убедить чиновников Палаты
дать ему неофициальную возможность для сбора новых доказательств его
невиновности. Получению столь необходимого разрешения в немалой степени
поспособствовали последние политические события: Е„ Величество королева
Анна только что распустила шотландский парламент, и внимание лордов было
отвлечено положением дел на севере страны. Приятным дополнением к новому
повороту судьбы было и то, что опостылевшая фигура как-бы-не-часового у
дверей исчезла.
  Вот почему сейчас он сидел в задней комнате конторы одного из самых ловких
банкиров Кале, широко известного в узких кругах. Комната эта приятно
контрастировала с обшарпанным фасадом здания. Мебель была не столько
изящной, сколько добротной, гобелены - уютными, камин не дымил.
  Капитан Питер Блад являлся весьма почитаемым вкладчиком банка, хотя лично
ни разу ещ„ здесь не бывал. Более того, в какой-то степени он был
компаньоном месье Жюсье. И теперь Его Превосходительство был занят
просмотром толстых и потрепанных бухгалтерских книг. Гора этих книг
высилась справа от него. Подогретое вино с пряностями и вазочка с печеньем
занимали поднос, поставленный на табуретку слева. Сам же великий
флибустьер размещался в громоздком, но удобном кресле, возложив ноги на
вторую табуретку. Чем именно не устроил его массивный письменный стол -
оставалось загадкой. Мэтр Жюсье предположил, что стол вызывает у гостя
неприятные воспоминания об утомительных губернаторских обязанностях.
Впрочем, мэтр Жюсье никогда не удивлялся странностям в поведении своих
клиентов, тем более - компаньонов.
  Правда, огорчительным было то, что на сей раз уважаемый гость не собирался
вкладывать в банк деньги. Вовсе наоборот, и клерк уже отсчитывал в задней
комнате требуемое количество полновесных золотых гиней. Теперь гостю
надлежало решать, какие именно операции с его участием прид„тся
сворачивать. Впрочем, конечно, с судьбой не спорят, и платить тоже иногда
бывает необходимо. Жюсье даже гордился собой немного - суметь набрать
столь солидную сумму английской монетой! И без предупреждения! Хорошо
хоть, что гостю не понадобились рупии... Или рубли... Мэтр пожевал губами.
Губернатор Блад, конечно, известный авантюрист, но вс„ же зря он отказался
от предложенной охраны. Ох, зря... Впрочем, бывает, что тайна важнее
безопасности. Мэтр понимал в таких вещах. Хотел бы он знать...
  Звон колокольчика, возвестившего, что в переднюю, предназначенную для
приема рядовых посетителей, явился клиент, прервал размышления мэтра.
Подождав для приличия пару минут и уверив гостя, что он ненадолго, месье
Жюсье направился в переднюю часть дома.
  Диего увидел, как из неприметной двери позади конторки появился невысокий,
одетый в солидный, правда, слегка старомодный, т„мный костюм человек лет
шестидесяти, с острым носом и цепкими глазками. По почтительно напрягшейся
спине клерка он понял, что это и есть обещанный мэтр Жюсье. Мэтр
внимательно взглянул на Диего и на чистейшем испанском сказал:
  - Слушаю вас, молодой человек.
  Диего вздохнул и потянул за завязку мешочка.
  Мэтр Жюсье почувствовал, что раздражение на идиота-клерка, оторвавшего его
от важного разговора в задней комнате ради рядового посетителя,
улетучилось без остатка. Более того, мэтр даже укорил себя за поспешность
суждений, совершенно недопустимую в делах. Ну в самом деле, вот явился
тощий высокий юнец, в потр„паннейшем суконном камзоле испанского покроя, и
сам, несомненно, испанец. Совершенно безнад„жный посетитель. А прин„с -
глядите-ка! - розоватую антильскую жемчужину редкостного оттенка и
размера. Мэтр Жюсье великолепно разбирался в жемчуге. Эта жемчужина стоила
того, чтобы показать е„ важному гостю, сидевшему в задней комнате.
Удивительно было и то, что жемчужина вряд ли была краденой: в ворах мэтр
разбирался не хуже, чем в жемчуге. Размышляя о превратностях судьбы,
доставившей сей редкостный перл отъявленнейшему оборванцу, мэтр Жюсье
привычно-равнодушным тоном на безукоризненном кастильском объяснял
мальчишке, что жемчужины неправильной формы вышли из моды, что мужчины
сейчас вообще не носят непарных жемчужных серег, а для того, чтобы
переделать вещицу в брошь или какое-нибудь другое дамское украшение,
прид„тся искать жемчужины такого же оттенка, что вс„ это вместе взятое, к
его, мэтра Жюсье, величайшему прискорбию лишает жемчужину значительной
части е„ стоимости и, таким образом, он может дать за не„... - мэтр кинул
быстрый взгляд на потертую шляпу Диего, украшенную мокрыми слипшимися
перьями, - тридцать пять пистолей.
  - Как! Это невозможно, сеньор! По самым скромным оценкам такая жемчужина
стоит не менее восьмидесяти!
  - Молодой человек, если бы вы пожили с мо„, вы бы поняли, что цена
винограда определяется урожаем и погодой...
  - Но мы говорим о жемчуге!
  - Не торопитесь, молодой человек... Цены на хлопок - Торговой Севильской
палатой, столь же своевольной, как погода...
  - Но жемчуг!...
  - Не спешите. А цены на подобные безделушки определяются модой, столь же
непредсказуемой, как обе вышепомянутые...
  - О сеньор! Продавать такую жемчужину за столь низкую цену - просто
кощунство!
  - Неплохо, молодой человек, неплохо. Поживите с мо„ - и, может, лет через
пятьдесят вы научитесь торговаться. Однако вс„, что я сказал вам, -
правда...
  - Что ж, придется попытать счастья в другом месте...
  - И вот опять вы торопитесь! Ох, молод„жь, горячая кровь, должно быть,
карточный долг или...
  - Моя сестра больна, - выдавил Диего, попытавшись выхватить жемчужину из
рук почтенного мэтра. Мэтр проворно уклонился.
  - О! Быть может, я мог бы предложить вам... к примеру... сорок пистолей?
  - Учитывая состояние моего костюма и прочие обстоятельства, я согласен на
шестьдесят, - Диего попытался улыбнуться, но внутри у него вс„ сжалось.
Шестьдесят, и даже сорок, пистолей были немалой суммой для него, но
продавать матушкин талисман за полцены! Диего храбрился, но на душе у него
скребли кошки.
  Жюсье опять взглянул на парня, и вдруг ему показалось, что он только что
проглядел что-то важное. Ощущение это мешало, как ноющий зуб. Впрочем,
беседу вс„ равно пора было закруглять.
  - Право же, молодой человек, вы делаете успехи. Мне очень хочется пойти
вам навстречу. Знаете... Как раз сейчас у меня гостит знакомый ювелир, и я
попрошу его оценить вашу вещицу. Мо„ слово тв„рдо, и я обещаю вам, что
постараюсь добиться для вас максимальной цены - при условии разумных
комиссионных. Вы видите, что при таких условиях я и сам заинтересован в
наибольшей сумме сделки.
  Честный и искренний взгляд мэтра Жюсье не оставлял места для подозрений.
Да он и не собирался обманывать юношу. Молодость тороплива, пусть посидит
в при„мной, подумает, через пятнадцать минут будет рад продать жемчужину
за пятьдесят. А он тем временем покажет вещицу гостю - ах, какая вещица!
Она заслуживает внимания, если только мэтр Жюсье что-нибудь понимает в
антильском жемчуге...
  Однако Диего не пришлось слишком долго ждать. Мэтр появился вновь не
более, чем через пять минут, и предложил Диего пройти внутрь "для личных
переговоров о вашем товаре". И если бы за ними наблюдал человек, знавший
Жюсье десять-пятнадцать лет, то он заподозрил бы, что мэтр озадачен.


                                  * * *


  Мэтр Жюсье провел Диего т„мным коридором и отодвинул портьеру, жестом
предлагая пройти в комнату. Сам он туда не пош„л. Крайне заинтригованный,
Диего переступил порог. В удобном кресле у камина сидел высокий человек
лет пятидесяти c небольшим (ноги с табуретки Блад убрал). У этого человека
было узкое горбоносое лицо и внимательные ярко-синие глаза. Камзол
глубокого василькового цвета, не новый, но безукоризненно пошитый,
обрисовывал тонкую талию профессионального фехтовальщика. Батистовый шарф
был обшит нежнейшим кружевом. На ювелира незнакомец, во всяком случае, не
походил - скорее уж на остепенившегося брет„ра. Диего слегка растерялся.
Незнакомец покачивал жемчужину за ушко. Пальцы у него были сильные и
ухоженные.
  - Я согласен заплатить вам за не„ истинную цену, но при условии, что
получу некоторую дополнительную информацию, - заявил он тоном, не
подразумевающим отказа. - Дело в том, что я... знаком с этой вещицей, и
мне было бы интересно проследить е„ судьбу. Позвольте узнать, от кого она
вам досталась?
  - Мне дала е„ моя матушка. Я думаю, что она владела ею давно - она
говорила мне, что это - талисман.
  - И вы решились продать его? - удивился Блад. Диего покраснел.
  - Я не сделал бы этого без необходимости, - сказал он.
  - О, прошу прощения. Я мог бы и сам догадаться. Кто же ваши почтенные
родители?
  ("Должно быть, его мать - та самая девчонка из Картахены... Вышла замуж,
мать многочисленного потомства, отяжелела от бесчисленных родов... И
хранила жемчужину. Ну надо же!")
- Моя мать - донна Мария-Клара-Эухения де Сааведра. Мой отец... - Диего
помедлил, затем сказал то, что, по его мнению, должно было прекратить
дальнейшие вопросы, - умер, когда мне было около года. Моя семья живет в
Картахене - не знаю, правда, чем это может вам помочь.
  ("Вздор, конечно, но мальчишка мог бы быть моим - если он не младше
семнадцати. Впрочем, если так, он вряд ли об этом знает. Однако почему он
запнулся? Вздор, не может быть!").
  - Есть ли у вас братья или с„стры?
  - Нет, сеньор, я единственный сын.
  - И ваша матушка отпустила вас путешествовать в столь юном возрасте?
Должно быть, вам нет и шестнадцати?
  - Мне уже семнадцать, сеньор, и она, конечно, боялась меня отпускать, но я
убедил е„ - мне хотелось увидеть Европу.
  ("Это уже более, чем забавно. Даже чересчур").
  Блад подумал и решился сыграть ва-банк.
  - Когда-то это была моя жемчужина, - сказал он. ("Где же ты, мо„
флибустьерское счастье?") - Я подарил е„ - давно. Нет ли среди знакомых
вашей матушки подруги, которая отвечала бы следующему описанию: невысокого
роста - не более пяти футов, очень стройная... впрочем, как все испанки...
прямой нос, длинные брови, большие глаза. Я понимаю, что это описание
может подходить ко многим, к тому же она могла сильно измениться. Е„ тоже
звали донья Мария. Сейчас ей должно быть около тридцати пяти лет.
  У Диего расширились глаза.
  - Вы - капитан Блад, - произнес он севшим голосом.
  Блад почувствовал, как растягивается время, но его улыбка была безмятежной.
  - Удивительно - мо„ имя ещ„ кто-то помнит.
  Диего расправил плечи и задрал подбородок. Удары судьбы следует встречать
с открытым лицом - даже если они смахивают на пощ„чины.
  - Я сказал вам неправду, сеньор, - произнес он, и его взгляд был гневным и
гордым. - Моя матушка отвечает вашему описанию - и у меня никогда не было
отца.
  Блад задохнулся. Он - подозревал. Но сказанное было подобно удару шпаги.
  - Так! - сказал он. - Значит - ты мой сын. Я... я рад познакомиться с
тобой.
  Голос Диего зазвенел.
  - А я - ну что же, я хотел увидеть вас. Мне было любопытно поглядеть на
человека, которому я обязан существованием. Я - удовлетворил сво„
любопытство.
  Блад фыркнул - скорее одобрительно.
  - Ну, а я - нет. Мне, например, любопытно, как ты оказался именно здесь.
  Тут Диего вспомнил, какие настоятельные причины его сюда привели.
  - Бесс - ваша дочь - она...
  - Бесс - здесь?! И - с тобой?
  - Мы плыли с ней вместе на галеоне. Она...
  - Невероятно! Но почему...
  - Она болеет. Мне нужны были деньги - у Бесс был этот адрес - и...
  - Бесс больна?! Так что ж ты молчал? - возмутился Блад. - Подай-ка мне
плащ, и пойд„м.
  Диего машинально выполнил распоряжение. Он был слишком ошеломл„н. Блад
поправил шляпу и взял у ожидавшего за дверьми клерка тяж„лый саквояж.
  - Мне, право же, неловко, дорогой мэтр, - сказал он вошедшему с клерком
Жюсье, - но, боюсь, наш разговор нам прид„тся закончить завтра. И я должен
извиниться, но парень раздумал продавать...
  - Что поделать, дорогой капитан. Конечно, вы привыкли торопиться, ведь вы
добывали деньги, а не растили их, но в наше суетное время торопливости в
мире хватает и без... - Мэтр запнулся, и взгляд его скользнул с Блада на
Диего и обратно.
  В глазах Питера Блада вспыхнули смешинки.
  - Забирай свою жемчужину, сын, и впредь не швыряйся талисманами матери, -
сказал он. - Да, кстати, а как тебя зовут?


                                  * * *


  - Удалось ли тебе что-нибудь раздобыть? - жалобно спросила Бесс.
  - Не совсем то, на что я расчитывал, но выбирать мне не приходилось, -
ответил Диего, пропуская Блада в комнату.
  - А я-то считал, что сыновняя почтительность у испанцев в крови, - заметил
Блад.
  - Она переда„тся только по мужской линии, - буркнул Диего.
  - Папа?! Диего, кажется, у меня бред... Ой, папа! Это и правда ты! Диего,
ты бессовестный, но я тебя вс„ равно люблю.
  - Не вскакивай, сейчас я сам подойду, - Блад встряхнул плащ перед камином
и протянул руки к огню. - Почему ты здесь?! Что-нибудь случилось?
Что-нибудь с...
  - С мамой все в порядке. Но...
  Диего отступил к двери. Наверняка, если бы у Бесс были силы, она визжала
бы сейчас, как девчонка, и прыгала бы, как щенок. А вот ему никого не
прид„тся так встречать. Он сделал шаг, чтобы незаметно выскользнуть за
дверь, но был остановлен.
  - Диего, если ты не совсем зам„рз, сходи в порт, найди там посудину по
имени "Ночной мотыл„к" и забери с не„ мои вещи. Их немного. Постой - вот,
возьми, расплатись с капитаном и скажи, что в Лондон я сегодня не плыву.
Потом закажешь здесь ужин - настоящий ужин, - добавил Блад, с отвращением
глядя на остатки луковой похлебки в тарелке, стоящей у изголовья Бесс. - И
возвращайся скорее, ты можешь понадобиться.
  Диего возмутился той л„гкостью, с которой Питер Блад взялся отдавать ему
приказы, но спорить у постели больной сестры не стал. Блад озабоченно
считал пульс Бесс, вцепившейся в его руку.
  Когда он вернулся, Бесс дремала, а Блад мрачно глядел на огонь камина.
  - Большое спасибо, малыш, - сказал он рассеянно. - Пойд„м поужинаем.
  Диего понял, что он не сможет высказать все заготовленные фразы - не
сейчас.
  Ужинали почти молча - и Диего не мог бы сказать, что именно он ест.
Наконец он спросил:
  - Как Бесс?
  - М-м-м... Не слишком хорошо. Нам прид„тся здесь задержаться. А мне как
раз нельзя задерживаться - мо„ отсутствие будет дурно истолковано
господами из комиссии. Ну - посмотрим. Пока - иди отдохни. Я буду в
комнате Бесс - в этой дыре нашлось вполне приличное кресло. А ты спи.
  Когда Диего заш„л в свою комнату, он обомлел. В камине ярко полыхал огонь,
раскрытая постель белела свежими простынями, а, откинув одеяло, он
обнаружил грелку. До сих пор хозяин почему-то не проявлял к нему подобного
внимания.
  В ту ночь Диего приснилось, что он болен. Когда ему было десять лет, он
очень сильно болел, и мать почти две недели не отходила от его постели.
Поэтому он знал, что, открыв глаза, увидит мать, сидящую рядом. Однако,
когда он их открыл, он не увидел матери - зато обнаружил отца, который
сидел в дальнем углу в удобном кресле, положив ноги на табуретку. Он
перелистывал томик "Назидательных новелл", хмуро глядя сквозь страницы.
Затем Диего услышал шаги матери и почувствовал прикосновение маленькой
прохладной ладони. "Иди отдохни, ты устала", - нежно сказал отец. Диего
проснулся. Ему хотелось плакать.
  Утром гостиничный слуга, почтительно помогавший ему натянуть сапоги,
сообщил, что если "молодой господин" желает завтракать, он может
присоединиться к отцу. "К отцу". Диего стиснул зубы и кивнул. Пусть только
Бесс поправится - и он выскажет этому человеку вс„, что о н„м думает, а
потом уйд„т.
  А пока Бесс больна, прид„тся общаться с этим человеком. Что же, раз так,
он будет предельно вежлив, разделит с ним завтрак и даже поддержит
светский разговор. Диего спустился вниз.
  - С добрым утром, сеньор.
  - С добрым утром, Диего.
  Молчание.
  - Джему?
  - Спасибо, да.
  - Не могли бы вы мне сказать, как провела ночь Бесс?
  - Она сильно кашляла. А как ты? Я вчера боялся, что ты пром„рз.
  Диего вспомнил свое вчерашнее удивление.
  - Что вы сделали с хозяином? Я и представить себе не мог, что здесь есть
такие тонкие простыни.
  - Я показал ему золотой - издали - и пообещал, что если кто-нибудь из нас
- мой сын или я - будет чем-либо недоволен, я приготовлю из его филейных
частей фрикассе по рецепту индейцев-караибов. Он, кажется, поверил, -
усмехнулся Блад.
  Диего перед„рнуло. "Мой сын". Кажется, этот авантюрист привык слишком
просто смотреть на вещи. И грозить мирным людям пытками он тоже привык.
Однако вежливый разговор надо было продолжать.
  - Могу ли я поинтересоваться, как обстоят ваши лондонские дела?
  Блад быстро взглянул на Диего. Преувеличенно-вежливый тон не оставлял
сомнения в том, что на самом деле парня это нисколько не занимает.
  - Бывало хуже. Но, по крайней мере, раньше я всегда видел борт своего
противника.
  - Вы хотите сказать, ваших беспомощных жертв? - не удержался Диего. Этот
враг Господа Бога и Его Католического Величества, кажется, гордился своим
прошлым.
  - Я не считаю, что испанцы умеют быть только беспомощными жертвами, -
невозмутимо парировал Блад. Диего открыл рот. - Некоторые из них умели
кусаться. Например, блаженной памяти дон Мигель... Ты слышал о н„м?
  - Я слышал, что он мстил вам за смерть своего брата, - сказал Диего,
выбирая слова. С этим пиратом следовало быть начеку. - Разве это не
естественно и не справедливо?
  - Естественно - согласен. Справедливо... Вряд ли найдутся на свете два
человека, у которых представления о справедливости полностью совпадают. Я
не убивал его брата. Однако он сч„л бы справедливым повесить меня... или
выпотрошить живьем... не знаю, что подсказывало ему его воображение.
  Диего припомнил:
  - Кажется, как-то раз он попал в ваши руки - и вы отпустили его? - этот
факт не вписывался в привычный образ и всегда озадачивал его.
  - А зачем он был мне нужен? - удивился Блад.
  - Я думал, вы должны были его ненавидеть.
  - За что? За то, что он считал меня виновным в смерти своего брата?
  - Вы проявили великодушие, - полуутвердительно произнес Диего.
  - Наверное, - ответил Блад.
  Он хорошо помнил, как это было.
  Яркое солнце, и он ид„т по качающейся палубе. Кто-то стонет и кричит, но
он старается не смотреть по сторонам. Кусок падающего рея, сбив шлем,
разодрал кожу на его затылке, и в глазах плавает пелена. Он должен
держаться прямо - на него смотрят. Он ид„т, стараясь не наступать на
красные скользкие пятна, растоптанные ногами. А навстречу ему ид„т дон
Мигель. Он тоже держится прямо, и рукав у него разодран, а по пальцам
стекает красное. Пусть он уходит. Сейчас Бладу не до него. Ему надо
держаться прямо. Потом это назовут великодушием. Потом возникнет легенда
об элегантном и уверенном капитане, легко ступающем по палубе захваченного
корабля. Он говорит Хагторпу: "Займись здесь всем, и пусть кто-нибудь
посмотрит, что у меня с головой". И тут из кормовой каюты выходит Арабелла
- его будущая жена - а с ней какой-то хлыщ. И он низко кланяется ей - и в
затылок ударяет боль, а глаза заливает пот, смешанный с копотью. И сквозь
подступающую дурноту долетают слова: "Среди моих знакомых нет воров и
пиратов, капитан Блад!"...
  - О ч„м вы думаете? - спросил Диего. - У вас такое лицо...
  - О том, как вс„ это было тогда, - медленно ответил Блад. - Извини, я
должен идти к Бесс, а после - к Жюсье.
  И он уш„л, оставив недопитым свой кофе, а Диего остался сидеть и смотреть
в скатерть.


                                  * * *


  Вечером Блад вызвал Диего к себе - слуга передал приглашение с
интонациями, с какими, наверное, знатного гранда извещают о том, что
король удостаивает его аудиенции. Блад, уже одетый для дороги, стоял у
т„много окна и смотрел на струи дождя.
  - Я должен ехать, - сказал он. - Я и так задержался дольше, чем мог. - Он
отвернулся от окна и быстро прош„лся по комнате. - Я не оставил бы Бесс в
таком состоянии... Если бы не ты... Я не знал бы, как поступить. - он
опять заходил по комнате. - Сади