ми ч„рных позументов, касается его сапог...
  "Постыдный путь..."
Что он, собственно, делает? Живет в доме губернатора Блада, ест за одним
столом с ним и пытается узнать, что он за человек. Как будто что-то
меняется от того, что губернатор Блад - воспитанный и образованный
кабальеро, умеющий грамотно обращаться с ножом и вилкой и способный
читать... скажем, "Начала" Ньютона. С таким же успехом он мог бы
оказаться... Воображение услужливо нарисовало звероподобного пирата в
кожаных штанах, стучащего оловянной кружкой по дубовому столу и требующего
рому. Да, тогда, пожалуй, было бы проще... хотя, собственно, почему? О,
Господи!
  Диего ухватился за край фразы, чтобы отогнать видение, и продолжил чтение.
  "Спас„м хотя бы честь..!"
Бесс отложила перчатки и занялась муфтой. Гора покупок росла. Бенджамен
скучал у входа.
  ...История кончилась тем, что приехал добрый король и помирил всех, кто к
этому времени почему-то вс„ ещ„ был жив. Голос чести умолк пред волею
монарха. Диего не оставляло чувство, что на самом деле вс„ было не так.
  Наконец Бесс, в сопровождении истосковавшегося Бенджамена, нагруженного
свертками, двинулась к выходу. Диего попл„лся следом. Между делом Бесс
успела выбрать ему новую шляпу и перчатки.
  - Что это ты читал, братец? - вопросила она.
  - "Сида", -коротко ответил Диего. Он был слишком полон впечатлениями,
чтобы говорить.
  "Хотя бы честь".
  Что же делать? Да, он не должен оставаться в доме человека, который нан„с
несмываемое оскорбление фамильной чести. Он вообще не должен был сюда
приезжать. Но... Не трусит ли он, отказываясь от возможности понять, чей
он сын? Постыдный путь измены... К тому же, не хочется расставаться с
сестрой. Оказывается, быть старшим братом очень приятно... И, надо быть с
собой честным до конца, перспектива остаться одному в чужом городе...
Путь... Путь чести тяж„л. Да, далеко ему до Сида.
  Сидя в на„мном экипаже среди подпрыгивающих св„ртков, Диего смотрел на
профиль Бесс. Та с оживл„нным видом глядела в окно. Интересно, что бы
делал Сид, если бы не столь своевременное вмешательство короля? Тьфу ты,
пропасть! Но одно несомненно. Несовместимо с законами чести - жить в доме
этого человека - и не признавать за ним отцовских прав. Надо выбирать
что-нибудь одно... Решение принято - он покинет этот дом.


                                  * * *


  Велев Бенджамену сложить все покупки и идти отдыхать, Бесс с наслаждением
принялась их распаковывать. Господи, сколько всего! Все эти три года она и
новой шляпки-то себе не могла позволить. Зато теперь... Напевая себе под
нос - "Одних сразила пуля, других сгубила старость, йо-хо-хо, вс„ равно за
борт", - Бесс повертелась перед зеркалом. Бледно-зел„ные ленты и впрямь
были ей к лицу. Взяв накидку, она прижалась лицом к нежному меху. Таким же
мехом была отделана и муфта. Перчатки удобно облегали руку. Снимать вс„
это не хотелось, и Бесс решила выйти на улицу.
  Выходя из комнаты, она почти столкнулась с Бенджаменом. Отпущенный
отдыхать, он отдыхать и не думал - и деловито спешил куда-то, прижимая к
груди увесистую стопку полотенец и салфеток.
  - Мисс Бетси желает выйти? - спросил он, гримасами изображая
почтительнейшие извинения.
  - Да, пройдусь немного, - беспечно ответила Бесс.
  - Мисс, конечно, знает, что господин губернатор велел мне всюду
сопровождать е„? Если вы соблаговолите подождать немного...
  - Господи, Бен, как смешно ты говоришь! Нет, спасибо, ничего не надо, я
недалеко и ненадолго. Ну, может, на полчасика, - ещ„ беспечнее ответила
Бесс.
  Бенджамен ухитрился поклониться, одновременно подхватывая на лету упавшую
салфетку. Да, конечно, он помнил Бесс с пел„нок, но теперь она такая
взрослая и красивая, и к тому же здесь, в столице, он чувствовал
необходимость держаться соответственно высокому положению его любимого
хозяина. Никто из этих расфуфыренных лакеев не посмеет сказать, что
старина Бен не умеет себя держать.
  Проходя мимо дверей отцовского кабинета, Бесс внезапно услышала громкие и
раздраженные голоса. Конечно, эти двое разлюбезных идиотов опять что-то не
поделили. Ну почему они не могут жить мирно! Со своим ослиным упрямством,
которое оба почему-то называют "мужской гордостью"! Бесс прислушалась.
Однако, кажется, дело плохо. Того и гляди, они... Ого! Кажется, Диего
заявляет, что ноги его больше не будет в этом доме? Испанский ос„л! Он
что, не понимает, что добь„тся так только того, что мы поменяем квартиру?!
А папа совершенно справедливо отмечает, что тут вам просвещ„нная Британия,
а не забытые Богом Америки, где можно жить в хижине и питаться
черепахами. И... Боже!
  - Вы... Вы хотите откупиться от своей нечистой совести... оплатить
неправедно нажитыми деньгами честь моей матери?!! - дон„сся до не„
звенящий злыми слезами голос Диего.
  После нестерпимо долгой паузы отец сказал что-то, тяжело, тихо и
неразборчиво. Диего вскрикнул что-то совсем отчаянное и злое. И... Где,
где он видал таких отцов? В гробу, а лучше на виселице?!!
  Тут Диего как ошпаренный вылетел из комнаты и, чуть не сбив сестру с ног,
скатился по лестнице. Бесс, подхватив юбки, бросилась следом. Внизу
хлопнула дверь.
  - Совсем ополоумел парень, - сказал Блад закрытой двери. Он слепо пошарил
по столу - на привычном месте пальцы нащупали книгу. С минуту Блад
недоум„нно смотрел на добротный, кожаный, с золотым тиснением, перепл„т
"Мемуаров мессира д'Артаньяна", а затем в сердцах грохнул книгой о стол.
Жалобно звякнула чернильница. Упал подсвечник. Вбежал слуга.
  - Ужин готов, Ваше Превосходительство! - на всякий случай доложил он, с
опаской глядя на разъяр„нного хозяина.
  - К чертям ужин! Шляпу!
  Однако, когда Блад выскочил на улицу, нигде не было видно долговязой
фигуры в широком и длинном плаще испанского кроя.
  - Болван! - сказал Блад вслух, адресуясь на этот раз к себе. Он вернулся в
дом и закрыл дверь. Бесс он не заметил.
  "Право же, - думал он, поднимаясь по лестнице, - если этот ч„ртов придурок
все семнадцать лет своей жизни доставлял своей матери подобные
беспокойства, то я снимаю перед ней шляпу. Она, должно быть, женщина
исключительных достоинств..."


                                  * * *


  Тем временем оказавшаяся более проворной Бесс успела заметить Диего на
другой стороне улицы. Первая мысль - догнать - явно была неудачной: в
таком состоянии братец разговаривать не захочет, да и домой не верн„тся.
Но что он сделает? Бесс старалась не терять братца из виду, но тут дорогу
ей перегородили две неуклюжие кареты, сцепившиеся осями. Мгновенно возник
затор. Когда Бесс наконец сумела переправиться через мостовую, Диего был
уже далеко. Подобрав юбки несколько выше, чем позволяли приличия, и
энергично работая локтями, Бесс бросилась следом за ним. Диего завернул за
угол. Добравшаяся до угла Бесс успела заметить край его плаща - Диего
свернул в боковой проулок. Сделав рывок, Бесс сократила расстояние
наполовину - чтобы не потерять его за следующим углом. Может, и не стоило
подбираться так близко, но Диего н„сся впер„д, ничего не видя вокруг себя.
Его толкали, и сам он едва не сбил с ног дородную мамашу с реб„нком. Та с
проклятьями вцепилась было в его рукав, но е„ отвлекло орущее чадо.
  Падал мягкий т„плый снег, превращавшийся под ногами прохожих в жидкое
месиво. Колеса и копыта звучали приглуш„нно. Гвардеец на рослой серой
лошади, картинно прогнув поясницу и нарочито-небрежно придерживая поводья
пальцами левой руки, гарцевал у окошка кареты, покрытой красным лаком.
Внезапно оказавшийся под копытами Диего вынудил лошадь шарахнуться в
сторону. Всадник не покачнулся в седле, но его посадка утратила картинную
ч„ткость. Гвардеец выругался и огрел Диего хлыстом. Мелькнула тонкая рука,
унизанная кольцами, и окно кареты закрыла красная с золотыми кистями
занавеска. Всадник снова выругался и поднял хлыст, однако, наткнувшись на
вызывающе-надменный взгляд из-под потр„панных полей шляпы, расхохотался и
пустил лошадь коротким галопом вдогонку карете. Из-под копыт разлетелся
веер брызг.
  Машинально пытаясь отчистить камзол, Диего некоторое время стоял, глядя
перед собой, и взгляд его был почти осмысленным. Бесс даже испугалась, что
он заметит е„ - она стояла почти рядом с ним. Однако Диего решительно
развернулся и пош„л прочь.
  Теперь его блуждания приобрели подобие системы. Он явно что-то искал.
Время от времени он останавливался, изучал вывески, пару раз сделал
движение, как будто намеревался войти в дверь, затем проходил мимо.
Наконец его выбор остановился на обшарпанной гостинице в Уоппинге, и он
нырнул внутрь. Бесс выждала какое-то время, затем пересекла улицу и
потянула дверь на себя.
  Хозяин за конторкой, на которой лежала потр„панная конторская книга, при
тусклом свете сальной свечи с сомнением разглядывал мелкую серебряную
монету. При появлении Бесс монета исчезла, как по волшебству.
  - Сюда заш„л молодой темноволосый человек, - утвердительно произнесла Бесс.
  - А что, - с ухмылкой поинтересовался хозяин, - дружок сбежал и не
заплатил за постой?
  Бесс д„рнула плечиком.
  - Это мой брат, - объявила она.
  Хозяин хмыкнул. Если девица хочет называть парня со столь явным испанским
акцентом "братом", это е„ дело. Бесс тем временем, порывшись в складках
широкой юбки, извлекла на свет новенькую гинею. Хозяин встрепенулся. Бесс,
повертев монету в пальцах, пустила е„ волчком по столу - и накрыла
ладошкой. Хозяин облизнул губы и перев„л взгляд на ее лицо.
  - Он здесь остановился? - спросила Бесс.
  - Второй этаж, шестой номер, направо, - с готовностью откликнулся хозяин.
  - Он мне сейчас не нужен. Но - Бесс поглядела значительно - может
понадобиться потом. У него вряд ли с собой много денег, и я не хочу, чтобы
его отсюда вышвырнули, как только они закончатся.
  - Да пусть себе жив„т! - вскричал хозяин. - Он мне сразу приглянулся,
такой славный юноша!
  Девица, способная заплатить за дружка золотую гинею, вызывала у него
смешанное чувство почтения и презрения. Однако золото - это всегда золото,
и его дело - это золото получить.
  - Я буду заходить узнавать о н„м, - добавила Бесс. Но - меня здесь не
было, понял?
  - Да чего уж тут не понять! - сказал хозяин. - Э-э-э... братья - они народ
своенравный. Не дай Бог заподозрят, что девушка их преследует, сразу нос
задерут, а то так смотаются - и поминай как звали.
  - Я плачу тебе не за то, чтобы ты болтал! - оборвала Бесс.
  - Так я же уже молчу!
  Бесс убрала руку с монеты, и та исчезла столь же непостижимым образом, как
и серебряная.
  - Для постояльцев у нас есть отдельный выход, - подобострастно сказал
хозяин. - Направо по коридору, не заходя в зал. Не проводить ли вас,
милостивая госпожа?
  - Не стоит, - ответила Бесс. В последний раз испытующе поглядев на
хозяина, она развернулась и быстро вышла. Теперь надо было поговорить с
папенькой.


                                  * * *


  Бесс не учла настроения отца. Немного придя в себя, Блад велел подавать
ужин, но тут выяснилось, что куда-то исчезла дочь. Краткое расследование
показало, что Бесс ушла куда-то без сопровождения, и было это как раз
незадолго до того, как молодой господин... Выражение лица губернатора
недвусмысленно сказало Бенджамену, что продолжать фразу не стоит.
Перепуганный Бенджамен клялся, что мисс Бетси не собиралась уходить
надолго. Блад велел с ужином ждать, но минут через двадцать обеспокоился
серь„зно, и послал свою немногочисленную прислугу осматривать окрестности.
  - В случае какой-нибудь неприятности я тебя вышвырну на улицу, - пригрозил
он Бенджамену. - А предварительно выдеру.
  Незамысловатое обещание было произнесено таким тоном, что Бенджамен почти
поверил. Его опыт показывал, что наиболее опасными оказываются как раз
наименее изысканные и экзотические угрозы.
  Не нашедшие ничего слуги вернулись в дом. Блад ждал, нервно пробуя читать,
время от времени подходя к окну, прислушиваясь к звукам. Стемнело.
  Когда Бесс наконец появилась, Блад чувствовал себя вполне способным
повесить кого-нибудь на ноке рея - если бы это могло помочь делу и если бы
означенный рей случился поблизости. Разгневанный отец, не затрудняя себя
выбором выражений, высказал Бесс вс„, что он думает по поводу е„
поведения. Хотя выговор и начинался словами: "Где тебя черти носили?", ни
объяснений, ни оправданий отец слушать не пожелал. Отвыкшая от подобного
обращения Бесс от нетерпения подпрыгивала на месте, тщетно пытаясь
вставить слово. Впрочем, выволочка не затянулась. Энергично выразив
надежду, что "это" больше не повторится, отец смягчился и сч„л вопрос
закрытым. Разумеется, такая послушная дочь, как Бесс, и не пыталась
открыть его вновь, скажем, объявив о результатах своих изысканий. Считая,
что понимает состояние отца, Бесс тем не менее чувствовала обиду, с
которой ничего не могла поделать. Выговор казался ей чересчур ж„стким и
чересчур несправедливым. Несмотря на это, она честно постаралась перевести
разговор на интересовавший е„ предмет.
  - Диего...
  - Диего уш„л, - хмуро сказал отец, потянувшись за книгой.
  - Неужели не было никакой возможности его задержать? - спросила Бесс.
  Выбитый из колеи губернатор не обратил внимания на то, что Бесс, как
будто, и не удивилась.
  - С какой стати? И как? - ворчливо поинтересовался он. - Парень уже
взрослый, и я не могу навязывать ему своих решений - если он сам не
предоставит мне такого права. Я ведь не растил его, и он мне ничем не
обязан. Я даже не его капитан.
  - Ты мог бы найти его, поговорить...
  - Но он этого не хочет. Ему тяжело со мной - ты же видишь.
  - Мне кажется, ты не прав, - сказала Бесс.
  - Вот погоди, когда твоей дочери будет столько же, сколько сейчас тебе,
она тебе тоже объяснит, в ч„м именно не права ты. Между прочим, если бы я
знал, что ты собралась покинуть Ямайку, я запретил бы тебе. Но ты решила
сама - и я принимаю тво„ решение и уважаю его... хотя, видит Бог, это
требует от меня усилий. Почему же к нему я должен подходить с иной меркой?
  Бесс прошлась по комнате. Ей хотелось швырнуть в отца каким-нибудь тяж„лым
предметом.
  - А что это ты читаешь, папа? - спросила она вместо этого.
  -"Ласарильо из Тормеса". Конечно, это - всего лишь сатира, но некоторая
доля истины в ней есть.
  - "...Набр„л я однажды, по воле Бога, на некоего дворянина...", -
процитировала Бесс. - Папа, и ты хочешь всерь„з уверить меня, что ты
совершенно случайно избрал для вечернего чтения главу о голодном идальго?
Ну признайся, ведь ты думаешь о Диего.
  - Я, кажется, этого и не скрываю, - огрызнулся Блад. - Голод, знаешь ли,
очень хорошее лекарство от больного самолюбия. Я, как врач...
  - Ну перестань. Неужели тебе его нисколечко не жаль?
  - Жаль?! - яростно сказал Блад, и уже мягче продолжал: - Ты не понимаешь,
Бесс. Жалость - неподходящее слово. Пожалеть можно кошку, собаку,
калеку-нищего, наконец. А Диего - мой сын. И я...
  Пытаясь взять себя в руки, он встал, подош„л к окну и забарабанил пальцами
по стеклу.
  - Иди-ка ты спать, Бесс... - сказал он наконец.
  "Иными словами, оставь меня в покое", - сердито подумала Бесс. Она сделала
издевательский реверанс спине отца и вышла, отч„тливо стуча каблучками.
"Ну и отлично, тогда сам и ищи эту гостиницу. Если найд„шь. Я, конечно, не
врач, но по-моему, умеренные пробежки лечат не хуже голода. А там
посмотрим. Вот так."
"Ну, хорошо. Как можно найти мальчишку в этом огромном городе, где жив„т
без малого полмиллиона человек? В одном только Минте сотни домов, где за
несколько пенсов в день можно снять комнату или угол, а за шиллинг в день
иметь ещ„ и стол. А если повез„т - то и хозяйку к столу. Всем известно,
что там селятся объявленные к розыску преступники, банкроты и должники, и
искать там кого-нибудь - занятие безнад„жное28. Но точно также он может
быть и, скажем, в Уоппинге. Последнее даже вероятнее, поскольку портовый
район... Клянусь честью, я, кажется, поглупел. Впрочем, с моими дорогими
детьми недолго растерять остатки разума. Я, видите ли, теряю время на
размышления о том, что же делать мне, а ведь думать надо о том, что будет
делать Диего. С его-то гонором и с его-то испанской рожей - возможностей в
Лондоне у него немного. Так. Уже лучше. Ну что ж, завтра же поговорю с
этим контрабандистом, месье Пьером... - или тут его зовут Билли Джонс?.. -
его люди мне пригодятся... А интересно, кстати, есть ли у него свои люди в
Ладгейте29? В смысле, чтобы могли входить и выходить? Я, кажется, почти
мечтаю, чтобы Диего туда попал - тогда-то уж он от меня точно никуда не
денется..."
Слегка повеселевший губернатор отложил в сторону "Жизнь Ласарильо из
Тормеса" и раскрыл на заложенной странице "Новое путешествие вокруг света"
известного пирата и океанографа Дампира.


                                  Глава 10


  Антуан де Каюзак, в недавнем прошлом - чиновник по поручениям при
посольстве Франции в Лондоне, а ныне, после начала военных действий, -
якобы частное лицо, закрыл отч„т о заседании комиссии, назначенной для
разбора дела губернатора Ямайки Питера Блада. Отч„т ему, по не вполне
бескорыстному знакомству, предоставил один из писарей Зв„здной палаты.
Каюзак был расстроен. Кажется, у Блада получалось выкрутиться, и, скорее
всего, со временем дело закроют. Эх, не вовремя королева занялась
шотландцами!
  Каюзак уже третий год использовал все свои связи, чтобы следить за
перипетиями этого разбирательства. Нет-нет, это не входило в те его
обязанности, которые оплачивались Францией. Здесь был замешан личный
интерес.
  Прадед Каюзака служил в гвардии самогу великого кардинала Ришелье, и даже
попал в некоторые хроники тех врем„н. В гвардии служил и дед Каюзака - при
Мазарини. Славному отпрыску славной фамилии была бы уготована та же
дорога. Однако - как всем известно - служба в гвардии сопряжена с большими
расходами. К несчастью, денежные дела Каюзаков пошатнулись, и благополучие
семейства стало напрямую зависеть от некоей деятельности родного дядюшки
Антуана, обитавшего в Индиях. Дядюшка этот, по секрету говоря, был
изрядным мерзавцем, и вся семья вздохнула с облегчением, когда, после
какой-то т„мной истории, он вынужден был оставить Европу. Однако по ряду
причин дядюшка не желал полного разрыва с семь„й, и от него регулярно
приходили деньги, позволявшие маменьке содержать особняк и карету, а
маленькому Антуану - надеяться на блестящую карьеру гвардейского офицера,
и поэтому в семье было принято говорить, что дядюшка служит в колониях.
  И вдруг - в несчастный день - золотой руче„к иссяк: дядюшку, видите ли,
прихлопнули. Так Каюзак, вместо расшитого гвардейского мундира, облачился
в скромное платье чиновника. По слухам, дошедшим из колоний, к
безвременной гибели не то чтобы любимого, но искренне оплакиваемого
дядюшки приложил руку некто Блад - флибустьер и брет„р. С тех пор этот
самый Блад успел стать губернатором Ямайки. У английского правительства,
видимо, вошло в традицию награждать этим постом отъявленнейших
разбойников. А Каюзак начал внимательно следить за его карьерой. Поэтому
надо ли говорить, что последние вести из Зв„здной палаты были для него
весьма неутешительными?
  Каюзак со вздохом закрыл отч„т и придвинул к себе другую пачку бумаг - на
этот раз касавшихся его непосредственных обязанностей. Обязанности эти
были весьма деликатного свойства: сбор информации об английских
контрабандистах, работающих во Франции. Получение мало-мальски ценных
сведений об этих джентльменах, равно как и о разного рода подозрительных
судах, требовало знакомства (и т„плого общения) с весьма п„стрым кругом
лиц. А с тех пор, как начались боевые действия и положение Каюзака стало
довольно шатким, его работа требовала особой деликатности.
  Сейчас его особенно интересовал один бриг, стоявший в неприметном закутке
Темзы. Бриг был каким-то непонятным. Для контрабанды посудина была пожалуй
что великовата, гораздо более подходящими считались для этой цели
маленькие в„рткие фелуки, но тренированное чуть„ редко подводило Каюзака:
с бригом что