ее интересной мне показалось из всего
увиденного отнюдь не какая-нибудь часть вашего дома.
   - В самом деле? Что же это, скажите, прошу вас?
   - Ваша собака, Бальдур. - При упоминании его имени, пес огляделся.
- Я никогда прежде не видел собаки, умеющей вести себя в свободном
полете.
   Уолдо улыбнулся; его улыбка впервые показалась доброй и теплой. -
Да, Бальдур настоящий акробат. Он попал сюда еще щенком. - Он вытянул
руку и потрепал уши собаки, моментально показав свою крайнюю слабость
тем, что сила жеста была явно несоразмерима с размером животного.
Движения пальцев были вялыми и едва достаточными, чтобы пошевелить
жесткую шерсть и качнуть большие уши. Но он казался ничего не
подозревающим, даже беспечным, несмотря на такое саморазоблачение.
Повернувшись к Стивенсу, он добавил, - но если вас заинтересовал
Бальдур, вы должны увидеть Ариэля.
   - Ариэля?
   Вместо ответа Уолдо прикоснулся к клавиатуре речевого генератора,
произведя мелодичный свист в три ноты. У верхней "стены" комнаты
раздался шелест; к ним устремилась маленькая желтая капля - канарейка.
Она летела по воздуху со сложенными крыльями, на манер пули. В футе
или около того от Уолдо она расправила крылья, захватывая воздух,
несколько раз взмахнула ими, распушив хвост, и полностью
остановилась, повиснув в воздухе со сложенными крыльями. Возможно,
она остановилась не полностью, так как она медленно дрейфовала, пока
не оказалась в дюйме от плеча Уолдо, там она вытянула лапки и
вцепилась когтями в майку.
   Уолдо поднял руку и коснулся ее пальцем. Она чистила перья. - Ни
одна пойманная на Земле птица не сможет летать таким образом, -
заявил он. - Я знаю. Я потерял полдюжины птиц, прежде, чем убедился,
что они неспособны к приспособлению. Слишком много таламуса.
   - Что с ними случилось?
   - У человека это называлось бы острым психозом беспокойства. Они
пытались летать; их собственный основной навык вел их к катастрофе.
Естественно, все что они делают - неправильно, и они этого не
понимают. Потом они перестают делать попытки, немного позже они
умирают. Поэтически можно сказать, от разбитого сердца.
   Он тонко ухмыльнулся. - Но Ариэль - гений среди птиц. Сюда он
приехал еще в яйце; без всякой помощи он изобрел новую школу полета.
Он вытянул палец, предлагая птице новую жердочку, та приняла ее.
   - Достаточно, Ариэль. Лети домой.
   Птица начала Песню Колокольчика из "Лакме".
   Он мягко встряхнул ее. - Нет, Ариэль. Лети спать.
   Канарейка подняла лапки с пальца, проплыла секунду по воздуху,
потом секунду или две бешено помахала крыльями, задавая направление и
начальную скорость полета, и пулей улетела туда, откуда появилась, со
сложенными крыльями и поджатыми лапками.
   - У Джимми было что-то, о чем он хотел с тобой поговорить, - начал
Граймс.
   Стивенс решил, что договориться с сытым Уолдо будет проще, чем с
голодным. Кроме того, его собственный средний отсек подсказывал, что
с удовольствием бы поборолся с одной - двумя калориями. - Да, есть.
   - Превосходно.- Им подали обед.
   Стивенс никогда не мог решить, готовил ли Уолдо пищу с помощью
своих многочисленных тезок, или же где-то за пределами видимого слуги
делали свое дело. При современных методах приготовления пищи, Уолдо
мог сделать это сам; он, Стивенс, легко с этим справлялся, так же и
Гус. Но мысленно он отметил, спросить при первой возможности у Дока
Граймса, какой постоянный штат жил у Уолдо, если таковой вообще
имелся. Он так никогда и не вспомнил об этом.
   Обед прибыл в небольшой коробке для пищи, доставленный прямо к ним
по длинной телескопической пневматической трубе. Он остановился с
легким вздохом и занял свое место. Стивенс уделил мало внимания самой
пище - он знал, что она была вкусной и подходящей - так его
заинтересовали посуда и способы сервировки. Уолдо подвесил перед
собой стейк, и отрезал от него кусочки хирургическими ножницами и
отправлял их в рот с помощью изящных щипчиков. Пережевывание было для
него тяжелой работой.
   - Теперь невозможно достать хороший стейк, - заметил он. - Этот
жестковат. Бог знает, почему. - Я достаточно плачу - и достаточно
жалуюсь.
   Стивенс не ответил. Он подумал, что его порция стейка была слишком
размягчена - почти распадалась на части. Он разделывался со стейком с
помощью ножа и вилки, хотя нож был излишним. Оказалось, что Уолдо не
ожидал, чтобы его гости использовали его предположительно лучшие
способы и принадлежности. Стивенс ел с тарелки, пристегнутой к его
бедру, создав опору для нее, по примеру Граймса усевшись на корточки.
Сама тарелка была изобретательно оснащена острыми маленькими зубцами
на верхней стороне.
   Жидкости подавались в маленьких мягких оболочках с клапанами. Это
вызывало мысль о детских пластиковых бутылках с соской.
   Клеть для пищи забрала столовые приборы с начальным вздохом. -
- Будете курить, сэр?
   - Спасибо, - он увидел то, чем и должна была быть пепельница для
невесомости: длинная трубка с приемником в виде колокола на конце.
Легкая тяга в трубке, и брошенный в колокол пепел исчезал из виду и
из мыслей.
   - О деле... - снова заговорил Граймс. - Джимми является главным
инженером Северо-Американской Энерго-Воздушной Компании.
   - Что? - Уолдо напрягся, стал суровым; его грудь поднималась и
опадала. Он совершенно не замечал Стивенса.
   - Дядя Гус, ты хочешь сказать, что ты ввел официальное лицо из
этой компании в этот дом?
   - Не злись. Расслабься. Черт возьми, я же говорил тебе не делать
ничего, что бы подняло твое кровяное давление.
   Граймс пододвинулся к хозяину дома и взял его за запястье
старомодным жестом врача, считающего пульс.
   - Дыши спокойнее. Что ты пытаешься сделать? Продолжаешь
кислородные попойки?
   Уолдо пытался высвободить руку. Это был довольно жалкий жест;
старик был раз в десять его сильнее. - Дядя Гус, ты...
   - Замолчи!
   Все трое несколько минут сохраняли молчание, неудобное по крайней
мере для двоих. Граймса это, казалось, не задевало.
   - Ну вот, - сказал он наконец. - Так лучше. Теперь сохраняй
спокойствие и слушай меня. Джимми хороший парень, и он никогда ничего
тебе не сделал. И он вел себя прилично, пока находился здесь. У тебя
нет права быть грубым с ним, независимо от того, на кого он работает.
По сути дела, ты должен перед ним извиниться.
   - Ох, в самом деле, Док, - запротестовал Стивенс. Я боюсь, что я
попал сюда под ложным предлогом. Я сожалею, мистер Джонс. Я не хотел,
чтобы так получилось. Я пытался объяснить, когда мы прибыли.
   Было трудно что-либо прочитать по лицу Уолдо. Он очевидно изо всех
сил пытался владеть собой. - Это не совсем так, мистер Стивенс.
Извините, что я дал себе вспылить. Совершенно верно, что я не должен
был переносить на вас свое предубеждение против ваших нанимателей...
хотя, видит Бог, у меня нет к ним любви.
   - Я знаю это. Тем не менее я огорчен, что слышу об этом от вас.
   - Вы понимаете, меня обманули. Обманули - с помощью такого
грозного полузаконного крючкотворства, что...
   - Полегче, Уолдо!
   - Извините, дядя Гус, - он продолжал немного визгливым голосом. -
- Вы слышали о так называемых патентах Хэтауэя?
   - Да, конечно.
   - "Так называемые" - это еще мягко сказано. Этот человек был
обычным механиком. Эти патенты - мои.
   Версия Уолдо, как он представил ее, была достаточно основана на
фактах, Стивенс чувствовал это, но была пристрастна и
нерассудительна. Возможно Хэтауэй и работал, как утверждал Уолдо,
обычным слугой - наемным ремесленником, но это ничем не доказывалось,
не было ни контракта, ни каких либо других бумаг. Этот человек
зарегистрировал несколько патентов, единственных, которые он
когда-либо подавал, и предположительно Уолдовских по своему
остроумию. После этого Хэтауэй вскоре умер, и его наследники через
своих адвокатов продали патенты фирме, которая прежде торговалась с
Хэтауэем.
   Уолдо настаивал, что эта фирма подсунула ему Хэтауэя, чтобы
украсть у него патенты, заставила его для этого наняться к Уолдо. Но
эта фирма прекратила существование; ее имущество перешло к
Северо-Американской Энерго-Воздушной. САЭВ предложила соглашение,
Уолдо предпочел судебное разбирательство. Решение суда оказалось не в
его пользу.
   Даже если Уолдо был прав, Стивенс не видел никаких способов,
которыми директора САЭВ могли бы на законном основании помочь ему.
Руководители корпорации являются попечителями чужих денег; если бы
директора СЭВА попытались отдать собственность, признанную судом
принадлежащей корпорации, то любой акционер мог бы запретить им это
делать, или же взыскать с них лично за это действие.
   По крайней мере, так представлялось Стивенсу. Он не был адвокатом,
отмечал он про себя. Важным было то, что ему нужны были услуги Уолдо,
в то время как Уолдо испытывал острое недоброжелательство к фирме, на
которую он работал.
   Ему приходилось признать, что не было похоже, чтобы присутствия
Дока Граймса было достаточно, чтобы проделать такой трюк. - Все это
происходило до меня, - начал он, - и, естественно я очень мало знаю
об этом. Мне очень жаль, что это произошло. Мне очень неудобно, но
именно сейчас я оказался в таком положении, что мне в самом деле
крайне необходима ваша помощь.
   Уолдо не казался таким рассерженным таким поворотом дела. - Итак?
О чем идет речь?
   Стивенс достаточно подробно объяснил ему проблемы, возникшие у
него с приемником де Кальба. Уолдо внимательно слушал. Когда Стивенс
закончил, он сказал: - Да, это почти та же история, которую пришлось
рассказать мистеру Глизону. Конечно, как технический специалист, вы
представили куда более связную картину, чем та, которую мог дать этот
финансовый махинатор. Но почему вы пришли ко мне? Я не
специализируюсь в радиационной технике и не имею дипломов институтов
мистики.
   - Я пришел к вам, - серьезно сказал Стивенс, - по той же причине,
по какой все приходят к вам, когда всерьез упираются в какую-либо
инженерную проблему. Насколько мне известно, за вами непобитый рекорд
решения любой задачи, за которую вам приходилось браться. Ваш рекорд
напоминает мне о другом человеке...
   - О ком? - тон Уолдо был неожиданно резким.
   - Об Эдисоне. Он тоже не был обвешан дипломами, но в свое время
решал все сложные задачи.
   - О, Эдисон... Я думал, вы говорите о ком-то из современников.
Несомненно, что он был хорош в свое время, - добавил он с явно
выраженным великодушием.
   - Я не сравнивал его с вами. Я просто вспомнил, что Эдисон был
известен тем, что предпочитал сложные задачи простым. То же самое я
слышал и о вас, у меня были надежды, что эта проблема достаточно
сложна, чтобы заинтересовать вас.
   - Она довольно интересна, - признал Уолдо. - Несколько не мое
направление, но интересно. Должен сказать, однако, что я удивлен тем,
что вы, руководитель Северо-Американской Энерго-Воздушной столь
высокого мнения о моих талантах. Можно было бы предположить, что если
мнение это искреннее, то было бы несложно убедить вашу фирму в моем
бесспорном авторстве в случае с так называемыми патентами Хэтауэя.
   В самом деле, думал Стивенс, совершенно невозможный человек. Ум
как у ласки. Вслух он сказал:
   - Я полагаю, что это дело рассматривалось коммерческим
руководством и юридическими службами. Они вряд ли смогли бы отличить
рядовую технику от вдохновенной разработки.
   Ответ, кажется, успокоил Уолдо. Он спросил:
   - А что ваши собственные исследовательские службы говорят о
проблеме?
   Стивенс скривился.
   - Ничего существенного. Доктор Рэмбью, кажется, не верит
по-настоящему в данные, которые я ему даю. Он говорит, что это
невозможно, но это его расстраивает. Мне кажется, он уже много недель
живет на аспирине и нембутале.
   - Рэмбью, - медленно повторил Уолдо. - Я его помню. Заурядный ум.
Сплошная память и никакой интуиции. Я не думаю, что был бы
обескуражен только потому, что Рэмбью зашел в тупик.
   - Вы действительно считаете, что есть надежда?
   - Все должно быть не так уж сложно. Я уже немного думал об этом
вопросе после телефонного звонка мистера Глизона. Вы дали мне
дополнительные данные, и я думаю, что вижу по крайней мере два новых
подхода, которые могут оказаться плодотворными. В любом случае,
всегда есть хотя бы один подход - правильный.
   - Значит ли это, что вы принимаете предложение? - спросил Стивенс,
взволнованный появившейся надеждой.
   - Принимаю предложение? - брови Уолдо поднялись. - Дорогой сэр, о
чем вы говорите? Мы просто доставили себе удовольствие светской
беседы. Ни при каких обстоятельствах я не буду помогать вашей
компании. Я надеюсь увидеть ее полностью разрушенной,
обанкротившейся, проигравшей. И такая возможность сейчас, похоже,
представилась.
   Стивенс с трудом сдерживал себя. Надул! Толстый неряха просто
играл с ним, завлекая его. В нем не было ни капли порядочности.
Осторожным тоном он продолжал: - Я не прошу у вас милосердия к
Северо-Американской Компании, мистер Джонс, но я взываю к вашему
чувству долга. Затронуты интересы общества. Миллионы людей самой
жизнью своей зависят от ваших услуг. Вы разве не видите, что эта
работа должна продолжаться независимо от вас и меня?
   Уолдо поджал губы.
   - Нет, - сказал он. - Боюсь, что этим меня не пронять.
Боюсь, что благополучие этих безымянных толп земных позвоночных - не
моя забота. Я уже сделал для них больше, чем было необходимо. Они
вряд ли заслуживают помощи. Предоставленные самим себе, большинство
из них вернулось бы обратно в пещеры, к каменным топорам. Видели ли
вы когда-нибудь, мистер Стивенс, представление с одетыми в
человеческие одежды обезьянами, прыгающими на роликовых коньках?
Разрешите мне подать вам такую мысль: я не механик по роликовым
конькам для обезьян.
   Если я еще здесь задержусь, посоветовал себе Стивенс, то хлопот не
оберешься. Вслух он сказал:
   - Я так понимаю, что это ваше последнее слово?
   - Можете так понимать. До свидания, сэр. Я был рад вашему визиту.
Спасибо.
   - До свидания. Спасибо за обед.
   - Не стоит благодарности.
   Когда Стивенс направился к выходу, Граймс окликнул его:
   - Джимми, подожди меня в приемной.
   Как только Стивенс оказался достаточно далеко, чтобы не слышать
разговора, Граймс повернулся к Уолдо и оглядел его с ног до головы.
   - Уолдо, - медленно проговорил он. - Я всегда знал, что ты один из
самых подлых мерзавцев, но...
   - Твои комплименты меня не трогают, дядя Гус.
   - Замолчи и слушай меня. Как я говорил, я знаю, что ты был слишком
гнилым эгоистом, чтобы с тобой можно было ужиться, но я впервые за то
время, что я знаю тебя, увидел в тебе лжеца.
   - Что ты имеешь в виду? Объяснись!
   - Хватит. У тебя не больше идей, как решить проблему, с которой
столкнулся этот парень, чем у меня. Ты торговал своей репутацией
волшебника просто, чтобы его расстроить. Почему ты, дешевый показной
обманщик... если ты...
   - Перестань!
   - Продолжай, - спокойно сказал Граймс. - Нагони себе кровяное
давление. Я не буду вмешиваться. Чем быстрее ты сорвешься, тем лучше.
   Уолдо смягчился.
   - Дядя Гус, что заставляет тебя думать, что я блефовал?
   - Потому что я знаю тебя. Если бы ты был способен решить задачу,
то изучил бы задачу и разработал план, чтобы взять САЭВ за горло,
получив что-либо, чего у них нет. Таким способом ты совершил бы свою
месть.
   Уолдо покачал головой.
   - Ты недооцениваешь силы моих чувств в этом деле.
   - Я чертовски точно ее оцениваю! Я не закончил. Теперь что
касается этой маленькой сладкой речи, которую ты ему произнес по
поводу твой ответственности перед расой. У тебя же есть голова. Ты
чертовски хорошо знаешь, и я это знаю, что ты в наименьшей степени из
всех людей можешь допустить, чтобы в жизни Земли происходило что-то
серьезное. Это означает, что ты не видишь способа избежать этого.
   - Почему, что ты имеешь в виду? Я не интересуюсь такими
затруднениями; я не завишу от таких вещей. Ты же меня хорошо знаешь.
   - Не зависишь, да? Кто добывал сталь для этих стен? Кто вырастил
того быка, которого ты ел сегодня на обед? Ты столь же независим, как
и пчелиная матка и почти так же беспомощен.
   Уолдо выглядел озадаченным. Он овладел собой и ответил:
   - О, нет, дядя Гус. Я в самом деле независим. И с чего бы мне быть
зависимым: у меня здесь запасы на годы.
   - На сколько лет?
   - Почему... ну, на пять примерно.
   - А что потом? Ты мог бы прожить и еще пятьдесят лет - если будут
регулярное снабжение. Ты от чего предпочитаешь умереть - от голода
или жажды?
   - Вода - это не проблема, - задумчиво сказал Уолдо, - что касается
припасов, то я полагаю, что смог бы немного шире использовать
гидропонику и запасся мясными животными.
   Граймс оборвал его злобным смехом.
   - Доказываешь мою точку зрения. Ты не знаешь, как это
предотвратить, вот и придумываешь пути спасения собственной шкуры. Я
тебя знаю. Ты бы не говорил о разведении овощного огорода, если бы
знал ответ.
   Уолдо задумчиво посмотрел на него.
   - Это не совсем правильно. Я не знаю решения, но у меня есть
несколько идей по этому поводу. Я готов поставить два к одному, что
могу решить эту задачу. Сейчас, когда ты привлек мое внимание к этой
стороне дела, я должен признать, что я тесно связан с экономической
системой там, внизу, и, - он слегка улыбнулся, - я не из тех, что
пренебрегают своими интересами. Одну минуту - я позову твоего друга.
   - Не сразу. Джимми - не единственная причина, по которой я сюда
прибыл. Это не может быть просто какое-то решение, это должно быть
определенное решение.
   - Что ты имеешь в виду?
   - Это должно быть решение, которое бы покончило с насыщением
воздуха радиационной энергией.
   - Ах, это... Посмотри, дядя Гус, я знаю, как ты заинтересован в
своей теории, и я никогда не отрицал возможности твоей правоты, но ты
не можешь ожидать, что я смешаю это с другой и очень сложной
проблемой.
   - Взгляни на это еще раз. Ты этим занимаешься из личных интересов.
Предположи, что все окажутся в твоем состоянии.
   - Ты имеешь в виду физическое состояние?
   - Я имею в виду именно это. Я знаю, ты не любишь об этом говорить,
но это крайне необходимо. Если все будут столь же слабы, как и ты,
все, presto! Больше не будет кофе и пирогов для Уолдо. И именно это
надвигается по-моему. Ты единственный известный мне человек, который
может оценить, что это значит.
   - Это кажется фантастикой.
   - Да. Но есть признаки этого, заметные для любого, кто хочет их
заметить. Эпидемии миастении, не обязательно острой, но достаточной,
чтобы вызвать ад в нашей механической цивилизации. Достаточной, чтобы
разрушить твои линии жизнеобеспечения. С тех пор, как я последний раз
видел тебя, я сравнил мои данные и построил некоторые кривые. Ты
должен их посмотреть.
   - Ты привез их?
   - Нет, но я пришлю их сюда. Пока ты можешь положиться на мое
слово, - он подождал. - Ну, что ты об этом скажешь?
   - Я приму это как опытную рабочую гипотезу, - сказал Уолдо, - пока
не увижу твои цифры. Возможно, я захочу, чтобы ты провел для меня
некоторые дополнительные исследования на Земле - если твои данные
таковы, как ты говоришь.
   - Довольно справедливо. До свидания.
   Граймс пару раз лягнул воздух, когда по рассеянности попытался
идти.

   Ход мыслей Стивенса, пока он ждал Граймса, лучше оставить без
описания. Самая кроткая мысль, прошедшая через его мозг, была
горестная мысль о том, что человеку нужно превозмочь, чтобы сохранить
то, что казалось простой инженерной должностью. Что ж, у него долго
не будет работы. Но он решил не подавать в отставку - он должен
дождаться, когда они выгонят его; он не сбежит.
   Но он чертовски хорошо отдохнет, прежде чем станет искать другую
работу.
   Несколько минут он мечтал о том, чтобы Уолдо был достаточно силен,
чтобы его можно было побить. Или пнуть его в живот - это было бы
забавно!
   Он был озадачен, когда кукла неожиданно ожила и окликнула его по
имени:
   - Эй, мистер Стивенс!
   - Что? Да?
   - Я решил принять ваш заказ. Мои адвокаты обсудят все детали с
ва