шим коммерческим руководством.
   Пару секунд он был слишком удивлен, чтобы отвечать; когда же он
это сделал, кукла уже отключилась. Он с трудом дождался появления
Граймса.
   - Док! - воскликнул он, когда старик вплыл в поле зрения. - Что на
него нашло? Как ты это сделал?
   - Он все обдумал и изменил решение, - кратко ответил Граймс. -
Пошли отсюда.
   Стивенс высадил доктора Аугустуса Граймса возле его дома и
отправился в свой офис. Он только успел припарковать машину и войти в
туннель, ведущий к районному заводу, когда натолкнулся на своего
ассистента.
   Мак Леод казался слегка запыхавшимся.
   - Вот так так, шеф, - сказал он, - я надеялся вас встретить. Я
просил, чтобы вас разыскали. Мне нужно было вас видеть.
   - Что теперь взорвалось? - предчувствуя ответ, спросил Стивенс. -
Один из городов?
   - Нет. Почему вы так решили?
   - Продолжай.
   - Насколько я знаю, наземная энергия работает настолько хорошо,
насколько возможно. С городами никаких дел. Я думал вот о чем: я
разобрался в своей куче.
   - Как? Ты хочешь сказать, что разобрался в корабле, на котором
разбился?
   - Не совсем разбился. У меня было много энергии в резервных
емкостях; когда отрубался прием, я переключился на аварийный режим и
посадил его.
   - Но ты разобрался в этом? Это из-за де Кальбов? Или еще
что-нибудь?
   - Да, это были де Кальбы. И они исправлены. Но я не вполне сам это
сделал. Их уже починили. Вы увидите...
   - Что с ними было?
   - Я точно не знаю. Видите ли, я решил, что нет смысла нанимать
другой воздушный корабль и, может быть, совершать еще одну
вынужденную посадку на пути домой. Кроме того, я летел на собственном
корабле и мне не хотелось разбирать его, чтобы достать де Кальбы и
потом собирать части машины по всей стране. Так что я нанял
гусеничную машину, собираясь довести свой корабль до дома целиком. Я
договорился с парнем, у которого был двенадцатитонный трактор и мы...
   - Ради всего святого, говори быстрее! Что произошло?
   - Я пытаюсь рассказать вам. Мы уже добрались до Пенсильвании, и
все шло хорошо, когда трактор сломался. Правое ведущее колесо,
впереди гусеницы. Видит небо, Джим, тамошние дороги - это что-то
лютое.
   - Плюнь на это. Зачем тратить налоги на дороги, если девяносто
процентов движения происходит по воздуху. Вы разбили колесо. И что же
дальше?
   - То же самое, эти дороги - просто позор, - упрямо настаивал Мак
Леод. - Я вырос в той части страны. Когда я был ребенком, то дороги
были шириной в шесть полос и гладкие, как попка младенца. Их нужно
было ремонтировать; когда-нибудь они нам могут понадобиться. -
Заметив выражение глаз начальника, он поспешно продолжил рассказ. -
Водитель связался со своей конторой и они пообещали прислать
аварийную машину из следующего города. Они говорили, что это займет
три-четыре часа, может быть, и больше. Итак мы оказались в округе,
где я вырос. Я сказал себе: "Мак Леод, это чудесный шанс вернуться в
твое детство, туда, где в комнату по утрам заглядывало солнце.
Фигурально выражаясь, конечно. Дело в том, что в нашем доме не было
никаких окон.
   - Мне наплевать, даже если ты вырос в бочке.
   - Тише... тише, - невозмутимо сказал Мак Леод. - Я вам это
рассказываю, чтобы вы поняли, что же произошло. Но вам это, кажется,
не нравится.
   - Мне это уже не нравится.
   - Вам это понравится еще меньше. Я вылез из кабины и огляделся. Мы
были примерно в пяти милях от моего родного города - слишком далеко,
чтобы мне захотелось туда идти. Но я подумал, что узнаю группу
деревьев на откосе небольшого холма, может быть, в четверти мили от
дороги, и я пошел туда посмотреть. Я был прав; прямо за холмом была
хижина, где когда-то жил Грэмпс Шнайдер.
   - Грэмпс Снайдэр?
   - Не Снайдер - Шнайдер. Старик, с которым мы дружили, еще будучи
мальчишками. На девяносто лет старше любого из нас. Я думал, что он
умер, но никому бы не повредило, если бы я сходил и проверил. Он не
умер. "Привет, Грэмпс," - сказал я, - "Входи, Хуг Дональд, - сказал
он, - вытри ноги о коврик".
   Я вошел и сел. Он суетился с чем-то, кипевшим в сотейнике над его
печкой. Я спросил его, что это такое. "От утренней боли", - сказал
он. Грэмпс - что-то вроде знахаря.
   - Как?
   - Я имею в виду, что он этим на жизнь не зарабатывает. Он держит
несколько цыплят и огород, и некоторые простые люди дают ему еду и
вещи. Но он много знает о растениях и тому подобном.
   Потом он остановился и отрезал мне кусок пирога. Я сказал ему
"Danke". Он сказал: "Ты подрастаешь, Хуг Дональд" и спросил меня, как
у меня дела в школе. Я сказал ему, что все хорошо. Он снова посмотрел
на меня и сказал: "Но тебя беспокоит какая-то беда". Это не был
вопрос, это было утверждение. Доедая пирог, я обнаружил, что пытаюсь
объяснить ему, что у меня за беда.
   Это было непросто. Я не думаю, чтобы Грэмпс когда-либо в жизни
поднимался над Землей. И современную теорию радиации не объяснишь
простыми словами. Я все больше и больше запутывался, когда он встал,
надел шляпу и сказал: "Посмотрим на машину, о которой ты говоришь".
   Мы пошли к шоссе. Бригада ремонтников уже работала, но трактор еще
не был готов. Я помог Грэмпсу залезть на платформу, и мы зашли в мой
самолет. Я показал ему де Кальбы и попытался объяснить, что они
делают - или что они должны были делать. Вам кажется, что я просто
убивал время.
   Он показал на веер антенн и спросил: "Эти пальцы - они тянутся за
энергией?" Это было объяснение ничем не хуже других, так пусть так и
будет. Он сказал: "Я понял", и вытащив из штанов кусок мела, начал
рисовать линии на каждой антенне от начала до конца. Я пошел к
передней части - посмотреть, как дела у ремонтников. Вскоре меня
догнал Грэмпс. "Хуг Дональд, - сказал он, - теперь эти пальцы будут
работать". Я не хотел оскорблять его чувств и горячо поблагодарил
его. Трактор был готов ехать; мы попрощались, и он пошел к своей
лачуге. Я вернулся к своей машине и прости на всякий случай заглянул
внутрь. Я не думал, что он мог что-то сломать, но я хотел в этом
убедиться. Ну просто для смеха. Я включил приемники. Они работали!
   - Как! - оборвал его Стивенс. - Не хочешь ли ты сказать, что
стоишь здесь и рассказываешь, что старый колдун починил твои де
Кальбы?
   - Не колдун - знахарь. Но вы ухватили суть.
   Стивенс потряс головой.
   - Это просто совпадение. Иногда они восстанавливаются столь же
беспричинно, как и выключаются.
   - Это вы так думаете. Здесь не это. Я только готовил вас к тому
удару, который вам предстоит испытать. Пойдемте посмотрим.
   - Что ты имеешь в виду? Где?
   - Во внутреннем ангаре.
   Пока они шли туда, где Мак Леод оставил свое "помело", он
продолжал:
   - Я выписал чек водителю трактора и полетел назад. Я никому больше
об этом не говорил. Я тут локти кусал, ожидая вашего появления.
   Воздушная машина казалась вполне обычной. Стивенс осмотрел де
Кальбы и заметил какие-то слабые меловые отметки на их металлических
боках - и больше ничего необычного.
   - Смотрите, я включаю прием, - сказал ему Мак Леод.
   Стивенс подождал, услышал слабое гудение активизируемых цепей и
посмотрел.
   Антенны де Кальба, жесткие металлические карандаши, изгибались,
вились, корчились подобно червям. Они тянулись как пальцы.
   Стивенс сидел возле де Кальбов, наблюдая их неистовое движение.
Мак Леод оставил сидение водителя и присоединился к нему.
   - Ну что, шеф? - спросил он. - Объясните мне это. Что вы из этого
сделаете?
   - У тебя есть сигарета?
   - А что это за штучки торчат из вашего кармана?
   - Ох, да... конечно. - Стивенс достал одну, зажег и нетерпеливо
выкурил ее наполовину двумя долгими затяжками.
   - Продолжай, - настаивал Мак Леод. - Объясни нам, что заставляет
их выделывать такое?
   - Ну, - тихо сказал Стивенс, - я могу придумать три вещи, которые
мы должны в первую очередь делать...
   - Да?
   - Во-первых, уволить доктора Рэмбью и отдать его место Грэмпсу
Шнайдеру.
   - В любом случае, это хорошая мысль.
   - Во-вторых, спокойно ждать здесь, пока не появятся парни со
смирительными рубашками, чтобы отвезти нас домой.
   - А что же третье?
   - Третье, - дико сказал Стивенс, - снять эту проклятую штуку и
утопить ее в самой глубокой части Атлантического океана и сделать
вид, что ничего не произошло!
   Механик высунул голову в дверь машины.
   - Ой, доктор Стивенс...
   - Прочь отсюда!
   Голова поспешно исчезла; обиженный голос произнес:
   - Сообщение из центральной конторы.
   Стивенс встал, прошел на место пилота, погасил приборы, потом сам
убедился, что антенны прекратили свое беспокойное движение. Так и
есть; в самом деле они оказались столь чудесно прямыми и жесткими,
что он снова начал сомневаться в верности своих ощущений. Он
спустился на пол ангара, за ним вылез Мак Леод.
   - Извините, что наорал на вас, Уити, - сказал он рабочему
примирительным тоном. - Какое сообщение?
   - Мистер Глизон хотел бы, чтобы вы как можно скорее прибыли в
контору.
   - Я сейчас туда же. И еще, Уити, у меня есть для вас задание.
   - Да?
   - Вот эта машина - закройте ее двери и никому не позволяйте
забавляться с ней. Потом отбуксируйте ее, отбуксируйте - запомните,
не пытайтесь ее перегонять! - отбуксируйте ее в центральную
лабораторию.
   - О'кей.
   Стивенс пошел прочь; Мак Леод отстал.
   - На чем я поеду домой?
   - Ах да, это твоя личная собственность, не так ли? Скажу тебе вот
что, Мак: она нужна компании. Выпиши счет на покупку и я подпишу его.
   - Ла-а-адно, тогда я не совсем уверен, что хочу ее продать. Это,
может быть, единственная машина в стране, которая еще долго будет
работать.
   - Не глупи. Если остальные откажут, то тебе не будет никакого
проку владеть единственной работоспособной. Энергия будет отключена.
   - Полагаю что да, - согласился Мак Леод. - И все-таки, - сказал
он, заметно просияв, - такой самолет как этот, с его особыми
талантами, должен стоить намного больше обычного. Нельзя просто пойти
и купить такой.
   - Мак, - сказал Стивенс, - у тебя жадность в сердце и воровство -
в пальцах. Сколько ты за нее хочешь?
   - Предположим, вдвое от ее обычной нынешней цены. Это вам легко
сойдет с рук.
   - Я, к счастью, знаю, что ты купил эту штуку по дешевке. Ну да
ладно. Или компания это выдержит, или это ничего не изменит при
банкротстве.

   Когда Стивенс вошел, Глизон поднял глаза.
   - А, вот и ты, Джим. Ты, кажется, сотворил чудо с нашим другом -
Великим Уолдо. Отлично сработано.
   - Сколько он с нас содрал?
   - Обычную стоимость контракта. Конечно, его обычный контракт
сродни вооруженному ограблению. Но если работа будет успешной, то она
будет того стоить. И оплата строго зависит от результата. Он должен
быть чертовски уверен в себе. Говорят, он никогда в жизни не упускал
плату за результат. Скажи мне: какой он? И ты действительно побывал у
него дома?
   - Да. Я расскажу вам об этом при случае. А сейчас произошло другое
событие, заставляющее меня говорить о нем. Вам сначала надо услышать
об этом.
   - Да? Говори.
   Стивенс открыл рот, снова закрыл его и понял, что это нужно
видеть, чтобы поверить.
   - Скажем, могли бы вы пройти со мной в главную лабораторию? Я вам
хочу кое-что показать.
   - Конечно.
   Глизон не был столь смущен извивающимися стержнями, как Стивенс.
Он был удивлен, но не расстроен. Дело в том, что у него не было
достаточной технической подготовки, чтобы получить всю мощь
эмоционального удара от неизбежного смысла явления.
   - Это довольно необычно, не так ли? - спросил он спокойно.
   - Необычно! Послушайте, шеф, что бы вы подумали, если бы солнце
взошло на западе?
   - Я бы подумал, что нужно вызвать обсерваторию и спросить их,
почему это происходит.
   - Ладно, я сказал бы, что я бы предпочел, чтобы солнце всегда
всходило на западе, чем то, что произошло.
   - Я согласен, что это весьма удручающе, - согласился Глизон. - Я
не могу сказать, что я когда-либо видел что-то похожее. А что говорит
доктор Рэмбью?
   - Он этого не видел.
   - Тогда нам, вероятно, лучше послать за ним. Он, возможно, еще не
ушел домой.
   - Почему бы вместо него не показать это Уолдо?
   - Мы так и сделаем. Но доктор Рэмбью по должности может увидеть
это первым. К тому же это его юрисдикция, и я боюсь, что у него нос
совсем обвиснет от всего этого. Я не хочу перешагивать через него.
   Стивенс почувствовал неожиданный всплеск интуиции.
   - Одну секунду, шеф. Вы правы, но если вам это безразлично, то я
бы предпочел, чтобы это показали ему вы, а не я.
   - Почему так, Джимми? Ты можешь ему все объяснить.
   - Я не могу объяснить ему эту чертовщину, если я вам еще не
говорил об этом. А в ближайшие несколько часов я буду действительно
очень, очень занят.
   Глизон оглядел его, пожал плечами и кротко сказал:
   - Хорошо, Джим, если ты так хочешь.

   Уолдо был сильно занят и тем счастлив. Он бы никогда не признал -
и не признавался в этом даже самому себе - что были свои
отрицательные стороны в его добровольном отлучении от мира, и первой
из них была скука. У него никогда не было больших возможностей
наслаждаться поглощающими время увеселениями социального общения; он
и вправду верил, что безволосые обезьяны ничего не могут ему
предложить в плане партнерства. Тем не менее и удовольствие одинокой
интеллектуальной жизни может надоесть.
   Он периодически уговаривал дядю Гуса навсегда переселиться в
Свободные Владения, но он говорил себе, что только желание
позаботиться о старике двигало им. Правда, он любил спорить с
Граймсом, но он и не подозревал, сколько для него значат эти споры.
Дело было в том, что Граймс был единственным из человеческой расы,
кто воспринимал его полностью, как человека и равного - и Уолдо
купался в этом, совершенно не сознавая, что удовольствие, которое он
находил в компании старика, было наиболее общим и драгоценным из всех
человеческих удовольствий.
   Но сейчас он был счастлив в единственном известном ему направлении
- в работе.
   Задач было две: Стивенса и Граймса. Требовалось одно решение,
которое удовлетворяло бы обеим. В каждой из задач было три стадии:
во-первых, самому удостовериться в существовании проблемы и
убедиться, что фактически ситуации были именно такими, какими они
были представлены на словах; во-вторых, провести такое исследование,
которое следовало бы из предварительных данных; и в-третьих, когда он
посчитает свои данные полными, изобрести решение.
   "Изобрести", а не "найти". Доктор Рэмбью сказал бы "найти" или
"искать". Для Рэмбью Вселенная была неумолимо упорядоченным
пространством, управляемым по неизменным законам. Для Уолдо Вселенная
была врагом, которого он жаждал подчинить своей воле. Они могли
говорить об одном и том же, но их подходы были различны.
   Сделать нужно было многое. Стивенс снабдил его массой данных, как
о теории систем радиационной энергии и приемников де Кальба, служащих
их ключевыми узлами, так и о различных случаях их неправильной
работы, которые позже и вменялись им в вину. До этого момента Уолдо
не уделял серьезного внимания излучению энергии просто потому, что
это ему не требовалось. Он посчитал тему интересной, но сравнительно
простой. Несколько усовершенствований сразу же всплыли в его мозгу.
Например, стоячая волна, бывшая основным фактором соосного луча -
эффективность приема могла быть существенно повышена возвратом по
лучу информации, которая бы автоматически корректировала бы наведение
луча. Передача энергии движущимся аппаратам могла бы стать столь же
эффективной, как и передача энергии стационарным приемникам.
   Нельзя сказать, чтобы эта идея была сейчас важна. Позже, когда он
решит первоочередные задачи, он намеревался заставить САЭВ платить
бешеные деньги за эту идею; или, возможно, будет более интересно
посоревноваться с ними. Хотелось бы знать, когда кончается срок их
патентов - надо узнать.
   Несмотря на неэффективность, приемники де Кальба должны были
работать в любое время, всегда, без отказов. Он был счастлив заняться
поисками причин аварий.
   Он подозревал какой-либо очевидный - очевидный для него -
производственный дефект, но неработоспособные де Кальбы, доставленные
ему Стивенсом, отказались открывать свой секрет. Он просвечивал их
рентгеном, измерял их микрометром и интерферометрам, подвергая их
всем обычным и не вполне обычным, и специфично уолдовским испытаниям.
Они ничего не выявили. Он изготовил де Кальб в своем цехе, используя
один из неработоспособных в качестве модели и применяя переработанный
металл другого такого же тоже неработающего в качестве сырья. Он
использовал свои лучшие наблюдательные приборы и свои самые маленькие
уолдики - крохотные ручки эльфа, дюйм в размере - для операций на
заключительных этапах обработки. Он создал де Кальб настолько близкий
к модели, насколько позволяет технология и колоссальный навык.
   Он прекрасно работал.
   Его старший собрат по-прежнему отказывался работать. Уолдо не был
этим раздосадован. Напротив, он был приободрен. Он доказал, уверенно
доказал, что отказы де Кальбов были вызваны не браком в изготовлении,
а принципиальной ошибкой в теории. Проблема реально существовала.
   Стивенс сообщил ему о скандальных показателях де Кальба машины Мак
Леода, но он еще не добрался до этого дела. Теперь, в четком порядке,
когда он доберется к этому, он это разберет. А пока он просто отметил
себе это событие. Бесшерстные обезьяны были слишком истеричны; может
быть, там ничего интересного и не было. В самом деле, извиваются как
локоны Медузы!
   Он занялся задачей Граймса.
   Ему пришлось признать, что биологические науки - если, конечно, их
можно назвать науками! - были более занимательными, чем он
предполагал. Прежде он избегал их, насколько мог; неудача
дорогостоящих "экспертов" при попытке сделать что-либо с ним самим,
когда он был ребенком, заставила его с презрением относиться к таким
исследованиям. Бабушкины рецепты, облеченные в таинственную
терминологию! Граймса он любил и даже уважал, но Граймс был особым
случаем. Данные Граймса убедили Уолдо, что старик прав. К тому же
это было серьезно! Цифры были неполными, но тем не менее
убедительными. Кривая третьего декремента при грубой экстраполяции
показывала, что через двадцать лет не останется ни одного человека с
достаточной силой для работы в тяжелой промышленности. Единственное,
для чего они будут годны, это для нажимания на кнопки.
   Ему не приходило в голову, что он сам был годен лишь для нажимания
кнопок; он рассматривал слабость бесшерстных обезьян как старомодный
фермер мог воспринимать слабость тяглового животного. Фермер не
собирался тянуть плуг - это была работа лошади.
   Медицинские коллеги Граймса должны были быть полными дураками. Тем
не менее, он послал за лучшими психологами, неврологами,
нейрохирургами и анатомами, каких только мог обнаружить, заказав их,
как любой может заказать товар по каталогам. Он должен разобраться в
этом вопросе.
   Его сильно раздосадовало то, что он не смог никакими способами
договориться о проведении вивисекции человека. К этому времени он уже
был убежден, что ущерб от ультракоротковолнового излучения наносится
нервной системе, и что всю проблему нужно рассматривать с позиций
электромагнитной теории. Он хотел провести некоторые точные
эксперименты, при которых человек должен был присоединяться к
аппарату его собственной разработки, чтобы понять, чем нервные
импульсы отличаются от электрического тока. Ему казалось, что если бы
удалось разъединить части человеческой нервной системы, заменить их
частично электрическими соединениями и испытать всю систему in situ&,
он мог бы сделать проливающее свет открытие. Правда, после этого
человек бы стал не нужен сам себе.
њњњњњњњњњњњњњњњ
   &in situ (лат.) - на месте.
   Но власти были непреклонны; его заставили обойтись трупами и
животными.
   Тем не менее, он добился прогресса. Ультракоротковолновое
излучение производило определенное воздействие на нервную систему -
двойной эффект: она создавала "