Анатолий Жаренов.
   Парадокс Великого Пта

   -----------------------------------------------------------------------
   Изд. "Молодая гвардия", М., 1970 .
   (Серия "Библиотека советской фантастики")
   OCR & spellcheck by HarryFan, 12 September 2000
   -----------------------------------------------------------------------


ПРОЛОГ

   ...Шар  раздулся,  потерял  форму  и  превратился  в  зеленое   облако,
плававшее  над  самой  землей.  От  него   во   все   стороны   потянулись
щупальца-отростки, и, когда один из них коснулся головы, Диомидов  ощутил,
как что-то мягкое и липучее  обволокло  мозг.  На  мгновение  потемнело  в
глазах, затем брызнул яркий свет и одновременно над ухом прозвучал вопрос:
   - Пора включать, Пта. Почему ты медлишь?
   Диомидов вздрогнул. Впрочем, вздрогнул не он, а тот,  бывший  Диомидов,
который существовал всего минуту назад. А он уже не  был  Диомидовым.  Его
звали Пта,  и  вопрос,  который  он  услышал,  относился  к  Пта.  Прежнее
диомидовское "я" отодвинулось очень далеко и чуть-чуть брезжило  где-то  в
уголке сознания его теперешнего "я". На первом плане жил и действовал Пта.
   - Я уже включил, - сказал Пта, мельком глянув на говорившего. -  Теперь
моя память проецируется на этот прибор.
   Пта говорил медленно, как-то странно растягивая  слова.  Он  не  сказал
"этот прибор". Он произнес очень длинную фразу, которую  Диомидов  перевел
как "этот прибор". А прибор был не чем иным, как  злополучным  жезлом,  на
поиски которого они затратили столько усилий.
   - Я не о том, - нетерпеливо перебил говоривший.
   Пта - Диомидов внимательно посмотрел на него.
   Пта подумал, что его собеседник нервничает.
   Диомидов со смешанным чувством удивления  и  робости  отметил,  что  он
попал в весьма странную компанию. Его окружали существа, чем-то похожие на
людей, и в то же время назвать их людьми было нельзя. У них  были  круглые
глаза с прямоугольными зрачками и остроконечные  уши.  "Как  у  кошек",  -
подумал Диомидов. Но на этом сходство кончалось. И он тут  же  решил,  что
перед ним  все-таки  люди,  странные,  непривычные,  но  люди.  Так  думал
Диомидов.
   А Пта говорил, по-прежнему не спуская глаз с  собеседника,  выразившего
нетерпение.
   - Я повторяю, что еще не  поздно  покинуть  установку.  До  катаклизма,
который уничтожит все живое на планете, не меньше ста  лет.  Возможно,  за
это время наши великие умы сумеют найти выход из положения. Это  возможно,
но проблематично. Катастрофы повторяются (здесь  Пта  употребил  несколько
непонятных терминов), и каждый раз эволюция начинается,  по  существу,  от
нуля. О тех, кто был до нас, мы не знаем ничего. А  те,  что  будут  после
нас? Неужели и им оставаться в неведении? Теперь,  когда  есть  установка,
способная забросить нас далеко в будущее...
   - Пта, - перебил его все тот же кошкочеловек, - мы  это  знаем.  Но  ты
забываешь о своем парадоксе. Ведь ответа на главный вопрос нет.
   - Да, - сказал Пта, - нельзя знать, что будет  на  планете.  Я  понимаю
твои опасения, Кти. Ты хочешь сказать, что, когда мы перейдем  из  мнимого
существования в реальное, планеты может уже и не быть, Это  так,  Кти.  Ты
волен покинуть установку.
   - Я остаюсь.
   - Включаю защиту, - сказал Пта.




ЧАСТЬ ПЕРВАЯ. ТАЙНА ЗА ТЫСЯЧУ ПЕСО


1. ФИОЛЕТОВЫЕ ОБЕЗЬЯНЫ

   Странное и страшное обрушилось на мир, как снежный ком с  горы.  Газеты
латиноамериканских стран прямо-таки захлебнулись в  потоке  противоречивой
информации. Изо дня в  день  потрясенным  читателям  стали  преподноситься
сообщения такого рода:
   "Сельва выплюнула  марсиан,  -  писала  "Глоб".  -  Отряды  неизвестных
существ появились на дороге в пятистах километрах от Рио. Они сеют  смерть
и ужас. Следите за нашей газетой".
   "Человек-скат, - вторила "Универсаль". - Он  идет  из  сельвы  и  несет
неизвестную цепную заразу. Куда смотрит правительство?"
   "Не надо паники, - утешала колумбийская "Нуэва пренса". -  Они  хорошие
парни. Лючия укротила марсианина. Один из пришельцев забрел  вчера  в  бар
старика Себастьяна. Глазастая Лючия улыбнулась ему из-за стойки, и тот  ее
понял. Он выпил коктейль "Гуанако" и пошел спать. Пейте "Гуанако".
   По радио стали передавать псалмы вперемежку с угрозами страшным  судом.
Телевизионные компании выбросили на экраны серию передач "Коммунизм идет с
Марса", а  под  сурдинку  транслировали  порнографические  фильмы.  Паника
перекинулась на биржу. В Гондурасе лопнули два концерна. Акции  серебряных
и  оловянных  рудников,  оказавшихся  в  эпицентре   района,   охваченного
непонятной эпидемией, упали до нуля. В Венесуэле за два дня произошло  два
путча. К власти пришел  диктатор  Хуаннес,  представитель  крайней  правой
оппозиции и офицерства.
   Казалось, мир сошел с ума. В район  бедствия  были  брошены  силы  ООН.
Наспех скомплектованные войска оцепили территорию, равную по площади  трем
Бельгиям. Был отдан строжайший приказ: под страхом  смерти  не  пропускать
через кордон ни  одно  живое  существо.  Над  сельвой  повисли  вертолеты.
Локаторы  настороженно  шевелили   сетчатыми   ушами.   Мир   приготовился
встретиться с какой-то страшной силой, страшной главным образом  тем,  что
никто не знал, что она из себя представляет.
   В центр пораженного района был послан разведчик  на  вертолете.  Смелый
летчик низко пролетел над одним из селений. Снимки, привезенные им, тут же
были  опубликованы  во  всех  газетах  мира.  Фильм,  который  он  заснял,
транслировался телевизионными студиями круглые сутки. Летчик рассказывал:
   -  Трупы.  На  всех  улицах  трупы.  А  между  ними  бродят  фиолетовые
безволосые обезьяны. Нет, у них я не видел оружия. Я летал над  мертвецами
полчаса. Перевернутые автомобили, разбитые витрины магазинов, горящие дома
- смерть и опустошение видел я...
   А рядом с этим интервью та же "Трибуна" помещала иронический  материал,
начинавшийся словами:

   "Миссионер Кориолис, известный ревнитель веры,  проживший  среди  диких
индейцев пять лет, отправился к пришельцам, чтобы приобщить  их.  Воздадим
хвалу смелому падре".

   Газеты на все лады комментировали случившееся. Правда  соседствовала  с
вымыслом. Писали про марсиан и венериан, будто бы  прилетевших  на  Землю.
Нашлись "очевидцы", которые якобы видели,  как  в  ночь,  предшествовавшую
началу  событий,  по  небу  пролетела  армада  светящихся  тел.  Писали  о
"летающих блюдцах", о фотонных кораблях и о "лучах смерти", посылаемых  на
нашу планету из центра  Крабовидной  туманности.  Астролог  и  телекинетик
Вилли Браун из Филадельфии заявил, что он  установил  духовный  контакт  с
пришельцами, и опубликовал беседу с их главарем.

   Вилли. Зачем вы пришли к нам?
   Пришелец. Мы должны были прийти.
   Вилли. Кто вы?
   Пришелец. Мы те, кого ждут.
   Вилли. Вы поможете нам?
   Пришелец. Да.
   Вилли. Вы наше будущее?
   Пришелец. И прошлое. И настоящее.

   Известные астрономы мира опубликовали коллективное интервью, в  котором
начисто отвергали версию о пришельцах.  Ни  в  ночь  перед  происшествием,
писали они, ни раньше ни  одна  обсерватория  мира  не  наблюдала  никаких
светящихся тел.
   Кто-то громогласно вопил об опасности с востока. Кто-то, не скупясь  на
выражения, писал в "Нью-Йорк таймс":

   "Коммунистическая зараза поползла по земному шару. Долго  ли  мы  будем
безмолвными наблюдателями?"

   В  дансингах  Нью-Йорка  родился  новый  танец  "Я  хочу   марсианина".
Завсегдатаи баров пили  коктейль  "Питекантроп".  Голливуд  спешно  снимал
фильм "Моя жизнь с шимпанзе". На главную роль пригласили кинозвезду Глэдис
Годфри. Газеты  опубликовали  ряд  фотографий.  Особенное  впечатление  на
публику произвел снимок "Укрощение ревнивца". Улыбающаяся Глэдис  вышибала
шваброй пистолет из лап разъяренной обезьяны. По поводу  швабры  в  печати
было высказано несколько критических замечаний. Предлагалось  заменить  ее
щеткой пылесоса последней модели сезона. Относительно шимпанзе критики  не
высказывались.
   Из района же катастрофы долго не  поступало  никаких  сообщений.  Потом
поползли  слухи  о  том,   что   армия   спешно   отступает.   Командующий
объединенными силами выступил  с  опровержением.  Он  заявил,  что  газеты
преувеличивают опасность и что для тревоги нет никаких оснований.
   А слухи были вызваны небольшим происшествием. Часовой одного из  постов
заметил в лесу странное существо. Он хорошо помнил  приказ:  стрелять  без
предупреждения. Но любопытство оказалось сильнее.  Он  подпустил  существо
поближе. И увидел безволосую  фиолетовую  обезьяну.  Часовой  перепугался,
забыл про оружие и бросился бежать. Обезьяна в два прыжка настигла солдата
и повалила его на землю. На шум прибежали товарищи  часового.  Очередь  из
автомата покончила с обезьяной. Солдаты окружили пострадавшего и с  ужасом
наблюдали, как его кожа меняет цвет.  Словно  откуда-то  изнутри  по  телу
стали  разливаться  фиолетовые  чернила.  Солдаты  с   криками   бросились
врассыпную.
   После этого пост был отнесен  на  несколько  сот  метров.  И  в  районе
бедствия наступило относительное затишье.


   Сырым сентябрьским утром, в самый разгар обезьяньего бума, к одному  из
фешенебельных особняков аристократического  квартала  столицы  заокеанской
страны  подкатил  длинный  темный  лимузин.  Из   него   вышел   худощавый
джентльмен. В холле его учтиво встретил  вежливый  лакей  с  непроницаемым
лицом дипломата  и  проводил  в  комнату,  где  пришедшего  ожидал  другой
джентльмен, несколько  грузнее  первого.  Кивком  отпустив  лакея,  хозяин
особняка протянул руку худощавому.
   - Я ждал вас, мой друг, - сказал он просто и сделал приглашающий  жест.
Оба сели в кресла у низкого столика,  на  котиком  лежала  кипа  газет.  -
Узнали что-нибудь о Хенгенау?
   Худощавый покачал головой.
   - А Вернер? Что с ним?
   - Зигфрид? - спросил худощавый.
   - Вы, мой друг, - мягко произнес полный джентльмен, - стали  рассеянны.
Или этот бедлам, - он кивнул на газеты, - вскружил  вам  голову?  Конечно,
Зигфрид. Надеюсь, с Отто все в порядке.
   - Эти  братья  никогда  не  вызывали  у  меня  симпатии,  -  поморщился
худощавый.
   - Что поделаешь, - вздохнул полный. - В историческом  мусоре  жемчужных
зерен, как правило, не попадается. Но вы не ответили мне.
   Худощавый джентльмен помолчал,  собираясь  с  мыслями.  Потом  медленно
произнес:
   - Последнюю информацию от Зигфрида я получил дней за пять до  этого,  -
он кивнул на газеты. - Он сообщил, что Хенгенау устроил  Бергсону  визу  в
Советский Союз.
   - Каким образом?
   - Место в посольстве. Зигфриду удалось узнать,  что  Хенгенау  направил
Бергсона в Россию с неким деликатным заданием. Вероятнее всего, на встречу
с Отто, потому что месяца за два до... - опять кивок на газеты, - Хенгенау
отправлял с дипломатической почтой конверт с заданием для Отто.
   - Конкретно?
   -  Что-то  совершенно  фантастическое.  Хенгенау  обнаружил  в   сельве
древнеиндейский храм со странными статуями. У одной из них в руке  прежде,
по-видимому, был жезл с загадочными свойствами - о них  Зигфриду  известно
только то, что они весьма загадочные. Жезл этот волею  случая  оказался  в
России. И еще...
   - Занятно, - пробормотал полный джентльмен. - Что же еще?
   - А то, что Хенгенау усматривает некую  связь  между  свойствами  этого
жезла и своими работами.
   - О которых мы тоже плохо осведомлены, - подытожил полный джентльмен. -
Итак, - сказал он, подумав, - мы потеряли связь с Зигфридом. Хенгенау  или
погиб... Или?.. - Он многозначительно взглянул на худощавого.
   - Думаю, такая возможность допустима...
   - Кто знает, кто знает,  -  покачал  головой  полный  джентльмен.  -  Я
никогда не верил этим одержимым ученым мизантропам. Они способны на  любую
пакость. Кстати, в каком состоянии находились работы Хенгенау?
   - По последним данным, в стадии завершения.
   - Тем более, - задумчиво произнес полный джентльмен.
   - А может, он хочет поторговаться? - предположил худощавый.
   - Способ не из лучших. Впрочем... - Полный джентльмен стряхнул пепел  с
сигареты. - Впрочем, если это и так, то нам надо  остаться  на  высоте.  В
любом случае, - подчеркнул он. - Вы можете связаться с Бергсоном?
   - Думаю, да.
   - Жаль, что с Отто сейчас нет прямой связи, - сказал  полный.  -  Но  в
конце концов и этот вариант неплох. Мы дадим команду  Бергсону,  чтобы  он
вступил в контакт с Отто от нашего имени, и, таким образом, выбьем из  рук
Хенгенау инициативу. А если Хенгенау мертв, то это тем  более  необходимо.
Посмотрим, что за вещь он собрался добыть. Я, правда, не уверен,  что  это
вещь стоящая. Однако чем черт не шутит. Если верить  газетам,  мы  не  зря
вкладывали деньги в Хенгенау.
   - Значит? - спросил худощавый.
   - Распределим функции. Операцию с Бергсоном и Отто я возьму на себя.  А
вам следует  побывать  в  ставке.  Попытайтесь  проникнуть  к  лаборатории
Хенгенау.
   - Ну что ж, - кивнул худощавый. - Логично.
   - Заодно проследите, чтобы ученых к этому делу не допускали.
   Худощавый молча наклонил голову и попрощался с полным джентльменом.  Из
холла он позвонил в аэропорт, потом к себе домой. И через  час  скоростной
самолет мчал его в Рио...


   Ставку   командующего   объединенными   силами   государств    осаждали
родственники оставшихся в пораженной зоне людей  и  корреспонденты  радио,
печати и телевидения. Все требовали сведений и еще раз сведений. Но ставка
молчала.
   Худощавый джентльмен, прибыв в Рио, сразу же позвонил  командующему  из
отеля и, не теряя времени, отправился к нему. Командующий, старый  человек
с одутловатым лицом, выслушал просьбу и медленно сказал:
   - Я не могу рисковать. Разведчики, ушедшие в  зону,  не  вернулись.  Мы
ничего не понимаем. - Он  слабо  взмахнул  рукой.  -  Врачи  говорят,  что
медицина не знает аналогов этому. Единственное, за  что  они  ручаются,  -
полная безопасность контакта с  трупами  жертв.  Мертвые  не  кусаются,  -
усмехнулся командующий. - А вот живые...
   - Что? - наклонился к нему худощавый джентльмен.
   - Мгновенный шок,  потом  кожа  приобретает  фиолетовый  оттенок,  лицо
теряет человеческие черты, глаза тускнеют.
   - И?..
   - Человек  или  умирает,  или  превращается  в  дикое  животное.  Самое
страшное, что он начинает представлять опасность для окружающих.  Какая-то
цепная  зараза.  И  это  не  вирус,  не  бацилла.  Словом,  что-то  новое,
неизвестное Земле.
   - Марсиане? - усмехнулся приезжий.
   - Не знаю, - устало заметил командующий.  -  Но  это  страшно,  клянусь
вам...
   - И все-таки я прошу.
   - Я не могу, - отвел глаза старик.
   Худощавый  джентльмен  рассеянно  повертел  кольцо  на  пальце,   потом
наклонился к уху командующего и прошептал несколько слов. Старик испуганно
отстранился.
   - В таком случае, - пробормотал он. - В таком случае ответственность...
   - Вы пропустите вертолет. Туда и обратно.
   - Но вы не?.. - начал командующий.
   - Нам "марсиане" не нужны. Не нужны, - подчеркнул посетитель, вставая.
   Вернувшись в отель, он связался с полным джентльменом  и  сообщил,  что
его миссия развивается нормально. Тот проворчал в ответ об осторожности  и
положил  трубку.  Худощавый  усмехнулся,  постоял  недолго  у  телефонного
столика, о чем-то раздумывая, потом принял ванну и вызвал машину.
   Автомобиль  мягко  тронулся  с  места.  Взгляд  пассажира  скользил  по
витринам магазинов. За зеркальными стеклами корчились фиолетовые манекены.
Реклама торопилась за быстротекущей жизнью.  Лиловые  обезьяны  предлагали
прохожим сигареты "Йети", мыло "Бездна",  коктейль  "Питекантроп".  Где-то
далеко отсюда высвеченная лучами мощных юпитеров Глэдис  Годфри,  млея  от
отвращения, целовала шимпанзе. Розовый  режиссер  орал  на  нее.  Розовому
режиссеру казалось, что Глэдис вкладывает в поцелуй мало чувства. И Глэдис
вкладывала больше. Потому что ей нужны были деньги. Они нужны были всем. И
телекинетику  Вилли  Брауну,  и  розовому  режиссеру,  и  даже  худощавому
джентльмену, который ехал сейчас ужинать в одно модное заведение.


   Над городом сверкала неоновая радуга. А по городу брел толстый неумытый
блондин. Он заходил в бары, наклонялся  к  кому-нибудь  из  посетителей  и
шептал, обнажая нечистые зубы:
   - Тайна. Великая тайна. За тысячу песо я расскажу вам о пришельцах.
   Блондина не слушали. Пришельцами публика была сыта по горло.  О  тайнах
кричали газетчики на  всех  перекрестках.  Но  блондин  знал  больше,  чем
газеты. Потому что он пришел из-за кордона. Его не заметили  ни  люди,  ни
локаторы. Он  пришел  из  мест,  пораженных  фиолетовой  чумой,  счастливо
избежав заражения. Правда, он слегка помешался. Но в этом не  было  ничего
удивительного. Не каждому удается пережить такое.
   Никто не хотел давать тысячу песо блондину.  И  он  неприкаянно  бродил
между людьми. А вместе с ним по городу бродила  тайна,  за  которую  любая
газета  заплатила  бы  в  десять  раз  больше,   чем   просил   несчастный
сумасшедший.
   Блондин прошел мимо модного заведения, где ужинал худощавый джентльмен.
Последний не поскупился бы на тысячу песо. А может, отдал бы и больше.
   Но худощавый лениво потягивал  ледяной  коктейль  и  смотрел  на  тощую
певицу, сообщавшую с эстрады утробным голосом:

   Спустился ангел с высоты
   И заглянул мне за корсет.

   Певице тоже нужны были деньги.


   Грязный блондин забрел в портовую часть города. Ему хотелось  есть,  но
не на что было купить даже гнилой банан. Его привлек острый пряный  запах,
доносящийся из раскрытых дверей третьеразрядного бара. Он сделал стойку  и
нырнул, раздувая ноздри, в помещение, наполненное гулом голосов  и  звоном
посуды.
   - А я говорю, они не  кусаются!  -  кричал  в  ухо  своему  собеседнику
рыжебородый великан.
   Тот, навалившись грудью на стол, икал и бормотал  в  промежутках  между
приступами:
   - Когда мы ходили на Фиджи...
   Закончить фразу ему не удавалось. Мешали икота и крик рыжебородого.
   - Блеф! Все блеф!  Никуда  вы  не  ходили,  Сэм  Питере.  Вы  всю  свою
ничтожную жизнь проторчали в этом вонючем кабаке. Это так  же  верно,  как
то, что меня зовут Гопкинсом.
   - Когда мы... - начал снова Сэм, но на половине фразы уронил голову  на
стол и захрапел.
   Рыжий Гопкинс сердито  отвернулся  и  заметил  блондина,  застывшего  в
нерешительности у входа.  Гопкинс  находился  в  том  блаженном  состоянии
легкого  подпития,  когда  человеком  овладевает  неудержимая  потребность
разговаривать на отвлеченные темы. Он подмигнул блондину.
   - Эй, парень, иди сюда.
   Питере поднял голову, посмотрел  остекленевшими  глазами  на  блондина,
примеряющегося к стулу, пробормотал: "Черепахи" и опять захрапел.  Гопкинс
подвинул блондину бутылку, выдернул из-под носа у Сэма стаканчик и плеснул
в него виски.
   - Пей.
   Блондин накинулся на еду. Гопкинс, выждав немного, спросил:
   - Ты кто? Немец? Швед?
   Блондин проглотил кусок мяса и пробормотал:
   - Тайна. Тысячу песо, и я расскажу вам тайну.
   Гопкинс удивленно уставился на него, потом громко заржал:
   - Ты ошибся адресом, приятель. За тайны платят в президентском  дворце.
А здесь пьют честные моряки.
   Он налил стопку, ловко опрокинул ее и, вытерев бороду, заметил:
   - Брось трепаться. И жри. Плачу я...
   - Тысяча песо, - упрямо повторил блондин.
   - Да ты совсем спятил, -  удивился  еще  больше  Гопкинс.  -  Проклятые
газеты! - Он потряс волосатым кулаком. - Третий сумасшедший за один день!
   В бар ворвался шустрый мальчишка-газетчик. Размахивая пачкой газет,  он
побежал между столиками:
   - Свежие  новости  оттуда!  Фиолетовая  проказа  поражает  молниеносно!
Человечество  может  быть  спокойно!  Самый  модный  цвет  платья  -  цвет
дождевого червя!
   Блондин вздрогнул и заерзал на  стуле.  Гопкинс  наклонился  к  нему  и
участливо спросил:
   - У тебя жена там осталась? Или родственники?
   Блондин отрицательно п