ула Майда.
     Однако  назавтра  с утра пошел  дождь, и  они отложили свой  поход.  На
другой день  тоже было ветрено и  ненастно.  И  все  же  на  третий день они
отправились в путь. Мортимер положил в карман сверток  с едой и взял с собой
кое-какие инструменты: нож, топор, рыболовные крючки,  фосфорную зажигалку и
несколько  метров проволоки. Майда несла одеяло. Они ни с кем не попрощались
и ушли никем не замеченные.
     Десять дней они блуждали и неожиданно снова очутились на прежнем месте.
Майда   ободрала  коленку  и  засадила   в   пятку  колючку.  Оба  выглядели
изможденными  и голодными.  Не  говоря  ни  слова,  они  разошлись по  своим
кабинам.

23

     Солнце уже достигло  наивысшей точки  на  небосклоне, но никто  даже не
подумал приступать к строительству поселка. Несколько садовых домиков -- это
было все, что появилось неподалеку от корабля.
     Единственный  человек,  кому  здесь выпала  серьезная работа, был врач.
Двое  мужчин  затеяли спор--из-за женщины.  Последовал  удар ножом, задевший
легкое, рану  довольно  быстро  удалось  залечить  -- биофизические  приборы
работали пока безотказно. На новой планете появились на  свет первые дети --
плоды надежд минувшего  года,-- но  это не  создало особых проблем -- лишние
пять ртов существенной роли не играли.
     Мортимер  фиксировал  все,  что  происходило  вокруг.  Словно сторонний
наблюдатель. Он видел,  как люди вокруг даром  транжирят свое время, как они
слоняются  без дела или хватаются то  за одно,  то за  другое  и  ничего  не
доводят  до  конца.  Он  наблюдал  за Люсин, которая ухаживала  за вьющимися
орхидеями, ее усердие  заражало и его  самого.  Хотелось  тоже встряхнуться,
попытаться начать какое-нибудь дело. Люсин  и  ее  любовь  к  цветам!  Какая
выдержка,  какой веселый нрав! Но Мортимер тут  же пожимал плечами  и глушил
все эти мечты.  Все это было  нереально.  Ведь  райской жизни для отдельного
человека не существует, не говоря уже  о двоих  людях.  Впрочем, это было бы
возможно,  если  бы  они  были  дикарями,  примитивными созданиями,  которые
довольствуются  несколькими кусками мяса и лесными плодами,  если  они могут
спать на ложе из листьев. Но  в том-то и дело, что  они не были первобытными
пралюдьми.  И не хотели сдавать позиции-- отказаться  от того, чем  владели.
Вероятно, они просто не смогли бы этого сделать.
     Однажды Мортимер отправился навестить Деррека,  который ужасно исхудал,
хотя ел  не меньше  других. Причина была  не в  голоде--об этом говорил  его
взгляд. Его  глаза подернулись  поволокой,  словно  он заглядывал в  далекое
будущее.
     Мортимер положил руку ему на плечо.
     -- Ты был прав, Деррек, мы  обязаны были  это  знать. Один ты догадался
обо всем! Но неужели ничего нельзя предотвратить?
     --  Ты  считаешь,  мне действительно  следует что-то  сделать?--спросил
Деррек.-- Против воли остальных? Но имею ли я право разрушить их надежды?
     Мортимер  окинул взглядом  простиравшуюся перед ним равнину. Тут и  там
виднелись одинокие фигуры, казалось, люди уже не переносили присутствие друг
друга.
     --  Надежды? А у кого еще осталась надежда?--И тут он обратил  внимание
на слова Деррека: "имею ли я право...". Не означает ли это, что ему известен
еще один  выход? Мортимер, взволнованный, повернулся  к  другу и  пристально
посмотрел  на  него.--Что мы  еще можем  сделать? Мы действительно еще можем
что-нибудь сделать?
     Взгляд Деррека был серьезным. Минуту помолчав, он спросил:
     -- Ты в  самом деле знаешь, отчего все  это? -- Он неопределенно  повел
рукой, указывая куда-то.
     Мортимер кивнул.
     -- Нас слишком мало, ты верно  подметил,  Деррек. У  нас есть знания. И
есть средства для осуществления всех целей, мы могли  бы претворить в  жизнь
любой план -- скажем, обеспечить питание, изготовить инструменты,  построить
шоссе,  канатную   дорогу  или  водопровод.  В   энергии  мы  недостатка  не
испытываем,  и  специалистов  у нас  достаточно.  Мы  можем  выполнить любое
задание в отдельности, но не все сразу. Сейчас нам нужны не  столько знания,
сколько люди, способные их применить.  Простые рабочие, выполняющие все, что
им прикажут. Люди, лишенные тщеславия, желания выделиться, честные мужчины и
женщины с честными и простыми принципами. Масса... Я  еще никогда не ощущал,
как она важна.
     -- В таком случае ты уже сделал вывод?
     -- Какой вывод?
     Деррек с трудом сдерживал нетерпение.
     --  Единственное решение,  которое сейчас возможно!  Единственный путь,
когда наше существование снова обретет смысл!
     Нет,-- пробормотал Мортимер,-- я не вижу никакого пути.
     -- Он есть, и притом он так близко! -- Лицо Деррека приобрело совсем не
свойственное ему упрямое выражение. У него  был такой вид, точно от его слов
зависела судьба всех остальных. Он помолчал и горячо продолжал:-- Ты помнишь
эти маленькие белые существа с  синей планеты? Помнишь их образ действий, их
технику? Ты не заметил, что они похожи на нас --  пусть и не  в метаболизме,
но в возможностях развития?
     -- Ты считаешь, мы должны были... Деррек не дал ему договорить.
     --  Другого решения  нет. Единственное,  что  сделает осмысленной  нашу
жизнь,--это полное растворение в них.
     -- Но их жизненная среда, это аммиачное море...
     --  Для  нашего уровня  биофизики  это не  препятствие. Ты же прекрасно
знаешь, что свойства личности можно трансплантировать.
     Только сейчас Мортимер  ощутил, что на спине у  него выступил  холодный
пот. Он сказал почти беззвучно:
     -- Мы уже не будем людьми... в телах белых существ...
     -- Они ничуть не хуже  нас,--  отозвался  Деррек. Он запнулся. А  потом
добавил почти неслышно: -- Ты ведь это хотел знать.
     Дай мне время подумать,-- попросил Мортимер.
     Целыми  днями  сидели  они  у  компьютера,   проигрывая  все  возможные
варианты.  Они ввели  информацию об образе жизни морских существ, полученную
Мортимером,  и компьютер выдал грубо  набросанную схему,  содержащую тем  не
менее  все необходимые  им  данные.  Сомнений  больше  нет: тут  кроется  то
единственное, что  сохранит их  от гибели или  в лучшем случае от возврата к
примитивности. Те знания  и  навыки,  которыми они  владели, в  любом случае
нашли бы применение  на чужой почве,  все это  безусловно дало  бы  всходы и
принесло плоды, но какие -- никто  не  мог сказать заранее, как никто не мог
бы оценить, правильно то было или нет.
     -- Этот вопрос находится по ту сторону Истинного  или  Ложного,--сказал
Деррек.-- Бесспорно только  одно: тот уровень  развития,  который  мы  собой
представляем,--  результат  эволюции  в  течение миллионов лет--не теряется,
никуда не исчезает, а снова включается в  родственный процесс и приводит его
в движение. А дальше наши знания обрываются... Лишь одно убеждает нас -- что
мы  поступаем  правильно:  даже  здесь,  на  безмерном  удалении  от  Земли,
происходят схожие процессы развития. И наши  действия свидетельствуют только
об одном -- о признании этой истины.
     ...Признаки апатии и разложения вокруг них  с  каждым днем  становились
все очевиднее. К этому добавлялись прорывы  неукрощенных инстинктов  -- одни
дрались  из-за  женщин,  другие  заявляли  претензии  на  имущество,  им  не
принадлежащее, кое-кто захватывал чужие кабины, показавшиеся более удобными.
Эти распоясавшиеся  индивидуалисты пока еще получали  отпор, их призывали  к
порядку  и   напоминали  о   дисциплине,  но   неизвестно  было,  как  долго
просуществует равновесие.
     -- Как  ты  думаешь, они согласятся? --  высказал однажды свои сомнения
Мортимер.
     -- Подожди до зимы! --  отвечал  Деррек.-- Я никого не хочу сразу брать
за  горло.  Насколько  я  понимаю,   к   зиме  угаснут  последние  проблески
инициативы, тогда  мы будем все решать за них  -- и, я  думаю,  не  встретим
никаких возражений. В конце концов, мы имеем дело с достаточно образованными
людьми, я  надеюсь,  что сумею  им  все  объяснить.  Но  я рад, что ты  меня
поддерживаешь. В одиночку я не смог бы ничего сделать.
     В оставшееся до  наступления зимы время они  решили заняться  детальной
разработкой  плана. Никаких  принципиальных трудностей возникнуть не должно.
Сам перенос содержимого мозга уже не раз  успешно проводился на  животных, и
чем  больше  была емкость  памяти, тем  результативнее  была  операция.  Они
посвятили в  свой  замысел  доктора  Белгаста,  биофизика,  который принимал
участие  в  экспедиции  на   синюю   планету.  Он  имел  достаточно   полное
представление   о   белых   существах   и,  как  ученый,  признавал   весьма
целесообразной  операцию  переноса. Он безоговорочно  принял  их  план.  Они
разработали и опробовали систему антенн, которая  могла  действовать  даже в
жидкой аммиачной среде,  а доктор Белгаст приготовил  анестезирующий состав,
куда входил фосфорсодержащий углеводород,  который должен подействовать  как
кратковременный   наркоз  на  аммиачные  организмы:  доктор  основывался  на
результатах исследования мертвого тела плененного мальчика.
     Они покончили  с  приготовлениями  раньше, чем предполагали,  и  у  них
осталась  еще масса  времени для  размышлений. С  того  момента,  когда  они
приняли решение, мир вокруг них словно изменился. Просторная долина, которая
до недавнего времени угнетала Мортимера своей безбрежной пустотой и навевала
скуку,   превратилась   в   уютное  райское   местечко,  дарующее  покой   и
безмятежность,  словно какой-нибудь  природный заповедник  во  время летнего
отдыха.  Он теперь  подолгу гулял, спускаясь к реке,  и глядел на коричневую
воду,  которую ветер взъерошивал волнами,  будто  шерсть  диковинного зверя.
Иногда  он  подолгу  сидел  с  Майдой  или  Люсин,  бездумно  перебрасываясь
словами,-- без желаний, без чувств.
     Однажды осенним вечером они с Дерреком забрались на ближайшую высотку и
долго  смотрели вниз,  на посадочную площадку,  на которой  высилась ракета,
похожая на обелиск.
     -- И все  же,--сказал Мортимер,-- мы  многое  потеряем. Теперь, когда я
знаю, что нам это предстоит потерять, я понимаю, насколько это значительно.
     --  Ты   думаешь,  мне  эти   сентиментальные  мысли  не   приходят   в
голову?--отозвался Деррек.
     -- Нам надо по  крайней  мере  хоть остатки их  сохранить,--  задумчиво
произнес Мортимер.
     --  Ты думаешь о  возвращении? Возвращении из аммиачного моря? Об  этом
нечего и помышлять.
     -- Не о возвращении. Скорее  об  отпуске. Послушай! И он стал  излагать
план,  который  вот уже несколько  дней  обдумывал и  который наконец созрел
полностью.
     --  В  нашем распоряжении  столько энергии, сколько потребуется. Ракета
нам  больше не нужна.  Ее  техническое  оборудование  для нас, в нашем новом
облике,  потеряет всякий смысл.  Время,  необходимое  нам  для  того,  чтобы
соорудить остров,  тоже  не  имеет  теперь  значения.  И  все  же  не  стоит
выбрасывать  наши старые тела, словно поношенные костюмы, ведь при случае мы
можем снова в них влезть и почувствовать, что они -- всего лишь наши сменные
формы, просто обличья, взятые напрокат. Они ведь не вечны, и рано или поздно
им придет конец, но мы еще можем использовать их--до самого конца.
     Деррек держал  руку  перед  глазами, словно  пытаясь  удержать картину,
возникшую перед его мысленным взором. Потом улыбнулся и сказал:
     -- Ты прав. Почему бы нам не сделать это?

24

     Они  отправились в  путь зимой. Остальные дали согласие. Возможно, план
был  им  не  до  конца ясен, но все  выглядело так, будто они приветствовали
любые планы,  ведущие к новой цели. Потребовалось некоторое время, чтобы они
вышли из сумеречного состояния апатии и спячки, очевидно, с ними происходило
то же, что  и  с  Мортимером:  они медленно, но  верно пробуждались к  новой
жизни.
     Синяя планета парила под ними, и они долго выбирали незаселенное место,
своего рода  подводные  столовые горы, плато которых находилось в нескольких
десятках  метров  от  поверхности  аммиака.  Они  сбросили  вниз  водородный
взрывокомплект  и  наблюдали,  как  поднялся   огромный  гриб,  он  медленно
расплылся  шлейфом  дыма и наконец совсем исчез.  Внизу обнажился  небольшой
островок, похожий  на кратер  с темным и обрывистым жерлом, внутри  которого
тлело красное пятно. Однако вскоре пятно потемнело и погасло, остался клочок
ровной  суши  -- небольшая площадка,  покрытая лавой и  пемзой.  Медленно  и
осторожно они опустились на остров. И снова началась напряженная  работа,  в
которой все до одного  приняли  участие. На этот раз им ничего не надо  было
экономить  и  распределять по  нормам. Огромный запас энергии, хранившийся в
замерзших  мезонах,  они  могли  теперь со  спокойной душой  расходовать  на
отопление  и  освещение.  Самой  большой   технической  проблемой  оказались
температура и атмосферное давление. Ван Стейн и его физики установили вокруг
ракеты зонтообразное антигравитационное поле, не  пропускавшее никаких газов
и защищавшее от температурных колебаний. Его размеров хватало, чтобы покрыть
окружность  радиусом в  двести  метров.  В  покрывшей  островок  породе  они
обнаружили достаточное  количество  окислов,  чтобы  создать  пригодную  для
дыхания гелиево-кислородную смесь, наполнившую пространство под "зонтом", по
которому  они  могли теперь свободно  передвигаться,  и за  несколько недель
превратили  эту площадку из  лавы в сад. Размельчив  стеклообразную массу  в
песок и пыль, они получили плодородный подслой, в который высадили растения,
привезенные  с   собой;  некоторые  из  них  они  захватили   еще  с  Земли.
Незначительная радиоактивность  почвы не  могла повредить цветам, о  себе же
они сейчас не думали.
     Ракету они тоже перестроили  внутри. В  самые большие отсеки  поставили
удобные кресла, переделанные из антигравитационных сидений и коек. Некоторые
кабины за  счет  других постарались сделать как  можно комфортабельнее-- они
понадобятся  немногим,  ибо  они   уже   не  смогут  вернуться  все  вместе.
Аппаратура,  которая не могла  быть  остановлена, была переключена  на режим
длительной эксплуатации:  снабжение воздухом, отопление  и, конечно, система
гидропоники,  а  также всевозможные  устройства  для  обеспечения продуктами
питания. Очень  пригодились машины-роботы, которые  были перепрограммированы
на персональное коммунальное обслуживание островитян, так что им не придется
в будущем всюду заниматься ручным трудом.
     Тем временем ученые  произвели  несколько взрывов и пробили  туннель  в
кратерной  стенке, края  которой уже покрылись белым, как снег, затвердевшим
аммиаком. Один конец наклонного туннеля выходил под породой, непосредственно
в  море.  Примерно  в середине его, там, где  воздух  смешивался  с  первыми
волнами, они соорудили отсек, который  должен служить лабораторией и камерой
хранения  для  лишенных  своих  функций тел.  На  слегка  реконструированном
космическом  боте,  предназначенном  для  ремонтных работ  во  время полета,
доктор Белгаст с Ольсоном отправились на поиски поселений белых существ. Они
приблизились  к  ним  ночью   и   пустили  анестезирующий  состав  в  четыре
пирамидообразных дома,  лепившихся  один на  другом.  Затем  биофизик  надел
костюм, защищающий  от  холода  и  давления, и  вышел через шлюз. Вскоре  он
принес в  сети  несколько  усыпленных существ. Обоим  пришлось несколько раз
повторить  эту  операцию,  пока  они  не обеспечили  каждому  астронавту  по
двойнику.
     Теперь было все готово.
     Они остановились у входа  в туннель и в последний раз окинули  взглядом
корабль, их башню из  слоновой кости, она была сейчас единственным связующим
звеном  с  прошлым. Мортимер встал рядом с Дерреком. Картина расплывалась  у
него перед глазами...
     --  Будем ли мы  -- я имею в  виду в нашей  новой жизни--  вспоминать о
былом?
     -- Нет. Это помешало  бы  нам полностью включиться в  новое сообщество.
Появились бы сомнения, колебания... Нет, все будет протекать так же,  как  в
свое время с тобой и Баравалем: мы будем обладать информацией белых  существ
и при этом останемся  самими собой.  Только память  о  былых переживаниях мы
сотрем.  Но кем мы себя  сами  в конечном счете  будем ощущать,  этого  тебе
сейчас с уверенностью не скажет никто. Даже я.
     -- А как будут... происходить посещения этого острова?
     -- По постгипнотическому приказу. И точно так же будут и прерываться.
     -- А во время пребывания?
     -- Это было бы  мукой, если бы все снова входило в наше сознание ясно и
отчетливо. Память останется погашенной.--  Он помолчал с минуту.-- Ты не так
представлял себе это? Иначе  не получится. Мы можем сделать  лишь  небольшой
шаг назад. А теперь прощайся!
     Говорить  больше было не  о чем. Они вошли в  темный  коридор. Один  за
другим входившие садились  на стул,  который стоял  рядом с большим закрытым
резервуаром.
     В  нем  находились несколько дюжин  по-видимому безжизненных прозрачных
существ,  напоминавших отвратительные полипы. Люди  один  за  другим  теряли
сознание,   тело   укладывали  на   лежанку  и  задвигали  его  в   огромный
металлический шкаф.  Остальное  довершала  автоматика.  Затем  резервуар  по
рельсам  заскользил  к шлюзовой  двери, миновал  ее  и  открылся.  Несколько
хрупких прозрачных  существ вынесло наружу. Какое-то  время они трепетали  и
вздрагивали  всем телом,  и вскоре серебристый  рой  торопливо  заскользил в
потоке леденящей жидкости в открытое море.

     У подножья лестницы Мортимер остановился, словно спохватился, что забыл
что-то. Он обернулся  и посмотрел  назад,  на светившееся  оранжевым  светом
здание, только  что  покинутое им. Одна  из женщин, стоя  у  окна,  смотрела
сквозь стекло, но она не могла его видеть, глаза ее были  устремлены куда-то
в  неведомую даль,  и внезапно  ожившее воспоминание  заставило  биться  его
сердце. Поднялась другая женщина и встала рядом.
     И  тут  снова   прозвучал  зов--четкий  и  решительный.  Легкая  пелена
закачалась вокруг него... Зачем...  Куда? Где-то там его ждало нечто, совсем
другое, оно нуждалось в нем. Он увидел перед собой пять крохотных одноглазых
белых существ, и сердце его наполнилось нежностью.
     Перед ним, словно экран, возник светлый прямоугольник вестибюля, он был
точно  окно  в другой мир, из которого  он был  уже исключен, в нечто былое,
погруженное.
     Эти две тени у окна, прямые и стройные,-- не более чем иллюзия.
     Мортимер  резко  повернулся.   Казалось,  он  с   невероятным   усилием
отрывается от  чего-то такого, что тысячью  нитей пытается удержать его,  он
словно  преодолевал  какую-то  клейкую массу. И тогда он  побежал--с трудом,
короткими шажками. Песок скрипел под его ногами...  было сумрачно... рядом с
ним маячила тень  от скамейки... Постепенно он чувствовал себя свободнее. Он
добежал до цепи, преградившей ему  путь, отцепил  ее, проскользнул вперед  и
снова продел кольцо  в ушко. Он видел песчинки  на  земле  и шел вперед  все
быстрее   и  быстрее  и   вскоре  задвигался  ритмичными,  целеустремленными
прыжками.
     Когда  его приняли ворота,  он  уже  не помнил о двух  тенях  у окна, о
долине цветов и скуки, о башне из слоновой кости.