лабиринте внутренней станции Северной Америки,
Стивенс уставился на черный экран. - В чем дело, шеф? - Спросил
Мак-Леод.
   - Я не знаю. Я точно не знаю. Но я думаю, что у толстячка тоже
поехала крыша, как и у Рэмбью.
   Мак-Леод с удовольствием улыбнулся: - Как здорово! Я всегда думал,
что он крикливый олух.
   Стивенс посмотрел очень трезво. - Тебе бы лучше помолиться чтобы
не спятил. Мы зависим от него. Теперь дай мне посмотреть рабочие
отчеты.

   Магия вышла в мир. Это было тоже хорошее объяснение, как и все
другие, размышлял Уолдо. Причинная связь стала ненадежной,
неприкосновенные физические законы больше не работали. Маги, как
сказал Грэмпс Шнайдер, все казалось зависящим от того, как на это
смотришь.
   Очевидно, Шнайдер знал, о чем говорил, хотя он, естественно, не
представлял себе реально физической теории, воплощенной в де Кальбах.
   Подожди минуту! Минуту. Возможно, он неправильно смотрел на всю
проблему. Он сам смотрел на это с определенной точки зрения, такой,
которая заставляла его критически воспринимать утверждения старика -
допущения, что он, Уолдо, больше знал о деле, чем Шнайдер. Чтобы
удостовериться, он отправился на встречу со Шнайдером, но думал о нем
лишь как о провинциальном знахаре, человеке, который мог предоставить
один полезный для Уолдо кусок информации, а в остальном был
невежественным и суеверным.
   Предположим, что ситуацию нужно было рассматривать с другой точки
зрения. Пусть все, что говорил Шнайдер было строго фактическим и
просвещенным, а не аллегорическим и суеверным...
   Он засел на несколько часов тщательно обдумывать это.
   Во-первых, Шнайдер использовал фразу "Другой Мир" и не один раз.
Что это означало буквально? Мир был
пространственно-временно-энергетическим континуумом, "Другой Мир"
был, следовательно таким континуумом, но иным, чем тот, в котором он
сам находился. Физическая теория не находила противоречия в таком
представлении; возможность бесконечного числа континуумов была
привычным, ортодоксальным размышлением. В некоторых операциях было
даже удобно использовать такое допущение.
   Это ли имел в виду Грэмпс Шнайдер? буквально физический "Другой
Мир"? Подумав, Уолдо убедился, что он должен был иметь в виду именно
это, хотя и не прибегал к обычной научной фразеологии. "Другой Мир"
звучит поэтично, а сказать "дополнительный континуум" предполагало
физический смысл. Термины сбили его с толку.
   Шнайдер сказал, что Другой Мир был везде вокруг нас: здесь, там и
всюду. Что же, не было ли это точным описанием наложения пространств
с однозначным соответствием? Такое пространство может быть столь
близко к нашему, что интервал между ними был бесконечно малым, даже
незаметным и неощутимым, подобно тому, как две плоскости могут
рассматриваться, как равнопротяженные и разделенные лишь невообразимо
малым интервалом, и все же быть совершенно отдельными между собой.
   Другое пространство не было совершенно недосягаемым, Шнайдер
говорил о проникновении в него. Идея была фантастической, и все же он
должен был принять ее в целях своего исследования. Шнайдер применил -
нет - утверждал - что это было делом обычного мысленного взгляда.
   На самом ли деле это было столь фантастично? Если континуум был
действительно на неизмеримо малом удалении, и все же совершенно вне
физического восприятия, то было ли странным обнаружить, что в него
легче всего попасть посредством некоторой тонкой и, возможно,
подсознательной мысленной операции? Вся проблема была тонкой - и,
видит Бог, ни у кого не было реальной идеи, как работает мозг. Вообще
никакой идеи. Было до смешного недостаточно пытаться объяснить
написание симфонии в понятиях механики коллоидов. Нет, никто не знал,
как работает мозг; еще одну необъяснимую способность мозга вполне
можно было стерпеть.
   Если задуматься об этом, то все представления о сознании и мысли
было фантастически невероятным.
   Хорошо, тогда Мак-Леод сам сломал свою машину дурными мыслями;
Шнайдер починил ее, думая в правильном направлении. И что из этого?
   Почти сразу он достиг предварительного вывода; в развитие его
мысли, другие другие отказы де Кальбов были вероятными ошибками
операторов. Операторы, возможно, были переутомлены, усталы, чем-то
обеспокоены, и все же, в каком-то смысле, пока не было понятно, как
Воздействовали на де Кальбы. Для удобства скажем, что де Кальбы
накоротко замкнуты на Другой Мир. Убогая терминология, но она
помогала ему составить картину.
   Гипотеза Граймса! "Усталый, замотанный, чем-нибудь
взволнованный!" Пока доказательств нет, но он чувствовал правоту.
Эпидемия отказов, хотя и была материальна, была просто одной из
сторон общей миастении, вызванной ультракоротковолновой радиацией.
   Если это было правдой...
   Он включил аппарат связи с Землей и потребовал разговора со
Стивенсом.
   - Доктор Стивенс, - начал он, - существуют некоторые
предварительные предупреждающие меры, которые следует принять прямо
сейчас.
   - Да?
   - Сначала позвольте спросить вас: Много ли у вас было отказов де
Кальбов на частных кораблях? Каково соотношение?
   - Сейчас я не могу сообщить вам точных цифр, - ответил несколько
озадаченный Стивенс, - но их почти не было. Страдали коммерческие
машины.
   - Как я и предполагал. Частный пилот не полетит, если не чувствует
себя готовым к этому, а человек на работе делает свое дело, как бы он
себя ни чувствовал. Организуйте специальные физические и
психологические экзамены для всех коммерческих пилотов на кораблях с
де Кальбами. Списывайте на Землю всех, кто не в отличной форме.
Позвоните доктору Граймсу. Он  скажет вам, что проверять.
   - Это весьма чрезмерный приказ, мистер Джонс. Кроме всего прочего,
большинство этих пилотов, практически все они, не являются нашими
работниками. Мы не очень-то можем ими управлять.
   - Это ваши проблемы, - пожал плечами Уолдо, - я пытаюсь сказать вам,
как сократить аварии в тот период, пока я не представлю полное
решение.
   - Но...
   Уолдо не слышал замечания, так как сразу же выключил связь, как
только договорил. Его уже вызывали по другому, всегда включенному,
арендованному каналу, который связывал его с наземным коммерческим
офисом - с его "учеными тюленями". Он дал им несколько весьма
странных указаний - заказы на книги, старые книги, редкие книги.
Книги по магии.
   Перед тем, как выполнять трудное требование Уолдо, Стивенс
проконсультировался с Глизоном. Глизон колебался. - Он никак не
объяснил свой совет?
   - Нет. Он сказал мне найти доктора Граймса и попросить его совета,
относительно того, что особенно искать.
   - Врача, представившего меня Уолдо - нашего общего друга.
   - Я вспомнил. М-м-м... будет сложно перевести на Землю людей, не
работающих на нас. И все-таки, я думаю несколько наших крупнейших
заказчиков будут сотрудничать с нами, если мы их попросим, и как-то
это обоснуем. Что ты так странно смотришь?
   Стивенс сообщил ему о последнем непонятном заявлении Уолдо. - Ты
считаешь, что это так же могло повлиять на него, как и на доктора
Рэмбью?
   - М-м-м... Возможно, я полагаю. В таком случае будет не очень
хорошо следовать его совету. Вы можете предложить что-нибудь еще?
   - Нет, откровенно говоря.
   - Тогда я не вижу альтернативы выполнению его совета. Он наша
последняя надежда. Возможно, очень слабая надежда, но единственная.
   Стивенс немного просветлел. - Я мог бы поговорить об этом с
доктором Граймсом. Он больше знает об Уолдо, чем кто-либо другой.
   - Ты в любом случае должен проконсультироваться с ним, не так ли?
Отлично - так и поступай.
   Граймс выслушал всю историю без комментариев. Когда Стивенс
закончил, он сказал: - Уолдо должно быть говорил о симптомах, которые
я наблюдал под воздействием коротковолновой радиации. Это просто, ты
можешь взять корректуру моей монографии, которую я подготовил. Я все
расскажу тебе об этом.
   Информация не подбодрила Стивенса, она лишь подтверждала
подозрение, что Уолдо утратил свою хватку. Но он ничего не сказал.
   Граймс продолжил, - А что до второго вопроса, Джим, то я не могу
представить себе Уолдо так сходящим с ума.
   - Он никогда не казался мне очень нормальным.
   - Я знаю, о чем ты говоришь. Но его параноические всплески так же
похожи на то, жертвой чего стал Рэмбью, как цыплячий сифилис, похож
на свинку. По сути дела один психоз защищает от другого. Но я его
осмотрю.
   - Осмотришь? Хорошо.
   - Сегодня не получится. У меня случай с переломом ноги и несколько
детских простуд, за которыми стоит присмотреть. Возможен полиомиелит.
Впрочем, рассчитываю сделать это в конце недели.
   - Док, почему ты не бросишь практику! Это должно быть ужасно.
   - Я тоже так думал, когда был моложе. Но около сорока лет назад я
перестал лечить болезни и стал лечить людей. С тех пор мне это
нравится.
   Уолдо позволил себе удовольствие запойного чтения, глотая трактаты
по магии и связанным с ней областям настолько быстро, насколько
возможно. Он никогда прежде не интересовался подобными вещами;
теперь, читая их с точки зрения, что там могло быть - и, довольно
вероятно, было - что-то что следовало узнать, он нашел их очень
интересными.
   Там были частые ссылки на другой мир; иногда он назывался Другим
Миром, иногда, Малым Миром. Читая с убеждением, что этот термин
относился к действительному, реальному другому континууму, он
обнаруживал, что многие практики запретных искусств исходили
буквально из той же точки зрения. Они давали указания по
использованию другого мира, иногда указания были фантастическими,
иногда сугубо практическими.
   Было совершенно очевидно, что 90 процентов всей магии, а может и
больше, было галиматьей и явной мистификацией. Мистификация
распространялась даже на практиков, он замечал это; им не хватало
научных методов; они применяли однозначную логику, столь же
ошибочную, как и двузначная логика устаревшего детерминизма Спенсера,
нигде не предлагалась современная расширенная многозначная логика.
   Тем не менее, законы соприкосновения, общности и гомеопатии
приобретали смещенную правоту, будучи примененными к концепции
другого, отличного, но достижимого мира. Человек, имевший доступ к
другому пространству, мог вполне верить в логику, в которой вещь
могла быть, не быть или быть чем-нибудь с равной легкостью.
   Несмотря на нонсенс и неразбериху, характеризовавшие магические
процедуры того времени, когда это искусство широко практиковалось,
список достижений этого искусства был впечатляющим. Там были кураре
и дигиталис, хинин, гипноз и телепатия. Там была гидравлическая
технология египетских священников. Химия как таковая отделялась от
алхимии; по этой причине, самая современная наука корнями уходила в
магию. Наука снимала сливки, прогоняла их через отжимающую машину
двузначной логики, и размещала знания в той форме, в которой каждый
мог ими пользоваться.
   К сожалению, та часть магии, которая отказывалась подчиняться
точным категориям методологов девятнадцатого века, была отрублена и
отдалена от науки. Она заслужила дурную репутацию и была забыта, как
ложь и суеверие.
   Уолдо начал думать о колдовских искусствах, как об отброшенных
науках, от которых отказались прежде, чем они достигли ясности.
   И, все же, проявления некоей неопределенности, характеризовавшей
некоторые стороны магии, и которые он теперь относил на счет
гипотетического дополнительного континуума, происходили довольно
часто даже в современную эпоху. Очевидность этого для всякого, кто
подходил к вопросу с открытым сознанием, была ошеломляющей:
полтергейст, камни, падающие с неба, аппортация, "заколдованные"
личности - или, как он думал о них, люди, по некой неопределенной
причине оказавшиеся в узле неопределенности - дома-призраки, странные
огни того типа, что однажды были прозваны саламандрами. Были сотни
таких случаев, тщательно записанных и хорошо подтвержденных, но
проигнорированных ортодоксальной наукой как невозможные. Они и были
невозможными по известным законам, но, будучи рассмотрены с позиции
сосуществующего дополнительного континуума, они становились
совершенно возможными.
   Он предостерег себя от рассмотрения своей пробной гипотезы Другого
Мира как уже доказанной; тем не менее, это была адекватная гипотеза,
даже если бы оказалось, что она не подходит к некоторым случаям
необычных явлений.
   Другое Пространство могло обладать другими физическими законами -
не было причин отрицать это. Тем не менее, он решил развить
предположение, что оно было сильно схоже с известным ему
пространством.
   Другой Мир может быть даже необитаемым. Это была интригующая
мысль! В таком случае все могло происходить через "магию". Все!
   Пора было завершать рассуждения и обратиться к небольшому
реальному исследованию. Он уже с сожалением отбрасывал попытки
применить формулы средневековых магов. Оказалось, что они никогда не
записывали всю процедуру; некоторые существенные вещи как следовало
из описаний, и как подтверждал его собственный опыт - передавались на
словах от учителя к ученику. Его опыт со Шнайдером подтверждал это;
были вещи, позиции, которым нужно было обучать лично.
   Он с сожалением отправился за тем, чему его не могли научить.
   - Черт возьми, дядя Гус, рад тебя видеть!
   - Решил, что лучше на тебя взглянуть. Ты не звонил несколько
недель.
   - Это правда, но я очень много работал, дядя Гус.
   - Возможно слишком много. Не стоит этим злоупотреблять. Покажи
язык.
   - Я в порядке, - но Уолдо высунул язык, как требовалось, Граймс
посмотрел на него и пощупал пульс.
   - По-моему, ты в порядке. Узнал что-нибудь?
   - Довольно много. я почти справился с задачей о де Кальбах.
   - Это хорошо. Судя по сообщению, которое ты послал Стивенсу, ты
нашел некую связь, которая может быть использована и для моей любимой
проблемы.
   - Некоторым образом, да; но совершенно с другого конца. Начинает
казаться, что именно твоя проблема породила проблему Стивенса.
   - Что?
   - Именно так. Симптомы, вызванные ультракоротковолновой радиацией,
могут много значить для неправильного поведения де Кальбов.
   - Как?
   - Я и сам не знаю. Но я выдвинул рабочую гипотезу и проверяю ее.
   - Хм-м, хочешь поговорить об этом?
   - Конечно - с тобой, - Уолдо пустился в обсуждения своей беседы со
Шнайдером, касаясь того, о чем он прежде не говорил с Граймсом, хотя
и летел назад вместе с ним. Как знал Граймс, он никогда не обсуждал
ничего, пока не был готов к этому.
   История третьего комплекта де Кальбов, зараженных невероятными
изгибами, заставила Граймса поднять брови. - Ты хочешь сказать, что
ты понял как сделать это?
   - Да, конечно. Может быть не "как", но я могу это сделать. Я
проделал это не раз. Я покажу тебе. - Он улетел в конец огромной
комнаты, где были установлены несколько комплектов де Кальбов,
больших и маленьких, вместе с управлением на временных оттяжках. -
Вот этот поступил только сегодня. Сломанный. Я сделаю с ним
фокус-покус Грэмпса Шнайдера и починю его. Подожди минуту, я забыл
включить питание.
   Он вернулся к центральному кольцу, бывшему его обычным рабочим
местом и включил лучеиспускатель. Поскольку сам корабль надежно
защищал все внутри себя от внешней радиации, он установил маленькую
электростанцию и излучатель того же типа, что и гиганты САЭВ; без них
он не смог бы проверить прием де Кальбов.
   Он вернулся к Граймсу и пролетел мимо де Кальбов, включая
активирующие их цепи. Все, кроме двух, начали демонстрировать
странное движение, которое он начал мысленно называть гибкостью
Шнайдера. - Вот тот, на дальнем конце, - заметил он, - работает, но не
извивается. Он никогда не ломался, а потому никогда и не чинился. Он
у меня контрольный, а вот этот, - он коснулся приемника прямо перед
собой, - требует ремонта. Смотри на меня.
   - Что ты собираешься сделать?
   - Сказать правду, я не вполне знаю. Но я это сделаю, - Он не знал.
Все, что он знал, было то, что надо уставиться на антенну, подумать,
как она тянется в Другой Мир, думать, как она тянется за энергией,
тянется...
   Антенна начала извиваться.
   - Вот и все - но это строго между нами. Я научился этому у
Шнайдера, - они вернулись в центр сферы, по предложению Граймса,
предупреждая желание закурить. Извивающиеся де Кальбы взволновали
его, но он не хотел об этом говорить.
   - Как ты это объясняешь?
   - Я рассматриваю это как не полностью понятное явление Другого
Мира. Я знаю об этом меньше, чем Франклин знал о молнии. Но я узнаю!
Я могу прямо сейчас дать Стивенсу решение его бед, если бы я знал
какой-нибудь способ учесть и твою проблему.
   - Не вижу связи.
   - Должен быть способ все делать через Другое Пространство. Начать
излучать энергию в Другое Пространство, и принимать ее прямо оттуда.
Тогда радиация не сможет вредить людям. Она никогда их не коснется;
она буде обходить их. Я работал над моим излучателем, но пока
безуспешно. Со временем я это сделаю.
   - Я надеюсь. Говоря об этом, не распространяется ли радиация от
твоего излучателя по комнате?
   - Да.
   - Тогда я надену свое защитное пальто. Это не хорошо и для тебя.
   - Не волнуйся. Я выключу его. - Когда он повернулся, чтобы сделать
это, послышался мелодичный чирикающий свист. Бальдур залаял. Граймс
обернулся, чтобы понять причину звуков.
   - Что это у тебя там? - спросил он.
   - Да? А, это мои часы с кукушкой. Забавно, не правда ли?
   Граймс согласился, хотя не видел в этом никакой пользы. Уолдо
установил их на ободке тонкого металлического обруча, вращавшегося с
достаточной скоростью для создания центробежного ускорения в одно
g.
   - Я соорудил это, - продолжал Уолдо, - пока увязал в проблеме
Другого Пространства. Надо было чем-то заняться.
   - Эта проблема "Другого Пространства" - я все еще не понимаю ее.
   - Представь себе другое пространство, очень похожее на наше и
наложенное на него подобно тому, как можно положить один лист бумаги
на другой. Два пространства не идентичны, но они отделены одно от
другого минимальным интервалом, который можно себе представить -
равнопротяженные, но не соприкасающиеся - обычно. Существует
однозначное, точка к точке, соответствие, как я себе это представляю,
между двумя пространствами, но они не обязательно равного размера или
формы.
   - Как это? Начнем сначала - они должны быть.
   - Не совсем. В котором из них большее количество точек? В линии
длиной в дюйм, или в линии длиною в милю?
   - В той, что длиной в милю, конечно.
   - Нет. В них равное количество точек. Хочешь чтобы я это доказал?
   - Я поверю тебе на слово. Но я никогда не изучал такой математики.
   - Хорошо. Тогда верь моему слову. Ни размер, ни форма не являются
препятствиями для установления полного, точка к точке, соответствия
между двумя пространствами. Ни одно из слов здесь не подходит.
"Размер" должен относиться к собственной внутренней структуре
пространства, его измерениям в его собственных уникальных константах.
"Форма" имеет смысл внутри себя - или, во всяком случае, не в
пределах нашего пространства - и должна описывать, как оно изогнуто,
открыто или закрыто, расширяется или сжимается.
   Граймс пожал плечами.
   - Все это для меня тарабарщина. - Он вернулся к наблюдениям за
часами с кукушкой, описывавшими круг за кругом.
   - Уверен, что так, - радостно согласился Уолдо, - Мы ограничены
нашим опытом. Знаешь ли ты, что я думаю о Другом Мире? - Вопрос был
чисто риторическим. - Я думаю о нем как об объектах размером и формой
страусиного яйца, но тем не менее, целой вселенной, существующей бок
о бок с нашей, от этого места до самой далекой звезды. Я знаю, что
это ложная картина, но она помогает мне об этом думать.
   - Я не знаю, - сказал Граймс и провернулся в воздухе. Сложное
движение маятника часов вызывало у него легкое головокружение. -
Послушай! Я думал, ты выключил излучатель!
   - Да, - подтвердил Уолдо и посмотрел туда, куда смотрел Граймс. Де
Кальбы все еще извивались. - Я думал, что выключил, - сказал он с
сомнением и повернулся к линии управл