а канули в кабинете  Петерса.  Известно только, что
сведения,   полученные  от  влюбленного  юнкера,   Дзержинскому  и   Петерсу
показались достойными  "самого серьезного  внимания"  и  по  личному приказу
Дзержинского  за юнкером Ивановым ЧК  установила неотступную  слежку. Слежка
показывала,  что  юнкер  Иванов  часто заходит в дом No 3, в кв. 9,  в Малом
Левшинском переулке, где собирается много неизвестного народу.
     В  Малом Левшинском,  в  доме No  3 была конспиративная квартира "Союза
Защиты Родины  и Свободы" -  резиденция одного  из заговорщиков,  начальника
дивизии  полковника  Жданова.  Здесь  появлялся  и  руководитель организации
Савинков с начальником штаба полковником Перхуровым, бывал здесь и  помощник
Савинкова командир стрелкового латышского полка Ян Бредис; сюда же, говорят,
заезжал и молодой адвокат, кавалерист, председатель союза евреев-комбатантов
Александр Виленкин.
     Операцию захвата этой квартиры Дзержинский поручил  Петерсу. 29-го  мая
1918  года  отряд  до  зубов  вооруженных  чекистов во  главе с Петерсом  на
грузовиках выехал в Малый Левшинский переулок.
     Было  около двух часов дня, когда грузовики  остановились  у дома No 3.
Латыши соскочили, оцепили дом,  а часть отряда во главе с Петерсом поднялась
по  лестнице  и  остановилась у квартиры No  9, занимаемой  неким  Сидоровым
(поручиком Аваевым) и Парфеновым (штаб-ротмистром Покровским).
     Петерc постучал  условным стуком.  Его  не расслышали, и ему открыли не
сразу.  В  это  время,  окончив свои  дела,  члены  "Союза Защиты  Родины  и
Свободы", не подозревая, что они уже выслежены, сидели за дружеской беседой.
Капитан   Ильвовский  показывал  штаб-ротмистру  Покровскому   "бессмертную"
шахматную   партию  Андерсена.  Остальные  вели  споры  на  тему  о  русской
революции.
     - Господа, минуточку, кажется кто-то стучит, - проговорил поручик Аваев
и пошел к двери. Но как только он отпер, дверь с шумом и грохотом откинулась
и на Аваева неожиданно глянули дула вин товок и маузеров.
     - Руки вверх!  - закричал побледневший Петерc, ожидавший сопротивления.
Но  врасплох  застигнутые сопротивления  не  оказали.  И,  пересиливая  свою
трусость,   Петерc   с  латышами  навел  дула  на  неопытных  второстепенных
заговорщиков.
     - Ааа, нашли ваше гнездо! - ревел Петерc. - Обыскать!..
     Латыши  кинулись  обыскивать  квартиру.  Легкомысленные  в  конспирации
молодые люди,  похожие,  вероятно, на  влюбленного юнкера  Иванова,  который
присутствовал тут же, держали  переписку  прямо в cтолах, а  из-под  кровати
латыши вытащили - бомбы, нитроглицерин и револьверы. Петерc уже рассматривал
брошюру  "Основные задачи Союза",  план эвакуации  "Союза" в Казань и адреса
имеющихся там квартир со всеми явками.
     - Так, так, - говорил он, - попались голубчики.
     Тринадцать  человек арестованных, в числе которых был  и юнкер  Иванов,
латыши повезли на Лубянку в ВЧК, где начались их "ночные  допросы". Мы знаем
эти  "допросы".  Арестованные,  как  говорит  сам  Петерс, "стали  понемногу
сознаваться".  Один  из   них,   капитан  Пинка,  видный   член   московской
организации, при  условии  дарования  ему  жизни,  многое  выдал.  Вслед  за
арестованными  чекисты   схватили  полковника  Яна   Бредиса   и  Александра
Виленкина.  Камеры  ЧК ежедневно  стали  наполняться  арестованными  членами
заговорщицкой организации и случайно оговоренными на допросах людьми.
     "Союз  Защиты  Родины  и  Свободы"  в Москве был  разгромлен.  Вслед за
Левшинским  переулком,  3-го мая последовал  захват конспиративной  квартиры
военного штаба Союза, помещавшейся в Молочном переулке под видом  "Лечебницы
доктора  Аксанина". Савинкову  с  полковником Перхуровым  удалось  бежать  в
провинцию,  но  и   в  провинции  на  основании   признаний,  выпытанных   у
арестованных, чекисты захватывали ответвления Союза один за Другим.
     Все арестованные  ждали только  расстрела.  Расстрелы шли.  Но с казнью
крупных  участников  заговора  Яна Бредиса  и Александра  Виленкина  чекисты
несколько  медлили.  О  своей  казни  мужественный и  чрезвычайно  спокойный
полковник  Ян Бредис,  о  храбрости которого во время мировой  войны  ходили
легенды  ,узнал необычно. Всегда в утренние  часы  заключенные  читали вслух
газету. В газетах в те дни публиковались длинные списки расстрелянных.
     В одно из утр газету вслух читал Бредис и среди приведенных фамилий уже
расстрелянных  Бредис  вслух  прочел  свою.  Перед  заключенными  был  живой
мертвец. После минутного молчания Бредис спокойно проговорил:
     - Ну вот и конец.
     Но пять дней после  опубликования чекисты не брали Бредиса на расстрел.
Может быть, по разгильдяйству, может быть, умышленно пытая.  Пять дней ходил
по камере Бредис, не подавая вида подавленности. А когда пришли его брать "с
вещами по городу" -  минутная надежда на побег  вспыхнула у Бредиса: за  ним
пришли его  же стрелки-латыши, которыми командовал он  в мировую  войну.  Но
короткая  надежда  на  побег  не  оправдалась,  в  революцию  стрелками  уже
командовал Петерc.
     Не удался побег и Александра Виленкина. Храбрый офицер,  сумской гусар,
получивший  вольноопределяющимся   на   войне  четыре  георгиевских  креста,
Виленкин был  кем-то  предупрежден о  грозившем ему аресте, но задержался на
квартире,   уничтожая   документы,   которые  могли  скомпрометировать   его
товарищей.  Этим  он  многих  спас,  но скрыться  не  успел  и  был  схвачен
чекистами.
     Его по несколько раз допрашивал лично Дзержинский. Говорят, что на этих
допросах Виленкину удалось  сбить следствие, казнь его оттягивалась, а в это
время на воле товарищи готовили Виленкину побег.
     В  один из дней к Таганской тюрьме, где сидели Заключенные члены "Союза
Защиты   Родины  и   Свободы",   подъехал  автомобиль  ВЧК   с  ордером   на
штаб-ротмистра  Виленкина  и  корнета  Лопухина.  Только  в  самую последнюю
минуту,   готовый  уж  выдать  арестованных,  начальник   тюрьмы   обнаружил
подложность ордера. Неизвестный автомобиль скрылся, а через
     несколько  дней его сменил  уже настоящий  чекистский  "черный  ворон",
взявший Виленкина и Лопухина на расстрел.
     В  камере  Виленкина  на  стене  остался  написанный  им  перед  казнью
экспромт:

     "От пуль не прятался в кустах.
     Не смерть, но трусость презирая,
     Я жил с улыбкой на устах
     И улыбался, умирая".

     И  в  письме, посланном  на волю  перед смертью  Виленкин писал: "пусть
знают, что "из наших" тоже умеют умирать за Россию".
     Но ликвидация  "Союза  Защиты  Родины и Свободы" не  дала  Дзержинскому
успокоения.  Вместе  с ростом  террора росло  и сопротивление страны.  Через
шесть  недель  бурно вспыхнул новый  заговор, чуть не стоивший  Дзержинскому
жизни. На этот  раз удар  заносился  из-за угла, заговор созрел почти  что в
лубянском кабинете Дзержинского,  ибо  крупную роль в нем играл зампред  ВЧК
левый эс-эр Александрович.
     Сигналом к восстанию левых эс-эров послужило убийство германского посла
графа Мирбаха.
     6-го июля 1918  года около  трех часов  дня к дому  No 5  по  Денежному
переулку,  занимаемому германским посольством, на автомобиле  подъехали  два
человека. Один смуглый  брюнет с бородой и усами, одетый в черную  пиджачную
пару,  "тип анархиста",  как показал  позднее  член  германского посольства.
Другой  -  рыжеватый,  худощавый,  одетый  в  коричневый  костюм  и  цветную
косоворотку. Оба были с портфелями. Вылезли и прошли в здание посольства.
     Войдя, брюнет сказал дежурному чиновнику, что они члены ВЧК, прибыли по
поручению Дзержинского переговорить с графом Мирбахом.
     О  пришедших доложили  первому советнику посольства  доктору Рицлеру. В
сопровождении переводчика военного агента лейтенанта Мюллера,  доктор Рицлер
вышел к  пришедшим и  те отрекомендовались ему членом ВЧК Блюмкиным и членом
революционного  трибунала  Андреевым, при  чем предъявили мандат за подписью
Дзержинского:
     "Всероссийская Чрезвычайная  Комиссия  уполномачивaет  члена  eе  Якова
Блюмкина и  представителя Революционного трибунала Николая Андреева  войти в
переговоры с господином  германским послом в Российской Республике по поводу
дела, имеющего непосредственное отношение  к  господину послу.  Председатель
ВЧК Ф. Дзержинский. Секретарь Ксенофонтов".
     Но как ни уверял их доктор  Рицлер, что он в качестве первого советника
посольства  уполномочен  вести  все  переговоры, как ни  предлагал  изложить
сущность дела ему, Блюмкин настаивал на распоряжении Дзержинского, чтобы они
переговорили лично с послом, которого лично касается это дело.
     И  через пять минут в  зале  посольства,  за  мраморным столом, по одну
сторону сидели граф Мирбах, доктор Рицлер, лейтенант Мюллер, а  по  другую -
Блюмкин  и  Андреев. Разложив подложные  документы, Блюмкин говорил  послу о
судьбе  арестованного чекистами  родственника  графа,  австрийского  офицера
Роберта   Мирбаха,   в  судьбе  которого  якобы   посол   должен  был   быть
заинтересован.
     В  разговоре чувствовалась неясность,  немцы  слегка недоумевали.  Граф
Мирбах сказал своему убийце, что тут, вероятно, какое-то недоразумение,  ибо
арестованный не является его родственником; и чувствуя  все ту же странность
посланцев Дзержинского, доктор Рицлер проговорил:
     -  Мне кажется, ваше сиятельство, мы можем кончить этот разговор и ваше
сиятельство   дадите   письменный   ответ   господину   Дзержинскому   через
министерство иностранных дел?
     Заговорщики видели, что граф Мирбах с  предложением согласен. Но тогда,
не  давая  высказаться  послу,  дотоле   сидевший   молча,  рыжеватый   член
революционного трибунала Андреев быстро перебил:
     - Может быть, господину германскому послу желательно узнать, какие меры
будут приняты трибуналом по делу графа Роберта Мирбаха?
     Немцы  не  поняли сигнала. Но  условный  знак  был  уже  дан, и брюнет,
раскрывая портфель и что-то вынимая оттуда, ответил:
     - Да, да, я сейчас покажу господину послу.
     Вместо бумаг Блюмкин выхватил  из портфеля револьвер и трижды выстрелил
через стол - в Мирбаха, в Мюллера, в  Рицлера.  Но во всех  трех дал промах.
Граф Мирбах бросился в соседний зал. В этот момент в него выстрелил Андреев.
И  снова  бросившийся   за   Мирбахом  выстрелил  Блюмкин.   Затем  раздался
оглушительный взрыв брошенной бомбы,  рухнула штукатурка, посыпались оконные
стекла, все  окуталось  дымом. Граф  Мирбах мертвый  лежал  на полу зала,  а
убийцы, выпрыгнув в окно, умчались на ждавшем их автомобиле.
     Вслед за убийством вспыхнуло восстание.
     В момент  драмы  в Денежном  переулке,  правая рука Дзержинского Петерc
стоял  в  буфете  Большого  театра  с  одним из главных  участников заговора
зампредом ВЧК  Александровичем.  Они пили лимонад.  И, отпивая  эту лимонную
воду,  Александрович уговаривал  Петерса поехать в чекистский  отряд Попова.
Этот  матросский  отряд  был  главной  силой  заговорщиков.  Но  западня для
матерого чекиста  не удалась. Мрачный, волосатый, похожий на бульдога Петерc
ехать отказался и пошел прочь от Александровича на сцену театра, в котором в
те дни происходил 5-й Съезд Советов.
     Дзержинский в  своем  кабинете  ВЧК  взял телефонную трубку.  У прямого
провода был Ленин. Ленин взволнованно картавя, говорил:
     - Знаете, что убит Мирбах?
     - Что?!
     - Немедленно поезжайте в посольство на место убийства!
     Телефонные  трубки  брошены.  Дзержинский  вскочил.   Уж  давно   через
заместителя наркоминдела Барахана германское посольство  сообщало ВЧК, что в
их распоряжении имеются данные  о готовящемся  покушении на  графа  Мирбаха.
Расследование этих сведений вел  лично  Дзержинский. Граф Мирбах  давал даже
адреса лиц, замешанных в организацию покушения. Но как ни старался проверить
эти сведения Дзержинский,  они  не приводили  ни на какой след.  Дзержинский
даже сообщил  посольству, что  кто-то  вероятно,  умышленно даeт  им  ложные
сведения,  не  то  шантажируя,  не   то  из  каких-то   иных  более  сложных
соображений.
     Тем не менее от графа Мирбаха через Карахана к Дзержинскому все упорней
шли  сообщения  о  неминуемо  готовящемся  одновременном  покушении  как  на
немецкого посла, так и на  вождей коммунизма. Тревога германского посольства
усугублялась тем, что - как это  выразил доктор Рицлер Карахану  - ими будто
бы  были  получены  сведения, что  глава  ВЧК Дзержинский  умышленно смотрит
сквозь пальцы на готовящееся убийство германского посла.
     Говорят,  Дзержинский был в бешенстве, но не от  подозрений,  а оттого,
что не мог распутать тайну, плетущуюся вокруг Денежного переулка. Тогда-то и
произошло   свидание   гехеймрата   доктора   Рицлера   и  председателя  ВЧК
Дзержинского в  кабинете у Карахана. Это свидание  людей двух миров, первого
советника   императорского   германского   посольства,   аккуратнейшего    и
педантичнейшего  дипломата,  доктора  Рицлера,  и залитого кровью чекистских
подвалов председателя ВЧК было чрезвычайно колоритным.
     Ни  гехеймрат  Рицлер, ни  чекист Дзержинский целиком не  доверяли друг
другу.  Малоосведомленный  в бесовщине большевизма и  бесовщине председателя
ВЧК  гехеймрат Рицлер сторонился  этого человека, но в то же  время череcчур
сторониться  было  нельзя, ибо от него,  в  сущности, зависела жизнь  членов
посольства.   Дзержинскому   тоже   было   неприятно   вести   разговоры   с
представителями "акул германского империализма", но именно  от  них-то в тот
момент быть может и зависела жизнь кремлевских вождей. Старая истина о  том,
что  все правительства -  братья, витала в кабинете  Карахана во время этого
интереснейшего разговора.
     Доктор  Рицлер  высказал  свои  опасения.  Дзержинский   гневно  назвал
клеветой все слухи, будто  бы он  смотрит сквозь пальцы  на  заговоры против
представителей  германского правительства. Беседой  оба  остались,  кажется,
довольны.
     Но ровно  через неделю в Денежном переулке граф Мирбах с  простреленной
головой лежал в луже крови на полу зала посольства.
     Дзержинский  ждал  покушения  со  стороны  "агентов  англо-французского
капитала", удар же заговорщики нанесли прямо из кабинета ВЧК.
     Через пять минут после звонка Ленина несколько сильных  машин неслись к
Денежному  переулку. Мчался сопровождаемый  отрядом чекистов, следователями,
комиссарами   сам  всемогущий  Дзержинский.   Дом  посольства   был  охвачен
возмущением и паникой.
     В  кожаной  куртке, бледный,  взволнованный  сверх меры, с неподвижными
глазами,  словно  у  него  были  парализованы   веки,  окруженный  чекистами
Дзержинский  вошел  в посольство. Первый, кого он  встретил,  был  гехеймрат
Рицлер.
     -  Что  ж  вы теперь  скажете, господин  Дзержинский?  -  тоном упрека,
возмущения и иронии  проговорил Рицлер, уверенный в соучастии Дзержинского в
убийстве.
     И  растерявшемуся Дзержинскому гехеймрат  Рицлер протянул  оставшееся у
него  удостоверение Блюмкина,  подписанное Дзержинским.  Дзержинский  увидел
сразу,  что  его подпись  фальшива,  но  о восстании еще  не предполагал.  В
сопровождении трех  чекистов  он  выехал  прямо  в  отряд Попова,  чтобы там
арестовать Блюмкина.
     В отряде  Попова, состоявшем  из  матросов и  латышей, готовых  вот-вот
кинуться  на  коммунистов,  в  главном  штабе  заговора  кипело  возбуждение
"исторических" моментов. Шел шум, бестолковщина, отдавались приказания,  все
главари восстания были уже в сборе, когда внезапно вошел Дзержинский.
     Это была хорошая драматическая сцена.
     - Где Блюмкин? - проговорил Дзержинский, подходя к Попову.
     - Не знаю. Болен. Уехал на извозчике.
     - Я требую  честного слова революционера, -  закричал Дзержинский,  - у
вас Блюмкин или нет?
     - Я не знаю, где Блюмкин.
     Дзержинский чувствовал: -  Попов лжет  и вдруг увидел на  столе фуражку
Блюмкина.
     - Вы лжете, и я  найду его сам! - крикнул Дзержинский и, повернувшись к
сопровождавшим  его  чекистам,  проговорил:  - Ищите  Блюмкина  в караульном
помещении!
     Но  в этот момент в воздухе  запахло неладным. Во взглядах  матросов  и
латышей,  окружавших Дзержинского,  ничего доброго не  было. К  Дзержинскому
подошли левые эс-эры Прошьян и Карелин.
     - Товарищ Дзержинский, не  трудитесь искать Блюмкина, - сказал Прошьян;
-   граф  Мирбах  убит  по   постановлению  партии  левых  эс-эров   и   всю
ответственность за убийство берем на себя мы - члены ЦК партии.
     Вот  тут-то ,наконец, понял  Дзержинский,  какой этим убийством над его
партией занесен удар.
     -  После  этого  я  объявляю  вас арестованными! А если Попов откажется
выдать вас, я убью его на месте, как предателя! - закричал Дзержинский.
     -  Хорошо, -  проговорил Карелин, но  с  этими словами оба  бросились в
комнату штаба отряда. Дзержинский - за ними, но часовой его не пустил. И тут
Дзержинский   увидел    всех    заговорщиков:    Черепанова,    Трутовского,
Александровича, Спиридонову, Фишмана, Саблина, Камкова.
     Из   этой   группы    навстречу   Дзержинскому   вышел   небезызвестный
революционный  еnfant  terriblе,  блазированный   юноша   Юрочка  Саблин   и
остановившись перед Дзержинским, произнес:
     - Гражданин Дзержинский, сдавайте оружие- вы арестованы!
     Охваченный бешенством Дзержинский хотел  было заартачиться, но помощник
Попова матрос Протопопов без всяких исторических поз схватил Дзержинского за
руки и отнял оружие.
     Дзержинский  был арестован.  В  комнату, где  он  метался в  бессильном
бешенстве  вошел   глава  левых  эс-эров,  человек  редкого  мужества  Донат
Андреевич  Черепанов. Этот  безвременно погибший  Дантон  русской революции,
потирая руки, смеясь проговорил:
     - Ну, что ж, Дзержинский, у вас были октябрьские дни, а у нас июльские?
Что? Разве не похоже?
     Во всей  Лубянке в  этот момент творилась та революционная неразбериха,
которая  иногда  действительно превращается в государственные  перевороты. В
коридорах ВЧК отряд матросов прижал к стене Лациса.
     - Руки вверх! Кто ты такой? - кричал насевший на Лациса матрос Жаров.
     Гроза ВЧК трусливо поднял руки и назвал себя.
     - А, Лацис! - заревели матросы, - тебя то нам и надо, идем, идем!
     - Да  куда его весть, ставь к стенке сволочь такую! - кричали матросы и
неизвестно  вырвался  ли бы  от матросов  Лацис, если  б к  ним  не бросился
интеллигент  Александрович, бормоча "убивать  не надо, товарищи, арестовать,
но не убивать".
     Тем  не  менее казалось, что дело принимает  серьезный oборот  -  левые
эс-эры парализуют  опору и надежду  Кремля. - ВЧК.  Настроение  заговорщиков
радужное,  приходят  вести о  присоединении  к  восставшим  целых полков,  о
присоединении командующего восточным фронтом красных войск Муравьева.
     Из головки ВЧК на  свободе  оставался Петерc.  Его-то и поймал на сцене
Большого   театра  телефонный  звонок  Троцкого.  Троцкий  говорил   Петерсу
"невероятные" вещи: Мирбах  убит,  Дзержинский  арестован, принимайте  самые
крайние меры, немедленно арестовывайте на съезде всю фракцию левых эс-эров.
     Борьба закипела.
     Петерсу приходилось  довольно  трудно, в  ВЧК  шла мешанина,  никто  не
понимал  толком  кто  за кого  - за  левых  эс-эров иль за большевиков? Но в
Большом  театре  уж захвачена  фракции левых эс-эров, захвачена в автомобиле
Мария Спиридонова.
     -  Пол-кремля,  пол-лубянки,  пол-театра  за   Марию  снесу!  -  кричал
начальник  восставших  отрядов  Попов.  Но  заговорщики  теряли в  словесном
бесдействии  время,  творящее перевороты, и их революция становилась похожей
на "стоячую" революцию декабристов.
     Утром  7-го  июля  чекистские   отряды,  собранные   Петерсом,   повели
наступление на  Чистые Пруды, где  сконцентрировались  главные  силы мятежа.
Левые  эс-эры  открыли  было  артиллерийский  огонь,  беря  мишенью  Кремль,
совнарком.  Но  - неудачно.  А  артиллерия  коммунистов била  по штабу левых
эс-эров,