Герберт Франке
   Башня из слоновой кости


Роман


     ©1965 by Herbert W. Franke
     Перевод Ю. Новикова
     Редактор М. Финогенова


     Солнечные  лучи,  проникавшие сквозь стеклянную стену, время от времени
нагревали  воздух  выше  установленного  предела, и  тогда  с тихим  щелчком
включалась  система  охлаждения.  Свежее  дуновение  ветерка  проносилось по
стеклу,  на  мгновенье оставляя на  нем  молочно-белую пленку  из мельчайших
водяных капелек.
     Мортимер Кросс оторвал взгляд от серебристой вершины и от синевы вечных
снегов, оплывающих в уже  зарождающейся дымке.  Он чуть откатил свое  мягкое
кресло-лежак от прозрачной обзорной панели; повинуясь нажатию кнопки, спинка
поднялась  на  ширину  ладони  и  защелкнулась. Мортимер  с  удовлетворением
ощутил,  как  плотно прижались  к его  плечам обтянутые кожей и  пенорезиной
подлокотники, так что теперь  на его отвыкшей  от всевозможных травм коже не
останется без образных следов от углов и кантов.
     Тепло,  тихое  журчание  голосов  вдалеке,  смутные  грезы  и  приятная
послеполуденная усталость -- все это глушило любые желания. Из всех ощущений
осталось  лишь чувство легкой  меланхолии, отделяющей человека от абсолютной
пустоты.
     Мортимер попытался освободиться от пут этой  летаргии, но ему  пришлось
сделать глубокий вдох и выдох, прежде чем он смог поднести ко рту микрофон и
заказать  кофе. Быстро  подкатила по  направляющим  рельсам робот-тележка  и
поставила никелированную  чашку с ароматным дымящимся  напитком на магнитную
поверхность  стола.  Мортимер сделал  живительный глоток.  Вместе  с биением
пульса  он  ощутил,  как  в  нем   пробудилась  жажда  действия,  он  слегка
выпрямился.
     Взгляд  его заскользил  по  гостям, собравшимся  в  зале. Треть  столов
заняли мужчины  и  женщины,  преимущественно  одиночки,  которые  любовались
ландшафтом, листали журналы или просто  наслаждались покоем  и тишиной. Если
они делали какое-то движение, то только для того, чтобы поудобнее устроиться
в  кресле или поднести ко рту чашку, причем жесты их были медленными, словно
они невероятно устали или,  наоборот, еще  не пришли в себя после отдыха. Их
лица отливали матовым глянцем.
     Мортимер изменил  фокус своих  солнцезащитных очков.  Стеклянная  стена
стала темно-лиловой, и он увидел собственное отражение: приятное,  несколько
худощавое  лицо  с  глубокими  складками,  блестящая  пышная   шапка  волос,
белокурых  или  седых  --  было почти невозможно установить  при  рассеянном
свете.
     Сдавленный  смешок вывел его  из  задумчивости. Он подействовал  словно
удар гонга, ибо это было единственное, что выделялось на монотонном звуковом
фоне: жужжание резиновых колес, катившихся по рельсам, шипение охладительной
системы и приглушенные людские голоса.
     Мортимер незаметно  бросил  взгляд  на  соседний столик.  Две  девушки,
которых  он  разглядел сквозь шпалеру вьющихся  орхидей, пробудили  какое-то
давнее воспоминание. У  обеих были темные волосы, однако, кроме этого, у них
не было ничего общего: одна подчеркивала свой  рассказ (а  она, должно быть,
рассказывала о чем-то) живыми, хотя и очень сдержанными жестами нервных рук.
Это  была  Люсин. Вторая слушала  ее  со скептической  улыбкой,  полуприкрыв
глаза. Ее звали Майдой. Мортимер и сам не понимал, откуда он знает их имена.
Но тут  не  было ничего сверхъестественного, в сонной атмосфере этого отеля,
или  санатория, как бы сейчас его назвали,  ничто  не побуждало к  серьезным
размышлениям. Так уже нередко бывало: искра воспоминаний внезапно вспыхивала
и тут же гасла, не успев разгореться.
     Мортимер разглядывал гладкие лица девушек, словно желая что-то прочесть
на  них,  нечто   такое,  что  было   скрыто  от  непосвященных  --  как  бы
закодировано... Но все усилия оказались тщетными. Единственное, что он сумел
вызвать в своей памяти,--это то, что обе девушки были ему симпатичны.
     Мортимер  встал, подошел  к  соседнему  столику,  улыбнулся  и  отвесил
поклон.

1

     Они  встретились на еженедельной  пресс-конференции в большом зале Дома
деловых   встреч.  Пока   журналисты   наговаривали  в   микрофоны   заранее
подготовленные вопросы,  Мортимер незаметно оглядывался  по  сторонам. Он не
знал того, с кем  должен был встретиться, но подумал, что это, должно  быть,
тот самый  высокий африканец, который,  прислонясь к колонне, быстро вытянул
из пачки сигарету и зажал ее в  углу рта. Если он не ошибся, оба они явились
сюда слишком рано,  однако до  окончания  пресс-конференции  им  не  следует
покидать зал, если они не хотят вызвать подозрение.
     А конференция  шла своим чередом. Мортимеру не  был виден большой экран
на сцене, однако и здесь, сзади, установили  несколько малых телеэкранов, по
которым ползли печатные полосы, появлявшиеся из прорези выдачи. Ко всеобщему
неудовольствию, спикер еще и зачитывал эти тексты.
     --  ...  Первым  пунктом  в  Белом  Плане  было  строительство  лыжного
стадиона,  а также завода по  производству искусственного снега на восточном
участке  внутреннего  городского  пояса.  Трибуна,  рассчитанная на  миллион
зрителей, обогревается с помощью нового метода электронной диффузии.
     Вопрос: Почему население сразу же не было оповещено перед восстаниями в
дистрикте Массаи?
     Ответ: По расчетам ОМНИВАК, преждевременное оповещение могло привести к
повышению  уровня  беспорядков во всем  африканском  регионе  на одиннадцать
процентов  выше нормы.  Правительству  было бы  трудно  произвести  обратное
включение отошедших групп в систему государственного подчинения.
     Раздались одобрительные аплодисменты.  Мортимер, стараясь унять  легкую
нервную  дрожь,   бросил   взгляд  на  большой  циферблат  в  глубине  зала:
пресс-конференция затягивалась на пять минут.
     Вопрос:  Пять процентов  населения все еще  не имеют  автомобилей. А  в
районах бедствия--семь процентов. Когда, наконец, начнется давно объявленная
бесплатная раздача стандартных моделей нуждающимся?
     Мортимер не вслушивался в  ответ.  Ах, эти  невежды с  их смехотворными
проблемами! -- подумал он.  Ну что ж, часы мирового правительства сочтены!..
Он  искоса  поглядывал на африканца, стоявшего  возле  колонны,  и когда  их
взгляды  встретились,  Мортимер  быстро  отвел  глаза. Неожиданно  он ощутил
легкий  толчок  в спину и  увидел  рядом  приземистого  мужчину в  жокейской
кепочке,  не удостоившего его даже беглого взгляда. Под мышкой у него торчал
вчерашний  номер "Конфиденшнл",  раскрытый на нужной  странице с  оторванным
уголком,  там,  где  обычно  стоит  номер  полосы.  Условный  знак!  Значит,
африканец здесь ни при чем.
     Еле    сдерживая    раздражение,    Мортимер     дожидался    окончания
пресс-конференции,  и когда  все наконец  поднялись  с мест  и разбрелись по
зданию,  он последовал за незнакомцем,  который без особой  спешки вышел  на
улицу и направился в сторону Восточного района.
     Мортимер  впервые  увидел  членов  группы действия. В  пустой  квартире
шестидесятиэтажного привилегированного  арендного  дома его  поджидали трое.
Сразу обратил на себя внимание  мужчина с  короткой стрижкой и грубым лицом,
какое,  по  представлениям  Мортимера,  было у всех  революционеров.  Он  не
производил впечатления человека высокого роста, но все же оказался на голову
выше  Мортимера,  и тот невольно вытягивался,  стоя  рядом с  ним.  Еще один
прислонился к  стене и отступил от нее лишь  затем, чтобы испытующе оглядеть
Мортимера. Ему было  около тридцати. Он  немного сутулился, темно-каштановые
волнистые пряди падали на лоб. Его можно было принять за художника.  Третьей
в комнате оказалась молоденькая темноволосая девушка.
     --  Он  вел  себя  как  идиот,--  сказал  приземистый,  который  привел
Мортимера.
     Мужчина с кудрями художника лишь вопросительно глянул на него.
     -- Сначала он едва не привлек внимание одного из  чужих, а затем шел за
мной по пятам, словно  детектив в приключенческом фильме.  Просто  чудо, что
нас не сцапали по дороге.
     Вся троица молча разглядывала новичка.
     -- Но ведь Никлас о чем-то думал,  когда выбирал его, как по-вашему? --
Великан повернулся к Мортимеру. Впредь будь осторожнее! Нам тут не до шуток.
Ну ладно" Это  --Майда.  О  Бребере  ты  наверняка слышал.  Спенсера  ты уже
знаешь. А меня зовут Гвидо.
     О  Бребере,  действительно,  не  слышать  было  нельзя этот человек был
олицетворением  мужества  и непреклонности. Там, где  много риска,  в  любом
ответственном предприятии, в любом опасном начинании он всегда  оказывался в
гуще событий. Его  жестокость стала  притчей во  языцех--он  не  щадил своих
противников. С  той поры, как во время одного  из ежегодных  психологических
обследований он  был зарегистрирован  как психически  ненормальный,  он  все
время находился в бегах. Мортимер с любопытством искоса поглядывал на  него,
стараясь делать это не слишком заметно.
     Гвидо был единственным, кто протянул ему руку.
     -- Что я должен делать? -- спросил Мортимер.
     -- Ему не терпится, когда он сможет корчить из себя героя,-- насмешливо
бросил Бребер.
     -- Мы должны дождаться Никласа,-- объяснил Гвидо.
     Он подошел к окну и  выглянул наружу. На западе,  там,  где только  что
село солнце,  громоздились тучи запланированного  ночного дождя.  На гладких
коробках высотных домов лежали пестрые тени, плоскости, обращенные к западу,
казалось, были покрыты оранжевой пылью.  Шапку  висящего  над городом  смога
окружала  охряно-желтая радуга.  Откуда-то  из глубины  улиц  доносился  шум
вечернего движения.
     Мортимер,  все еще чувствуя себя в центре внимания  и  чтобы преодолеть
смущение, забормотал что-то похожее на какое-то объяснение:
     -- Рад, что могу участвовать...
     Презрительная  улыбка  на  лице  Бребера  сбивала  его  с  толку, и  он
повернулся к Гвидо, все еще стоявшему спиной к нему.
     -- ...Я должен был бы знать...  я... у меня мало опыта, но вы можете на
меня положиться. Мне отвратительна правящая система, так же как и вам... Ах,
как я ее ненавижу!
     Ну, это само собой, детка,-- бросил Бребер.-- И это все, что  ты можешь
сказать?
     В разговор вмешалась девушка по имени Майда.
     --  Оставь  его  в  покое!  --   потребовала  она.  Гвидо  обернулся  и
прислонился к подоконнику.
     -- Хватит болтать!
     Все замолчали. И вдруг,  словно сигнал тревоги, тишину разорвал звонок.
Они напряженно вслушивались  в чередовавшиеся короткие и  длинные звонки,  и
наконец Спенсер пошел к двери.
     Мортимер услыхал  скрип  резиновых шин на гладком стирозиновом  полу, в
дверях появилось кресло-коляска  с закутанной  в плед фигурой,  у  человека,
сидевшего в коляске,  виден был  лишь высокий лоб  и  тонкогубый рот.  Глаза
прятались за темными контактными линзами. Мортимер  почувствовал, как у него
забилось сердце. Это был  один  из легендарных  руководителей организации --
шеф группы "Север"! Черт  побери, с ним, Мортимером,  они наверняка затевают
что-нибудь грандиозное.
     Спенсер  выкатил  коляску на  середину  комнаты,  за ней  шел худощавый
молодой человек, у которого была такая короткая верхняя губа,  что казалось,
будто он все время скалит зубы.
     -- Привет, Никлас! -- сказал Гвидо.
     Мужчина в  коляске не двигался, трудно было даже понять,  слышит ли он,
что  к  нему  обращаются. Наконец  он нетерпеливо взмахнул рукой,  и Спенсер
подкатил его к Мортимеру.
     Слепой без всякого вступления спросил:
     --  Чего ты ждешь от  нашей  организации?  Мортимер  почувствовал  себя
словно на экзамене -- и вместе с тем испытал облегчение, ибо уже  тысячу раз
задавал этот вопрос самому себе... Щеки его зарделись.
     --  Она должна спасти человечество! Если  теперешняя форма правления  в
ближайшее время  не  сменится другой, наша культура  окончательно  погибнет.
Унифицирование,   стремление   к   стандарту   душат  личность   --  человек
превращается   в  стадное  животное.   Нельзя   допустить,   чтобы  личность
задохнулась в  массе, надо вновь создать  человеку возможность развить  свою
инициативу, проявить  свою  индивидуальность.  Организация борется за лучший
мир. В этом ее основная цель!
     -- Но сначала...-- заговорил Бребер, однако под тяжелым  взглядом Гвидо
тут же умолк.
     -- Мортимер  прав,-- отрывисто  произнес  Никлас. Он повернул  голову к
новичку и немного помолчал. Потом продолжал: -- Мы боремся уже тридцать лет.
Когда тебя еще не было на свете, наш удар по Стратегическому Бюро  окончился
неудачей. Именно тогда  я лишился ног. Либеральная партия была запрещена, но
она  продолжала существовать в подполье. Мы ждали десять  лет,  но  ждали не
пассивно. Собрали вокруг  себя всех  здравомыслящих, всех тех, кто  сознавал
чудовищную  опасность,  нависшую  над  человечеством,  и  наконец  атаковали
Научный  центр  в  Женеве  --  Мейрин.  Там  находилась  команда  советников
правительства,  его мозговой центр. Но и эта операция окончилась неудачей, я
попал в  плен. С помощью наркотиков  они пытались сделать из меня предателя,
однако я  принял противоядие. С тех  пор  дневной свет  навсегда  померк для
меня, но  я им ничего не  сказал.-- Никлас  на мгновение задумался.-- И  вот
теперь, спустя  двадцать  лет, предпринимается третья  попытка. За это время
правительство вместе со своими научными советниками  и ОМНИВАКом перебралось
на Луну. Мы никогда  еще не были  в столь  трудных условиях,  но  нам нельзя
больше терять время, понимаешь?
     Мортимер кивнул, и Никлас продолжал:
     Сейчас речь  идет уже не о политическом перевороте, а о спасении  мира.
И,  кроме  того,  о  памяти  жертв, памяти наших  товарищей, уничтоженных  и
замученных  в  лагерях.  Нас,  старую  гвардию,  судьба  сплотила  в  единое
сообщество. Для нас  не  существует  более личных  целей или  мыслей  -- все
подчинено  общей задаче. И тот, кто намерен бороться вместе с  нами,  должен
быть таким же фанатичным, таким же твердым и безжалостным. Ты готов к этому?
     -- Да!  -- хрипло проговорил Мортимер. Готов  ли  он? Да, у него были и
воля, и убежденность.
     -- Готов ли ты расстаться с родными, со своим привычным существованием?
Готов ли поставить на карту свою жизнь и идти с нами до конца?
     Мортимер  вспомнил  своего  отца  и   его  безуспешную   борьбу  против
автоматизированных  школ, обучающих  машин,  программированного  обучения  и
информационной  педагогики, он  вспомнил  известные труды  Кернера и Петефи,
которые он во  время  уроков  читал  под партой,  вспомнил и  друга Гервига,
который был художником и которого обезличили за его нонконформизм.
     И он  сказал:  "Да!" -- теперь уже решительным тоном уверенного в своей
правоте человека.
     -- Ладно. Я верю тебе,-- сказал слепой.-- Гвидо, установи связь!
     Великан  подошел к телевизионному устройству и нажал  на клавиши. Экран
засветился,  затем побежали полосы  и на экране  возникло  мясистое,  грубое
лицо.
     Кардини!-- с невольным ужасом вырвалось у Мортимера.
     Цветной и объемный, глядел  на них сверху вниз всемогущий шеф Всемирной
полиции. Позади был виден его секретарь Бушор.
     Голос Кардини загремел из динамика:
     -- Вы все продумали и подготовили?
     -- До мельчайшей детали,-- отвечал Никлас.
     --  Тогда  я  даю знак к  началу. Ведите свое великое дело к победе,  и
человечество отблагодарит вас. Я желаю вам всем счастья в этом мире!
     Изображение на экране расплылось и исчезло, Гвидо выключил систему.
     Мортимер не мог прийти в себя от изумления.
     -- Кардини все известно?--пробормотал он.
     -- Он  на  нашей стороне. Да, на этот раз козыри  в наших  руках. А ты,
Мортимер,  посвящен  теперь  в  великую  тайну.  Это  доказательство  нашего
доверия.

2

     Гвидо сам привез его на новом, работающем на батареях кабрио на окраину
города  --  далеко за  внешний  пояс, в район  предместий,  откуда давно уже
выселили жителей и где старые одно- и двухквартирные дома с возникшими между
ними,  выстроенными  без  всякого  плана  и  разрешения  властей постройками
образовали  сложный  лабиринт,  напоминающий древние  восточные  крепости  в
археологических заповедниках. Оцепление они  миновали без всяких осложнений.
Гвидо  знал  один  проход,  ведущий  через заброшенный  водоотводный  канал,
впрочем, полиция мало беспокоилась  о  закрытых  зонах, покуда кто-нибудь не
пытался обосноваться там.
     Они шли мимо  гаражей, садовых участков, крольчатников, откуда  еще  не
выветрился  запах  старой  соломы  и  помета, они проходили  через пропахшие
гнилью подвалы  и  пробирались  мимо  ржавых  решетчатых ограждений, колючей
проволоки и полуразрушенных стен. Повсюду буйно разрослись одичавшие бегонии
и вечнозеленая  роза,  побеги фасоли  и плети  декоративных тыкв, обвивавшие
постройки и заборы, превращая этот район в настоящие джунгли, пробираться по
которым  стоило большого  труда. Наконец  Гвидо указал на какой-то барак, на
крыше которого еще был заметен полустершийся красный крест.
     Пожилой   мужчина  в  испачканном   двубортном  костюме,   вышедший  им
навстречу,  показался   Мортимеру  знакомым.  Но  только  лишь  когда  Гвидо
поздоровался с ним. он вспомнил, где видел это угловатое лицо с  беспокойным
взглядом:  на  фотографиях  из  судебных  репортажей  в  журнале  "Уголовные
преступления и секс".  Это был  процесс,  во  время которого невролог доктор
Прокофф  обвинялся в том,  что  помогал  преступникам путем пересадки  мозга
избежать осуждения и наказания.
     -- Проклятье, почему вы заставляете  так долго ждать вас?  -- пробурчал
врач и повел их в приемную. -- Паспорт и деньги при тебе?
     Гвидо постучал по нагрудному карману.
     -- Конечно. Только с этим попозже. Как дела у тебя? Все готово?
     Врач вложил  в руку Мортимеру  электробритву, отдернул занавеску  перед
умывальной  нишей  и  снял  фильтр  с  радиумной  лампы.  Свинцовосодержащее
флюоресцирующее вещество бросило сноп зеленоватого света.
     --  Долой роскошные локоны!  --  воскликнул он. Мортимер  оглянулся  на
Гвидо,  тот  кивнул  ему и пожал  плечами:  так надо.  Прежде  чем  жужжание
кольцевых ножей поглотило все остальные звуки, он успел услышать, как доктор
Прокофф сказал: "Я готов. Перципиент уже с утра лежит в заднем помещении. Но
это в последний раз -- можешь передать своим коллегам!"
     Но  вот  последний  клок   темных  волос   упал   на  пол,  и  Мортимер
присоединился  к  остальным.  У  него было  такое ощущение,  словно  он  уже
расстался  с  частью  своей  личности.  Врач  провел рукой  по  его  черепу,
лишенному волос.
     -- Что вы собираетесь делать?--спросил Мортимер.
     --  Для  выполнения  задания тебе нужна  хорошая маскировка,--  пояснил
Гвидо.-- Пока довольствуйся этим.
     -- Маскировка!  --  насмешливо подхватил доктор Прокофф.--  Неужели  он
даже не подозревает, что ему предстоит?
     -- Не твоя забота,-- резко ответил Гвидо.-- Начинай!
     -- Тогда идем!
     Они вошли в процедурный зал, походивший скорее на вычислительный центр.
Большой   щит   с   несколькими  экранами   осциллографов,  словно   барьер,
перегораживал зал  посередине, за ним возвышались два  помоста,  от  которых
отходили   многочисленные   сплетения  забранных  в   металл  проводов.  Над
изголовьями  двух  хирургических  столов,  укрепленные на  штативах,  висели
металлические колпаки, из которых торчали барашковые винты.
     Доктор  Прокофф  дотронулся до  главного  тумблера  --  с тихим вздохом
заработал насос.  Затем  врач  исчез в  соседней  комнате  и вскоре появился
вновь, толкая  перед собой каталку. На ней покоилось  завернутое  в простыню
неподвижное  тело.  Невролог  подкатил  каталку поближе,  и Мортимер  увидел
длинное худое лицо с высоким лбом и  светло-русыми  волосами, рассыпавшимися
по белоснежной ткани.
     Гвидо оценивающе переводил взгляд с этой фигуры на Мортимера.
     -- Совершенно разные типы,--  заметил он.