тый  доктор.  -  В
любом случае, они - часть нашей интуиции.
   Кромптон посмотрел на  человека,  распростертого  на  столе.  Он  никогда
раньше не видел его. В голове продолжалась сумятица. Сначала его  беспокоило
левое колено, а  теперь  он  не  мог  вспомнить  что-то  очень  простое,  но
забавное, и это раздражало его. Он слышал, как шептались между собой Лумис и
Стэк. Это взбесило его: как они смеют шуметь у него в голове  именно  тогда,
когда он должен оперировать! Он посмотрел на скальпель, зажатый в  руке.  Им
снова овладела нерешительность. Он постарался  вспомнить,  где  и  когда  он
посещал медицинский колледж. Тут же  перед  его  глазами  возникло  шоссе  в
Нью-Джерси рядом с заливом Чиску-эйк. Ну и штучки вытворял с ним его мозг!
   Он уставился на кусочек блестящей кожи между бровей  пациента.  Рассеянно
поднял скальпель и глубоко рассек лоб.
   Тут же в подвале раздался вой трансформатора символов, и скальпель в  его
руке превратился в розу на длинном стебле.
   Кромптон ненадолго потерял сознание. Когда он  пришел  в  себя,  пациент,
врачи, операционная - все исчезло.
   Он стоял в английском парке на  высокой  скале,  а  над  ним  раскинулось
бескрайнее синее небо, подернутое легкими облаками.
 
Глава 8 
 
   Когда-то раньше это, видимо, был прекрасный парк с правильными аллеями  и
симметричными дорожками. Но сейчас все в нем заросло, и он представлял собой
печальную картину. Красная вербена  пока  чувствовала  себя  превосходно,  и
зубчатые листья каланхоэ  имели  вполне  процветающий  вид;  но  все  вокруг
покрыли цветущие одуванчики, а рядом с бельведером пристроился  толстобрюхий
кактус.  Всюду  на  земле  валялись  консервные   банки,   газеты,   собачьи
испражнения и другие следы пребывания туристов.
   Кромптон обнаружил, что в одной руке он  держит  грабли,  а  в  другой  -
совок. И он знал, что от него требуется. Мурлыча себе под нос, он собирал  в
аккуратные кучи мусор, подбирал всякую вонючую дрянь и успел даже  подрезать
несколько кустов роз. Ему приятно было это занятие.
   Но тут он заметил, что следом за ним распространяется зловоние, упадок  и
гибель. Куда бы он ни ступил,  на  этом  месте  появлялись  участки  гниющей
земли.
   Небо вдруг потемнело, по  парку  пронесся  вихрь,  тяжелые,  черные  тучи
собрались  над  головой.  Разразился  сильный  ливень,  и   парк   мгновенно
превратился в болото. И, будто этого было  мало,  всю  окрестность  потрясли
оглушительные  удары  грома,  а  черно-синее  небо   располосовали   зигзаги
ослепительных молний.
   Пропасть черных мух внезапно заполнила все пространство, за ними  явились
полчища перуанских долгоносиков и крохотных древоточцев. Затем пришел  черед
стервятников и игуан, и земля  под  ногами  Кромптона  задрожала,  появились
трещины, поднялась медленная зыбь.
   Прямо перед ним разверзлась расщелина, в глубине которой Кромптон  увидел
серные всплески адского пламени.
   - К чему все это, в самом-то деле? - спросил Кромптон.
   На мгновение наступила жуткая  тишина.  Потом  с  небес  грянул  глубокий
голос, шедший, казалось, одновременно со всех сторон:
   - Дэниэл Стэк! Пришел твой час расплаты!
   - Но послушайте, - сказал Кромптон, - я не Стэк, я Кромптон!
   - А где Стэк? - громыхнул голос.
   - Он тут, но лечат меня, а не его!
   - Мне на это наплевать! - отпарировал голос. - Я получил приказ  спросить
по заслугам с Дэниэла Стэка. Может, ты будешь вместо него?
   - Нет, нет! - взмолился Кромптон.  -  Мне  хватает  своих  проблем.  Одну
минутку, он сейчас явится. Кромптон заглянул внутрь себя.
   - Дэн!
   - Оставь меня в покое, - сказал Стэк. - Я занимаюсь самоанализом.
   - Тут кое-кто хочет побеседовать с тобой.
   - Пошли их подальше, - сказал Стэк.
   - Пошли сам, - сказал Кромптон и погрузился в  столь  необходимый  ему  и
недолгий сон.
   Стэк нехотя принял на себя контроль над телом  со  всеми  его  сенсорными
элементами.
   - Ну что там еще?
   - Дэниэл Стэк! - снова воззвал голос с небес. - Пришел твой час расплаты.
Я говорю от лица людей, убитых тобой. Ты  не  забыл  их,  Дэн?  Это  Арджил,
Лэниган, Лэндж, Тишлер и Уэй. Долго же  они  ждали  этого  момента,  Дэн,  и
теперь...
   - Как звали последнего? - спросил Стэк.
   - Чарльз Ксавьер Уэй.
   - Я не убивал человека по имени Уэй, - заявил Стэк. -  Других  убивал,  а
его - нет.
   - Разве ты не мог забыть, а?
   - Вы что, смеетесь? Совсем уж за придурка меня держите?  Чтобы  я  да  не
помнил тех, кого убивал? Кто этот Уэй, и почему он хочет  повесить  на  меня
всех дохлых кошек?
   На время все смолкло, слышно  было  только  шипение  дождя,  падающего  в
огненную расщелину. Потом голос заявил:
   - Делом мистера Уэя мы займемся позже. Но вот, Дэн  Стэк,  твои  мертвецы
идут сюда, чтобы поприветствовать тебя.
   Опять стало тихо. Потом откуда-то раздался раздраженный голос:
   - Да сотрите вы этот парк! Бог  мой,  да  пошевеливайтесь  же,  есть  тут
кто-нибудь?
   И спустилась тьма, такая густая, как будто все  кругом  окутали  пушистым
мартышкиным мехом.
 
Глава 9 
 
   Встревоженный происходящим, Кромптон вернул себе контроль над  телом.  Он
увидел, что стоит посреди большой  комнаты,  окрашенной  в  желто-коричневый
цвет,  с  высокими  узкими  окнами   и   неуловимым   запахом   закона.   На
противоположной стене висела табличка: "Верховный  кармический  суд,  секция
VIII, председательствующий судья О. Т. Градж". Комната выглядела в  точности
как  судебный  зал  в  любом  провинциальном  американском  городишке:  ряды
деревянных скамей для зрителей и заинтересованных сторон, столы и стулья для
юристов, истцов, адвокатов и свидетелей. Кресло судьи стояло на  возвышении,
справа от него располагалась стойка для дачи свидетельских показаний.
   Судебный пристав провозгласил:
   - Всем встать!
   В зал  влетел  судья  Обадня  Градж,  маленький,  почти  лысый  человечек
среднего возраста с розовыми щечками и блестящими голубыми глазками.
   - Прошу садиться, - сказал он. - Сегодня мы разбираем дело Дэниэла Стэка,
существа чувствующего, у  которого  концы  с  концами  не  сходятся,  и  нам
поэтому, попросту говоря, необходимо их связать  в  соответствии  с  законом
причинности, в том виде, как он обычно трактуется  в  этом  углу  Галактики.
Подойдите сюда, мистер Стэк.
   - Я представляю его, ваша честь, - сказал Кромптон. - Он всего лишь  один
из компонентов моей  личности,  так  сказать,  мой  подопечный,  в  чем  вы,
безусловно, разберетесь, если вникнете в детали этого случая.  Стэка  нельзя
рассматривать как самостоятельного индивида с собственными  правами.  Он  не
персона и даже не персонаж, в том смысле, в  каком  обычно  употребляют  это
слово критики, если мне позволено будет прибегнуть к этой аналогии.  Стэк  -
это  часть  более  значительной  личности,  то  есть   меня,   извините   за
нескромность; его вычленили из меня по причинам, не зависящим от нас.  И  мы
утверждаем,  что  Дэниэла  Стэка  нельзя  судить  в  качестве   индивидуума,
поскольку его так называемая индивидуальность есть  не  более  чем  одна  из
граней меня самого, чьей тенью, по сути дела, он и является, если можно  так
выразиться.
   - Мистер Кромптон, вы сами готовы понести наказание за  те  преступления,
которые мы здесь докажем? - спросил судья.
   - Ни в коем случае, ваша честь! Я, Элистер Кромптон, не совершал  никаких
преступлений, поэтому, если бы даже я захотел, меня за них судить нельзя. Но
я настаиваю на том, что и Стэка нельзя судить по причине, как было  изложено
выше, отсутствия индивидуальности, а также потому, что  у  него  просто  нет
тела, которое можно было бы подвергнуть наказанию.
   - Нет тела?
   - Нет, ваша честь! Его тело погибло. Он временный жилец в  теле  Элистера
Кромптона, то есть в моем теле. Я сейчас нахожусь в  процессе  реинтеграции,
которую   можно   рассматривать   как   смертный   приговор   тем   остаткам
индивидуальности, что еще находятся в распоряжении Стэка: он прекратит  свое
существование полностью, став чисто символической частью меня самого. И  раз
уж тело Стэка погибло и скоро прекратит свое существование его  личность,  я
взываю к habeas  corpus  <Начальные  слова  английского  закона  1679  г,  о
неприкосновенности личности.>: здесь нет ни ума, ни тела,  ответственных  за
преступления Дэна Стэка.
   - Ваши аргументы  убедительны  и  связно  изложены,  мистер  Кромптон,  -
хихикнул судья. - Но мне не придется принимать их к сведению, так как они не
относятся к делу. Самое интересное в ваших рассуждениях - это вопрос о  том,
что является частью целого и что можно  считать  дискретным,  завершенным  и
самодостаточным. Но это чисто философский вопрос. Что же касается обвинения,
тут все ясно, оно построено на основе бесчисленных  прецедентов,  цитировать
которые нет нужды. Достаточно сказать, что, согласно закону,  любое  явление
на одном уровне можно рассматривать как законченное целое, а на другом - как
составную часть чего-либо. Поэтому ни ваше положение, ни мое качественно  не
отличаются от положения Дэна Стэка. Все мы  в  ответе  за  то,  что  творим,
мистер Кромптон, независимо от того,  насколько  далеки  наши  характеры  от
цельности и завершенности.
   - Но ваша честь, мне-то каково? Я, к своему  несчастью,  вынужден  делить
свое тело со Стэком. И любой вынесенный ему приговор падет  на  мою  голову,
что совершенно несправедливо.
   - Чисто человеческая ситуация, мистер Кромптон, - мягко заметил судья.
   - Но  я  невиновен  в  преступлениях,  совершенных  Стэком.  А  в  основе
юриспруденции, которую мы оба с вами исповедуем, всегда лежал  принцип,  что
невиновный не должен пострадать ни  в  коем  случае,  даже  если  для  этого
придется освободить виновного!
   - Но вы не невинны, - настаивал судья Градж. - Вы отвечаете за  Стэка,  а
он за вас.
   - Но как же так, ваша честь? И физически, и умственно мы были разъединены
со Стэком, когда он совершал свои преступления.
   - С позиции кармического закона шизофрения не может служить  оправданием,
- заявил судья. - Все составные части ума/тела в ответе друг за друга.  Или,
проще говоря, левая рука так же подлежит наказанию, как и  правая,  укравшая
варенье из банки.
   - Отвод! - потребовал Кромптон.
   - Отклоняю, - сказал судья. - Пусть выйдет сюда Стэк, процесс начинается.
Глава 10
 
   Кромптон передал контроль над телом Стэку.
   - Дэниэл Стэк? - спросил судья.
   - Да, ваша честь, - ответил Стэк.
   - Вот ваши обвинители. - Судья указал на расположенную  прямо  перед  ним
скамью. На ней сидели четверо мужчин, выглядевших так, будто они только  что
побывали в автомобильной катастрофе. Израненные, окровавленные, угрюмые -  в
общем, картинка из фильма ужасов.
   Стэк подошел к скамье. Обвиняемый и обвинители посмотрели друг на  друга.
Затем Стэк кивнул им, и они кивнули ему в ответ.
   - Да-а-а, - сказал Стэк,  -  никак  не  думал,  что  так  скоро  придется
свидеться с вами. Ну и как вы?
   Эбнер Лэндж, самый старший из его жертв, сказал:
   - Да мы в порядке, Дэн. Ты-то как? Он говорил с трудом, потому что  череп
у него был разрублен топором.
   - А  я  малость  запутался,  -  сказал  Стэк.  -  Но  это  слишком  долго
рассказывать. Давайте лучше ближе к делу.  Вы  что,  ребята,  что-то  имеете
против меня?
   Мужчины неловко посмотрели друг на друга. Потом Эбнер Лэндж сказал:
   - Да мы тут по делу об убийстве, Дэн, ты же нас  убил.  Мы  -  неизбежное
следствие твоих поступков, и  поэтому  мы  составляем  главную  часть  твоей
невыполненной кармы. Так они нам объяснили,  но,  по  правде  говоря,  я  не
совсем понял, что к чему.
   - А я так и вовсе ничего не понимаю, - сказал Стэк. - Но сами-то вы  чего
хотите?
   - Черт его знает, -  сказал  Лэндж.  -  Они  велели  нам  прийти  сюда  и
выступить каждому за себя.
   Стэк потер подбородок. Он был сбит с толку и не мог  придумать,  что  ему
делать с этими парнями.
   - Ну что я могу сказать вам, ребята? Так уж получилось, - пробормотал он.
   Один из пострадавших, Джек Тишлер, высокий мужчина с начисто отстреленным
носом, заявил:
   - Черт побери, Дэн, может, это вовсе не мое дело, но мне кажется, что  от
тебя здесь ждут раскаяния или чего-то в этом роде.
   - Ну ясно, - сказал Стэк. - Я  сожалею.  Я  прошу  прощения  за  то,  что
поубивал вас всех, парни.
   - Не думаю, что это все, чего они  хотят  от  тебя,  -  сказал  Лэндж.  -
Человек убил человека, и он должен сказать что-нибудь еще, а  не  промямлить
просто "сожалею". Да разве ты на самом деле о чем-то сожалеешь, а?
   - Да нет, пожалуй, - признался Стэк. - Это я из вежливости. А  можете  вы
назвать мне хоть одну причину, по которой я действительно  должен  о  чем-то
сожалеть?
   Жертвы задумались. Потом Рой Арджил сказал:
   - Ну хотя бы из-за наших овдовевших жен и осиротевших детей.  Как  насчет
них, Дэн? Стэк усмехнулся.
   - Ты бы еще  вспомнил  о  своих  троюродных  сестричках  с  их  разбитыми
сердцами и о любимых собачках. Вы, братцы мои, плевать на них  хотели,  пока
были живы. Что это вас сейчас вдруг так разобрало?
   - Дело говорит, - заметил Джим Лэниган.
   - Дэн всегда был силен потрепаться, - согласился Лэндж.
   - А если бы вы прикончили меня, вы бы сильно об этом сожалели? -  спросил
Дэн.
   - Черта с два, - сказал Эбнер Лэндж. - Я  бы  и  сейчас  с  удовольствием
сделал это, если б мог!
 
*** 
 
   Стэк повернулся к судье.
   - Вот мы и разобрались, ваша честь, - сказал он. -  Я  всегда  утверждал,
что убийство надо рассматривать как преступление без жертвы, потому  что  ни
до, ни после никто ни о чем не жалеет, и это в основном вопрос везения:  кто
убьет, а кто будет убитым. Поэтому я почтительно предлагаю: хватит разводить
здесь этот базар, пошли выпьем на пару и забудем все это дело.
   - Мистер Стэк, - сказал судья Градж, - вы являете собой пример морального
уродства,  и  мне  хочется  дать  вам  по  морде,  да  простится   мне   это
простонародное выражение.
   - Ах вот оно что! - сказал Стэк. - Ваша честь, не  хочу  оскорблять  вас,
однако разрешите не согласиться с вами по поводу морального уродства. С моей
точки зрения, это  вы  слабы  морально,  когда  преувеличиваете  и  придаете
несоответствующую важность процессу ухода из жизни чувствующих  существ.  Вы
заблуждаетесь, судья, все мы покинем сей мир, а каким образом -  не  так  уж
это важно. И кроме того, кто вы такой, чтобы сидеть там и судить  о  кодексе
чести и о чувствах людей?
   - Я фон судия, - с удовольствием отрекомендовался судья. -  И  поэтому  я
здесь сижу и творю суд над вами,  Дэн.  Должен  признаться,  я  с  интересом
выслушал ваши  логические  обоснования,  а  ваши  убогие  потуги  в  области
дискурсивной философии послужат прекрасным развлечением для  моих  коллег  в
клубе "Справедливость". А теперь мне осталось только объявить вам  приговор,
что я и сделаю не без удовольствия.
   Стэк выпрямился и, не спуская глаз с судьи, сложил на груди руки  в  знак
презрения.
   - Und zo <Итак (нем.)>, - сказал судья, - выслушав показания  свидетелей,
поразмыслив и взвесив все обстоятельства, я выношу следующий вердикт: отсюда
вас отведут на место наказания, где  подвесят  вниз  головой  над  котлом  с
кипящим коровьим  дерьмом  и  заставят  слушать  симфонию  до-минор  Франка,
исполняемую на игрушечной дудочке  казу,  до  тех  пор,  пока  кармометр  не
покажет, что ваша сперма сварилась и вы созрели для окультуривания.
   Стэк отступил на шаг с выражением ужаса на лице.
   - Только не казу! - взмолился он. - Ради всего святого, откуда вы  узнали
о казу?
   - Ну недаром же нас считают  знатоками  психологии,  -  сказал  судья.  -
Обнаружением этой маленькой  скрытой  фобии  мы  обязаны  миссис  Аде  Стэк.
Встаньте и поклонитесь. Ада!
   В задних рядах поднялась со скамьи приемная  мать  Дэна  и  помахала  ему
зонтиком. Ради такого случая она подкрасила волосы хной и сделала прическу.
   - Ма! - закричал Стэк. - Зачем ты это сделала?
   - Ради твоего же блага, Дэниэл, - сказала она. - Я просто счастлива,  что
могу способствовать твоему спасению, сынок, а эти добрые люди  сказали  мне,
что любой пустяк может помочь им  добраться  до  твоего  нежного,  любящего,
богобоязненного сердца, которое, как нам всем известно, жаждет исправиться.
   - Бог мой, - заскрипел зубами Стэк, - я совсем забыл,  какая  ты  у  меня
дурочка!
   - Ну прости меня, если я причинила тебе неприятности,  -  сказала  миссис
Стэк. - По крайней мере, они ничего не узнали от меня о кружевных панталонах
и маленькой пластмассовой лейке.
   - Ма!!
   - Я всегда хочу только хорошего, но я такая неуклюжая, -  сказала  миссис
Стэк. - Такая уж я с детства. Если позволите, я расскажу  одну  трогательную
историю...
   - В другой раз, - остановил ее судья. - Приставы! Отведите этого грубияна
к месту его заслуженных мучений.
   Через боковую дверь в комнату  вошли  четыре  бугая  в  водонепроницаемых
костюмах в клеточку и схватили Стэка. Кромптон изо всех сил пытался взять на
себя контроль над телом, чтобы заявить о своей  невменяемости.  (Он  сыграет
сумасшедшего, если другого выхода нет. Кромптон не имел ничего против  казу,
но висеть вниз головой над котлом  с  кипящим  коровьим  дерьмом...  Это  уж
увольте!) В  это  самое  мгновение  прозвучал  пронзительно-мелодичный  удар
гонга.
 
Глава 11 
 
   Двери примыкающих к залу двух смежных комнат  распахнулись,  и  процессия
жрецов в серебряных  одеждах,  с  бритыми  головами  и  резными  чашами  для
подаяний в руках прошествовала через проход. Под торжественный аккомпанемент
тимпанов и селестий они нараспев бубнили басом какие-то  непонятные  мантры,
пока не достигли подиума, на котором восседал судья. Тут они остановились  и
преклонили колени немыслимо сложным и грациозным образом.  Когда  обряд  был
завершен, вперед выступил самый почтенный из жрецов.
   Он кивнул судье.
   Он поклонился Дэну Стэку!
   - Добро пожаловать, добро пожаловать, трижды добро пожаловать, о, Аватар!
- обратился почтенный  жрец  к  Стэку.  -  Мы,  наше  Имманентное  Братство,
пользуясь предоставленной нам возможностью, благодарим тебя за то,  что  ты,
преодолев все трудности, явился нам во плоти. Это исключительно  великодушно
с твоей стороны. Мы понимаем, что это входит в  твой  обет  и  явление  твое
предопределено, и все же нам хочется, чтобы ты знал, бодхисатва  <Бодхисатва
- тот, чья сущность  -  просветление  (санскр.)  У  буддистов  -  наставник,
ведущий людей по пути самосовершенствования.>: мы это высоко ценим.
   - Гм! - довольно уклончиво ответил Стэк.
   - Мы приготовили для тебя прекрасное помещение в храме, хотя нам известно
твое почтенное равнодушие к подобным вещам. Что касается еды, мы знаем,  что
ты довольствуешься любой пищей или вообще обходишься без  нее,  поэтому  нам
довольно трудно составить приятное для тебя  меню.  Но  мы  постараемся.  Ты
увидишь, что дела человеческие мало в чем изменились после твоего последнего
воплощения на Земле. Та же пьеса, актеры другие.
   Тут не выдержал судья Градж.
   - Но постойте, падре, я не  хочу  обидеть  ваши  религиозные  чувства,  я
понимаю - у вас свои способы обделывать дела. Но так уж получилось, что этот
парень, которого вы называете Аватаром, -  хладнокровный  убийца.  Я  просто
подумал, что вам это будет небезынтересно.
   - Ах! - сказал жрец. - Это просто недоразумение, и весьма забавное!
   - Отказываюсь понимать вас, - сказал судья.
   - Этот человек, Дэниэл Стэк, - сказал жрец, - вовсе не то существо,  кому
мы пришли воздать честь.  О  нет!  Стэк  -  всего  лишь  колесница,  внешняя
оболочка, которую скоро взорвет Аватар...
   - Неплохая идея, - согласился судья. -  Возможно,  это  даже  лучше,  чем
коровье дерьмо.
   К этому моменту Кромптону удалось завладеть телом.
   - Послушайте, - сказал он, - все это  неверно.  Прежде  всего,  это  тело
принадлежит не Стэку. Это  мое  тело.  Я  Элистер  Кромптон,  и  я  стараюсь
доб