,  что  ты,  полукровка,  находишь  для нас  такие  точные  и  полные
определения.
     -- Так ведь это все не с  куста падает, хозяюшка, -- ответил Пьер. -- А
вы, Джордж, надолго к нам или как?
     Джордж об этом еще не думал, поскольку всего лишь несколько минут назад
у него и в мыслях не было заходить...
     Его размышления часто велись  автоматически, то есть независимо от воли
Джорджа. Но  он не желал становиться  объектом каких-то опытов над  простыми
людьми. Неужели  им не хватало для этого других беспомощных созданий? "Мы не
гордимся нынешним положением дел,  но  так надо". Да, наверное, так надо, но
будет ли этому конец?
     И  еще Джорджа  интересовала цель, ради  которой  его  подвергали таким
мучениям.  Он всегда размышлял об этом в те странные мгновения,  когда пламя
внутри  угасало,  когда звуки  вызывали  лишь раздражение, и когда никто  не
появлялся, даже если включался свет.
     В такие минуты тело изгибалось в поисках опоры и прочих удобств. Тоска,
сжатая до критической  массы,  требовала  выхода.  Наступал кризис,  и фразы
теряли  свой   очевидный  смысл.  Они  выплескивались  наружу   в  свободном
контексте, словно порванные клочья  незавершенных сюжетов. Вот какую ясную и
очевидную картину он видел теперь перед собой.
     Потом  появились экс-монарх Франции, комичный официант Эдди, Мартина  с
разбитым  от горя  сердцем и  все  остальные. Они  с  трудом  выбирались  из
чернового наброска,  пытаясь создать какую-нибудь сцену.  Это  было  ужасное
зрелище  для  чуткого и  отзывчивого  сердца  мужчины.  Вдали уже  виднелись
хорошие и плохие  дни,  но  сама картина все  больше превращалось  во что-то
ужасное и смятое...
     Джордж резко выпрямился и осмотрелся по сторонам.
     Его едва не уговорили взять то, что они раздавали как месть и награду в
горных  святилищах --  в  местах,  куда  метафоры  удалялись  для  весеннего
очищения;  в местах за  радугой, которые  не желали раскрывать себя людям. И
эти места не  могли быть известными, потому что о них знал каждый. Вот какие
там были места.
     Джордж  понимал,  что  это  только  начало, и  здесь  намечалось  нечто
большее,  чем  встреча идей.  Что-то  уже  пробивалось вовне.  "Эй,  ты,  не
заслоняй меня, мать твою! " И оно порождало ужасное беспокойство.
     Формы  вещей  скользили на коньках, перескакивая  от  одного  образа  к
другому. "Джордж, ты нас слышишь? "
     --  Да, я вас  слышу,  -- ответил Джордж. -- И мне  очень жаль, что все
закончилось так  плохо.  Я же  им говорил, чтобы они никогда  не будили меня
таким образом.
     А вас,  наверное, интересует, что будет  впереди. Это  то,  что мы  все
сейчас увидим.
     Сцена  по-прежнему  пыталась  пробиться  из   наброска.  Но  потом  она
выдохлась  окончательно  и откинула  копыта. Мертворожденный сюжет, незрелый
плод воображения. Утрите слезы, господа. "Джордж, ты все еще там? "
     Джордж захихикал.  Он  так  здорово  спрятался  в  куче  простыней  под
кроватью,  что  они никак не могли его найти. Это  было то самое место. И он
знал, что здесь ему ничего не грозит.
     -- Я, конечно, извиняюсь, но может быть поиграем вдвоем?
     Джордж поднял голову. Он не ожидал услышать здесь другой голос. Они ему
об этом ничего не говорили.
     -- Кто вы? -- спросил Джордж.
     -- Зовите меня Коломбиной, -- ответила она. -- Я из балетной массовки и
в настоящее время ожидаю роль. А вы, случайно, не актер?
     -- Я главный герой, -- не без гордости ответил Джордж.
     Ему не  хотелось использовать этот аргумент так рано -- ну, да и черт с
ним. Если имеешь какой-то запас, лучше всего его когда-нибудь истратить.
     Место,   в   котором   они  находились,  обладало  признаками   чего-то
необычного.  Однако, несмотря на определенное  своенравие, оно  еще не стало
очевидным. Никто из них  не знал, какие последуют указания, и что произойдет
дальше. Последнее вообще держалось в полном секрете.
     Джордж решил  немного  рискнуть  на этой стадии дел  и внести со  своей
стороны  небольшое предложение. Как следует  взвесив целесообразность такого
поступка, он сказал себе: "Да, черт возьми! А почему бы и нет? "
     Однако  мысль  уже путалась в  лабиринтах  гамбургера  высокой  степени
защиты.  Они  искали  способ  вломиться в  его схему.  Они даже использовали
длинноносые  щипцы,  которыми  тыкали  его,  сопя  и  фыркая  от  презрения.
Конструкция выгибалась и изворачивалась.  Прозрачный желтый  сок вытекал  из
множества порезов, нанесенных газонокосилкой. Но  они не давали нам пути для
дальнейшего самоунижения, и  поэтому мы из последних сил  боролись  за  свою
свободу.
     Тем вечером тетя  Тез приготовила на ужин песочное печение,  булочки из
гальки  и отбивные из  отбитых кусков скалы. Пьер устроился в конце стола --
специально  для того, чтобы  подбрасывать Пятну то  один кусочек, то другой.
Пятно,  появившееся под  его стулом, все  дальше вытягивало изогнутый желтый
язычок.
     -- Знаешь,  Джордж, -- сказала тетушка Тез, --  я хочу, чтобы ты завтра
встретился с другом нашей семьи.
     -- А кто он? -- спросил Джордж.
     --  Он  доктор  истерических  наук,  и  мы  называем  его  Инопланетным
Историком.
     -- Хорошо, -- сказал Джордж с  едва заметным оттенком живости,  хотя он
еще не понял, как ему отнестись к намеченной встрече.
     -- Так кто же он, этот Инопланетный Истерик?
     -- Ладно, Джордж, я не буду скрывать от тебя правды, -- произнесла тетя
Тез. -- Мне не хотелось лишать тебя удовольствия, которое ты можешь получить
от встречи с ним.
     -- А вы уверены, что я получу удовольствие? -- спросил Джордж. -- Пусть
вас не удивляет мой вопрос. Мне просто хочется знать, что  вы подразумеваете
под этим термином.
     Вот  теперь все, как надо. Это, между прочим, моя реплика, а то, что вы
прочитаете дальше, будет  относиться уже к мыслями Джорджа и его настроению,
которое менялось с каждым днем. Ему почему-то не хотелось думать о встрече с
Инопланетным Историком, но он не мог не думать об этом. Мысли о предстоявшей
встрече терзали  его  целый  день и  сбивали  концентрацию внимания, которая
требовалась  для выполнения домашней работы  --  например,  для  выкапывания
Анютиных глазок. Анюту обычно откапывал Пьер, и это была кропотливая работа,
во  время  которой приходилось долбить  землю  ломом, копать  ее  лопатой  и
разрыхлять мотыгой.  Длинная рукоятка мотыги из  ценной породы полированного
дуба  имела   два  нароста,   за  которые   ее  обычно  и  держали.   Иногда
использовались  мотыги  с  тремя  наростами,  но  за  отсутствием  трехруких
людей...
     А  потом  день прошел.  Кур загнали  во двор;  петух  важно взлетел  на
крыльцо и поставил там свою  именную  печать,  после  чего их пастух  устало
поплелся  домой. На  землю  легла  тишина, облака  закрыли солнце, и  слабый
ветерок,  поднявшись,  вновь опустился вниз. В тот день Джордж часто отмечал
подобные нестыковки.
     Однако в последующих  сценах и  эпизодах мы увидим Джорджа за работой в
поле;  в заботах о  странно  раскрашенной  и рогатой  скотине;  в  беседах с
большой албанской свиньей. Он трудился до седьмого пота, который ему удалось
смыть, нырнув в небольшой  ручей, протекавший перед белым домом, построенным
прямо посреди сельскохозяйственных угодий.
     На  закате все  отправились  к  куче  камней, которые  благодаря  своей
любопытной форме считались религиозной святыней этих мест. Тени скручивались
и сплетались среди  древних развалин. Могучие дубы зевали черными дуплами, и
между ними блуждали жуткие зеленые и розовые огоньки.
     И тогда  наступила ночь,  и пришло время последний раз напиться,  перед
тем как принять неизбежный укол. А потом в постель, и живо!
     Прилетели  сны,  помахивая  крыльями противоречий. Но мы пока  не будем
исследовать их, поскольку они займут свое достойное место в  следующем цикле
лекций.  Поэтому переходя непосредственно к  рассвету,  мы пропустим остаток
ночи  -- тем более, что в ней не было  ничего  интересного. Хотя знаете что?
Давайте  пропустим и  рассвет.  Все равно Джордж  думал  только  об одном: о
встрече с пришельцем.
     На следующее утро, яркое и ранее, но не такое уж и раннее, чтобы там не
хватило места для нескольких чашек кофе, в дом пришел Инопланетный Историк.
     До нас дошло несколько описаний Инопланетных Историков. К сожалению, ни
одно из  них не является точным,  потому что пришельцы имели текучую  форму.
Например, Историки меняли свои взгляды и  остальные части тел почти с той же
регулярностью,  с какой мы  трансформируем  наше настроение. А надо сказать,
что Инопланетный Историк тоже имел гамму  чувств, и его форма часто отражала
их состояние.
     Тем  утром  он  находился  в   слегка  неуверенном  настроении,  и  это
отразилось на  его формах соматотипа. Он долго не мог решить, в каком образе
явить себя  миру.  Выбрать  что-нибудь  античное, аскетическое, с  вытянутым
носом и поджатыми  губами?  Или,  наоборот,  что-то  яркощекое,  улыбчивое и
общительное? А что если  попробовать  какую-нибудь новинку?  Допустим, взять
две  головы с разными на вид физиономиями.  Или лучше вообще без физиономий.
Пустые лица! Это всегда воспринималось как хорошая шутка и хороший тон.
     Пока Инопланетный  Историк  примерялся  к  различным формам,  тетя  Тез
представила гостя.
     -- Любезный  друг, я хочу представить  вам Джорджа,  моего племянника и
очень хорошего мальчика, хотя мне и самой в это часто не верится.
     -- Очень рад познакомиться, -- ответил Джордж.
     -- Деге Ерат, -- произнес Инопланетный Историк.
     -- Не понял?
     --  Это традиционное  торжественное  восклицание,  которое используется
склеротиками планеты Аделдис.
     -- А-а, -- ответил Джордж. -- Я этого не знал.
     -- У вас не было причин знать об этом.
     -- Да, думаю не было.
     -- Вы тут поговорите друг с другом, а я займусь делами, -- сказала тетя
Тез.
     Она  вернулась  в  дом.  Подходило  время ставить  ловушки  на ячменные
оладьи, которые грызли мебель и превращали все в муку.
     -- Вот такие  дела,  --  произнес Джордж,  когда они  остались  одни на
заднем дворе за маленьким переносным столом для пикников  --  почти  у самых
кустов черной смородины, но относительно далеко от сливового дерева.
     -- Да, можно сказать и так, -- ответил Инопланетый Историк.
     В конце концов, он  решил превратить себя  в очень высокого двучленного
мужчину, с розовыми глазами и зеленоватым цветом кожи.
     -- Вы, как я понимаю, с Земли? -- спросил он.
     -- Как вы догадались?
     --  По  выражению  недоумения. У вас,  землян,  это  получается  просто
превосходно.
     -- Да, мы в этом  часто практикуемся, -- сказал Джордж. -- А могу ли  я
спросить у вас, что здесь делает Инопланетный Историк?
     -- Историю, --  ответил пришелец.  -- Жестокую владычицу наших судеб. В
принципе,   мы  знаем,   каким  образом   должны  складываться   события.  И
универсальная история всего бытия написана  давным-давно. К сожалению, жизнь
не желает копировать ее в скромной и соответствующей манере. Вот  почему мы,
Инопланетные  Историки, вынуждены вмешиваться в  ход эволюции и  расставлять
все по своим местам.
     -- Неужели? -- спросил Джордж.
     -- Да, -- ответил Инопланетный Историк.
     -- Но почему вы тогда сидите здесь?
     -- Из-за вас, Джордж. Только из-за вас.
     -- Из-за меня? Неужели со мной что-то не так?
     -- Хорошо,  что вы сами  догадываетесь об этом, -- ответил Инопланетный
Историк.  -- Джордж, вы все  время находитесь  в самом себе и, вероятно,  не
понимаете,  какое  впечатление  производите на окружающих. Скажите,  вам  не
кажется, что  вы все время блуждаете  вокруг да около?  Вам не  кажется, что
большую часть времени вы вообще ничего не делаете?
     -- А разве это плохо?
     -- Это было бы неплохо для незначительного и второстепенного персонажа.
Но вы здесь главное действующее лицо!
     -- Я главное лицо? -- с испугом спросил Джордж. -- Вы в этом уверены?
     -- Конечно, уверен, -- ответил Инопланетный Историк. -- И все это время
вы палец о палец не ударили.
     -- Что же нам теперь делать? Я полагаю, у вас есть какие-то соображения
по этому поводу?
     -- Кое-какие  идеи  у меня действительно  есть,  -- сказал Инопланетный
Историк. -- Но перед тем  как  приступать  к решительным  действиям, нам  не
мешало бы промочить горло.

     КОНЕЦ
     Перевод с англ. -- Сергея Трофимова