- Благодарю вас, сеньор, вы и так делаете для меня слишком много. А дни,
провед„нные в вашем доме, я никогда не забуду - это было так чудесно, -
отвечала Бесс, грациозно склонив голову ("Все-таки не зря эта злющая
гувернантка меня школила"). Впрочем, эти дни и впрямь были чудесны.
Особенно прогулки верхом - как же давно она не ездила верхом! Е„ неизменно
сопровождали дон Иларио, непринужденно откинувшийся в седле и несущий
поводья бережно, как драгоценную чашу, и Диего, который усердно старался
перенять неподражаемую манеру езды старого кабальеро. Постоянные, но
ненавязчивые знаки внимания со стороны последнего заставляли Бесс выше
держать голову. Девушка была в приподнятом настроении - казалось, что цель
е„ пути уже достигнута или же будет достигнута завтра.
  Когда они поднимались на галеон, дон Эстебан не удержался от изумл„нного
взгляда при виде цветущей и оживл„нной девушки. Положительно, судьба
игнорировала его вмешательство. Девчонка, кажется, не горит в огне. Дон
Эстебан испытывал сильное искушение проверить, способна ли она тонуть в
воде? Или - вс„-таки не дразнить судьбу, так явно благосклонную к сей юной
особе?

  ... А накануне вечером Диего решился закончить начатый в первый день
разговор. Бесс ушла в свою комнату, и они с доном Иларио одни сидели на
веранде, прихлебывая редкую в этих краях малагу и глядя на зв„зды,
загорающиеся в быстро чернеющем небе.
  Диего решился.
  - Дядя...
  - Да?
  - И вс„-таки... Что, если я его найду? - тихо и хмуро спросил он. - Меня
учили... Я знаю, что семейная честь может быть восстановлена только ударом
шпаги, но я... но мне...
  Он не сказал "невозможно", но слово пришло и повисло в воздухе.
  Дон Иларио не удержался от короткого взгляда - полного интереса и
одновременно оценивающего.
  - Я боялся, что ты не спросишь об этом, - задумчиво сказал он. - Да.
Многие меня не поймут, но тебе этого делать не следует. По ряду причин.
Вот если бы в сво„ время это сделал я - это было бы естественно... Но ты и
сейчас - нет.
  Ни один из них не думал в этот момент о том, что у Диего никогда не было
возможности заниматься фехтованием систематически. Речь шла не о возможном
результате, а об образе действия. Диего сам не заметил, что облегч„нно
перев„л дух.
  - Да... - сказал Диего. - Наверное, так. Но тогда зачем я...
  - Диего, как старший мужчина в семье я сказал тебе то, что сказал. В
остальном же... Пойми, что здесь я не имею права давать тебе советы, -
закончил дон Иларио.
  Любой другой родственник Диего сч„л бы своим святым и непреложным долгом
дать Диего множество советов. Кучу советов. Гору.
  Должно быть, хорошо было иметь такого отца, как дон Иларио...


                                  * * *


  Караван, сильно растянувшись, полз по синей воде под рушащимся сверху
солнцем. "Дон Хуан" ш„л одним из последних, а замыкали цепочку три больших
хорошо вооруж„нных фрегата. Вблизи вода была неправдоподобно голубой, она
манила и завораживала. Тени стоящих у борта людей, падая на не„, как будто
проваливались в глубину, и солнце преломлялось вокруг них - так, что от
каждой тени в воде разбегалось лучистое сияние. Иногда проплывали комки
саргассов, похожие на клочки ж„лто-зел„ной пены. Синие искры летучих рыб с
шелестом вспарывали воду и уносились прочь, сверкая серебром
крылышек-плавников. И один раз глубоко внизу прошла смутно-синяя тень
какой-то большой рыбы.
  Бесс снова и снова пыталась оторвать глаза от журчащей за бортом
голубизны, и снова та властно притягивала е„ к себе. Кончилось тем, что,
засмотревшись, она облокотилась на какой-то хорошо просмол„нный канат. Это
событие одолело, наконец, чары бегущей воды, и, оглянувшись, она
обнаружила стоящего рядом Диего. Диего раздобыл где-то подзорную трубу и
теперь сосредоточенно обозревал горизонт. У самого горизонта Бесс смогла
разглядеть чьи-то паруса.
  - Это пираты, - пояснила она Диего (тот встрепенулся и зашарил трубой по
горизонту). - Они не решатся напасть на караван, но будут ждать, не
отстанет ли кто-нибудь из нас. Может быть, непогода раскидает нас или даже
повредит один из галеонов. А пока этого не случилось, можно не
беспокоиться.
  Диего оглянулся. Остальные пассажиры тоже не проявляли беспокойства -
может, не видели дал„ких парусов, а может, не придавали им значения.
  - Пожалуй, непогоды можно не опасаться, - сказал он, глядя на безоблачное
небо с раскал„нным добела солнцем. - Скорее, ветер упад„т. Только штиля
нам и не хватало.
  - Кстати, о штиле, - сказала Бесс. - Дядя Нэд рассказывал мне такую
историю. Было это во время первого похода Дампира - хороший был капитан,
хотя и со странностями. Говорили, что он измерял носы всем отрубленным
головам - особенно дикарей - и собирался писать об этом диссертацию для
Королевского общества. Впрочем, пока он отличал нос от кормы, это никого
не волновало.
  Так вот, гнали они "испанца". Да не смотри ты на меня так! Преследовали
они большой корабль. Два дня гнались, и были уже близко, - почти на
выстрел. И тут - штиль. Корабли - как приклеенные, оба. Думали, к вечеру
задует, да зря надеялись. Утром вода - как зеркало, испа... тот корабль в
ней отражается. Ну, стали они ветер вызывать. Кто мачту ножом скреб„т, кто
швабру в море полощет, боцман все кулаки просвистел, сам Дампир тайком на
платке узлы распускает, даром что естествоиспытатель, а ветру - хоть бы
что. На третий день они выпороли юнгу, но и это крайнее средство не
помогло - паруса висели, как дохлые. Чего фырчишь? Парень, наверное, сам
согласился. Ну, короче, от этого стояния они вконец озверели, ночью
тихонько спустили шлюпки, и следующие пять дней ждали ветра уже на
галеоне. Потом, наконец, задуло...
  - Выдумал он вс„, - мрачно сказал Диего.
  - Вс„ может быть, - весело ответила Бесс. - Но штиль нам вс„-таки не
нужен, а то мы ещ„ сто лет не дополз„м до Азор.


                                  Глава 4


  Тр„хгорбый остров Сан-Мигель вставал перед ними, т„мно-зел„ный и мрачный.
На вершинах конических гор лежали тяж„лые облака; влажный воздух давил.
Караван рывками полз вдоль скалистого западного берега; ветер то и дело
стихал. Наконец берег стал заметно более пологим, и открылся город
Понта-Дельгада. Естественной бухты у города не было, и стоянка здесь
считалась неудобной. Впрочем, выбирать не приходилось: после почти
полуторамесячного плавания необходимо было пополнить запасы.
  Корабли легли в дрейф, и вскоре целая флотилия шлюпок направилась к
длинному деревянному пирсу. Часть пассажиров выразила желание размять ноги
на тв„рдой земле. Среди них оказался и Диего. Вид вершины, укрытой
облаком, возбудил его любопытство. Разве не интересно, поднявшись,
посмотреть, что там, внутри? К тому же, как он слышал, здесь можно увидеть
целые оз„ра горячей грязи, которые пахнут, как Преисподняя. Кстати, откуда
известно, как она пахнет?.. Бесс наотрез отказалась идти куда бы то ни
было, заявив, что грязи и мерзких запахов ей вполне хватает и здесь. Она
усиленно отговаривала и Диего. Погода была неустойчивой, и она боялась,
что стоянка окажется короткой. Если ветер усилится, корабли предпочтут
встретить непогоду где-нибудь подальше от здешних гостеприимных берегов.
Впрочем, перед искушением размять ноги на берегу - пусть и поближе к
шлюпкам - не устояла и Бесс.
  Шлюпка мерно качалась, под па„лами хлюпала вода. Тяж„лые капли срывались с
в„сел, оставлявших на поверхности моря маленькие водовороты. Собственно,
по тому, как эти водовороты уплывали назад, и можно было понять, что
шлюпка вс„ же движется к берегу - прич„м достаточно быстро. Вдруг порыв
слабого ветерка окатил их невероятным, пьянящим, таким знакомым запахом
свежей травы. Бесс стало решительно непонятно, как она раньше могла
вдыхать такую роскошь каждый день и абсолютно е„ не замечать.
  Еще раз напомнив Диего, чтобы тот не увлекался, Бесс немного погуляла
вдоль берега, с любопытством разглядывая незнакомые растения и пытаясь
привыкнуть к ощущению тв„рдой неподвижной земли под ногами. Потом она
выбрала местечко поуютнее - подальше от толпы, но не настолько далеко,
чтобы терять из виду шлюпки - устроилась под невысоким апельсиновым
деревом и развернула рукопись отца.


                                  * * *


  После взятия Картахены мои люди занимали возвышенность, на которой стояла
церковь Нуэстра-Сеньора-де-ля-Попа, и которая позволяла контролировать
восточную дорогу из города. Было ясно, что барон де Ривароль хочет держать
нас подальше от города и его богатств. Мне-то было вс„ равно, однако люди
мои заметно волновались. В наши обязанности, кроме всего прочего, входило
следить за беженцами, покидавшими город по нашей дороге. Выезд допускался
только при наличии разрешения, подписанного бароном. Меня раздражала
мелочность барона, недостойная авантюриста, и склочность, недостойная даже
торгаша. Меня вообще многое раздражало в этом походе, однако выбора у меня
не было. Мы согласились выполнить определ„нную работу за определ„нную
плату - и то, что работа была мне не по душе, ничего не меняло. Временами
я вяло удивлялся тому, что Фортуна послала мне мой самый успешный (судя по
наблюдавшимся результатам) рейд именно тогда, когда я тв„рдо решил бросить
пиратство, лишившее меня доброго имени в глазах дорогого мне человека.
Возможно, думал я, Фортуна издевалась надо мной, коли вновь заставляла
меня выполнять работу пирата, когда я уже было решил, что стал просто
солдатом на службе Франции. И то, что на этот раз наш образ действий
выбирал де Ривароль, а не я, мало меня утешало.
  В один из вечеров, когда я, по обыкновению, курил у широкого окна без
ст„кол, смягчая раздражение весьма умеренными порциями рома, мне доложили
о посетителях.
  Первым явился почтенный старец с жалобой, что некие "буканьеры" в поисках
золота переломали всю мебель у него в доме. Я велел ему радоваться, что
дом хотя бы не сгорел, и отпустил с миром. Интересно, если бы вместо меня
тут сидел Олонэ со своим кал„ным железом, ему бы тоже жаловались на
сломанные табуретки? Впрочем, на самом деле это было серь„зно. Барон
строго запретил нам заходить в дома жителей - подозреваю, что отнюдь не из
соображений милосердия - и я подтвердил своим людям этот приказ. Налицо
было прямое неподчинение. В те времена только положение командира
восьмисот головорезов обеспечивало мою безопасность - не только в
покор„нном, но враждебном городе, но и вообще, в том числе от милейшего
дона Мигеля, не оставившего, насколько я знал, идеи спустить с меня шкуру.
Потеряв авторитет, я рисковал многим. Было бы правильнее провести
дознание, но мне было вс„ равно. Меланхолию, владевшую мной тогда, не
смогла бы побороть и более непосредственная угроза.
  Вторым посетителем - вернее, посетительницей, - оказалась молоденькая
испаночка небольшого роста, в т„мно-лиловом непомерно широком платье. Во
времена молодости е„ матушки его, несомненно, сочли бы роскошным даже в
Севилье. По всей видимости, си„ парадное облачение я должен был
расценивать как комплимент. Цель е„ визита была проста: е„ семья хочет
выехать из города; они сдали все ценности, как это было предписано; однако
барон подозревает сокрытие ценностей и не да„т разрешения на выезд. Она
знает, что дон Педро Сангре - настоящий рыцарь. Не согласится ли дон Педро
принять вот эти два браслета - это последнее, что у не„ осталось - мо„
великодушие всем известно - et cetera9.
  Было очевидно, что, предлагая мне пару золотых, массивных, изумительной
работы браслетов, девочка хочет вывезти из города нечто гораздо более
ценное. Я, конечно, не образец добродетелей, но опуститься до вульгарной
взятки - это не про меня. Est modus in rebus10.
  - У флибустьеров строгие законы, сеньорита - сказал я. - Я не хочу
повиснуть на рее собственного флагмана за сокрытие части добычи - тем
более, такой незначительной части.
  Она подошла на шаг и посмотрела в упор. У меня дух захватило. "Два
огромных ч„рных солнца" - это было сказано о ней. И в них светился экстаз
великомученицы, желающей во что бы то ни стало пострадать за Веру.
  - Но, может, я смогла бы предложить нечто, что нельзя поделить как часть
добычи?
  - Бывало, пираты делили и такой приз, - я постарался изобразить улыбку
театрального злодея. На "Арабелле" такого не бывало никогда - разве что
при предыдущем владельце - но ей об этом знать было незачем. Неужели
девчонка не понимает, в какую игру играет?
  Она подошла еще на шаг, так, что край е„ ж„сткой юбки почти коснулся моих
сапог. Я поспешно отвернулся и начал писать разрешение на выезд - "без
обыска". Пусть вывозит, что хочет. В конце концов, я уже не флибустьер - я
на„мник.
  - А великий пират боится меня, - сообщает она.
  И тут мой темперамент, который и раньше, бывало, меня подводил...
Вспомнить хотя бы тот случай, когда Каюзаку удалось заманить меня в
ловушку. Пуританская нетерпимость Джереми не позволила ему описать эту
историю так, как моя глупость, несомненно, заслуживала... Так вот, мой
темперамент решает, что это уже чересчур. В конце концов, за каким ч„ртом
я пытаюсь строить из себя монаха? Для чего?! Да пропади вс„ пропадом!
  В тот день я остался без талисмана. Когда она наконец ушла, с ней вместе
ушла и моя счастливая жемчужина, с которой я не расставался со врем„н
первого своего похода. Я сам подарил е„ ей на память. Зачем мне теперь мо„
флибустьерское счастье? Пиратом мне...

  ...Большая зел„ная цикада с треском опустилась на страницу и уставилась на
Бесс своими неподвижными глазами, в стеклянной глубине которых мерцало
золотом. Бесс ухватила е„ за тельце, крепкое, как орех, и насекомое
возмущ„нно заверещало. Оглянувшись, она зашвырнула цикаду в соседний куст.
"Надеюсь, тебе там понравится", - пробормотала Бесс и вновь погрузилась в
чтение. Что-то там говорил про пай-мальчиков дядюшка Нэд?..

  ...Пиратом мне больше не бывать. Пожалуй, было даже нечто символическое в
том, чтобы подарить талисман девчонке, которую я видел в первый и
последний раз в жизни. Я смотрел ей вслед и чувствовал, что сделал
очередную глупость - я не имею в виду жемчужину. Чувство это крепло во мне
и властно требовало рома. Позже я узнал, что она вывезла из города
множество золотой церковной утвари и других реликвий.
  Между тем моя меланхолия не оставляла меня. Мои обязанности по-прежнему
мало меня занимали. Проверка постов, забота о провианте для моей маленькой
армии - с этим мог бы справиться любой из моих офицеров. Как сказал
какой-то древний мудрец, незаменимых людей нет. Доведись мне в эту минуту
командовать абордажем, боюсь, что я справился бы с этим делом хуже
золоч„ной галеонной11 фигуры "Арабеллы". Тем временем мои люди начали
говорить, что барон собрал в городе сокровищ на гигантскую сумму, и мне
надлежит обеспечить справедливый дел„ж. С неохотой признав их несомненную
правоту, я отправился к барону.
  Барон сидел в сво„м - то есть, губернаторском, - кабинете, обложенный
бухгалтерскими книгами, как последний приказчик. После моего - весьма
резкого - выступления он пообещал вс„ уладить к утру, что я и сообщил
своим людям. Любому, кто задался бы целью подумать, стало бы ясно, что
произойд„т дальше. Хотя влиять на события мне давно не хотелось, видеть
очевидное я ещ„ не разучился. Однако дурацкая перспектива провести
дурацкую ночь в дурацкой засаде возле дурацких шлюпок меня не прельщала.
Вернувшись домой, я решил наконец выспаться. Когда же занялся бледный
рассвет, ко мне в комнату - как всегда, без стука - ввалился старина
Волверстон и сообщил мне то, что я и сам мог бы ему рассказать: ночью де
Ривароль удрал. Странно, но это меня разозлило.
  Я не хочу вспоминать, как мои орлы едва не сцепились в кровь, решая,
гнаться ли им за бароном или возмещать убытки за сч„т горожан. Впрочем, их
перепалка меня встряхнула, и апатия моя стала отступать. Когда через
несколько часов меня, солонину и бочки с водой доставили на корабль, я
вполне был готов вновь взять штурвал Фортуны в свои руки. Знал бы я, куда
несли меня паруса!12

  Бесс отложила листы и задумалась. Пожалуй, в том, что папа, оказывается,
вс„ же не был пай-мальчиком, не было ничего удивительного. Интересно,
знает ли об этом мама? Конечно, мама всегда вс„ знает, но ведь и папа
умеет молчать... А вот интересно, стал ли он пай-мальчиком после?.. Бесс
немедленно устыдилась неподобающих почтительной дочери мыслей и решила
срочно изменить предмет размышлений. Крамольная мысль послушно сменилась
другой: что-то должен думать Диего про е„ отца, ведь он родом из этой
самой Картахены. Представить только, что он там слыхал! То-то он так
поперхнулся при знакомстве! Показать ему, что ли, рукопись, чтобы он
убедился, что папа вовсе не такой страшный, как считают испанцы? Нет, не
надо. Обидится ещ„... Испанская гордость взыграет. Лучше с ним вообще про
Картахену не разговаривать.
  Рассеянно перебирая страницы рукописи, Бесс неожиданно заметила на обороте
одной из них запись быстрым почерком, сделанную рукой отца: "Сегодня
отправил очередной груз кокосов в Кале, на Рю де Мер, напротив церкви. Это
уже пятый". Бесс недоум„нно моргнула. Насколько она знала, кокосами отец
не торговал. Равно как и другими фруктами. Впрочем, он всегда отличался
живостью ума и вряд ли упустил бы выгодную сделку с французским торговцем,
коли таковая подвернулась. Интересно, сколько во Франции стоит кокос? Ведь
там они, кажется, не растут?
  ...Тем временем солнечный луч продвинулся вдоль ствола деревца и прочно
угнездился на странице. Бесс недовольно тряхнула головой и посмотрела на
солнце. Оно заметно сместилось. Бесс сунула рукопись в холщовый мешок и
огляделась по сторонам. Диего вс„ ещ„ не вернулся со своей экскурсии. И
где его черти носят, этого дурака?


                                  * * *


  Бросив взгляд на шлюпки, деловито снующие взад и впер„д между кораблями и
пирсом, Диего решительно направился в сторону горы. Она казалась совсем
близкой, и он рассчитывал обернуться быстро. Отличная дорога, удобная как
для пешехода, так и для лошади, извивалась между садами, защищенными от
ветра высокими стенками из шершавых кусков вулканической лавы. Т„мная
листва апельсиновых деревьев была гладкой и блестящей. Вскоре, однако,
сады кончились, а вместе с ними кончилась и ровная дорога. Дальше
виднелась только тропинка, извилистая, иногда нырявшая отвесно на
пять-шесть футов вниз, затем вновь карабкавшаяся вверх. В понижениях под
сапогами чавкало, проступала вода. Диего осторожно пробирался впер„д,
стараясь наступать на кочки крупных осок или круглых блестящих ситников -
впрочем, он и понятия не имел, как их зовут. Идти было трудно, а гора,
словно издеваясь, не желала приближаться. Потом, наконец, начался пологий
подъ„м. Почва стала более сухой. Здесь было царство миртов, вересков и
можжевельников. И без того невысокие, по мере подъ„ма они становились ещ„
более приземистыми. Диего разминал в пальцах тонкие побеги, жадно вдыхая
пряный и смолистый аромат.
  Затем внезапно, посмотрев вниз, он увидел прямо под собой облака! Гора
плыла, рассекая сверкающие рыхлые груды, освещ„нные ярким солнцем. Вдали,
как остров в жемчужно-белом море, плыл пик Агуа-дель-Поа. Диего поспешно
сел. На миг ему показалось, что он падает в пропасть. Внизу не было ничего
- ни зел„ных апельсиновых садов, ни синего океана. Диего почувствовал
восторг. Ему казалось, что он летит, стоя на крохотном клочке суши, как на
сказочном ковре-самол„те.
  Время, однако, шло. Пора было возвращаться. Солнце, столь яркое здесь,
заметно клонилось к западу. Диего со вздохом посмотрел на вершину. До
конца подъ„ма оставалась по меньшей мере треть пути; а ведь ещ„ следовало
учесть время, необходимое на спуск и пересечение низины. Но повернуть, не
дойдя до цели! Поколебавшись, Диего почти бегом бросился вверх. Вскоре
усталость заставила его перейти на быстрый шаг.
  Ближе к вершине было суше и холоднее, и отч„тливее стали видны далекие
вершины вулканов Агуа-дель-Поа и Пику. Но здесь не было того потрясающего
ощущения бл