создано поколениями, ведь не  исключено и возрождение нищеты, от которой они
наконец избавились. И все же чувства его оказались сильнее.
     -- Мы еще увидимся?
     -- Если все пойдет, как намечено...
     Майда не ответила на его вопрос. Что-то восстало в Мортимере.
     -- Что вы со мной сделаете, если  наша операция пройдет успешно? Почему
мне об этом почти ничего не говорят?
     -- Сергея предали...-- беззвучно произнесла Майда.
     -- Предали?  --  До него  не  сразу  дошло, что  она имеет  в виду.--Ты
считаешь...  что  я  могу... Разве я не  доказал, что готов  выполнить любой
приказ? Неужели ты меня подозреваешь?
     На лице Майды появилась жесткая усмешка.
     -- Ты еще не знаешь, каким слабым бывает человек!
     Мортимер  на секунду замер,  затем повернулся, собираясь уйти, но Майда
тихо  дотронулась до его  руки. Он сердито  обернулся и увидел,  что ее лицо
смягчилось.  Майда по-прежнему  сжимала  его локоть,  и Мортимер вдруг разом
забыл о своем раздражении.
     -- Да?- спросил он.
     --  Видишь  там, в фермах, ракету дальнего следования? Это была модель,
каких он  еще  не видел,  очевидно, совершенно новая -- ее гигантский корпус
цвета слоновой кости тускло блестел на солнце.  Это исследовательская ракета
одной  группы  ученых,--  пояснила  Майда.--  Она готова  к старту. Мортимер
сдвинул брови.
     -- Ну и что?
     --  Ничего... Хотя, возможно,  у тебя  еще  будет случай  вспомнить  об
этом...
     Он кивнул, не понимая.
     -- Тебе пора идти, произнесла Майда.-- Они уже выкатывают  нашу ракету.
Через восемь часов она вернется обратно -- и с ней прилечу я. Прощай!
     Неуклюжая  сигара  пассажирского  корабля вместе со стартовыми  фермами
медленно  и  бесшумно  двигалась  по  рельсам.  Ее  заостренное тело  матово
поблескивало, и Мортимер  невольно поднял глаза вверх  -- бледно-зеленый,  в
серебристом венце, висел высоко  мощный  серп Земли,  на  нем  различались и
длинный язык Южной Америки,  и тени  Анд, словно  морщины, прорезавшие  кожу
континента. "Земля стоит  борьбы,--думал Мортимер.-- Чего  бы эта  борьба ни
стоила".
     -- Еще одно  я хотел бы узнать, --  шепнул он. Гул  стал  ослабевать, и
теперь их могли услышать.
     -- Что именно?
     -- Когда ты вчера...--  он запнулся,-- я  хочу  сказать, когда мы вчера
целовались, о ком ты думала: обо мне или о ком-то другом? О Баравале?
     -- Что за нелепый вопрос!
     Она кивнула ему и стала быстро  подниматься по ступеням. Монтимер долго
задумчиво  глядел  ей вслед сквозь  стену из свинцового стекла, пока она  не
затерялась в глубине кассового зала.

5

     На часах  было двадцать  ноль-ноль. Мортимер сидел за клавиатурой своей
кодирующей  машины.  С  ее  помощью  параметры  различных социальных  данных
преобразовывались  в двоичные  цифры и  по  прямому проводу  передавались  в
ОМНИВАК,  где  они  перерабатывались согласно  инструкции.  Компьютер  менял
программы самостоятельно на основе полученной информации --  законы с каждым
разом  составлялись все  более точными--  на  базе всеобъемлющей статистики,
сравнительные  данные  корректировались  после  ежедневного ввода. Там,  где
возникала   угроза   равновесию,   ОМНИВАК  изучал  все   возможные  способы
разрешения, определял те, которые имели лучшее соотношение между затратами и
результатом,  исключая  все, что  противоречило  юридическим, религиозным  и
этическим нормам,  а затем  направлял  список  всех  заслуживающих  внимания
мероприятий в соответствующий отдел. Выбором  из этого списка, в сущности, и
занималось  правительство,   или,  точнее,  специальные  его  подразделения.
Центральная комиссия, высшая правительственная инстанция, вмешивалась лишь в
тех случаях, когда референт объявлял о своей некомпетентности.
     Ионизатор Мортимер  получил сравнительно легко. Он затребовал монтажную
машину, передвижную  автоматическую  лабораторию для  несложного ремонта  --
якобы  необходимой  замены  помутневшего стекла  в своем рабочем  помещении.
Получив  машину  и  заменив  стекло,  он, прежде  чем  отослать  лабораторию
обратно, прервал связь с ОМНИВАКом и направил машину с помощью теленаведения
к стеклянной  стене.  Он  спрятал  ионизатор в шкафу для одежды, затем снова
восстановил  связь с  ОМНИВАКом  и  сообщил  о том,  что  у  него  на  время
прервалась  подача  электроэнергии,   причина  этого,  разумеется,  не  была
установлена.
     Мортимер подошел  к окну.  Искусственное  солнце  работало  в  четверть
накала, и  все же отсюда, с самой высокой точки расположения Стратегического
Бюро,   можно   было   видеть   весь  город,   и   еще  дальше--подступающие
сине-фиолетовые и  ядовито-зеленые  папоротниковые леса,  отсюда были хорошо
видны жилые кварталы,  ничем  не отличавшиеся от предместий любого  крупного
города  где-нибудь  в  Америке,  Африке  или  Евразии.  "Где бы  ни появился
человек,--думал Мортимер, -- всюду он убивает природу, всюду вносит атрибуты
массовости и однообразия". "Где бы ни появился человек,  --  возражал другой
голос,--  он   укрощает   хаос   и   осваивает   новые  области   жизненного
пространства".  За  спиной у Мортимера  раздавалось  торопливое пощелкивание
пишущей системы.
     ...Самой  большой проблемой  оказалось  найти  предлог,  чтобы остаться
после   смены.  И  тут  он  кстати   вспомнил  о  проблеме  третьей  степени
неотложности:  новые  медицинские  способы  регенерации   сосудов   победили
инфаркты,  атеросклероз и еще  целый ряд заболеваний, в результате чего рост
населения угрожающе опережал рост производства. Необходимо было найти способ
ограничить  прирост  населения.  В  качестве  основной меры  были предложены
повышение канцерогенных субстанций в сигаретной бумаге  или добавление малой
дозы метилалкоголя в алкогольные  напитки. Мортимер  запросил в  Центральном
управлении  разрешение  задерживаться в бюро после окончания  рабочего дня и
тотчас  получил согласие: он  мог теперь работать до  двух  часов ночи.  Все
посты охраны были об этом оповещены.
     ...После   некоторого  раздумья   Мортимер   подошел  к   блоку  выдачи
информации, оторвал полоску, испещренную цифрами, и  выбросил  ее в мусорный
люк.  Трудно  было  придумывать  новые  задачи,  для  которых  сверхбыстрому
ОМНИВАКу  потребовалось  бы  больше  времени.  Все  еще  поглощенный  своими
мыслями,  Мортимер уселся за  пульт и принялся  зашифровывать вопрос:  какие
последствия может иметь увеличенное потребление алкоголя на число участников
религиозных  празднеств. Ответ он  получил прежде,  чем  успел подняться  со
стула.   ОМНИВАК   располагал  всеми  данными  и  потому  с  незначительными
погрешностями  мог  ответить  на   любой   вопрос  обо  всех  и  каждом.  Не
существовало ничего, что не подвергалось бы предварительному  просчитыванию,
и  это было  невыносимо. Что  бы человек ни делал, думал или чувствовал, все
было  заранее  известно; все было скалькулировано,  предопределено, и уже не
оставалось ни малейшего пространства для собственного мышления и собственных
решений. Эту детерминированность  обеспечивала  регистратура ОМНИВАКа, масса
данных, огромный, постоянно  пополняющийся статистический материал. Сомнений
не было:  этот бездушный мозг необходимо уничтожить. "И  вправду необходимо?
--  усомнилось  его  второе "я".-- Все ведь  взаимосвязано, целое  оказывает
влияние на часть, а часть определяет целое. Не потому  ли мы становимся  так
свободны, когда закрываем на это глаза?.."
     Мортимер  с  силой  ударил кулаком  по  клавишам.  Мгновенно  вспыхнуло
красное матовое  стекло с надписью "Ошибка!". Не обращая на это внимания, он
пошел в умывальную, подставил лицо и руки под холодную воду. Затем достал из
шкафа ионизатор. До сих пор  ему не  приходилось иметь  дела  со  сварочными
аппаратами,  но,  насколько он  мог судить, прибор  выглядел как  настоящий.
Ничего  удивительного, насколько он помнит, применяемые при сварке электроны
были  зарядами;  ионизатор  же тоже  был  не  чем  иным,  как  прибором  для
производства зарядов, хотя, конечно, с более интенсивным действием.
     И по  форме, и  по  величине  прибор  напоминал электрическую дрель,  и
Мортимер без труда уложил его в ящик для хранения  перфокарт. И отправился в
путь.
     В здании бюро ему нечего было опасаться. В этой секции, которую он знал
как свои пять пальцев, он передвигался без труда. И только когда он вышел из
лифта  на одном из нижних этажей, Мортимер почувствовал легкое беспокойство.
Здесь ему еще не приходилось бывать, и, хотя он хорошо помнил поэтажный план
правительственного центра, все здесь показалось ему незнакомым. Самый нижний
этаж   предназначался   для  систем   поддержания  жизнеобеспечения.   Здесь
находились,   так   сказать,   основные   органы  гигантского   индивидуума,
состоявшего, как любое другое живое существо, из отдельных клеток.
     От каждого  органа  шли  соединения  к  каждой клетке:  устройства  для
обеспечения очищенным, подогретым  до  нужной  температуры  воздухом  и  для
отсасывания отработанного, коммуникации  для подачи  воды и сжатого воздуха,
провода,  по которым  результаты замеров и команды на корректировку выходили
из  соответствующих  помещений  или  поступали  в  них: показатели влажности
воздуха, содержания двуокиси углерода и пыли, температура.
     То,  что  на  поэтажных  планах  было   обозначено  не   очень  четкими
фиолетовыми прямоугольниками, здесь представало в  виде громко пульсирующих,
выпускающих пар, шипящих и клокочущих чудищ из алюминия, стекла и синтетики.
     Мортимер  остановился  возле  лифта  и  огляделся.  Дверь  позади  него
закрылась и  как бы  отрезала  его  от внешнего  мира. Он с  трудом  подавил
желание  нажать  на кнопку  вызова и решительно прошел  в коридор. Попытался
сориентироваться  --  установка  кондиционирования  должна  находиться  там,
сзади, или нет, скорее там...
     Мысленно  сверившись  с планом,  Мортимер  двинулся  по  проходу  между
машинами.  Его  словно накрыло куполом  из шумов  и полутеней, осветительные
стены давали  лишь  слабый рассеянный  свет,  скрадывавший истинные  размеры
помещения. Только  теперь Мортимер заметил, что все  время напряженно  ловит
любой шорох, тишина дарила успокоение.
     Он прислушивался к  шуму  и всматривался в темные углы. Все  здесь было
непривычным, и потому он  не уловил ничего подозрительного. Несмотря на шум,
он по-прежнему старался ступать как можно тише, он почти крался. Крепко сжав
рукоятку  ящика, он шел,  каждый  раз  съеживаясь от движения  какого-нибудь
поршня или клокотания, неожиданно раздававшегося в каком-нибудь котле.
     Вдруг он остановился как вкопанный -- на  этот раз никакого самообмана,
вся неуверенность  исчезла.  На левой боковой стене вспыхнул  красный  свет,
погас  и  снова   зажегся...  Мортимер  быстро  шагнул  в   боковой  проход,
остановился  согнувшись, прижав  к телу руки,  и прислушался...  Сомнений не
было,  он  услышал  шум  лифта!  Желудок  словно  налился  свинцом, по  телу
растекалась слабость. Мортимер бросился вниз между двумя машинами, втиснулся
под толстую трубу. Зашипела пневматическая дверь лифта... что-то появилось в
зале -- он скорее почувствовал это, чем услышал.
     Что-то  заскользило  вдоль  ряда  машин,  остановилось  возле  бокового
прохода, где затаился  Мортимер, и свернуло... Монтажный автомобиль! Тяжесть
в  желудке у Мортимера растаяла, монтажный автомобиль, значит, полиция здесь
ни при чем.
     Но  приборы  могут  его  зафиксировать  и  сообщить  об  этом  в  Центр
управления, тупо, как всякий автомат...
     Автомобиль покатился дальше, оставив его без внимания. В конце коридора
он остановился,  вытянул одну  из своих искусственных рук, похожую на протез
-- вместо кисти в нее был вмонтирован гаечный ключ,-- и с коротким жужжанием
навинтил гайку. Проблесковый сигнал на стене погас, автомобиль снова проехал
мимо   Мортимера   но  боковому   проходу  в  средний  тракт,   дверь  лифта
распахнулась, и тихое пощелкивание подъемника затерялось в остальных шумах.
     Подавив  смешок  в пересохшей  гортани,  Мортимер поднялся и  пошел, не
оглядываясь  по сторонам, к своей цели  --  воздухораспределителю. Это  было
громоздкое сооружение, из которого выбегали сотни  малых и больших шлангов и
трубок,  расположенных в  строгом  порядке,  однако  являвших  собою  полную
путаницу для непосвященного.  Мортимер пошел,  следя за нумерацией, и вскоре
нашел  подпитывающую   линию,  которая  должна  была  привести   его  в  зал
накопителя.   Теперь  он  действовал  решительно   и   быстро.  Он  отключил
автоматические  сигнализаторы  ошибок и отвинтил барашковые  винты,  которые
крепили  смотровое  окошко  к  толстой,  в  две   ладони,  трубе.  Осторожно
высвободил  стекло, заметив,  каким  образом  было  установлено  уплотняющее
кольцо,  и  поставил  ионизатор вдоль  сильного  воздушного потока. Повернув
рукоятку  на  полную  мощность,  зафиксировал ее в  этом  положении и  снова
вставил стекло с уплотнителем. Затем быстро закрутил винты.
     Сделать  это  было очень  просто --  никто не рассчитывал на такой  вид
диверсии.  Насильственное  вторжение  в  Центр  и  даже похищение  секретных
материалов -- от этого зал был надежно защищен. Никто не мог переступить его
порог  незамеченным,  тройное  заграждение с  автоматическими  контролерами,
которым любой  визитер  обязан  был  предъявить свои полномочия и документы,
страховало от всяких неожиданностей. К  тому же  людям  здесь  вообще делать
было нечего.
     Считалось, что опасность  может исходить от групп,  желавших  завладеть
правительственной властью и для этого нуждавшихся в информации. И совершенно
не учитывалось, что кто-то, даже не  помышляя о власти, станет  действовать,
исходя  лишь из альтруистических  мотивов. Роковая  ошибка. Даже машина дала
сбой. Она  приняла в расчет человеческий  эгоизм как  постоянную величину. И
эта ошибка стала гибельной для нее.
     Мортимер огляделся -- ничего подозрительного, насколько хватал глаз. Он
поднял  ящик  из-под  прибора  и  двинулся в  обратный  путь.  Еще  работали
агрегаты,  поток  приказов  еще  бежал к передатчику, который посылал их  на
Землю, парализуя центр  жизнеобеспечения человечества. Но скоро  этот  поток
иссякнет.  Донесения   станут   запутанными,   ошибочными,   превратятся   в
бессмыслицу и  в конечном счете прекратятся.  Люди снова станут  действовать
без принуждения, свободно.
     С  наслаждением рисовал  Мортимер  в  своем  воображении разрушительную
работу  ионов  в  мельчайших  элементах   запоминающего  устройства.  Трудно
вообразимый, абстрактный  процесс,  однако  имеющий  огромное  практическое,
жизнеопределяющее значение. Он живо представил себе, как заряды ударяются  о
молекулы, выводя  их из покоя, как они переориентируют их, меняют их полюса.
Он   видел,   как  вместо   упорядоченных   рядов   возникает  тахистическая
неразбериха,  как  блуждают двоичные  цифры,  рушатся матрицы...  Собственно
говоря, кто сейчас видел все это? Может, это был его неразлучный  противник,
тот,  другой, его  искуситель  --  Стэнтон Бараваль?  Или  на  этот раз  его
незримый  оппонент со своими нравственными сомнениями не просил слова? Слезы
выступили на глазах Мортимера от радостного предвкушения успеха. Мир спасен!
На этот раз он победил все мешавшие ему голоса.
     Едва он вошел в лифт, как завыла сирена.

6

     Мортимеру  следовало  бы еще раньше заметить:  что-то  тут  не  так, но
восторг  ослепил его.  Он остановился,  прислушался и различил топот бегущих
откуда-то  из  глубины машинного  зала, услышал крики,  доносившиеся  сверху
через шахту. Он уже поднял было руку к табло с кнопками, однако, вместо того
чтобы нажать на кнопку с цифрой  16  --  номер  своего этажа,  непроизвольно
нажал клавишу с надписью "вниз". И прежде, чем успел осознать свои  действия
-- ведь он был уже на одном из самых нижних этажей,--лифт понесся вниз.
     Кажется, он проехал  больше трех метров, составлявших один этаж, кабина
остановилась, и  половинки  двери разошлись в  стороны. Здесь царила тишина.
Убедившись, что  опасности нет, Мортимер вышел из  лифта. Он  обнаружил, что
все  еще сжимает  рукоятку  ящика, и  быстро  вставил его между  половинками
двери.  Теперь  они  уже  не  сомкнутся  и  никто  не  сможет  вызвать  лифт
наверх--путь преследователям отрезан.
     Мортимер осмотрелся. Этого этажа на плане не  было. Должно  быть, здесь
находилась самая секретная часть установки, ведь на плане как раз не хватало
данных  о  двух  отсеках:  бюро  тайной  полиции  и  месте,  где  расположен
передатчик. Душераздирающий скрежет вдруг заставил его вздрогнуть.  Мортимер
еще успел  увидеть, как двери лифта сомкнулись, раздавив  ящик словно щепку.
Он неверно рассчитал! Несмотря на то что кабина лифта была закрыта неплотно,
она   все  же  пришла  в  движение,  при  этом  торчавшие  из  дверной  щели
металлические части ящика были срезаны словно бритвой.
     Все   сорвалось.   Произошло   что-то   необъяснимое,  не   поддающееся
осмыслению, и  операция  провалилась. Видимо, они давно обнаружили ионизатор
--  из-за нарушения циркуляции  воздуха  и повышения  температуры; в  момент
тревоги  любое  отклонение  становится   существенным,  и  сейчас  монтажный
автомобиль   наверняка  уже  занимался   устранением  постороннего  прибора.
Мортимер был в отчаянии. И не оттого, что  испугался за свою жизнь, ему было
обидно, что и на этот раз все сорвалось.
     И тут, словно молния, его  пронзила мысль: передатчик! Он был таким  же
аллергетиком системы, как и накопитель, хотя  и не  столь  чувствительным --
передатчик  можно  было восстановить,  в  то время  как  разрушенные  объемы
информации были безвозвратно потеряны. Но, может быть,  достаточно отвоевать
хоть немного свободы,  возможно, даже временное  освобождение  из-под власти
приказов  приведет  к  падению  правительства.  Если  люди  почувствуют хоть
малейшие проблески  свободы -- уже одно это, возможно, приведет к восстанию!
Необходимо разрушить передатчик -- может быть,  судьба  переворота все еще в
его руках!
     Он предполагал, что  передатчик находился  в центре Лунного города,  на
одинаковом расстоянии от направленных антенн на  углах треугольной площади в
основании   пирамиды,   и   потому  повернул   направо.  Он   использует  то
обстоятельство,  что  в  правительственной  системе  действует   минимальное
количество   людей   --   большинство  функций  выполняли   компьютеры  либо
управляемые компьютерами аппараты, роботы. Эти были повсюду, но Мортимер мог
не  опасаться: приказа  высших  правительственных  учреждений  об отключении
блокирующих устройств, которые  не позволяли роботам нападать на людей, пока
не было.
     Мортимер наугад бросился вперед и тут же убедился, что нашел кратчайший
путь к передатчику -- об этом говорили надписи на стенах.
     Впереди  засветилось  табло:  "ПЕРЕДАЮЩИЙ  ЦЕНТР.  АБСОЛЮТНАЯ  ТИШИНА!"
Мортимер  рванул  дверь  на  себя. У пульта спиной к  нему стоял мужчина. Он
испуганно обернулся, и Мортимер, оглядевшись в поисках какого-нибудь оружия,
схватил маленький  микрофонный штатив с тяжелым основанием и тут  же опустил
руку--перед ним был Гвидо.
     --  Что  тебе  здесь  надо?  -- спросил  тот  и  угрожающе  двинулся  к
Мортимеру.--  Тебе  нечего  тут  делать,  это не имеет  отношения  к  твоему
заданию!
     --  Заговор  не  удался!  Они подняли  тревогу! --  Мортимер  с  трудом
переводил  дух.  Подняв  штатив,  он бросился к  генераторным лампам.-- Надо
поскорее разрушить передатчик!
     -- Стой, погоди!  -- воскликнул Гвидо. Мортимер уже занес  над  головой
свое орудие, но Гвидо схватил его за руки.
     -- Пусти, это ведь единственный  путь к спасению! -- Мортимер  отчаянно
пытался высвободиться.
     --  Ты  сошел  с  ума!  --  крикнул  Гвидо. Стиснув Мортимера  железной
хваткой, он попытался вырвать у него  штатив. Он был  явно слабее Мортимера,