землистое, похоже, он  без  сознания. Рядом с
Барри возникает  какое-то  движение,  и  если  в  этих  условиях  еще  можно
изумиться,  то  именно  сейчас:   Ютта  с  легкостью   встает,  неторопливо,
грациозно, словно  в "лупе времени", идет  к нему, берет  его лицо в ладони,
садится к нему на колени. Благодатное прикосновение прохлады ко лбу.
     Ютта. Бедный Барри, что  с тобой сделали! Не бойся, все будет хорошо, я
присмотрю, я с тобой, совсем близко. Чувствуешь?
     Она льнет к нему, гладит, целует лоб, глаза,  губы. Ее пальцы  скользят
под  шлем,  снимают  его.  Барри  некогда  подумать,  как  она выбралась  из
привязных  ремней, куда  дела свой шлем. Длинные мягкие волосы  ласкают его,
падают на лицо, окутывают легкой дымкой. Время по-прежнему течет замедленно,
кажется, будто ветерок играет волосами Ютты, пряди поднимаются и опускаются,
как нити паутины.
     Ютта. Ну, милый, не надо ни о чем думать, живи минутой, забудь сомнения
и страхи!
     Ее  руки  скользят по его плечам,  теребят  одежду.  Приятное  ощущение
ласковых прохладных рук.
     Ютта  (шепотом).  Отрешись  от  мыслей!  Не  удивляйся  ничему!   Здесь
действуют другие  законы. Мы  вне  пространства,  вне времени. Мы  невесомы,
бестелесны, свободны. Ничто не связывает нас, ничто не разделяет.
     Она приникает к нему. Спинка кресла плавно откидывается. Ютта  обнимает
Барри. Снова жадно целует его. По их телам пляшут световые блики нереального
мира. Мощный эротический всплеск.
     Ютта (шепотом).  Барри, миленький!  Ты  намного мягче Гаса. Ты на  него
похож?  Он когда-нибудь был  таким, как ты? Теперь  он жесткий, суровый.  До
ужаса суровый. И жестокий. Бедный мальчик, что они с тобой сделают?
     Эмоциональный подъем достигает  пика.  Ютта все гладит его,  торопливо,
почти  неистово,  что-то  сбивчиво шепчет,  прижимается  щекой к  его  щеке,
покрывает легкими поцелуями лицо, ласкает.
     Долгий миг полного покоя. Снаружи вихрится пелена переливчатых гранул.

ДЕНЬ СКАЛИСТЫЙ ЛАНДШАФТ

     Три человека в капсуле неподвижно сидят в своих креслах.
     Барри  первый поднимает голову, прислушивается... Медленно возвращается
сознание. Тишина, лишь едва слышно доносится плеск воды.
     Дневной  свет.  Барри  жмурится, озираясь вокруг.  В прозрачном  стекле
иллюминатора нетронутый ландшафт:  полоска берега, широкая, но быстрая река,
лес--лиственницы  и  кедры,-- а за ним высокая, до неба,  отвесная  скала  с
карнизами и выступами.
     Вирджил и  Ютта  тоже приходят в  себя. Отстегивают ремни,  расправляют
плечи.
     Барри чувствует себя свежим, словно после долгого бодрящего сна.
     Вирджил. Все нормально?
     Барри и Ютта кивают. Вирджил нажимает какую-то кнопку--открывается люк,
выдвигается металлическая лестница. Он первым выходит наружу.
     За ним Ютта и Барри.
     Все трое оглядываются по сторонам, глубоко дышат.  Пряный воздух, запах
смолы и лиственничной хвои.
     Барри (шепотом). Чудесно!
     Изумление, растроганность.  Вирджил.  Это--Сириус.  Барри  (запинаясь).
Просто не верится... я на Сириусе.
     Вирджил с улыбкой смотрит на него.
     Вирджил. Довольны?
     Барри.  Никогда  не  думал...  Этот  пейзаж...  Разве  на   Земле  есть
что-нибудь подобное!
     Вирджил. Может,  когда-то  и на Земле так было. Хотя сейчас там  уже не
осталось нетронутых  уголков.  Зато здесь!  (Дышит полной  грудью.) Увидишь,
ощутишь все сам--тогда признаешь: вот где должен жить  человек, вот для чего
он создан. А не для бетонной пустыни, которую мы зовем родиной.
     Он  взмахивает  рукой,  словно указывая  куда-то  в неизвестность. Ютта
спускается  к реке; там,  в  нескольких  шагах от  них, выступает над  водой
сколоченный из грубых досок причал. К  колышку привязана  лодка. Барри никак
не может осмыслить происшедшее.
     Барри.  Уму непостижимо!  Только что  был на  Земле--и уже на  Сириусе.
Сколько же времени нам понадобилось?
     Услышав его слова, Ютта возвращается назад.
     Ютта. Материалист ты,  Барри.  Не успел  очутиться на Сириусе--и  сразу
допытываешься  насчет технических данных. Никто тебе не скажет,  сколько это
продолжалось. Для мнимого пространства нет меры времени.
     Барри смотрит Ютте  в глаза -- вдруг  она  подаст ему  знак, ответит на
вопрос, правда ли  то, о чем он вспоминает, или иллюзия. Но существует ли во
мнимом пространстве разница между реальностью и иллюзией?
     Барри. Ну и что дальше? Вирджил. Скорее к Гасу. Он ждет.
     Кивает, показывая на лодку. Вирджил. Все, что нам нужно, приготовлено.
     Запах гнилого дерева и воды.
     Ютта  с  Вирджилом прыгают в  лодку,  Барри следует  их  примеру.  Пока
Вирджил  отвязывает трос,  он оглядывается  вокруг.  Лодка  замечательная --
обтекаемой формы, с мощным  подвесным мотором. В ней вполне хватило бы места
для десятка людей. На корме под брезентовым навесом сложены какие-то ящики и
свертки.  Вирджил  дергает  шнурок  стартера  и после  нескольких  неудачных
попыток  запускает мотор.  Тарахтящий  звук  совершенно  не вяжется  с  этим
ландшафтом, где, кажется, нет ничего, кроме плеска воды и птичьего щебета.
     Лодка быстро набирает скорость, вода вскипает пеной, ветер бьет в лицо,
развевает волосы Ютты,  и Барри снова вспоминается  таинственное, похожее на
сон происшествие за  пределами  всякой  мыслимой реальности. Вирджил  правит
лодкой,  а  он тем  временем  садится  рядом с Юттой  на одну  из поперечин,
которые   служат   скамейками.  Вид,  открывающийся   перед  ними,   кажется
фантастическим--  здесь  словно бы ожили  давние  сказочные представления  о
мире, не тронутом  людьми, о крае безмятежности и чистоты. Клочья тумана над
рекой, пена у порогов, радужные солнечные блики. Причудливо изъеденные водою
береговые скалы, тени одиноких узловатых деревьев высоко на яру. Неописуемая
зелень прибрежного  кустарника и  травы  на  склонах.  Невообразимые оттенки
серого   и  коричневого--скалы,  в  тени  наливающиеся  синевой,  подернутые
тончайшим   серебристым   налетом.   Воздух   необыкновенно  чистый,   видно
далеко-далеко -- глубина обзора теряется  в бесконечности. Ближний, средний,
дальний  план--какая  четкость  очертаний,  какие цветовые  нюансы! Все  это
затмевает прежние  воспоминания, превращает их в пошлые,  тусклые  картинки.
Вот  это -- реальность, да, наверняка реальность! Барри глядит  по сторонам,
словно ему необходимо навсегда запомнить каждую мелочь.
     Чувство огромного счастья.
     Барри. Могу понять Гаса. Кто хоть раз видел это...
     Ютта. Вот-вот, бессмысленно пытаться это описать.
     Барри. Ты хорошо знаешь Гаса?
     Ютта. Да.
     Барри. Ты его... его подруга?
     Ютта. Да.
     Барри. Но...
     Ютта. Что?
     Барри (нерешительно). Ничего.
     Отвесные  береговые скалы  мало-помалу сближаются.  Местность угрюмеет,
свежая  зелень   растений  осталась  позади.  Вирджил   едва  справляется  с
лодкой--река стала  неистовым бурным  потоком, она капризно виляет,  с силой
бьется о скалы. Брызги влаги на лице, на руках.
     Еще  несколько  каменных выступов,  еще  несколько  водоворотов--и  вот
опасный  участок позади,  перед ними открывается овальная котловина. Течение
спокойное,  но берега  пока высокие--метров  пятнадцать-двадцать,-- и  лодка
плывет, утопая в глубокой тени. Барри снова поворачивается к Ютте.
     Барри. Почему ты не с Гасом?
     Ютта (удивленно). О чем ты?
     Барри. Почему ты не осталась с ним? Почему вернулась на Землю?
     Ютта (помедлив). Долго рассказывать.
     Барри.  Что  случилось с Гасом? Какой он...  теперь?  В  самом  деле...
жесткий и жестокий?
     Ютта удивленно смотрит на Барри.
     Ютта.  Гас--замечательный  человек.  Второго  такого  нет. Но  как  раз
поэтому...
     Она умолкает, прислушивается...
     К ровному  тарахтенью  мотора  примешиваются  едва  различимые  хлопки.
Вирджил  тоже услыхал. Вид у него встревоженный. Он  рывком выключает мотор,
теперь слышно отчетливо... Хлопки, то одиночные, то целыми очередями...
     Барри (невольно понизив голос). Что это?
     Ютта (с  испугом). Там за поворотом--Гас. Вирджил.  Должно быть,  он  в
опасности!
     Течение  еще больше  замедлилось,  но  все  равно их понемногу  сносит.
Вирджил сует  Барри весло,  сам берется за другое. Вставляет его  в бортовую
уключину. Общими усилиями  они пристают к берегу, Барри выпрыгивает на сушу,
пытается вытянуть лодку.
     Они находятся на узкой береговой полосе, а за  нею еще метров на десять
в высоту дыбится каменная стена речного каньона. Вирджил кивком указывает на
нос лодки.  Когда он подходит  к Барри, тот видит,  что в  руках у  Вирджила
автомат.
     Вирджил. Там есть еще один. Возьмите!
     Барри   повинуется.   Потом   они   осторожно   шагают  вдоль   берега,
останавливаясь  у  каждого  выступа,  чтобы  проверить,  нет  ли  опасности.
Настороженность  и  сосредоточенность.  Они  опять  осторожно выглядывают--и
отпрядывают назад:  всего  в  нескольких десятках метров  от  них  к  берегу
причалены  три  лодки.  Не  такие,  как  их  собственная. Бросается  в глаза
вооружение: миномет на носу, по бортам пулеметы. Людей в лодках немного, это
мужчины в светло-коричневой форме. Но чуть  дальше впереди,  выше по склону,
движется длинная цепочка светло-коричневых. Они направляются туда, где время
от  времени заметны вспышки огня, после чего  пулеметные  гнезда, устроенные
атакующими в укрытии, за скалами, каждый раз дают одну-две очереди.
     Ютта  (шепотом,  взволнованно).  Они  атакуют  Гаса!  Он там,  за  этим
скальным барьером.
     Барри. Сколько у него людей?
     Ютта. Он один.
     Барри. Что здесь происходит? Кто эти люди?
     Вирджил   (нетерпеливо).  Расспросы   подождут!   Надо  что-то  делать!
Организовать помощь. В капсуле есть рация, нужно возвращаться!
     Барри  хватает  его  за плечо,  встряхивает.  Барри.  Хотите  сбежать?!
Бросить Гаса в беде?
     Вирджил вырывается.
     Вирджил. Вы в своем уме? Сцепиться с такими превосходящими силами?
     Барри. А Гас? Он разве не дерется с превосходящими силами?
     Вирджил.  Гас выбрал отличное место  для  обороны. Он сможет отбиваться
еще довольно  долго. Если я поднажму, то, наверно, сумею ему помочь. Вниз по
течению  идти  легче.  Наши вертолеты  будут  здесь в считанные минуты. А вы
стоите и задаете нелепые вопросы! Бежит к лодке.
     Вирджил (Ютте, громко). Вы что, тоже остаетесь? Скорей сюда!
     Секунду Ютта медлит, потом смотрит на Барри.
     Ютта. Я остаюсь.
     Вирджил чертыхается.
     Он подбегает  к лодке,  прыгает в нее, отталкивается  веслом. Некоторое
время плывет по течению, потом запускает мотор и,  оставляя  за кормой шлейф
пены и брызг, уносится прочь.
     Барри и Ютта провожают его взглядом, затем Ютта поворачивается к Барри.
     Ютта. Что будем делать?
     Барри опять осторожно подкрадывается  к  скальному  выступу,  проверяет
обстановку,  возвращается  к  Ютте.  На  лице его ни следа  задумчивости или
нерешительности.  Черты   словно   стали  жестче.  Он  выглядит  не   просто
решительно,  по всей видимости, ему  доставляет радость  действовать,  иметь
четкую задачу. Полное напряжение всех сил, торжествующее упоение жизнью.
     Барри (тихо). Попробую пробиться к Гасу. Двое сильней, чем один.
     Он хлопает ладонью по прикладу автомата.
     Ютта. А я?
     Барри.  Вирджил свой  забрал.  Ты ничего  не можешь  сделать. Оставайся
здесь.  Лучше всего--следи, как будут развиваться события.  Может, мы найдем
более удобное  место для обороны,  может, сумеем удрать. Если придет помощь,
скажешь им, где мы. Только не высовывайся!
     Барри отходит на несколько шагов от обрыва, смотрит  вверх, прикидывает
высоту. Потом вешает автомат на шею и начинает карабкаться.  Это  легче, чем
он думал, так как промоины в камне образуют естественные ступени и карнизы.
     Он  осторожно вылезает наверх и  удовлетворенно вздыхает: у  него здесь
хорошее  прикрытие, можно в самом деле пробраться  отсюда к Гасу. Согнувшись
чуть  не  пополам, он  бежит  вперед--он  заметил, что цепь  нападающих  тем
временем  продвинулась  еще  ближе  к брату. Но  заметил  и  другое: их ряды
поредели--несколько коричневых фигур неподвижно лежат на земле.
     Гас стреляет метко.
     Барри  перескакивает от скалы к  скале,  прячась за  кустами, вверх  по
откосу  к отвесной каменной стене -- по счастью,  никто до сих  пор  его  не
углядел. А теперь самый трудный  участок: вдоль  обрыва,  где нет прикрытия,
разве  что кое-где упавшие сверху камни.  Барри бежит, падает  ничком, опять
бежит...  Хорошо, что все  внимание коричневых приковано к Гасу. Мало-помалу
Барри приближается к брату--осталось немногим более полусотни метров.
     Барри осторожен, он все время начеку, хотя ликующий восторг переполняет
его:  вот сейчас он преподнесет брату сюрприз,  сейчас исполнится его давнее
сокровенное желание--наконец-то он докажет Гасу, что способен совершить ради
него.
     Еще прыжок от  одного камня  к  другому...  Теперь можно глянуть поверх
полоски  низеньких кустов. От коричневых он надежно укрыт, зато  Гаса  видно
отлично. Он уже совсем близко--никто не помешает их встрече. И даже если оба
они  погибнут под  градом пуль коричневых, все равно ради одной этой  минуты
стоило жить. Гас целиком  сосредоточен на  веренице  людей  там внизу,  лишь
изредка его взгляд скользит вправо и влево -- нельзя забывать,  что с фланга
он тоже уязвим. Барри приподнимается,  машет Гасу.  Они  так близко  друг от
друга, что он хорошо видит брата, пусть и Гас знает, что Барри здесь. Барри,
пришедший из невообразимой дали, чтобы помочь ему, спасти его...
     Неописуемое чувство счастья в предвкушении встречи. По легкому движению
Гаса Барри понимает, что тот заметил его. На миг брат  поворачивается к нему
лицом,  одновременно  поводя   автоматом...  Барри  видит  вспышку  дульного
пламени, чувствует удар под ключицей и слышит хлопок. Его бросает в сторону,
он  соскальзывает по склону,  лежит  в траве. Ощупывает плечо--оно  мокрое и
липкое.  Подносит ладонь  к  глазам,  она  вся выпачкана красным. Кровь, его
собственная.  Легкое  оцепенение,  боли  почти  нет.   Барри  понимает,  что
произошло:  Гас  принял  его  за  одного  из  нападающих.  Откуда  ему  было
догадаться, что  это  он,  Барри. Его  появление  сейчас  на этом месте было
настолько невероятно, настолько неправдоподобно,  что  Гас  просто не мог на
это рассчитывать. Он увидел крадущегося человека и выстрелил.
     Барри  слегка  удивлен,  что  почти  не  чувствует  боли.  Он  пытается
шевельнуться, и  это  ему удается.  Встает, ноги  как ватные...  Слабость от
потери крови, и, наверно, она еще усилится. Но  пока у него есть время, и он
это время использует. Серия громких клацающих звуков на скальном  обрыве над
головой.
     Значит,  теперь  и  они обратили  на  него  внимание-- возможно,  из-за
выстрела Гаса,  возможно,  из-за  шума, который  он  произвел  при  падении.
Прятаться  больше  незачем.  Он  снимает  автомат  с  плеча,  прицеливается.
Нападающие  перед  ним   как  на  ладони,   поле  обстрела  свободно.  И,  к
собственному удовлетворению, он обнаруживает, что меткость  ему не изменила.
В  первую  минуту не разглядишь,  сколько ранено или убито  и сколько просто
бросились наземь,  спасаясь от пуль. Потом некоторые  вскакивают, в  поисках
укрытия бегут к скальным уступам, к  кустам.  Но почти половина остается без
движения.
     Теперь,  видно, и  Гас сообразил, что с  фланга подходил не враг. Видя,
что брат то  и дело поглядывает в его сторону, Барри взмахивает рукой. И Гас
машет в ответ! Ради этого привета стоило пострадать!
     Твердая  уверенность,  полнейшая  ясность  мысли.  Внезапно  он  слышит
команды на чужом языке, пронзительные крики.
     Нападающих как-никак еще  человек двадцать, неожиданно они устремляются
в штурмовую  атаку. Часть бросается к нему,  часть--к Гасу. Братья выпускают
из автоматов  очередь за  очередью,  но  целиться все  труднее,  потому  что
противник  подбегает  со  всех  сторон.  Теперь уже  бессмысленно  думать  о
прикрытии. Барри  вскакивает, дает еще одну очередь, бежит  к  Гасу... Опять
падает ничком, стреляет, опять вскакивает на  ноги... Краем глаза он  видит,
что атакующих  осталось совсем немного. До Гаса--лишь несколько метров. Двое
коричневых  бегут  к  Гасу, но падают, сраженные  пулями. Перед  Барри  тоже
вырастает коричневая фигура  и тоже  уходит недалеко... На миг  замирает без
движения, а потом кубарем катится под откос. Это был последний противник.
     Барри выпрямляется.  Чувствует, как  силы покидают его.  Ноги двигаются
автоматически, ему кажется, будто он отрывается от земли, парит... Он весь в
крови, одежда  порвана, автомат выскальзывает из  рук--и  все же это вершина
его жизни. Он жив, и Гас жив, и спас  его он,  Барри. Гас протягивает к нему
руки, но подхватить  не успевает, у  Барри чернеет в глазах, и он падает без
сознания. Чувства гаснут, тонут в непроглядном безмолвии.

     Окончание средней  школы  было для Барри огромным событием--не  потому,
что он  стал совершеннолетним,  не  потому,  что он покинул семейный  круг и
распрощался с  теснотой родительского жилья. Признавался он себе в  этом или
нет, но  последние годы он жил одним желанием, одной мечтой, которая  давала
ему  силы и упорство, уводила от равнодушия и инертности, заставляя работать
целенаправленно,--снова быть вместе с Гасом.
     В  студенческий городок он приехал немного раньше, чем нужно, и  у него
было   время  спокойно   выполнить  все  формальности:  записаться,   пройти
диспансеризацию и  психологические  тесты, устроиться в  общежитии, где  ему
отвели  хоть  и  крошечную,  но одноместную комнату,  получить  всевозможные
карточки, удостоверения и талоны на еду и питье,  на единую  форму колледжа,
на учебные пособия и спортинвентарь. Он познакомился с несколькими парнями и
девушками, которых нашел вполне симпатичными, хотя и держался  от них чуть в
стороне,  он  бродил  по  городку,  осматривая  аудитории   и   лаборатории,
концертные залы и театры, спортивные площадки и водные стадионы,  и  дивился
обширности  территории  обособленной  зоны посреди трещащего  по  всем  швам
города,--  полоска земли без  небоскребов,  без сетки  опор монорельса,  без
антенн и радиомачт... Ничто почти не мешало видеть пасмурное небо, казалось,
сам  воздух  здесь был чище, прямо как в саду--вдоль дорожек через небольшие
промежутки  были  вкопаны  круглые  бетонные  кадки  с  настоящими  зелеными
растениями,  гибридами,   созданными  в  "Институте  изучения  мутаций"  при
колледже. В  городке не было никаких машин--ни автомобилей, ни электрокаров,
ни   мотоциклов,   ни   глайдеров.   Единственным   механическим   средством
передвижения был велосипед; для этого был проложен целый лабиринт дорожек, и
почти  все  студенты  ездили   исключительно  на  этих  педальных   машинах;
добравшись  до нужного места,  их оставляли на улице, а уезжая, просто брали
на  стоянке  любой другой.  Барри быстро наловчился  гонять  на велосипеде и
скоро, как  и все  остальные, считал, что даже на самые короткие  расстояния
совершенно естественно ездить на велосипеде, а не ходить пешком.
     В глубине души он был  немножко разочарован и, наверно, по этой причине
не примкнул ни к одной  из  компаний,  возникавших буквально как грибы после
дождя, и не удивительно: ведь в  эти дни сюда съезжались тысячи сверстников;
как  и  Барри,  они  выдержали  экзамены  и были  направлены  в  технические
колледжи.  Разочарование, в котором  Барри себе не признавался, шло от того,
что он до  сих пор не  повидал Гаса. Он, конечно,  не надеялся, что брат сам
разыщет его -- это совсем не  в Гасовых привычках,--но втайне ждал, что хотя
бы мимоходом тот  заглянет к нему, хлопнет по плечу и скажет несколько слов,
к примеру: "Вот ты и здесь, Барри!" или  "Здорово, что мы опять вместе!" Еще
дома, после экзаменов, он долго взвешивал, стоит напи