дед".  -  При  заднем ходе  и  руки
поломать может...  Оно, конечно, лучше  бы носом  пойти, как люди ходят,  да
сети жалко бросить.
     - Насчет сетей, - сказал кеп, - дебатов не будем разводить.
     Опять он заходил от двери к двери. Прямо как тигр по клетке. Нервировал
он меня здорово.
     В переговорной трубе свистнуло  -  из его  каюты.  Кеп  вынул  свисток,
приложился ухом. Труба ему что-то вещала раскатисто, с дребезгом.
     - Добро, - кеп заткнул трубу. - Напоминает - глубину смерить. Нужны мне
его напоминания. Ну-к, смерь-ка там.
     Третий зашел в штурманскую. Запищал эхолот.
     - Тридцать пять. Даже меньше.
     - Скоро вожак начнет задевать, - сказал кеп. - Может, он удержит?
     - Такого еще  в  мировой практике не  было,  - сказал  "дед". - Так мы,
глядишь, и в новаторы выйдем.
     Мы смотрели молча  в  черные окна. Колко звенел  об них снег, потом его
смывало пеной.
     Вдруг запищал передатчик, и "маркони" быстренько забормотал:
     - База, база, я восемьсот пятнадцатый, вас слушаю.
     - Как себя чувствуете, восемьсот пятнадцатый? - спросила база.
     Кеп кинулся в радиорубку, схватил микрофон.
     - На вас надеемся. Куда вы там делись?
     - С буксирами  тут  поговорили. Два буксира спасательных  к вам идут из
Северного  моря. "Отчаянный" и  "Молодой". Не  исключено, что они раньше нас
подойдут.
     -  Исключено,  -  сказал  кеп.  -  Знаю  я  эти  калоши, "Отчаянный"  и
"Молодой". Мы все же на вас надеемся.
     - Идем полным ходом. Вы тоже там двигайтесь веселее. Как слышите?
     - Слышим-то хорошо. Двигаться не можем.
     - Что с машиной? Не удалось починить?
     - Да починили. Только не выгребаем.
     - Не понимаю.
     - Чуть только тормозимся. Что тут не понимать.
     - Дайте максимальные обороты. Как слышите?
     - Нет у нас максимальных. Малым идем.
     - Ясно, - сказала база. - Ясно.
     - Тут еще сети, - сказал кеп. - Сети нас тащат.
     Там помолчали.
     - При чем тут сети? Они у вас за бортом?
     - В том-то и дело. И поводцы "нулевые".
     - Почему метали? Было же штормовое предупреждение?
     Кеп вздохнул.
     - Слышали предупреждение. Да не  всегда же они сбываются. Ну, рискнули.
Пожадничали. Теперь-то что делать?
     - Двигайтесь встречным курсом. Как слышите?
     - А сети?
     - Двигайтесь встречным курсом. Насчет сетей решайте. Послышался  треск,
все в нем  пропало, слов  не различить. Кеп подождал и  вышел в ходовую.  Но
база опять к нам пробилась:
     - ...сот пятнадцатый ...ая глубина под килем? Глубину сообщите.
     "Маркони" ей ответил.
     - Ясно, - сказала база. - Ясно. Да, с сетями надо решать. - И пропала.
     - Вот и решай, - сказал кеп. - Сами-то и совета не дадут.
     "Дед" к нему повернулся от окна:
     - Не это  надо тебе решать. И  база  не о сетях  твоих думает. Сейчас у
тебя под килем тридцать пять. Скоро двадцать будет. База туда не пойдет.
     - На двадцать - пойдет.
     - Не уверен. Учти еще волну.
     Кеп встал у меня за спиной:
     - Рыскает он у тебя. Точней на курсе.
     - Есть.
     Он   отошел.  В   рации  у   "маркони"  завывало,   попискивало,  потом
прорезалось:
     -  ...сот  пятнадцатый  ...ак  слышите? -  и  пропало,  запищала чья-то
морзянка. Кеп даже не успел добежать.
     - Что там у тебя?
     - Да этот же плачет, - сказал "маркони". - Шотландец.
     - Опять? Вот уж не вовремя.
     - Почему? Как раз время.
     Я повернул голову,  посмотрел на часы  - у  него над столом.  Было  без
четверти три, большая стрелка пришла в красный сектор.
     Началась первая минута молчания.

8

     - Ну, послушай, если охота, - сказал кеп. - Нам тоже поведай.
     Морзянка еле прослушивалась.
     - Не удалось ему движок запустить, - сказал "маркони". - Сносит.
     Кеп повернулся  ко мне.  Я думал -  он  опять  придерется,  и  завертел
штурвалом.
     - Помнишь его? "Герл Пегги".
     Я удивился - не забыл он, кто тогда на руле стоял. Я-то  думал - он лиц
наших не различает.
     - Помню.
     Я-то помнил, как он прошел справа, синенький и белоснежный, чистенький,
как  со стапеля, и обошел нас, как  стоячих, и  как  вышел из камбуза повар,
выплеснул ведро помоев - у нас перед носом.
     -  Грубиян,  -  сказал  кеп.  -  Ну... ему  тоже хреново.  Какие его-то
координаты?
     "Маркони" сказал ему. Третий ушел в штурманскую, зашелестел картой.
     - Ого! Совсем труба. Килем, наверно, чешет по грунту.
     - Он уж небось и скалы видит, - сказал кеп.
     - Пока  не видит.  Скоро  увидит.  -  Третий  вышел  в ходовую,  сказал
"маркони": - Спроси его, видит он Фареры?
     - И не вздумай, - сказал кеп. - Не вступай с ним.
     - Да я и не могу, - ответил "маркони". - Это надо шибко грамотным быть,
английский знать. Я только на жаргоне.
     - И на жаргоне не нужно. Да, хорош у нас радист, английского не знает.
     - Вы мне подскажите.
     - Ладно, - кеп вздохнул. - Слезай с этой волны, с шестисот. Базу поищи.
Все равно мы ему не поможем.
     - Сейчас... Еще две минуты.
     Я опять посмотрел на часы - стрелка еще  была в  красном секторе. Пошла
вторая минута молчания.
     - Да что толку, - сказал кеп. "Маркони" не ответил, заработал ключом.
     - Что ты ему там передаешь? Я тебе сказал: не вступай с ним.
     -  Я не с ним.  Я с берегашами. Может, они его и  не услышали. У нас-то
помощней передатчик.
     - Ну, валяй... Поможем, чем можем.
     - Тише, - попросил "маркони".
     Кто-то заговорил  в  эфире - прямо изумительный был  голос,  бархатный,
рокочущий.
     - Понимаешь что-нибудь? - спросил кеп.
     - Так... С пятого на десятое. Он сейчас по-русски скажет.
     Но  по-русски  уже  не  мужчина  говорил,  а женщина.  С  чуть заметным
акцентом, только сильно картавила. Но  слышно было, как будто она тут с нами
стояла, в рубке:
     -  Всем, всем.  Береговая радиостанция  Ютландского  полуострова просит
слушать  море.  Всем  судам,  плавающим  в  Северной  Атлантике и стоящим на
приколе  в  портах  континента  и  островов.  Вертолетам  береговой охраны и
патрульной службы спасения. Двое  просят о помощи -  русский и шотландец. Их
несет течением и ветром на Фарерские скалы. Примите их координаты...
     Третий вдруг сказал:
     - Правильный бабец. Эмигрантка, наверно.
     - Все б тебе про бабцов, - сказал Жора. - Нашел время.
     - Это я так. Про себя.
     - И держи при себе.
     Женщина  умолкла.  Я  опять  посмотрел  на часы.  Пошла  третья  минута
молчания.
     - Что-то никто не откликается, - сказал кеп.
     - А что откликаться? - спросил Жора. - У всех карты есть.
     - Да, -  сказал кеп. -  И забрался  же  он... Где никого нету.  Одни мы
болтаемся.
     Стрелка на часах вышла из красного сектора.
     -  Слезай,  -  сказал кеп.  -  Ищи  базу. "Маркони" опять нащупал базу,
послышалось:
     - Восемьсот  пятнадцатый, как дела?..  Но  тут  же  морзянка  стала  ее
забивать. Зацокала, рассыпалась, как соловьиная трель.
     - Во, чудик, - сказал "маркони". - И сюда всунулся.
     - Кто?
     - Да он же, "Герл Пегги".
     Кеп удивился:
     - Как же он эту волну нашел? Скажи, какой шустрый!
     - Жить хочет, - сказал Жора.
     Слов  за   морзянкой   нельзя  было  различить.  Потом  и  база  начала
переговариваться с шотландцем - тоже ключом.
     - Что они там ему? - спросил кеп.
     - Да то же, что  и нам. Просят идти навстречу. Свистнуло в переговорной
трубе - из кеповой каюты. Кеп приложился ухом.
     - Нет пока связи, - сказал в трубу. - Тут еще  этот  забивает, любитель
морских  ванн. С базой ему  удалось связаться.  Ну, пусть  поговорит... - Он
заткнул трубу свистком.
     "Дед"' вдруг повернулся к нему:
     - Ну что, Николаич? Самое время теперь обрезаться.
     - Ты все про одно. Заладил. Может, мы  их еще и выручим, сети. Что-то у
меня надежда появилась.
     - С чего бы? Оттого, что другим хуже?.. - "Дед" вдруг рассердился. - Не
понимаю я! Который час он тебе "сoсит", а у тебя все голова за сети болит!
     Кеп встал посреди рубки:
     - Кто из нас не в уме? Скажи мне, Бабилов.
     "Дед" не отвечал, только смотрел на него.
     - Капитан этого  судна, - сказал кеп  торжественно, - если надо, всегда
помогал. Но когда у него ход был!  И  корпус не дырявый! А сейчас меня никто
не осудит.
     - Николаич, - сказал "дед". - Ты  же позора не  оберешься. Если ты сети
выручишь, а людей оставишь. На всю жизнь позора. Зачем тебе такая жизнь?
     Кеп вдруг заорал на него:
     - Ну где у меня ход? Ты мне его дал?
     - Ход у  тебя  есть.  Спуститься  нужно по волне.  Тебя  к нему  ветром
принесет.
     -  А потом что? Тем же  ветром - да об  скалу!  В  фиорды  ж теперь  не
пробьешься.
     - Николаич, об этом потом и думают. А сначала - спасают.
     - Позора не оберешься! - опять заорал кеп. Он стащил шапку и стал перед
"дедом",  на голову ниже его. -  Да у меня  лысина во какая, видал? К ней уж
ничего не пристанет!
     - Что же ты кричишь? Я вижу плохо, но не глухой еще.
     - Я не кричу!
     - Кричишь. Ты себя не слышишь. А в рубке не кричат. А командуют.
     Кеп спросил тихо:
     -  Что я,  по-твоему, должен скомандовать? Что я скажу экипажу? Идем за
компанию погибать?
     "Дед"  молча на него смотрел. Кеп себя  постучал по лысине. Потом надел
шапку.
     - А чего?  - вдруг спросил третий. - Парус поставим  и  рванем! Надо  -
резко! Моряки мы или не моряки?
     - Ты  помолчи, - сказал  кеп. - Если на  то  пошло, "поцелуй"  на твоей
вахте случился... Ты это помни.
     - Где ж на моей?
     - Помолчи, - сказал Жора.
     Третий закутался в доху с носом и затих.
     - Семеро их, - сказал  "маркони". - Роковое, говорят, число. Мотоботик,
поди. С автомобильным движком. Кеп подошел к радиорубке.
     - Ты что там с ним перестукиваешься? А базу не ищешь.
     - Он же с ней на одной волне работает.
     - Ты тоже ему чего-то стучишь, я слышу.
     - Уже нет.
     - Позывные свои небось сообщил ему?
     - А как же не назваться? - спросил "маркони".  - Он бы мне и координаты
не сообщил.
     -  Вот он  теперь  в  журнале и  запишет: восемьсот пятнадцатый от меня
"SOS" принял. А не пришел. На
     кой ты с ним связался? Мог же ты его не услышать.
     "Маркони" к нему повернулся вместе со стулом:
     - Но мы же его услышали.
     -  Сами  полные  штаны  нахлебали.  Имеем  право  никаких  сигналов  не
принимать.
     - Но мы же его приняли!
     Кеп не ответил, отошел. В трубе опять свистнуло.
     - Нету, нету связи, - сказал кеп в трубу. - Да и чего  людям надоедать.
Делают, что могут... Да я не нервничаю.  Это  тут некоторые... Шотландцу вот
хотят помогать... Я и говорю: ополоумели.
     "Дед" вдруг шагнул к нему, отодвинул, сграбастал трубу обеими руками:
     -  Слушай-ка, Родионыч. Это Бабилов с тобой... Не  гнети  человека. Я с
тобой не собирался говорить,  нам не о  чем, но приходится. Не гнети ты его.
Он себя  потерял  -  с  тех пор  как  ты  на  судне. Зачем ты из него дерьмо
делаешь? Я тебя прошу, и все тебя просят...
     Труба не дослушала, заверещала. "Дед" поморщился, взял у кепа свисток и
заткнул ее. Труба тут  же свистнула. Тогда "дед" вынул свисток и вместо него
затолкал ветошь, которой он руки обтирал.
     - Грубый ты, - сказал кеп. - Ты хоть кого-нибудь уважаешь?
     Я  вспомнил про  компас  -  картушка у  меня сильно залезла вправо  - и
завертел штурвалом.
     - Ты что, матрос? - спросил кеп. - Ты лево не ходи. Так и вожак порвать
недолго.
     - Есть не порвать.
     "Маркони"  опять искал базу: "Я восемьсот пятнадцатый, как слышите?", а
когда она откликалась, и  мы все замирали, и кеп кидался в радиорубку, вдруг
снова влезал шотландец со своей морзянкой и щебетал, выстукивал. Три точки -
три тире - три точки. Спасите наши души!* Три точки -  три тире - три точки.
Мне страшно, несет на  скалы, глубина под килем... координаты... Я зову вас,
а вы не откликаетесь!
     *  Сочетание  "SOS" не содержит никакого шифра.  Все  расшифровки - как
английские:  "Save Our Souls" ("Спасите  наши души") или  "Send Our Succour"
("Пошлите  нам помощь"), так  и  русская: "Спешите  Оказать  Содействие",  -
придуманы позднее, чем был  установлен этот  сигнал, выбранный лишь  потому,
что он легко  распознаваем среди других и достаточно несложен, чтоб  его мог
отстучать любой  член экипажа,  даже  не знающий азбуки Морзе, - разумеется,
его координаты в этом случае устанавливаются только пеленгованием.
     Они, наверное, тысячу  раз  проходили под этими скалами, знали,  что их
ждет.  И, наверное, все надежды  уже  потеряли. Тут ничего  не поделаешь.  И
ангел  не явится,  и чайка не прилетит.  Просто рука у ихнего "маркони" сама
выстукивала: три точки - три тире - три точки.
     Потом все смолкло. Но это не шотландец умолк, это наш "маркони" перешел
на шестьсот метров, потому что  была уже четверть четвертого и стрелка снова
пришла в красный сектор.
     Там  он опять  защебетал.  Его слушали  целую минуту.  Потом заговорила
береговая:
     - Примите радио шотландского траулера. Всем, кто пытался нас спасти. Вы
сделали все, что могли.  Мы понимаем. Мы всем  вам желаем счастья. Передайте
приветы нашим близким.
     И никто на это не откликнулся. Это правда, у всех были карты.
     Кеп встал против окна, заложил руки за спину.  По стеклам ляпало пеной,
потом снегом и снова пеной.
     Я сказал:
     - Их там уже нету, сетей.
     И почувствовал, как у меня  задрожали ладони на шпагах. Все, кто был  в
рубке, уставились на меня. Кеп спросил:
     - Почему думаешь?
     - Он вожаковый, - сказал Жора. - Ему видней.
     Кеп смотрел на меня:
     - Ты что, трос пощупал?
     -Да.
     - А чем ты его щупал? - спросил Жора. - Не топориком?
     Я сказал:
     -Да.
     - То-то слышно было, - сказал Жора, - по капу звездануло.
     Кеп снял шапку, вытер ею лицо. Он даже вспотеть успел в один миг.
     - Почему же молчал?
     "Дед" за меня ответил:
     - Николаич, он тоже страху подвержен.
     - Ты знаешь, - спросил кеп, - что ты под суд пойдешь?
     - Знаю.
     - И что я с тобой вместе?
     - Когда рубил - не знал.
     "Дед" сказал:
     - Он правду говорит.
     - Ну что, вместе посидим. На  одной скамейке. Как  думаешь, веселей нам
вдвоем  будет?  - Кеп  снова надел шапку. - Поверни пароход носом по  курсу.
Пойдем, как люди. Клади лево руля.
     Я положил. "Дед"  переключил  телеграф  на  передний. Рубка накренилась
почти отвесно - когда мы повернулись лагом, - потом выровнялись.
     - Одержи, -  сказал кеп. - Вот так. Спасибо,  рулевой. А теперь выйди к
собачьим чертям из рубки. И чтоб я тебя больше никогда в ней не видел.
     - Выйди, - сказал "дед".
     Жора-штурман принял у меня штурвал.
     - Разбуди там Фирстова.
     Когда я выходил, кеп сказал "деду":
     - Ты еще про шотландца заика